Family Values

Больничное крыло было залито светом. Койки были свободны, пахло зельями и было очень пусто и очень тихо. — Мадам Помфри, — позвал Маркус, — вы здесь? — Мистер Флинт, — послышалось из глубины зала, из-за ширм, — если вы за костеростом, то он как всегда во втором шкафу у окна. Вам с дозой помочь или знаете? — Я знаю дозы, — автоматически ответил Маркус, потом попытался собраться с мыслями. — Нет, я не за этим. У нас тут проблема. Короче, вы нужны. Маркус замер, обдумывая, как объяснить свое неожиданное появление. Очень не хватало Боула. Маркус умел давать указания и раздавать приказы, а вот что-то объяснять, чтобы убедить в своей точке зрения, а уж тем более заговаривать зубы — тут нужен Люциан. Через минуту мадам Помфри вышла из-за ширмы, методично встряхивая какую-то бутылку. Увидев его с девушкой на руках, она поставила бутылку на ближайшую кровать и подскочила к Маркусу. — Мистер Флинт, что случилось? Кто это? Кладите ее на кровать, вот сюда. Маркус положил девушку на кровать, вытянул затекшие руки вперед и потянулся: — Я не знаю, кто она. Нашел у нашей раздевалки, в отключке. Решил принести к вам. Вот, принес. Я пойду? — Нет, подождите, — мадам Помфри накладывала диагностирующее заклинание. — Надо привести ее в чувство, а потом уже, если вы не при чем, я вас отпущу. — В смысле, если я не при чем? — Маркус слегка опешил. — Я ее сюда притащил. Если б я ее сам приложил, на кой черт мне ее сюда тащить. Что за бред! — Таков порядок, мистер Флинт. Я вас не подозреваю. Не припомню, чтобы вы применяли силу к девушкам, кроме матчей, — мадам Помфри с укоризной взглянула на него и снова занялась незнакомкой. — Так, ну здесь сильное сотрясение, которое и стало причиной потери сознания. Постойте рядом с ней, пожалуйста. Мадам Помфри убежала за ширмы. Маркус посмотрел на девушку. Синяк расплывался на пол-лица. Он нахмурился и оглянулся на дверь, Боула все не было. Мадам Помфри принесла небольшую бутылку с темно-синей жидкостью. Откупорив, она набрала пипетку и, открыв девушке рот, капнула в него три капли. Пару секунд ничего не происходило, потом девушка закашлялась и открыла глаза. Мадам Помфри с удовлетворением посмотрела на пипетку и пояснила: — Отличное средство, чтобы привести человека в чувство. Но действенно только в случае травмы. — А почему я пару лет назад почти сутки в отключке лежал? — Маркус тогда очнулся только спустя день и был в полном шоке, что столько времени валяется в больничном крыле. — Разбудили бы меня тоже. — Потому что у вас было много других повреждений. Вас тогда бладжером с метлы сбили. Смысл вас было будить, пока костерост действовал? Мне вашей ругани и так хватает. И я обычно не бужу игроков после квиддича. Пока спят, они спокойнее. Мадам Помфри немного осуждающе посмотрела на Маркуса, словно припоминая все те часы, что он провел в больничном крыле. Девушка снова закашлялась, и мадам Помфри переключилась на нее: — Добрый день, мисс, как вы себя чувствуйте? Девушка открыла глаза, посмотрела на Маркуса, потом на мадам Помфри, потом еще откашлялась и сказала: — Это вы про меня? Маркус стоял нахмурившись и внимательно следил за незнакомкой. Мадам Помфри, напротив, улыбалась: — Про вас, конечно. Как вы себя чувствуете? Девушка дотронулась до синяка и отдернула руку. — Плохо. Голова болит. Где я? Мадам Помфри кивнула, словно соглашаясь с девушкой, и продолжила: — В больнице. В больничном крыле. А как вас зовут? — Эсмеральда, Эсми. Девушка приподнялась на локтях и начала оглядываться по сторонам. Мадам Помфри вопросительно посмотрела на Маркуса. Флинт пожал плечами и сказал: «Я ее не знаю». Мадам Помфри снова обратилась к незнакомке: — Эсмеральда, а как твоя фамилия? — Хантингтон, — девушка потрогала лоб. — Больно. Что это? — У тебя сильный ушиб. Я дам тебе мазь от синяков, и к концу дня он пройдет, но вот из-за сотрясения я тебя оставлю тут на ночь. Выпьешь восстанавливающее зелье, отдохнешь. Мадам Помфри наклонилась к ней и уже более официально сказала: — Мисс Хантингтон, вы