Мертвые карты

Через два часа отборная ругань Маркуса всё ещё пульсировала в черепной коробке. Оливер не знал, кто был большим идиотом — он или Флинт со своим предложением, но вот корона «здравого смысла» всё же осталась за Вудом. Покидать пределы нового убежища после нападения на предыдущее было безумием. Даже по защищенной каминной сети. Даже к проверенному человеку. Естественно, Флинт обматерил и его, и Орден, после чего растворился в пепельной дымке. Оливер лёг прямо на пол и какое-то время просто лежал, бессмысленно пялясь в потолок. В голове вихрем проносились перемешанные отрывки воспоминаний. Отец рассказывал, что Оливер в первый раз смог приподняться на метле в три года. Этот момент не отложился в памяти, как часто бывает у детей, но зато первый осознанный полёт над изумрудно-зелёным полем в Шотландии, остался с ним навсегда. Как и первый матч в Хогвартсе, когда его бесславно оглушили бладжером. Позже, глядя на Гарри Поттера, медленно-медленно, как в замедленной съёмке, падающего с метлы при появлении дементоров, Оливер в оцеплении задаётся неуместным вопросом: а выглядел ли он сам тогда такой же безвольной тряпичной куклой? МакГонагалл делает ему выговор и ругает за потребительское отношение к юному ловцу. Этажом ниже Маркус готовит свои издёвки и ждёт удачного момента для нападения. Всё заканчивается неловкой дракой, в которой внезапно выясняется, что Флинт реагирует на разбитый нос не совсем так, как обычно ведут себя парни во время драк. Долгожданный кубок и искренние слёзы счастья. Лето в Абердине, где Линда Шеффилд, крепкая и подтянутая дочь маминой однокурсницы, приехавшая погостить перед поездкой в Новую Зеландию, с интересом исследует его возможности и учит, что в мире нет ничего однозначного. Тёплый август и отбор в молодёжную сборную «Паддлмир Юнайтед», бесконечные бумаги, обследования, жуткие тренировки, жизнь в изоляции на базе — и при этом искрящаяся радость каждый раз, когда тело обтягивает фирменная футболка. Также плотно, как руки давнего школьного недруга после случайной, в чём-то совершенно комической встречи на прощальной вечеринке Шеффилд, чья лучшая подруга встречается с лучшим другом Флинта. Первая профессиональная травма после выхода на замену и нудный процесс реабилитации. Министерство признаёт возвращение Сами-знаете-кого, и мать закидывает его совами. Семейный совет длится четыре часа и заканчивается решением поиском страны для переезда. Оливер решает дождаться восстановления и хоть какой-то попытки отыграть в основном составе за сезон. Тревога влияет на игроков несмотря на изолированность мира профессионального спорта от мира обычного. В каждой команде Премьер-лиги учащается количество травм. Молодёжная лига не отстаёт. Флинт в запасе «Соколов». Периодически шлёт вырезки из различных журналов, где критикуется тактика «Паддлмира». Сейчас на его письма нет ответа — почти все чистокровные семьи замарались в Первой магической, что мешает им вступить в ту же реку ещё раз? Вязкое недоверие начинает окутывать всех. Погибает Дамблдор. Оливер рассматривает свой школьный альбом и чувствует опустошение. Мать и младший брат уезжают в Италию всё к тем же Шеффилдам. Линда шлёт фотографии со своей свадьбы, но вместо жениха в смокинге улыбается та самая подруга друга Флинта. Вуд рад, что в её жизни не так много однозначностей. Министерство сдаётся. Шепотом рассказываются истории, как детей снимают прямо с поезда Хогвартс-экспресса. Многие начинают нервничать и проверять генеалогические древа. Отец рассказывает, что участились пожары из-за неаккуратных способов уничтожить гобелены и старинные архивы. Мать просит одуматься и переехать. Почему-то он медлит. В ноябре к нему подходит осунувшийся менеджера клуба и передает повестку в аврорат, точнее, его пародию. Неприятные волшебники три часа пытаются выведать у него что-то о