Перестань, пап

Ещё минуту парень стоял в комнате, истязаемый режущими болями в животе. Он не мог ни двинуться ни даже всхлипнуть, чувствуя, как упирается в поясницу ручка двери. Зажмурившись он, всё же, сделал шаг вперёд и согнулся как от резкого удара. Мурашки побежали по спине, поднимая мелкие волоски, впивались в кожу, что хоть как-то отвлекало от саднящего ощущения внутри. Ди нашёл в себе силы лечь. На кровати переносить боль стало ещё тяжелее. Откуда-то появилась параноидальные мысли о скорой смерти. Они путались в голове, становясь похожими на пред дрёмный бред. Шаги за дверью? Или ему показалось? Юноша сел на кровать, боль ненадолго отступила, давая трезво посмотреть на произошедшее. Так плохо ему не было, наверное, никогда. Аккуратно поднявшись, подошёл к столу и опёрся на него двумя руками. — Тебе не впервой, Ди. — Прошептал он. Нет. Такое предательство он терпит впервые. Сочетание душевной и физической боли, опустошающее изнутри, не пережить. Кусочки тела и сознания понемногу исчезают, а на месте них лишь голодное, пустое… ничего. Следующие дни прошли на автопилоте. Большую часть времени занимал сон. Тьма — все сюжеты в нём. Бесполезные слова, бесполезные действия. Ди будто каждый день терял чуть чуть от себя, в один момент поняв, что уже не чувствует пальцы на ногах. Этот ящик всегда был сломан. Его тяжелее всего открыть, почти невозможно без грохота, эхом проходящего по всей комнате. Там вещи тщательно скрыты от посторонних глаз и не только от посторонних. Ещё более громкое падение ящика на секунду привело Ди в чувства. — Что я творю? — Самое главное было уже в руках: коробка от монпансье, в которой аккуратно лежит единственный предмет… лезвие. Убрав всё на место, парень зажал между пальцами тонкую серебристую пластину. Она переливается, будто снова рада видеть себя в дрожащей руке, повинуясь отчаявшемуся разуму медленно плыть по коже. Неглубоко. Просто, чтобы почувствовать это снова. Запястья зудели от нетерпения. Нет. Больше никогда. Парень отбросил кусок металла от себя, тот звонко приземлился в родную коробку. Затевается очередная генеральная уборка. Каждую весну и осень Глэм тормошит весь дом, заставляя принимать в этом участие. Виктория, скрипя зубами, разгребает гараж, братья занимаются своими комнатами, а отец — всем остальным. Уже расправившись с гостиной, ванной и своим несчастным кабинетом, он потихоньку шёл к кухне. Приближались выходные, так что, мужчина рассчитывал на хоть какую-то помощь от жены, но та лишь предупредила, что позовёт друзей в эту пятницу. — Этого ещё не хватало. Я не успею убраться к выходным. — Возмущался Глэм, сложив руки на груди. — А мне по боку, я говорила об этом ещё на прошлой неделе. — Мы могли бы убраться вместе, тогда бы всё успели. — Отпрысков попроси, зря я их рожала что ли? — Ди к экзаменам готовится, Хэви не выполняет работу должным образом. — То есть, из-за этой блядской уборки мне нельзя встретится с друзьями? — Не в этом дело, я просто хотел, чтобы ты мне помогла. — Терпеть не могу, когда руки ещё целый день моющим средством воняют… — Но всё же? — Ладно, чё делать надо? Даже на день не могут разозлиться друг на друга. Может, благодаря спокойствию Глэма, может потому что Вики в последнее время часто идёт на уступки. Хотя, масштабных ссор у них не было, даже во время кризисов в отношениях, связанных, в основном, с появлением очередного ребёнка. Возможно, потеря ребёнка тоже могла бы пошатнуть их отношения. Ди это понимал, но больше не мог терпеть происходящее. В конце концов, какая к чёрту разница, что будет после смерти? Тем не менее, юноша, как обычно, следуя плану, привёл своё пространство в порядок. Появилась дополнительная мотивация выкидывать вещи «когда-нибудь-пригодятся», ведь, не будет этого «когда-нибудь». Больше ничего не будет. Парню было жалко только маму, которая найдёт его в гараже, повешенного на верёвке с чердака. Нет, этого нельзя допустить. Каково будет ей потом торчать в этом гараже допоздна, краем глаза будто снова видя труп под потолком? Может, выбрать место получше? В лесу, например. Ди, конечно, не хотел оставлять записки, но придётся хотя бы написать сообщение, где он и попрощаться. От глубокого вдоха проснулась кровь в венах. Пора и о себе позаботиться. Светлые, почти прозрачные кудри сбились в колтуны. Безжалостно вычёсывая их, Ди пялился в зеркало. Краситься не хотелось, любимой одежды