знаете, что с вами произошло? — Не уверена, — девушка была растеряна. — Я шла мимо стадиона, потом помню сильный удар, я почувствовала, что падаю, и потом я очнулась здесь. — Вы были одна? Вас кто-то ударил? — мадам Помфри обеспокоенно посмотрела на девушку. — Я не знаю, — Эсми покачала головой. — Да, я была одна. Я не видела никого вокруг. Я не знаю, что произошло. — Вы знаете, кто это? — мадам Помфри указала на Маркуса, девушка внимательно посмотрела на него, потом ответила: — Это Маркус Флинт. Маркус удивленно уставился на нее. — Марк, ну вот, девушка вас знает, а вы говорите, что не знаете ее, — мадам Помфри с подозрением посмотрела на Маркуса. — Что-то вы темните. — Я без понятия, откуда она меня знает. Может, я в Когтевране такой популярный. Мадам Помфри, я серьезно. У меня сегодня утром была тренировка по квиддичу. После тренировки я открыл дверь и увидел ее, лежащую на траве с фингалом на пол-рожи. Раньше я ее никогда не видел. Я принес ее сюда. Почему вы обвиняете меня? Спросите мою команду, они все подтвердят, — Маркус начинал злиться. — Мистер Флинт, я буду вынуждена пригласить ваших деканов, — строгим голосом пояснила мадам Помфри. — Я вас не обвиняю, но ситуация неприятная. На девушку кто-то напал. Даже если это не вы… — Конечно, это не я, — Флинт потер запястье. — Даже если это не вы, вы могли видеть нападавшего и помочь в расследовании. Поэтому подождите меня здесь. Посидите, пожалуйста, с ней, после сотрясения мозга просыпаться довольно неприятно. Ну, вы и сами знаете. Если она захочет попить, будьте джентльменом, помогите ей, раз уж вы не при чем. Мадам Помфри спешно удалилась. Маркус дошел до стены, взял стул и подтащил его к кровати. Вся ситуация его крайне злила. Сев, он внимательно посмотрел на девушку. — Откуда ты меня знаешь? Я тебя не видел раньше. Девушка присела, опираясь на руки. Свет падал ей на лицо, и кожа казалась почти прозрачной. Она вся напоминала призрака. Глаза, волосы, кожа, все было чуть бледнее, чем надо. Она откашлялась и тихо сказала: — Я тебя узнала. — Ты видела мои колдографии? Ему нужно было хотя бы понять, откуда она его знает. — Нет, — она покачала головой. — Девчонки в спальне говорили про тебя. — Меня обсуждают в когтевранской женской спальне? Я польщен. Девушка усмехнулась: — Я расспрашивала их про квиддич тут, кто играет и как вообще, и они мне рассказывали. А потом начали советовать, с кем из парней из квиддича стоит встречаться. Такой был разговор. Она внимательно посмотрела на парня и попросила: — Дай мне воды, пожалуйста. Маркус встал, дошел до шкафа, взял из него стакан, наколдовал воду и, вернувшись, подал Эсми. — Ты тут прям как дома, — девушка взяла стакан тонкой рукой. Флинт даже подумал, что она его не удержит — Ага, спасибо квиддичу, — саркастично улыбнулся Маркус. Разговор переставал быть скучным. — Ну, так и что? Тебе советовали встречаться со мной? Эсми сделала три глотка, подала стакан Маркусу. Он поставил его на столик. — Нет, с тобой мне встречаться не советовали. Даже наоборот, мне сказали, что ты мудак редкостный и злой, как черт. Вроде так, но немного могу ошибаться с формулировками. Никто раньше не осмеливался сказать ему такое в лицо. Она явно не шутила, но злости к ней не было, скорее любопытство. — А я думал это из-за моей улыбки, — невозмутимо сказал Маркус. Все шутки насчет своих зубов он пресекал немедленно, заявляя: «Да, зубы кривые и что?». Обычно на этом все разговоры на эту тему заканчивались. Маркуса, в отличие от брата, улыбка вообще не напрягала. — Это нет, и кое-кто из девчонок находит твою улыбку даже привлекательной. Так что основное — это то, что ты мудак, который думает только о себе. Эсми наклонила голову набок и посмотрела на Маркуса, ожидая реакции. — Слушай, это прям неожиданно для меня. Он не врал, это было, правда, странно. То, что его считали козлом и мудаком, было ожидаемо и привычно, а вот то, что девчонкам нравилась его улыбка, было крайне странно. Он пояснил: — Ну то, что им нравятся мои зубы. На Когтевране