Куда же ты запропастился?

Свет фонарей отражается в глазах водителя. Ночная дорога завораживает своей умиротворённостью, манит и зазывает, приказывая не останавливаться и ехать дальше, наслаждаясь невидимыми пейзажами, что даже так чувствуются по-особенному атмосферно. Он едет в такси и пытается убедить себя в том, что заслужил отдых и действительно в нём нуждается. Попытки развеяться в последнее время заканчиваются крахом, и в этот раз он не намерен провалиться. Сегодня бар не хвастает своей людностью, показывая себя со стороны тихого укромного местечка, где можно потеряться от шумных будней и найти себя. Бренди с мараскино и три дэша ангостуры — любимый напиток Ушиджимы, что когда-то давно посоветовал ему покойный приятель. Неизменный бодрящий и в то же время расслабляющий биттер, что даёт рецепторам ощутить все краски горького вкуса. Своими нотками чем-то напоминает жизнь. Горечь, жжение на языке, после чего приятное тепло разливается, а тело становится податливым, как и разум. Он любит эти моменты. Пить в одиночестве давно стало привычным делом. Времяпровождение, что должно быть способом по минимуму думать и по максимуму развлечься, как всегда оборачивается бесконечным потоком мыслей, не влеча за собой ничего хорошего. Вопрос, как нужно пить или сколько нужно выпить для душевного спокойствия, всё ещё остается открытым, а мысль о том, что есть что-то или кто-то, способный помочь, обременяется званием самой глупой за сегодняшний день. И вроде бы всё идёт к уровню хорошего вечера: два опустошённых бокала позади, впереди — ещё один. Он подкуривает сигарету и делает глубокую тягу, стараясь вдохнуть как можно больше дыма, утонуть в табачном облаке. Но закашливается, лишь стоит ему услышать голос откуда-то слева: — Прошу прощения, огонька не найдётся? Он наотрез отказывается поворачивать голову. Голос незнакомый, но чутьё подсказывает, что провал близко. Несколько секунд оцепенения, и Ушиджима всё же переводит взгляд со стакана на незнакомца и понимает, что провалиться под землю было бы куда приятнее. Оперевшись о барную стойку и подперев рукой голову, стоял парень, чьи красные волосы и экстравагантная внешность не привлекут внимание лишь слепого, хотя и в этом случае заинтересованность предусмотрена: одна манера речи чего стоит. Молча протягивает зажигалку слегка дрожащими руками, стараясь делать вид, будто вовсе не знает, кто стоит рядом. Тендо, подкурив, возвращает вещь, кладя её на поверхность стойки и пододвигая её пальцами ближе к владельцу. Заставляет его взгляд сопроводить каждое движение, то и дело отбирая всё внимание себе. Бармен совсем не испытывает чувство вины за такие убийственные коктейли, зато чувствует сожаление за временную беспомощность гостя, что, пытаясь забрать единственный способ зажечь сигарету, роняет её на пол, нелепо слезая со стула. — Держи и больше не теряй. Ушиджима поднимает голову и снова видит ту самую хитрую улыбку, что вызывает чувство злости и какой-то обиды. Он опять остался в дураках. Будучи даже незнакомыми, видясь лишь дважды в жизни, он потерпел поражение. Сам начал эту бестолковую игру без правил, из которой пока победителем не вышел. Ему дали фору, а он не расслышал даже слово, обозначающее старт. Лишь сейчас он замечает, что условный противник выглядит совсем иначе. Выражение лица всё то же, что не удивительно. Но одет он теперь в простые брюки и кофту на несколько размеров больше, капюшон натянут на голову и затянут верёвками. Какой-то нелепый и неловкий, по-смешному простой и детский. Лишь сигарета в руках прибавляет пару лет, помогая поверить в его зрелость. Ушиджима подмечает ещё одну деталь: Тендо абсолютно трезв и пить, видимо, не собирается. — Ты не пьёшь? — мысленный подзатыльник самому себе он уже дал, остаётся ждать ответа. — Не-а, мне нельзя. Таблетки пью, ну, сам понимаешь, — крутит узловатым пальцем у виска, будто намекая. — Ладно, не важно, — фыркнув, отвечает тот. — Мы, кстати, не знакомы. Тендо Сатори, но можешь звать меня по имени, — протягивает руку, что слегка трясётся, и улыбается. — Формальности ни к чему. Знает, что представляться было необязательно, что они оба более чем в курсе друг о друге. И знает, что интерес взаимный. А Ушиджима снова стопорится. В его голове тысячи вариантов действий, сотни теорий и десятки альтернатив. Но работает это, лишь когда в руках карты или перед глазами крутится колёсико. Назвать его робким будет весьма нелогично, как и стеснительным. Скорее, такая неловкость оправдывается тем, что он впервые сталкивается со столь неформальным