Гарри Поттере, и только появление начальника департамента магических игр и спорта спасает Оливера из этого фарса. Флинт присылает ещё одно письмо, на этот раз с разворотом «Пророка», где напечатано обращение Лестрейнджа, представляющего Лорда. Оливер читает текст пять раз и только на шестой видит шифр: аккуратно подчёркнутые буквы формируют название «Шелудивая мандрагора». Жуткий паб в окраинах Лондона, впервые серьёзный Маркус и рекомендации «беречь свой зад». После этого сухого своеобразного прощания они больше не видятся. Перед Рождеством Оливер встречает в Косом переулке Ли Джордана. Они позорно напиваются в квартире последнего, после чего Ли показывает ему волшебное радио с «Поттеровским дозором». Теперь они видятся регулярно, и на третью встречу Вуд видится с близнецами Уизли. Те вручают ему зачарованные галлеоны. Основная Лига финансируется всё хуже, звёзды начинают плавно растворяться среди предложений других клубов, что уж говорить о молодёжном составе. Оливер наконец-то получает приглашение от «взрослых» пройти просмотр в конце апреля, но город рядом со стадионом подвергается атаке. Все матчи отменены, вся деятельность клубов на паузе. В мае его галлеон накаляется. На Хогвартс напали. Гарри Поттер, мальчик, ставший открытием в его школьной команде, погибает. Квиддичное поле, которому он отдал столько страсти и сил, пылает в огне. Фреда Уизли больше нет. Оливер чудом уворачивается от летящего заклинания. Подмор — тогда он ещё был просто одним из мракоборцев — вручает ему окровавленную безымянную женщину и сует в пальцы порт-ключ. Так Вуд впервые оказывается в Ордене. Половина не возвращается в эту ночь. Женщина, чьё имя он так и не узнал, умирает спустя час. Похороны Фреда зацепили лишь край сознания. Только отчаянный, грудной, полный боли вопль миссис Уизли навсегда отпечатался в его голове. Отец ухитряется воссоединиться с семьёй на следующий день. Они живы. Лига продляет ограничение на матчи. Оливер помогает Ордену с раненными. Через неделю он решает остаться. А Эдди Минкс, тот самый загонщик Когтервана, отправивший его в нокаут в первом матче за Гриффиндор, погибает в Косом переулке во время налёта Пожирателей. Бездушный некролог на последней странице газеты словно ставит точку в беззаботной юности и открывает главу новой — тревожной, опасной, тёмной — жизни.

***

Боль в пояснице смогла вернуть Оливера к реальности. Он слегка потянулся, разминая затёкшие мышцы, и медленно поднялся. Сколько он в итоге провалялся тут, утопая в калейдоскопе воспоминаний? Вуд уже было потянулся за палочкой, чтобы наколдовать «Темпус», но потом передумал. Какая разница? Спать ему не хотелось, мешать Симусу (точнее, разбудить его и погрузиться в неизбежные разговоры) — тем более. Кухня представилась самым безопасным вариантом. Оливер аккуратно потянул дверь и вышел в коридор. В доме царила тишина. Он бесшумно спустился вниз, даже не используя «Люмос», просто продвигаясь наощупь. Лунный свет мягко подсвечивал контуры мебели. Зайдя в кухню, Оливер замер у входа. Что он будет делать? Сидеть в одиночестве и смотреть в одну точку? Отсчитывать часы до пробуждения остальных, пока его самого не сморит за обеденным столом? Убить время за просмотром телевизора он не мог: существовавший и раньше запрет на звукоподавляющие заклинания в убежищах только усилился после нападения. Если бы кто-то вчера узнал, что они с Симусом пусть и на несколько часов, но всё нарушили правило… «Впрочем, — усмехнулся про себя Оливер, — а кто бы это заметил?» Судя по всему, Орден окончательно списал молодёжь со всех счётов. Где-то в груди зашевелилось неприятное чувство злости, поэтому Вуд решил плюнуть на всё и сделать пару кругов хотя бы над травой. Лишь вновь не уходить в размышления. Едва он сделал первый шаг в сторону двери, ведущей из кухни во внутренний двор, как по воздуху прошла