странные девки. Ты сдала всех своих подруг, ты в курсе? — У меня сотрясение мозга, и я сейчас не в своем уме, — невозмутимо ответила Эсми, а потом, вспомнив про своих соседок, продолжила: — Да и они мне не подруги. Они непонятные. — Они ж когтевранки, им положено быть с ебанцой. Флинт слегка удивился, нестранные когтевранки были там же, где и прямолинейные слизеринцы. Но он не помнил ее на Когтевране. — А откуда ты? Ты ж раньше не училась тут? — Ты такой наблюдательный, — девушка прищурилась. Маркус не отреагировал. Она словно что-то вспоминала, потом сказала: — Не, я только с этого года тут учусь на шестом курсе. Раньше училась в Шармбатоне. Потом родители меня решили перевести, типа тут образование лучше. — И что, реально лучше? Это и правда было интересно. В Шармбатоне училась его кузина, они не общались, но он знал. — Без понятия, — девушка потрогала место удара. — Как бы тебе это сказать, мое мнение в этом вопросе никого не интересует, это ж не я решила, что тут лучше, чем там. — Да, блядь, — хмыкнул Маркус. — Это знакомо. Меня вот тоже ни хера не спрашивали, когда заставили еще год тут тусить. Он спохватился, но слишком поздно, когда уже закончил фразу. Маркус ни с кем, кроме Боула, не обсуждал свои проблемы. — А точно, девчонки говорили, что тебя оставили на второй год. Говорят, это потому, что ты завалил экзамены, — она сказал это, как что-то обычное, без издевки. — Я не заваливал экзамены. Я их сдал, — тема была неприятной, Маркус повел плечами и задумался, что на вопрос она не ответила. — А все-таки, как ты меня узнала? Если тебе фотки не показывали? — Ты в форме Слизерина и у тебя значок капитана, — она кивнула на его свитер. — А капитан Слизерина Маркус Флинт, он же мудак и злобный психопат. Вроде не сложно. — Ну вообще да. Так-то все очевидно, — Маркус задумался и неожиданно спросил: — А с кем стоит встречаться? — Что? — Ты сказала, что со мной не стоит. А с кем стоит? Он никогда не интересовался, кто в Хогвартсе самый популярный парень или что-то в этом роде. Но сейчас ему стало интересно. Эсми задумалась, отведя взгляд, словно пыталась что-то вспомнить: — Я сейчас не уверена в именах, но, по-моему, с Седриком. Точно. Говорят, он красивый, умный и добрый, и хорошо играет в квиддич. Что скажешь? Все верно? Маркус скрестил руки и обдумывая ответ. В принципе, это было ожидаемо, даже их слизеринки специально наряжались, если у них будет занятие с Диггори. Но Маркусу он не нравился своей правильностью, что ли. — Ну… Он смазливый, насчет умный — не знаю, не учусь с ним. Добрый? Он пуффендуец, так что может быть. Они все слегка пришибленные. Насчет квиддича не согласен. Он обычно играет. В качестве ловца Поттер лучше. Диггори не хватает маневренности. Слишком тяжеловесный. Так что нет, не советую, не встречайся с ним. Последняя фраза явно была лишней. — Да уж, фигня, — протянула Эсми, — встречаться с посредственным ловцом. Марк, кивнул, неожиданно поняв, что она обозначила главное несовершенство Диггори. Он ведь посредственный. Он не лучший. Когтевранки снова придумали чушь. Тут Эсми спросила: — А Поттер? Кто он? — Он ловец грифов. Хорош, только не говори никому, что я так сказал. Но он мелкий. Ему лет 13, наверное, так что не вариант. Странно, что воронам нравился Диггори, а не их капитан, поэтому Флинт уточнил: — Что насчет Вуда и Дэвиса? Почему они у ворон не в топе? — Маркус даже слегка наклонился вперед. — Оставшиеся два капитана? А я даже помню. Как мне сказали, Вуд фанатик и кроме квиддича его ничего не интересует, и вроде как он не по девочкам. Маркус удивленно присвистнул, на эту тему они в команде только шутили, никто не думал об этом всерьез, а Эсми продолжала: — А Дэвис унылый и король всех зануд. Мне посоветовали его даже в гостиной избегать. Смысла встречаться не с капитаном я не вижу, — девушка задумалась и расстроенно продолжила. — Короче, меня перевели в северную глушь, и парня мне тут не найти, и учусь я тут всякой херне. Просто отлично, — она печально вздохнула, потом что-то обдумав, спросила