почти нет, только нужно будет не забыть надеть берцы. Он чувствовал себя будто перед смертной казнью, устроив даже прощальный ужин. Кусок в горло не лез, за тарелками, полными любимой еды, лежит верёвка, уже с петлёй. Окинув взглядом родные стены в последний раз, Ди даже на секунду испугался. Смерть уже будто обнимала его невесомыми ручонками, тянула со всей силы к себе. Чёткими движениями, будто делал это уже много-много раз, парень вязал узлы вокруг балки, которая его точно выдержит. Он ожидал найти мыло в старых шкафах, но те были абсолютно пусты а возвращаться вниз уже не хотелось. Без доли сомнения, быстро, почти в одно движение, парень залез на табуретку, затем в петлю. Чем дольше думаешь, тем больше сомневаешься, сомнения ни к чему. Пары секунд хватило, чтобы понять, почему этот способ называют самым мучительным. Пелена перед глазами возникла моментально. Голова будто наполнена чем-то вязким, болезненно упиравшимся в нос, гортань, что горела от удушья. Самое страшное только впереди. Скоро у него треснут позвонки и это будет конец. Кажется, их хруст слышен прямо сейчас… Обездвиженное от шока тело свалилось на пол. Руки сразу принялись стягивать петлю, будто чужие. Блядская старая пародия на верёвку. Не выдержала даже такого худощавого парня, лопнула не успев выполнить единственную задачу. До всех конечностей добралась боль, самым сильным сгустком засев в голове. Скребя руками о деревянный пол, юноша прислонил щёку к сырой поверхности. На висках, которыми он касался сильнее всего, уже начали проявляться ссадины. Боль не унималась из-за неустанной вибрации шагов внизу. Они подходили всё ближе ко входу, но Ди не дёрнулся аж до самого звона навесного замка. Откинув остатки верёвки куда-то за ящики, он резко повернулся на спину и отполз к шкафу. Из небольшой квадратной дыры в полу вылез рыжий, сразу закрепив крышку люка на стене, скорее по привычке. Оглядев чердак, Хэви задержал взгляд на блондине, не предавая значения его растерянному виду, потом спустился на одну ступень и прокричал кому-то снизу: — Всё в поряде, здесь Ди. — Секундная пауза под чью-то речь, понятную лишь переговаривающимся и опять его звонкий голос: — Не знаю, может, что-то ищет. Снова поднявшись, паренёк сел на пол чердака, свесив ноги и уже внимательнее глядел на Ди. Тот, дёрнувший от действий младшего, постепенно отходил от случившегося, как физически, так и морально. Старался держать лицо, лишь редко и не сильно жмурился, якобы от пыли и слишком яркого света из коридора. — Тут что-то громыхнуло, меня папа попросил проверить. — Я понял. Ящики свалились. — Коротко ответил Ди, но понял, что голос не идёт изо рта. Он словно захлёбывался речной водой, жгло не только горло, но и нос, вырвавшись таки наружу крупной каплей крови. Густая масса даже выдержала прерывистый кашель, продолжая стекать к верхней губе. — Что с тобой? — Хэви почти дёрнулся подойти к старшему, но тот вытянул руку вперёд. — Всё нормально. — Прохрипел он почти вслух. Встав на колени, дополз до входа и сказал брату спуститься. Двое стояли посреди коридора, один боролся с чудовищным головокружением, подставив руку под поток крови, другой перебирал варианты произошедшего, в том числе и вслух. — Ты ударился? Может, это сотрясение? Пойду расскажу папе. — Нет. — Почему? Боишься? Или… погоди, что у тебя на шее? Ди тут же, без раздумий коснулся её и прямо под кадыком ощутил шершавую корку, будто от уже засохшей раны. Дойдя до ванной комнаты он с ужасом различил в зеркале бордовую полоску посреди фиолетового пятна. Это не было похоже на синяк или потёртость. Виднелась даже плетёная текстура верёвки, белые полосы почти мгновенно превращались в красные и всё темнели. Чёрная капля упала на ключицы. Шум воды шёл в унисон с шипением в голове. Несмотря на обилие крови, остановилась она довольно быстро, но звук помех, да и рябь перед глазами не прекращалась. В отражении пугающе чистого зеркала Ди заметил рыжего и тут же обернулся. — Ты почему ещё здесь? — Спросил подросток, прислонившись к раковине. — Извини. — Пролепетал младший и, смотря под ноги, двинулся в сторону двери. — Со мной всё хорошо. — Неуверенно оповестил Ди, закрывая горло ладонью. — Ударился сильно. — Я так и подумал. — Непривычно мрачно произнёс Хэви. Эти слова звучали как быстрый топот, чисто и чётко отчеканили от языка, без присущей мальчику шепелявости. Стук двери был отличным завершением