И снова в прошлое

      Герцог Верита и Герцог Ласс были готовы убить друг друга, когда, отыскав Корень Виты и притащив его во дворец, они не смогли решить, к кому он первым отправится домой. Сам Квинтус стоял между ними и не встревал. Он был еще молод, примерно одного возраста с детьми этих взрослых мужчин, а потому не торопился говорить что-либо. Но было еще кое-что, что призывало его к молчанию. Эти двое мужчин выглядели так, словно готовились вступить за него в кровопролитную войну, и это действительно пугало молодого Корня Виты.       Обычно Корень Виты сам решал, куда идти и что делать. Им никто не мог управлять, кроме самого Бога. Однако эти двое мужчин отыскали его аж на другом конце континента… Оставили свои посты заместителям и лично пришли за ним. Квинтус был так удивлен, что согласился пойти с ними… Он и не думал, что все будет настолько страшно.       — П-прошу прощения, — видя, что они вот-вот полезут в драку, подал голос Корень Виты. — Может быть, я ошибаюсь… Но вы бы могли привести своих детей ко мне, чтобы я поговорил с ними одновременно. Они ведь слышали Бога Виту вместе, так? Мы могли бы сделать это в Святилище…       — Нет! — воскликнули мужчины и, заметив, что действовали синхронно, отошли друг от друга.       Поправив очки, Рут объяснил:       — Они оба упали в фонтан, как раз в тот, что находился в Святилище. Я боюсь, что если они снова придут туда, то могут быть травмированы.       В словах герцога Верита была много смысла, поэтому Квинтус предложил альтернативу: встретиться прямо здесь, во дворце, если правящая семья, конечно же, не откажет ему в приюте. До Императора Руфелиса уже дошли слухи, что оба герцога чуть глотки друг другу не рвали за Корень Виты, поэтому он, как человек, который нуждался в их поддержке, оказал пусть и неохотное, но содействие.       Когда все было решено, Аркинт первым предложил «мир» старому другу. Он и сам понимал, что слегка перегнул палку со своей настойчивостью…       — Забудь об этом, — махнул рукой Рут. — Недавно я думал, что мой сын умирает, а он, к счастью, жив-здоров. Оказалось, это я просто не так понял его слова. Весь дом готовился к похоронам… Поэтому ссора с тобой, да еще и из-за Корня Виты, не такая уж и проблема.       Аркинт облегченно вздохнул. Он был рад это слышать, поэтому предложил выпить бутылочку вина у друга дома. Рут не то чтобы был против… Просто он действительно устал спорить с ним сегодня, а потому безропотно согласился. Он ничего не высказал, даже когда Аркинт прихватил с собой Кейрана и его дочь — леди Моник. Уж последняя так точно была не против повидаться с Аллендисом… К сожалению, о том, что произошло в Святилище, стало общеизвестно, поэтому Рут больше никак не мог прятать своего сына.       К тому моменту, как они вошли в столовую, моральные силы уже давно покинули герцога Верита. Он хотел простого человеческого: сесть, выпить, да пойти спать. Первые два пункта даже можно было исключить…       Уж чего они точно не ожидали, так это увидеть, как Аллендис и Карсейн вместе… занимаются.       И это не было преувеличением. В одной руке Аллендис держал книгу, во второй вилку, на которую был нанизан кусочек мяса. Его еда уже давно остыла, а он все слушал цитирование учебника из уст Карсейна:       — Таким образом, экономические кризисы выявили необходимость… О, пап, привет!       Аркинт неловко улыбнулся, также неловко махая сыну рукой. Он ожидал увидеть в этом мире все, кроме этой картины…       Из оцепенения всех вывел громкий хлопок. Это Аллендис закрыл книгу и отдал ее подошедшей горничной. Окинув отца и гостей взглядом, он первым поднялся из-за стола и, поклонившись, поприветствовал их со всем уважением. Вслед за ним тоже самое сделал и Карсейн.       Проследив за взглядом отца, Аллендис повинился:       — О, это моя вина. Я по привычке сел во главе стола. Прошу прощения.       От того, как легко он извинился, мир Рута, который он до этого знал, пошатнулся. Его гордый сын никогда не просил прощения… Только если это было нужно ему самому. Однако на этот раз Рут не видел в нем ни капли притворства, а потому принял эти извинения, как и должен был.       