человеком. За всю жизнь ему попадались разные люди: кретины, идиоты, эгоисты и ханжи, глупцы и простаки, наивные дети. Их мотивы и принципы жизни он видел сразу, непредсказуемостью там и не пахло, а разумность и вовсе обошла стороною. Но ещё ни разу ему не доводилось встретить такого человека, по поведению которого нельзя рассудить ничего. И не потому, что скрытный, нет. Наоборот, слишком болтливый и открытый, что в мире казино недопустимо. По всей видимости, его это никак не гложет, а возможность познакомиться с, вероятно, главным врагом, кажется ему весьма забавной и занятной. То ли развлечение во всём ищет, то ли ставит себя выше других и позволяет себе насмехаться — не ясно. И чёрт его знает, что делать. Завербовать его в приятели, сделав статус взаимоотношений выгодным, или обозначить границы и сразу выставить вражескую позицию, не позволив нарушить субординацию? А может, просто уйти? Не проронив ни слова, не бросив ни взгляда в его сторону, просто смыться, даже пузырьков от пены не оставив. Хотя то, что несёт за собой этот парень, куда больше, чем простая морская пена. Это цунами, это страшное наводнение, что погубит всё вокруг. Но пока море тихое, а ветер еле слышен. — Эй, ты меня игнорируешь? — громкий голос вытаскивает из раздумий, заставив поморщиться от наигранной обиды. — Ушиджима Вакатоши, будем знакомы. Это было, вероятно, самое напряжённое рукопожатие за последнее время. По руке будто прошёлся электрический разряд, благо, волосы дыбом не встали. Иначе тот снова состроил бы причудливую гримасу, играясь бровями, что такие же невыносимо яркие. — Чем занимаешься, Ушивака? Ты здесь один? Он держится из последних сил, дабы не врезать по этому наглому лицу, что даже не краснеет, даже не приближается к оттенку волос. С каких пор формальность отошла на задний план? И как только ему хватает смелости обращаться с едва знакомым человеком так невежливо? От отсутствия ответа на эти вопросы злость наполняет тело. Вспыльчивость — не его стиль, но почему-то сейчас лишь эта черта способна пробудиться. — Может, сначала о себе что-то расскажешь? — он не собирается уступать, желая остаться немногословным. — Может, сначала о себе что-то рассказать... — будто переваривая сказанное, повторяет. — Ну, я очень люблю шоколад и обожаю фильмы ужасов, — будто сказав что-то важное, ожидает ответа и, немного затормозив, выдаёт: — Теперь ты. — Ты ведь понимаешь, что твой ответ не соответствует твоему же вопросу? — Вообще-то, — не успевает договорить, как раздается телефонный звонок. — Ох, время. Стакан воды без газа, пожалуйста, — обращается к бармену. Достаёт из кармана прозрачную баночку с какими-то таблетками и, положив одну в рот, быстро прячет её, в тот же миг запивая водой и кривясь, словно съел что-то кислое. Затем всё же снимает трубку, тихо и невнятно отвечает человеку по ту сторону трубки и вскакивает со стула. — Что-то я заболтался. Было очень приятно познакомиться, Вакатоши, — он придвигается ближе и, наклоняясь, почти на ухо добавляет: — До скорой встречи, математик. Уходит так же быстро, как и попадается на глаза. Как дождь, что шёл совсем недолго, но успел намочить всех прохожих и украсить асфальт крупными каплями. Как снег на голову, но вовсе не предвестник Рождества. Скорее, предвестник затяжной простуды, с насморком и бесконечным кашлем, где количество выпитого сиропа равна дневной норме употребления воды. Чувствуется, как ветер усиливается, и море теперь неспокойное. Волны всё больше, а суши, на которой прячется Ушиджима — всё меньше. Никакой моторной лодки, ни даже детского надувного круга не оставил, заставив даже забыть, как хорошо вольным плавал. Третий бокал выпит залпом, четвёртый — уже в руках, и делать перерыв совсем не хочется. Он сидит и словно ждёт чего-то, сам не зная, какие ожидания должны быть оправданы, так что остаётся ждать лишь с моря погоды. Синоптики, кстати, не радуют. Обещают бурю и шторм, предупреждая, что круиз на лайнере — не лучшая идея. А он и не собирался. Вышел в открытое море, даже не подумав, что ближайший маяк заброшен и столкновение неизбежно. Количество горечи во рту даёт понять, что пора остановиться и поддаться желанию вернуться домой. Да будет так: бармен уже позаботился о судьбе постоянного клиента, вызвав такси и понадеявшись, что адрес всё же будет назван правильно. Чувство трезвости настигает уже дома, когда ледяная вода пронзает тело тысячами мурашек, даря чувство бодрости и свежести разума. Но прийти к единому решению так и не удаётся: что делать с этим чудаком — чёрт его знает.