небольшая рябь. Следом последовали негромкие звуки аппарации. Оливер замер и крепче ухватился за палочку. Воздух вокруг снова наэлектризовался. «Что за… — подумал он, прислушиваясь. — Неужели кто-то снял щит для секундной аппарации?» Где-то в отдалении он услышал мужской голос, который тут же замолк. Вуд судорожно сглотнул и постарался успокоиться. Рядом с ним точно никого нет. Со второго этажа голоса точно не должны не могли раздаваться — даже если все остальные забили на правила, уж Берни точно не заглушал свою комнату. Остаётся либо сарай с мётлами, либо подвал. Оливер тихо выдохнул и решил осмотреть подвал. Драккл бы побрал и его импульсивность, и Маркуса со своими идиотскими предложениями, и бессонницу, и отсутствие нормальных зелий, и вообще, какого черта в подвале так воняет, если ещё недавно все горбатились за уборкой? — Остолбеней! — Протего! Оливер резко пригнулся и проехал вниз по ступенькам, тут же перекатившись в сторону. Хлопнула дверь, и в слабом освещении «Люмоса» он увидел злющее лицо Подмора. — Вуд, твою мать, — прошипел он. — Скажи спасибо, что я не наслал на тебя что-либо похуже… — Кто это? — рядом раздался женский голос. К Стерджису подошла незнакомая женщина с острыми чертами лица. Свет от палочки открыл уродливый шрам, рассекающий скулу пополам. — Наш, — пробурчал Стерджис. — Молодёжный состав. — А реакция-то хороша, — сказала женщина, внимательно изучая Оливера. — Или ты, Стёрджи, уже староват. Кингсли, а мы разве не заглушили дом? Наконец-то в подвале зажёгся нормальный свет, и Оливер часто заморгал. Когда к нему вернулась способность видеть, он вздрогнул: мантия Стерджиса была испачкана кровью, а левая рука женщины была перебинтована. За их спинами появился Бруствер — без видимых повреждений, но измождённый и будто постаревший сразу на десяток лет. — А, Оливер… — устало сказал он. — Так и знал, что это будешь ты. — Так это он? — женщина изогнула бровь и оглянулась на Кингсли. Тот кивнул и махнул рукой: — Идём наверх. С Вуда спало оцепенение. — Но… Все же спят… — Верхний этаж зачарован, — ответил Кингсли. Женщина недовольно хмыкнула, и он нахмурился: — Что опять, Мэрил? — Зачаровывать надо весь дом, — бросила она и первой начала подниматься на лестнице. Подмор последовал за ней, а Кингсли жестом пропустил Оливера вперёд. Тот послушно присоединился к процессии, мысленно пытаясь понять, чему именно он стал случайным свидетелем. Неужели они вернулись с какого-то задания, раз Подмор весь в крови? И чья эта кровь? Раненым он не выглядит, идти может. Он на кого-то напал? Кто эта женщина? И, Мерлин его раздери, как долго верхушка Ордена делала свои дела по ночам, заглушая этаж со спящими? К тому моменту, как они пришли на кухню, Оливер был окончательно зол. — Ты, наверное, хочешь задать несколько вопросов, — отметил Кингсли, тяжело опускаясь на стул. Стерджис остался стоять, прислонившись спиной кухонному гарнитуру. Мэрил расположилась рядом с Бруствером и аккуратно взяла больную руку здоровой. — Сядь, — устало сказал Кингсли и дождался, пока Оливер займёт своё место. — Мы знаем о вашем недовольстве. Вуд моргнул. — И в какой-то степени мы можем это понять… — Говори за себя, — желчно сказал Стерджис. — … я могу понять, — раздражённо исправился Кингсли, — но раз ты такой взрослый, Оливер, то скажу прямо: мы — в жопе. Повисла пауза. — У нас практически истощились ресурсы, — уже спокойнее продолжил Бруствер. — Мы потеряли многих опытных бойцов. У нас не осталось агентов. И самое главное — у нас больше нет Гарри Поттера. — С этого надо было начинать, — глухо добавил Подмор. — Что Орден лишился надежды на победу. — Всё, что мы можем сейчас — помогать Минерве и тщательно охранять вас, молодых… — Но нам не надо… — попытался было встрять Оливер, но Кингсли резко поднял руку. — Зато надо нам, — отчеканил он. — Мы не можем больше