Но что значило его: «Я по привычке сел во главе стола»? Если бы это происходило раньше, то слуги доложили об этом герцогу, однако ни о чем подобном Рут даже не слышал. Либо его сын оговорился, либо… Герцог не знал, что ему и думать.       — Мы оставим вас, — сказал Аллендис, — ведь вы, верно, хотите отдохнуть после тяжелой работы…       — Нет, — пожалуй даже слишком резко остановил его Рут, — то есть да, мы устали, но нам с Аркинтом есть что сказать вам. И вы оба уже взрослые, так что, если хотите, можете остаться.       Они согласились. Их спокойное поведение казалось странным, но не было неуместным. И если Рут и Аркинт за эту пару дней успели привыкнуть к тому, что их дети были теперь… Более смирными и учтивыми, то чета Моник заметно… удивилась. Кейран даже осмотрелся, в тот ли дом он пришел.       Аллендис хлопнул в ладоши, и горничные тут же принялись наводить порядок. Они переставили тарелки так, что Рут мог сесть во главе стола, а Аллендис сидел от него по правую руку, в то время как все гости были размещены по левую. Аркинт и Кейран сидели к Руту ближе всего, Карсейн же был рядом с Аристией.       Последнее беспокоило Ласс больше всего, так как его возлюбленный был очень ревнивым человеком. Он пару раз бросал на него осторожные и извиняющиеся взгляды, однако Аллендис даже не обратил на него внимания. Это говорило о том, что он злился, но не так сильно, чтобы устраивать сцены перед другими людьми.       Верита контролировал свой гнев, насколько это было возможно с его расшатанной нервной системой.       Когда еда и напитки были поданы, Рут перешел к делу:       — Я и герцог Ласс нашли Корень Виты, о котором вы говорили, — заметил он. — Квинтус согласился встретиться во дворце Императора. Он хотел бы увидеться с вами двумя, если это возможно.       Говоря с сыном, Рут старался избегать командного тона. Чувствовал, что должен быть мягче с Аллендисом. И пусть, по словам лекаря, его ребенку больше ничего не угрожало, он все равно беспокоился о нем. Аллендис изменился с того дня, как пришел в себя. Нет, он все так же был немного отстраненным, но теперь общался с другими и даже, что было еще более удивительным, был терпелив к проявлению чужой заботы. Раньше, если Рут говорил ему пойти отдохнуть, Аллендис одним взглядом посылал его в довольно далекие места. Теперь же он согласно кивал, говоря, что здоровый сон — это действительно важно, и делал то, что ему сказали. Аллендис начал заботиться о чувствах других… Рут был удивлен, но задавать какие-либо вопросы не решался.       Он боялся, что если скажет лишнее, Аллендис снова разозлится на него и замкнется в себе. Мужчина уже потерял одного сына и не хотел терять второго. Он также слышал, что его отношения с невесткой стали намного лучше. Сербиана только и говорила о том, как они проводили много времени вместе. Его жена была так счастлива, что начала задумываться об еще одном ребенке…       Словом, с тех пор, как умер Алексис, все было так хорошо, что Рут просто не смел все это разрушить.       Тем временем Аллендис кивнул. Казалось, он не видел в действиях отца чего-то странного.       Получив его согласие, герцог Верита заметно расслабился.       Карсейн же, напротив, молился. Аристия решила ухаживать за ним, так как он не торопился пить свой чай. Она подумала, что как обычно там не хватало сахара, поэтому он и не пил его.       Под ледяным взглядом Аллендиса можно было промерзнуть насмерть.       — Сколько кубиков сахара тебе положить? — уточнила Моник. — Этот чай не такой, как я обычно завариваю, когда ты и Аллендис приходите, но…       Карсейн попытался улыбнуться. Вид у него был нервный, тем не менее он старался держаться молодцом:       — Прошу прощения, леди Моник, — начал он, — я понимаю, что мы с Вами уже давно знакомы, но Вы ставите меня в неловкое положение своей неформальностью. И я говорю не только о Вашей речи, но и о поведении. Конечно, мы с Вами — друзья, и мне лестна Ваша забота, но, прошу Вас не забывать, что сейчас мы не одни. Почему бы Вам не обратить на это внимание?       