этой фразы, такой же бескомпромиссный и быстрый, как выстрел, как одинокая точка в конце книги. Он, наверное, думал, что Ди предатель, эгоист, не зная, сколько на самом деле тот размышлял о их будущем. Ничего уже не скрыть, их идиллия трещит по швам от набухшей, как повреждённое горло проблемой. Её уже не скрыть, она выглядывает из-под некогда тугих швов, разрывая ткань всё дальше и дальше, пока лоскуты не рассоединятся совсем. Суицидники никогда не делают повторную попытку на следующий же день. Вот и Ди не стал. Дурацкий чокер, прикрывающий до крови стёртую кожу, будто медленно стягивался. Каждый раз парень в панике снимал его, но снова надевал. Широкая чёрная лента порвалась с глухим хлопком. Доигрался. Приходилось проветривать комнату раз по пятнадцать за день и носить кофту с горлом. Выходя в коридор, голова гудела от резко ударявшей в нос духоты… удушающей духоты. Во время ужина он постоянно растягивал пальцем воротник, тщательнее, чем обычно, пережёвывал пищу. В этот вечер все опять удивительно молчаливы, несмотря на то, что уже завтра затевается пьянка. Когда у родителей гости, никто из мальчиков не любил спускаться вниз. Всё, что могло понадобится они готовили заранее, отсиживаясь в своих комнатах обычно до поздней ночи. Лишь когда все выходят курить или поговорить по телефону, можно прийти налить себе воды и заодно утащить что-нибудь вкусное со стола. Ди уловил один из таких моментов. Спустившись по лестнице он прошёл мимо ванной, которая на этот вечер превратилась в курилку, и остановился возле входа в кухню. Прислушавшись, он подумал, что там никого нет, но зайдя, убедился в обратном. Меньше всего он хотел остаться наедине с отцом и это, в очередной раз, случилось. Как ни странно, мужчина не сразу обратил внимание на вошедшего, сидя погружённый в мысли или вовсе медитируя. Сделав всё, что было ему нужно на кухне, подросток готов был выдохнуть и забыть об этой встрече, но вдруг себе в спину он услышал следующее: — Почему ты кашляешь? Опять заболел? — Мужчина встал со стула и подошёл почти вплотную. — И что случилось на чердаке? — Я просто неудачно упал, ясно? — Прикрыв горло ладонью, сказал Ди. Глэм в недоверии сощурился. — Покажи мне. — Он попытался заглянуть под водолазку, но юноша лишь больше отпирался. — Нет. — Чуть дрожащим голосом проговорил тот, боясь, что отец снова сделает всё по-своему. С другой стороны, хотелось, чтобы папа пожалел его или хоть на секунду задумался о последствиях своих решений. Прошлась недолгая пауза, после чего Глэм сделал ещё одну попытку прикоснуться к сыну. Тот замер, отведя взгляд, но в отражении окна мог заметить, как отец отшатнулся от него, увидев даже меньше, чем пол раны. — Я не хочу об этом говорить. — Тут же отмахнулся Ди, не дожидаясь, когда собеседник продолжит. А что мог сказать Глэм? Он до последнего надеялся, что Ди просто волнуется из-за экзаменов, ведёт тайную жизнь, да хоть что-нибудь, чтобы не винить себя в его смерти, которая могла случится. Но нет. Всё это из-за него. Нужно хоть что-то сделать. Догнать его, крепко-крепко обнять и вновь сказать, что всё будет как раньше. Хотя бы попытаться. Ди был уже почти у двери в комнату, как услышал за спиной прерывистые шаги. Мужчина обнял его со спины, губами прижимаясь к мягкой ткани водолазки. — Прости. — Горько прошипел он и почти заплакал. Почему-то Ди от этого «прости» стало легче, чем когда они прощались в парке. Он давно простил его для себя, иначе бы не закончил свою жизнь. Но от этих прикосновений снова стало тошно. — Оставь меня. — Прошептал подросток и отошёл к двери. Обернувшись, он увидел, как отец скривился, опустив голову. Ди впервые видел его таким, будто действительно раскаявшимся. Пара шагов и вот, на спину мужчины ложится рука сына. Глэм, снова выпрямившись, смотрит на мальчика с таким трепетом, виновностью и отчаянием, будто видит рядом с собой труп. — Ты знаешь, как умирают люди? — Зачаровано, немного по-детски спросил Ди. Глэм не понял, почему сын задаёт этот вопрос ему и тем более сейчас. Откуда он может знать? Для чего Ди хочет это знать? — Думаю, они просто засыпают. — Растеряно проговорил Глэм. Кажется, такой ответ устроил мальчика, ведь, он прижался крепче, и отошёл лишь тогда, когда рука отца потянулась к талии. — Я тоже так думал. — Спокойно сказал он. — Только вот вышло совсем иначе. Перед нескончаемым сном нужно пережить такую же вечную боль.