рассветы, закаты, подростки

Рома, точнее Роман Валерьевич, позвонил мне сам, когда мы с Ксюшей уже устали обмениваться шутками за триста и разной степени трагичности историями из детства. Её ещё цепляло, я больше смеялась. Любая история была хороша, если она отодвигала её от ночи накануне. Отсутствие сна царапало глаза. Время близилось к шести утра, ещё было недостаточно светло, но воздух уже начинал вздрагивать той особой хрустальной прозрачностью, что бывает только в предрассветные часы, когда всю ночь проводишь в разговорах, в которых ты становишься на мгновения чем-то большим, чем ты сам. Входить в поток, так называл это мой однокашник, неожиданно для всех свернувший в физику, в потоке мы ощущаем себя движением, а не частицей. В этой святой тишине вибрации телефона отозвались консервным ножом, вскрывающим банку. Я накрыла его ладонью, и только после подтянула к себе. Ксюша крепче вжалась в стекло. Лес всё чаще прерывался деревнями и посёлками, но кое-где ещё попадались и ели-великаны. Сердце забилось быстрее. — Да? — Цела? — А ты? — Он хочет поговорить с ней. — Нет. Мы замолчали оба, прощупывая границы, пытаясь угадать, сколько территорий оставалось нейтральными, сколько подвластны врагу, сколько можно захватить. Причудливый танец. Слова — на тон ниже обыкновенных. Его попытка обратиться к здравому смыслу, к разуму, к логике, к чему-то ещё такому, что напрочь убивает желание дышать. Мой забитый в зародыше крик. — Ань, она будет с ним счастлива. — Да? Ненавижу, господи, просто ненавижу, когда он вот так. Хорошо хоть голос в ответ не трясётся как от предательства. Это не предательство. Иначе он предал бы себя. — Да. Я положила трубку. Ну, значит дальше вдвоём, девочка. С ним поговорим позже. Пока — к обочине. Припарковаться, руль схватить до скрежета костей, и дышать. Уже потом поняла, что Ксюшу, наверное, своим скулежом напугала до чёртиков. Пришла в себя, когда она обнимала за плечи. Сжала виски пальцами. Ещё пару выдохов позволила. — Ань, ты чего, Ань, это что, какое-то проклятие, Ань… Проклятие, ага. Зовут Роман Валерьевич, метр семьдесят восемь, козерог, женат, без вредных привычек, кроме отсутствия практического применения знаний о сепарации в полной мере. — Всё хорошо. Услышала что-то неприятное. Не волнуйся. Волноваться причин и правда ей не было. Скоро будем в городе. Бросим машину, пересядем на блаблашку. Точнее, нет, сперва в клинику. Для посткоиталки слишком поздно, да и посткоиталки с собой впервые за все годы с нищего студенчества у меня не было. И в нашей аптечке тоже не было — использовали полгода назад, а больше не трогали; обычно ведь я привозила две сразу. Держать при себе — и в аптечку. Мы молчали у вывески «Полюс+». Неплохая сеть, круглосутка, у меня ДМС у них. Лицензия на медикаментозный есть, прогуглила, пока Ксюша покупала кофе, неловко крутя в руках мою визитницу у уличного окна KFC. — Это больно? — Не должно бы. Примешь таблетку, дадут ещё одну — и свободна. Пойти с тобой? Кивок. Щелчок блокировки дверей. Писк сигнализации. Мы вошли. Пока я разбиралась в регистратуре («пожалуйста, впишите в мою карточку, девочку изнасиловали, нет, я серьёзно, будьте добры», немного медлительное согласие администраторки), Ксюша нервно ломала пальцы в глубоком кресле. — Только гинеколог будет к восьми. — Мы подождём. Полчаса оставалось. Ксюша сжимала мою руку, я гладила её пальцы. Вот и всё, скоро это закончится. А там мы обязательно что-то придумаем. Только детей я ещё не бросала, ещё чего, волчары позорные. — Прости, пожалуйста… Она обратилась ко мне так тихо, что сперва даже понятно не было, не показалось ли. Но, заметив взгляд, продолжила увереннее: — Ты и так со мной возишься, деньги тратишь, время, вообще эпидемия надвигается, а я ною, больно не больно… Только головой в ответ покачала. Конечно, не появись Ксюша, я бы сейчас делала совсем другие вещи, говоря до конца откровенно, я бы спала, или трахалась, или ела, или может мы дурачились бы и со всей серьёзностью смотрели мультики по 1+1, не знаю, но пусть уж лучше Ксюша будет, и пусть уж лучше она будет не бессмысленным зомби с одним мужиком в голове. — Ты не виновата, что всё это происходит. Я рада, что могу помочь. И это было правдой. Из города двинулись на японке с болтливым водителем. Накинутый сверху косарь решил проблему с молчанием, и я, раздав интернета с мобильного, пошла сеять доброе, прекрасное и немного гуманитарное. На часах было 11 утра. По результатам заключенного джентльменского заключения, Ромка позвонить не пытался.