у Маркуса: — А что вообще происходит? Ну, почему тебе сказали ждать, чтобы помочь в расследовании? Каком расследовании? — Я думаю, это из-за Блэка. Ты ведь знаешь про Блэка? Маркус вопросительно посмотрел на Эсми. Она отрицательно покачала головой. — Серьезно? Про него сейчас везде пишут. Короче, это психопат, не такой ужасный как я, но тоже ничего хорошего. Он сбежал из Азкабана, тюрьмы нашей. — Я знаю. Она известная, — про Азкабан и дементоров знала вся Европа. — Ну да. Короче, он сбежал из Азкабана, где просидел дофига времени за то, что убил кучу маглов, ну, и еще там накосячил. И почему-то многие считают, что он попрется в Хог. Но по мне так это хрень, потому что, кто, блин, после того, как отсидел дохера лет в Азкабане, попрется в школу? — Да, это реально тупо, — Эсми задумалась. Это было нелогично. — Кто ж после тюрьмы в школу бежит? Домой скорее или к подельникам, или прятаться. — Вот, и я о том же, — ему нравилось, что девушка его понимает и не приходится дополнительно ей пояснять. — Но якобы это из-за Поттера. Потому что Поттер убил Темного лорда. Ну, эту часть истории ты знаешь? — Да, это тоже знаю, — про Поттера во Франции точно говорили. Бабушка вроде рассказывала. — Подожди, это тот Поттер, который крутой ловец? — Ага. Он самый. — Прикольно, — Эсми удивилась, что сам победитель великого темного волшебника учится с ними. — Познакомлюсь с ним. — Да нахер такие знакомства? Всеобщую любовь к Поттеру Флинт не разделял. По его мнению, ничем особенным Поттер не выделялся, это все вокруг него прыгали. Но сам-то Поттер был обычным. И это не он победил Темного лорда, потому что ему тогда было чуть больше года. Это какое-то стечение обстоятельств, а не выдающиеся способности Поттера заставили Темного лорда исчезнуть. — Короче, якобы Блэк поддерживал Темного лорда и хочет убить Поттера из мести. Но это мега тупо. Хог очень хорошо охраняется. Плюс сюда дементоров нагнали. Проще было убить Поттера летом, когда он тусил со своими маглами. — Он маглорожденный? — удивилась Эсми. — Нет, никогда не задумывался, но нет, — Маркус вспоминал историю. — Его родители были волшебниками, но их убили. Он живет у каких-то своих родственников-маглов, видимо, других больше нет. Это у Малфоя можно уточнить, он его фанат. Я, в общем-то, от него и знаю. Но суть в том, что Блэк, если бы хотел убить Поттера, убил бы его летом. Если Блэк в своем уме. А Блэк может и псих, но он в своем уме — из Азкабана-то тупой человек не сбежит. Короче, такая тупая херня. — Да это реально мутно, — девушка задумалась. — Они думают, что на меня напал Блэк? — Хрен знает, что они там думают. Но если бы на тебя напал Блэк, ты бы тут не лежала. Не думаю, что он захотел бы оставить свидетеля, — Маркус посмотрел на пол, потом вдруг неожиданно поднял голову — Ты говоришь без акцента и очень хорошо, хотя ты из Шармбатона. Почему? — Тебя это реально интересует? — Маркус слегка кивнул и продолжил смотреть на нее. — Ну как скажешь. Моя мама англичанка. Наполовину. Я с детства говорю на английском. Но и на французском. Мать говорила со мной по-английски, а отец по-французски. Ну и с бабушками, дедушками такая же фигня. Все пополам. Везде говорю без акцента. Не знаю, как объяснить. — Я понял, — Маркус даже улыбнулся, все это было очень знакомо. — Моя мать говорит дома только на итальянском, хотя знает английский, но ей нравится говорить на итальянском. Я поэтому его знаю. Правда, я говорю на нем с акцентом. — Твоя мама итальянка? — Эсми удивленно посмотрела на Флинта. — Ничего себе. Извини, но ты не похож на итальянца, а я их знаю. — Я похож на отца, а он англичанин. Она не итальянка, она из Флоренции, — мать всегда поправляла их. — Что странно, один из моих братьев очень похож на мать, и, если ты увидишь нас с ним вместе, ты никогда не подумаешь, что мы родные братья. Маркус даже сам удивился, что рассказал ей про братьев, особенно про своего козлиного брата. — Это звучит прям интересно, — заметила Эсми, — как из книги: «мой брат такой, я такой, мы с