расходовать волшебную кровь. Вы — будущее. Каждая убитая девушка и каждый убитый юноша — это ещё один не рождённый волшебник. И новый подарок ублюдкам, мечтающим прибрать к рукам магический мир. Не знаю, что там думал Дамблдор, но мы больше не можем рисковать молодыми. Смерти Гарри хватило за глаза. Оливер медленно откинулся на спинку стула и упёрся взглядом в столешницу. Какими же они все были самонадеянными, думая, что Орден не ценит их магические способности. — Но это не значит, что нас надо держать в неведении, — пробормотал он. — Я же именно об этом и говорила, — внезапно сказала Мэрил. — Вы не думали, что потеря боевого духа ещё больше ударит по Ордену? — А у нас есть потеря боевого духа? — спросил Стерджис. Оливер поднял глаза и усмехнулся: — Некоторые уже хотят уйти. — Я предупреждала, — Мэрил пожала плечами и оглянулась по сторонам. — Сколько времени? Подмор наколдовал «Темпус». Кингсли же внимательно изучал Оливера. — Полтретьего. — Ерунда, — хмыкнула она. — Сколько хотят уйти? — спросил Бруствер. — Достаточно. Повисла пауза. Кингсли переглянулся с Подмором. — Но что… — начал Оливер и указал пальцем на мантию Стерджиса. Тот встрепенулся и начать с руганью чистить ткань. — Мы пытаемся найти информантов среди министерских сотрудников, — ответила Мэрил. — Но пока получается плохо. — На вас напали? — Нет, только на нашего неудавшегося информанта, которому сейчас пришивают ногу, — будничным тоном сказал Подмор. — Боюсь, что после этого он точно не будет с нами сотрудничать. Возможно, даже не потребуется «Обливейт». — А в Министерстве остались недовольные? — уточнил Оливер, выпрямляясь. Подростковые обиды растворились без следа, уступив место прагматизму. — Боюсь, что уже нет, — тяжело вздохнул Кингсли. — По крайней мере, идеологией Лорда. Если что им и не нравится, так это крысиные игры Пожирателей. Оливер задумался. В памяти не к месту всплыл скандал семилетней давности, когда Уэйн Паркер, лучший охотник Премьер-Лиги, звезда «Уимбурнских Ос» внезапно переметнулся к «Сененнским Соколам» в разгар сезона. Устав отбиваться от назойливых журналистов и разгневанных фанатов, он всё же неохотно дал одно интервью и признал, что «Соколы» никогда не были близки ему по стилю, но хотя бы администрация клуба не пытается подставить собственных же игроков и жестко пресекает все конфликты внутри команды. Акции «Ос» рухнули через три часа после публикации в «Вестнике квиддича», на следующий день клуб покинула Вайона Лойд, обвинив тренерский штаб в систематическом психологическом насилии, еще через пару дней загонщик Уэсли Милфорд рассказал, что был вынужден выступать со сломанным предплечьем из отказа тренера подбирать замену… К концу сезона «Осы» благополучно сместились на нижние строчки рейтинга, а в начале следующего в принципе вылетели из Лиги. Хотя позже и возникли подозрения, что «Соколы» специально воспользовались скандалами внутри клуба и ловко переманили к себе Паркера, в том числе чтобы снять с него обязательства по неразглашению и запустить лавину признаний остальных игроков, «Осам» это так и не помогло. — А что, — медленно начал Оливер, пытаясь внятно оформить зародившуюся мысль, — а что если мы попробуем им что-то предложить? — Предложить? — переспросил Кингсли. — Да. Ну, то есть… Если кто-то чувствует себя… Э-э-э… Ущемлённым, но при этом не страдает от моральных проблем, то может предложить им что-то понятное? Подмор хмыкнул. — Мы обсудим этот вопрос завтра, — произнёс Бруствер таким тоном, из которого стало совершенно ясно, что ни Оливер, ни остальные в это «мы» не входят. — А теперь расходимся. Он тяжело поднялся с места и кивнул Стерджису, а затем посмотрел на Мэрил: — Свободна только одна комната. — Я не собираюсь оставаться, — ответила женщина. — Оливер? Вуд понял намёк и молча встал. Возможно, ему действительно стоило отправиться в Глазго.