За столом воцарилось молчание. Многие были удивлены происходящему, но больше всего вопросов возникло у Аркинта. За всю свою жизнь он ни разу не слышал от сына такой длинной формальной речи. Казалось, что его ребенок вышел куда-то погулять, а его место занял вот этот незнакомый ему парень. И это чувство с ним разделяли все. Все, кроме Аллендиса, который наконец поднес к своему рту вилку с мясом и съел его.       Он никак не комментировал происходящее, просто наблюдал за тем, что происходило вокруг него. Единственное, что в нем изменилось, так это взгляд: по всему было видно, что он одобрял действия Карсейна и даже поддерживал их.       Аристия не сразу вышла из ступора. Она хотела спросить, почему Ласс так холоден с ней, но не осмелилась, так как это выставило бы ее в не лучшем свете. Карсейн уже сказал ей, где и в чем она ошиблась. Несмотря на то, что говорил он негромко, но из-за того, что гости сидели близко друг к другу, его услышали все. Изменились даже взгляды горничных, которые до этого были не очень рады видеть Карсейна. Они считали, что это именно из-за него их молодой господин упал в воду и так долго не приходил в себя. Однако видя, как он осаживает девушку, которая всегда вела себя с Аллендисом так, словно была его женой в другой жизни, они стали ему немного благодарны. Ведь каким бы капризным и требовательным не был Аллендис, он также всегда был тем, кто заботился о них. Слуги дома Верита жили хорошей жизнью, и это, возможно, было потому, что молодой господин вел дела герцогства от имени отца. Герцога Верита часто не было дома, порой даже месяцами, поэтому Аллендис сам занимался его работой. Слуги, а особенно главная горничная, очень уважали его. Иногда он нагонял страх, но никогда не поднимал на них руку, а наказания всегда были соразмерны ошибкам. Поэтому заметив, как некая леди липнет к парню, словно липучка, а взамен дает аж целое ничего, они были очень недовольны, но молчали, так как это была подруга их господина.       Но теперь их сердца ликовали! Внешне они старались ничем не выдавать себя, но их глаза так и блестели от радости.       «Наконец-то она получила по заслугам! Наконец хоть кто-то сказал ей это!» — читалось в их взглядах.       В одно мгновенье Карсейн стал их героем.       Чувствуя себя неудобно, Аристия извинилась. Карсейн кивнул ей и вернулся к своей тарелке. Ему было абсолютно всё равно на то, что Кейран пытался прожечь в нем дыру. Парня защищал целый штат горничных и Аллендис. Карсейн с уверенностью мог сказать, что в этом доме не было поддержки более весомой, чем эта!       — Могу ли я узнать, когда вы оба будете свободны, чтобы пойти на встречу с Корнем Виты? — Куда более тщательно подбирая слова, спросил Рут. — Я полагаю, что сперва нужно оповестить дворец…       — Завтра в любое время, если Корню Виты будет удобно, — вытирая губы салфеткой, заметил Аллендис. — Если это все, тогда почему бы нам не перейти к ужину? Отец, дорогие гости, попробуйте мясо. Мы с поваром вместе разрабатывали рецепт.       Герцог Верита не хотел показаться невежливым, поэтому тут же взял нож и вилку и попробовал блюдо, что стояло перед ним. Сочный кусочек нежного мяса, который буквально таял во рту, в сочетании с плавленым сыром, что покрывал его, был достоин королей. Рут уже давно не ел с таким удовольствием.       — Выпейте немного вина, — напомнил о напитке Аллендис. — Уверен, оно вам тоже придется по вкусу.       — Мы можем купить у вас рецепт? — Не остался равнодушен Аркинт. — Моя жена просто обязана это попробовать!       Аллендис вежливо улыбнулся:       — Как я могу брать деньги с друга моего отца? — спросил он. — Если Вы хотите рецепт, я с удовольствием дам его Вам.       Герцог Ласс уже в который раз был удивлен. Раньше, когда он видел Аллендиса, тот казался ему расчетливым и лицемерным. Теперь же, глядя на него, можно было сказать, что он учтивый сын, глубоко любящий и уважающий свою семью, а также тех, кто был с ними связан. В основном Аркинт был настроен против Аллендиса не потому, что знал его лично, а потому, что другие не говорили о нем много хорошего… По сути, это был их первый разговор, который они вели «почти неформально». Контраст между слухами и действительностью поразил его.       — Примите мою благодарность, лорд Верита, — искренне сказал герцог Ласс. — Если у Вас однажды появятся ко мне какие-либо просьбы — прошу, обращайтесь.       Аллендис сделал останавливающий жест ладонью:       — Прошу, не нужно использовать мой титул учтивости.       — Вы бы предпочли, чтобы Вас уже звали «маркиз»? — холодно заметил герцог Моник. — Если я правильно помню, даже в обществе вы не представляетесь лордом.       Рут до побелевших костяшек сжал в руке золотой кубок, из которого пил вино. Его ему подарил Аллендис… И прямо сейчас он мог стать орудием убийства.       Все знали, как Аллендис желал стать наследником. Да что там… Все только этого и хотели, приговаривая, что только он один им быть и достоин… Однако тогда, герцог Верита не видел в этом необходимости. В свое время, Рут утвердил Алексиса наследником, так как знал, что его младший сын мог всего добиться и без чьей-либо поддержки. Он был очень самостоятельным и разумным, у него было много сторонников, чем не мог похвастаться Алексис. Сейчас же, Аллендис официально стал наследником, однако должной церемонии из-за похорон его старшего брата, устроено не было. И так как титул маркиза пока еще не был утвержден Императором, Аллендис все еще считался лордам.       Тем не менее для Аллендиса тот факт, что когда-то наследником выбрали не его, был очень болезненным. Он поссорился с братом и отдалился от родителей и вот, когда он наконец пошел им навстречу, Кейран решил разбередить старую рану…       Еще никогда Рут так отчаянно не желал придушить кого-нибудь!       Однако герцог Верита был не единственным, кому не нравилась эта ситуация. Карсейн медленно положил на тарелку нож и вилку… При взгляде на него Аллендис начал беспокоиться.       — Маркиз Моник, — даже слишком спокойно, позвал его Карсейн. — Как много Вы знаете про Аллендиса?       Не ожидав подобного, Кейран растерялся. Он открыл было рот, но лишь для того, чтобы закрыть его снова. Про этого юношу он лишь строил догадки, основанные на слухах. Мужчина, как и большинство, считал, что все в этом парне — притворство и даже сама его личность не является настоящей. Ему было невыносимо смотреть на то, как тот притворяется добродетельным, обманывая его друга. Он и в самом деле не думал, что Карсейн начнет задавать ему вопросы о нем.       — Я провожу с ним довольно много времени, — продолжил Карсейн, — и вот, что я Вам скажу. Он очень прозорлив. Каждый день работает над собой, чтобы быть не только лучше всех остальных, но и лучше того, кем был вчера. Я очень уважаю его за тяжелый труд, за помощь, которую он оказывает мне и за поддержку, столь сильную, что никто, кроме него, мне такую дать не сможет. Вы, видимо, запамятовали, но он не просто младший сын герцога, а административный офицер, чьи познания так высоко были оценены комиссией, что его приняли в состав еще до совершеннолетия. Маркиз Моник, кажется, не знает, что помимо своей работы, мой друг так же много работает дома — управляет герцогством, так как его отец подолгу здесь не бывает из-за службы. Так было еще до того, как он стал наследником. Итак, к чему все это было? — Карсейн отпил немного чая, даже не считая нужным смотреть на маркиза, — мне показалось, что я услышал в Ваших словах насмешку, и мне это не понравилось. Если я ошибся, тогда прошу прощения за свой тон, но если нет, то я буду вынужден попросить Вас извиниться перед моим другом. Никто, даже я, не смеет говорить с ним так.       Стоило ли объяснять, что он был очень зол? Порой Карсейн и правда не понимал того, что люди скрывали за своими словами, однако он все еще мог заметить злой умысел… Аркинт, так же как и его сын, был недоволен происходящим. По его мнению, Аллендис был любезен, а слова Кейрана — грубыми, потому он не стал помогать маркизу Моник, ожидая, что же тот скажет. Аристия тоже молчала. Она выглядела обеспокоенной и все время пыталась что-то сказать, но никак не решалась на это. Было видно, что она не понимает ситуации.       Маркиз Моник вздохнул. Он проиграл.       — Прошу прощения, лорд Верита, — повинился мужчина, — в следующий раз я буду более тщательно следить за своими словами.       — Я только хотел сказать, что друзья моего отца могли бы звать меня по имени, — объяснил Аллендис. — Маркиз Моник и герцог Ласс уже давно крепко дружат с моим отцом. И Вы пришли к нам, чтобы расслабиться после работы. Я лишь хотел, чтобы Вы знали. Я вовсе не против, если Вы будете обращаться ко мне неофициально, как это делает Карсейн.       Выслушав его объяснения, лицо Кейрана стало красным как свекла.       При виде этого Рут победно улыбнулся. Весь его вид буквально говорил: «Ну что, уделал тебя мой сын, да? Стыдись, ты это заслужил!»       — Конечно, — с готовностью откликнулся Аркинт. — Для нас это большая честь, Аллендис. Особенно для этого парня.       Герцог Ласс пихнул маркиза Моник локтем, отчего тот наконец закивал, соглашаясь с его словами. Карсейн незаметно подмигнул отцу, одобряя его действия. В свое время Аллендис научил его атаковать людей не только грубой силой, но и словами, однако в таких ситуация Ласс чувствовал себя неудобно. Отзывчивость отца была как никогда кстати и придала ему немного уверенности.       Нет, Карсейн не считал маркиза Моник жестоким. Он мог понять, почему тот так поступил. Мужчина защищал свою дочь, которую отчитали, как ребенка, пихая носом в прописные истины. Вот только ему не следовало делать Аллендиса козлом отпущения. Карсейн и во времена, когда они были не более, чем союзниками, всегда защищал его, а уж теперь-то…       Словом, как отец Кейран был не плохим. Но как человек он был противоречивым и наивным. Карсейн сделал этот вывод, основываясь на его действиях. Однажды ему пришлось услышать, как маркиз Моник общался со своей дочерью. Он говорил ей, что быть лицемерной, служа во дворце — это нормально. Ее друзья поймут ее, если только они настоящие. Это звучало как наставление и поддержка, поэтому Карсейн не видел в его словах проблемы. Однако сразу после этого он услышал, как этот человек называет его, тогда еще друга, а не возлюбленного, лицемерным, а так же бессердечным. Он говорил Аристии, что Аллендис был не тем человеком, с которым бы ей следовало продолжать общение, так как тот никогда не был искренним и все время притворялся. Карсейн в тот момент, как и сейчас, был недоволен маркизом. Иными словами, этот человек говорил, что если его дочь была лицемерной, то все было нормально, но если кто-то другой вел себя так же, то эти люди были плохими. Наивность Кейрана была просто поражающей.       Несмотря на небольшой конфликт, ужин продолжился на хорошей ноте. Опустошив свои тарелки, Аллендис и Карсейн покинули гостей и хозяина дома. Они не приглашали Аристию, поэтому она осталась с отцом.       В своей комнате Верита устало упал на кровать. Он потянулся, заставляя Карсейна улыбнуться. По его мнению, Аллендис сейчас очень походил на сонного котенка, отчего был очень милым. Ласс лег рядом с ним, заключая в объятья. Верита нисколько ему не сопротивлялся.       — Спасибо, — сказал Аллендис, потираясь лбом о китель любимого, — что защищал меня сегодня.       — Это не то, что требует благодарности, — заметил Карсейн, чувствуя невероятную нежность по отношению к этому человеку. — Я люблю тебя, и это нормально, что мне хочется тебя защищать.       Аллендис улыбнулся, целуя губы любимого. Сперва он просто хотел подразнить его, но как-то незаметно оказался прижат к постели. Руки Карсейна уже расстегивали его рубашку, но Верита резко опомнился после долгого поцелуя:       — Внизу наши семьи… — слабо сопротивляясь, проговорил он на одном вздохе. — Потерпи немного.       Если Аллендис говорил «нет», а Карсейн был упрям, то это не значило, что он скажет «да».       Разочарованно вздохнув, Ласс снова лег на постель, рядом с любимым и, как и прежде, прижал его к своей груди, гладя по волосам.       — Я буду ждать столько, сколько потребуется, — согласился он не без разочарования, — но прошу, не лишай меня себя слишком надолго. Как я могу не хотеть тебя, когда ты такой соблазнительный?       Верита ничего не ответил, спрятав красное, словно помидор, лицо на груди своего мужчины.       Этот император был слишком откровенным!