Куда же ты запропастился?

Веки тяжёлые, как и всë хилое тело. Пересохшие губы с трудом размыкаются, жадно пытаясь набрать побольше воздуха, впервые за долгое время делая это самостоятельно. Пробуждение даëтся как всегда сложно. Ненавистно знакомая палата, всë тот же писк аппаратов и верный Чеффи Сласс. Как же больно. Ломит, его так ломит. Всего, абсолютно. Физическая боль настолько сильна, что о моральной и думать забыл. Наверное, это к лучшему. Коматозная терапия с каждым разом проходит всë тягостнее, и всем вокруг предельно ясно, что времени осталось мало. Тендо, конечно же, боится. Но не смерти, нет. Умереть так — некрасиво и мучительно, с кучей трубок у лица и толпой подчинëнных под рукой. Именно поэтому прилагает все усилия. Для чего? Ради чего? Красивая смерть? Трагедия, привлечение всеобщего внимания? Избежание забвения? Возможно, но не факт. Он и сам-то потерялся в этих рассуждениях, и вывести за ручку оттуда не получится, разве что, за ворот рубашки оттащить, со всей силы рвануть на себя для уверенного старта. Давая волю слезам, как только Сласс покидает палату, он пытается принять сидячее положение, что, с трудом, но всë-таки выходит. Отвратительное самочувствие на ближайшие пару дней обеспечено — обычно он и с кровати бы не вылез, но не в этот раз: его ожидает сам Ушиджима Вакатоши, и медлить совсем не охота. В голове прокручивается план действий, что был составлен ещë давно, детали которого с каждым днëм совершенствовались, смирно дожидаясь назначеного часа. Глупая болезнь становится помехой, но Тендо не настолько прост, чтобы не учитывать погрешности в чертежах, хоть и архитектор из него никудышный. Опережая расспросы, он наспех вытирает тонкие дорожки от слëз рукавом, как только топот грубых ботинок доносится около двери. Чеффи, постучав, немедля входит в палату и сразу же начинает разговор, не желая затягивать: — С пробуждением, мистер Тендо. Как Ваше самочувствие? — неподдельное беспокойство звучит в его голосе. — Ах, Сласс, ты ведь сам знаешь — ничтожно. Голова раскалывается, просто жуть. Где мои таблетки, кстати? — Дело в том, — будто подбирая нужные слова, вздыхает тот, — что они Вам больше не нужны. — Что значит — не нужны? — прекрасно осознавая, к чему ведёт разговор, всë же переспрашивает. — Вам не придëтся больше принимать этот ненавистный препарат, он теперь не имеет веса в Вашем лечении. Конечно, курс антидепрессантов отменить я не могу. Мы проведëм ещë столько терапий, сколько нам позволит Ваш организм. — Сколько мне осталось? — впервые он выдаёт волнение. — Сколько терапий, Чеффи? — Не более двух, к сожалению. Мне очень жаль, правда. Но уверяю Вас, я сделаю всë возможное в пользу Вашей поправки. — Достаточно утешительных речей, мне этим не поможешь. Лучше расскажи мне, что происходило, пока меня не было. — Просто взгляните на это, — врач протягивает уже не совсем свежую газету слегка трясущимися руками. Это — выпуск новостей от издательства «U&W», содержимое которой вызывает несказанный восторг у читателя. — Испепелю, значит. Что ж, да будет так.