ним совершенно не похожи». Маркус удивился этому сравнению. Да, точно, как из книги, какой-нибудь жуткой книги из библиотеки его деда. Эсми спросила: — Вы хорошо общаетесь? — Нет, он такой козлище. Мы охеренно плохо общаемся, — он инстинктивно потянулся за палочкой, потом отдернул руку, а Эсми, как бы не замечая, продолжала: — А у меня нет братьев и сестер, так что я не знаю. — Везет тебе. Что ты делала у стадиона? — обсуждать семью, а особенно брата, Маркус не хотел. — Пошла посмотреть, — она пожала плечами. — Я люблю стадионы. — С хера ли? Ты играешь? — она была странной. Ни одна девчонка не ходила на стадион просто так. Может быть, на тренировку или поддержать кого-то на игре, но просто так — нет. — Нет, я вообще на метле плохо сижу, — Эсми слегка поморщилась, вспомнив что-то. — Просто мне они нравятся, стадионы, ну и квиддич. — Это какая-то странная херня. И за кого ты болеешь? — Маркус спросил почти с вызовов, ожидая услышать «я ни за кого не болею, просто мне нравится один игрок — обычно это был Олаф Андерссон — он такой красивый» — так отвечали все девчонки. — За «Лионских львов», — не раздумывая ответила Эсми. Это было неожиданно, поэтому он уточнил: — А почему не за «Квоффельеров»? — Ой, они такие снобы, — девушка скривилась. — И они какие-то слишком правильные, прям гордость Франции. Никогда их не любила. Львы играют интереснее и техничнее. Помнишь, как они типа уронили квоффл, а потом поймали его на финте Вронского. Это было офигенно. И они так летают, как будто… — она задумалась, подбирая слова, — как будто они уже родились в полете, и им не очень нужны метлы. А то, что они силовые и слегка фолят, извини, но по мне это неплохо. В конце концов, за их фолы их наказывают. Так что все по-честному. — Прям соглашусь с тобой. Из французских команд «Львы» — самые нормальные. Маркус чуть ли не впервые в жизни был так единодушен с кем-то во мнении о квиддиче. Если кто-то говорил о французах, то все обожали «Квоффельеров» — и именно за то, за что их ругала Эсми. И он был с ней так согласен. — А знаешь, кто там самый крутой? Эсми наклонила голову вбок и посмотрела так, как будто проверяет Маркуса. — Это очевидно. Эдвард Моле, — Маркус даже не думал, что мог сказать что-то другое. — Да! Я удивлена, что ты назвал Моле. Обычно, говорят, что самый крутой это Гийом Пети. — Да ну, нахер. Не люблю Пети. Он играет ради трюков. Мне кажется, ему пофиг на забитые голы, ему главное, что он смог сделать крутой трюк, типа какой он охеренный. Моле не так крут по части трюков, но он самый продуктивный охотник. И он, по-моему, вообще не устает, — Маркус мог говорить о квиддиче часами. — И он выходит на игру, чтобы забивать, не важно в каком он состоянии. Помнишь, Пети сказал, что из-за жары плохо себя чувствует и игру пропустит, — девушка закивала. — А Моле однажды вышел с такого похмелья, там по лицу все было видно, но отыграл матч нереально круто. — Да, — закивала Эсми. — Я думаю, в него тогда галлон антипохмельного зелья влили перед выходом на поле. И соглашусь, он играет, чтобы забивать. Вся суть квиддича в этом — забить побольше, ну а снитч — это не так важно. У Львов ловцы всегда посредственные, но они побеждают за счет охотников. Никогда не понимала, когда игру строят вокруг ловца. Эдвард потрясный. И то, что он жесткий и намеренно фолит это вообще не важно. И, честно говоря, он делает это офигительно. Я думаю, что он лучший охотник Франции, — потом она замолчала, как бы обдумывая следующую фразу. — Мои соседки сказали, что ты играешь, как Эдвард Моле, — Эсми прищурилась и наклонила голову вбок. Марк хотел что-то ответить, но сбился, посмотрел на свои ботинки, слегка улыбнулся и сказал: — Ну, это было бы слишком охеренно, но мне до него далеко. Хотя, мне нравится его стиль игры. — Они, кстати, говорили это не в качестве комплимента, — Эсми улыбнулась еще сильнее. Ей нравилось наблюдать за его реакцией. — Можешь сказать, что в этом они явно прокосячили. Быть Эдвардом Моле — круто, — улыбнулся Марк и посмотрел на Эсми.