Поиграем в бильярд?

      Молодой принц буквально вваливается в просторные покои, придерживаясь рукой за деревянный проем входной двери. Пышные одежды струятся фиолетовыми волнами от тонкой талии, затянутой плотным узорчатым поясом, вниз, закрывая ноги, высокий хвост несгибаемо ровно продержался весь день на тёмной макушке, лишь серебряная заколка в волосах слегка съехала вправо от быстрых забегов парня по императорскому дворцу, из-за чего гордый дракон теперь смиренно клонит морду в пол. Весь образ наследного принца сквозит величием и богатством, но на молодом лице сейчас отражается самое печальное бремя, с которым только может повстречаться человек — глаза словно заволокло туманом от усталости, красные щеки горят так, что даже в темной комнате кажутся яркими фонарями, а острые скулы разрезают лицо ещё отчетливее.       Чем ближе ко дню передачи престола, тем тяжелее приходится Минхо. Помимо постоянных тренировок с мечом и занятий в императорской библиотеке в расписание принца вклинились государственные приёмы и бумажная волокита чиновников. Сегодняшний день не оказался исключением и буквально высосал все соки из юного организма. Пользуясь тем, что к вечеру все слуги из-за жары и нервотрепки потеряли бдительность и упустили молодого государя из виду, Минхо притворяет дверь и с разбега падает на широкую кровать лицом вниз прямо во всем парадном, даже не допуская мысли снять с себя десяток накидок и халатов, а секунду спустя испускает удручающий вздох и жмурит крепко глаза. В его мечтах лишь бамбуковая роща и тихое озеро в глубине императорских садов, игры в песке босиком и холодный чай в кувшине, а не натянутые фальшивые улыбки и тысячи уважительных поклонов, что преследуют парня последний год.       Ставни едва скрипят, когда кто-то снаружи умело распахивает окно слева от принца, запуская в покои прохладный ночной ветерок и тонкий луч лунного света. Воздух тут же заполняется ароматом вечернего дождя, зацветающих абрикосов и терпкого сандала, уловив последний Минхо в момент расслабляется, а искренняя улыбка самовольно расплывается по лицу. Он прекрасно знает, кто сейчас сидит на подоконнике и взирает на принца сверху-вниз, возможно, даже покачивает игриво ножкой.       — Государь Ли, как прошла Ваша тренировка? Небось, укрепили силу мысли и боевой дух настолько сильно, что все враги Вашего государства, стоит Вам выйти, падут от одного лишь свирепого взгляда на поле боя?       Минхо переворачивается набок и смотрит на Джисона сквозь шелковый балдахин, из-за чего глаз ловит только стройный силуэт, плывущий бесшумно прямо в объятия принца. Старший беззлобно усмехается и сканирует голубые одежды парня, задержав взгляд на золотой цепочке, что крепко оплела осиную талию, далее скользит вниз до самых ног, а затем возвращается обратно к лицу. Хан видит вспыхнувшую на лице принца искру желания, поднимает игриво бровь, а в следующее мгновение оказывается около кровати и рывком отбрасывает летящую ткань балдахина прочь. В сером свете Луны мраморные бусины, вплетенные в маленькие косички на голове парня, засияли таинственной красотой, образ Джисона пестрил игривыми деталями. Минхо окончательно переворачивается на спину и тянет рукой с пояса надоевший, и к тому же тяжёлый, меч, чтобы отбросить куда подальше.       — Если бы я только тренировался шестнадцать часов подряд, не думаю, что выглядел бы словно восставший из могилы, — из-под длинного халата показалась белая коленка, опирающаяся на краешек перины, — Небеса всемогущие, дорогой! Я не стал спрашивать, где твой верхний халат, но это… Слишком откровенно, предел безнравственности!       Джисон лишь тихо хихикает на брань принца, забираясь под укрытие всем телом, вклинивается аккуратно между разведённых ног старшего и игриво кладёт ладошки на твердые коленки. Минхо тут же хватает светлое, словно нефрит, бедро мертвой хваткой и ведёт рукой вверх, уже уверенный, что не найдёт там важной части одежды. Как только ладонь касается острой бедренной косточки, Хан жмурится и томно стонет, видимо заведенный ещё с одной только атмосферы вокруг них. Сердце принца делает кульбит в груди и падает куда-то вниз, благо он лежит, а иначе бы ноги не выдержали всей гаммы эмоций.       — Государь, Вам лишь бы отругать меня, — худые руки поползли по фиолетовым одеждам вверх, — Мы же оба прекрасно знаем, что тебе нравится моя «безнравственность». Халат и вся другая одежда будет мешать нашим играм, согласись? Я лишь упростил задачу, чтобы мы быстрее перешли к самому интересному.       — А если бы кто-то из слуг или учителей тебя увидел? Позором окропят нас обоих…       Фраза так и повисла в воздухе недосказанная, потому как рот принца занял чужой горячий язык. Джисон плавно, но напористо шевелит губами, утаскивая Минхо в страстный поцелуй, едва прикусывает нижнюю, одной рукой обхватывает горячее лицо принца, а другой ловко подцепляет золотую цепочку на талии. Его положение позволяет животом чувствовать нарастающее возбуждение тела под ним, отчего в душе разгорается огонёк удовлетворения — подумать только, наследный принц реагирует так не на каких-то там фигуристых принцесс заморских государств, как всем думается! Кровь отливает от головы лишь только при виде костлявых коленок и круглого милого лица обычного заведующего императорской библиотекой, совсем юного парня!       Хан трется членом о мягкие штаны принца и ухмыляется, любуется спектром эмоций на точёном лице. Минхо невольно двигает младшего за ягодицы ещё ближе к себе, буквально зажимая его между ног, а в следующий момент тянется к кромке нижних одеяний, чтобы стянуть неудобные штаны к чертям, но запястья быстро перехватывает чужая ладонь.       — Куда же годится Государю ложиться в постель во все уличном и парадном, — в голосе чувствуется усмешка, — Даже серебряный дракон из волос не убран! Думаю, Его Высочество хочет сначала приготовиться ко сну?       Минхо вертит головой, совершено не желая отрываться от тёплого тела, но мучителю весь этот спектакль кажется безумно захватывающим, поэтому Джисон театрально вздыхает и чуть двигается назад.       — Ах, как же так? Самому с таким количеством ткани Государю не справиться! Хм, мне стоит позвать слуг, чтобы Вам помогли?       — Только попробуй, негодник!       Принц буквально рычит фразу через сомкнутые зубы и крутит запястьями в надежде выбраться, но горящую чистым пламенем кожу остужает холод металла, от контраста Минхо распахивает глаза и впивается удивлённым взглядом в Джисона. Парень лишь дёргает бровями, старательно фиксирует руки принца своей золотой цепочкой, а после заводит их за голову и крепит карабином к торчащему на изголовье кровати колечку.       — Раз Вы так против помощи от своих придворных, мне придётся взять на себя ответственность за это дело и раздеть Государя самому!       — Джисон, — принц сглатывает вязкую слюну, — Прекрати называть меня так, прошу. Отец еще не передал престол, какой я Государь?       — Мой.       Короткий ответ утопает в потоке стонов старшего, потому как Хан в секунду змеей падает ему на грудь, яростно сдергивая дорогие ткани, и захватывает темные бусины сосков в мокрый плен своего рта. Руки забираются глубже, очерчивая каждый выдолбленный тяжелыми тренировками мускул на торсе Минхо, холодные пальчики словно лед остужают полыхающую страстью кожу. Принц, как бы не старался, не может высвободить руки из своеобразных наручников, поэтому сдвигает мощные бедра, тем самым прижимая неугомонного библиотекаря ближе и не оставляя шанс на побег в самый важный момент. Твердый член ноет при соприкосновении с тканью штанов, заставляя хозяина изводиться в нетерпении, но Минхо понимает — Джисон знает все реакции принца как свои пять пальцев, и его положение сейчас намного выгоднее, ему позволено делать все, что вздумается. Остается только смириться и принять пытку, полностью погрузиться в процесс и стерпеть «мучения». Снизу слышится шорох пышных тканей, после чего хрупкая, но ловкая рука сдергивает лишнюю одежду с ног принца, а ночной воздух обдает холодком голые бедра. Еще секунда и Хан опускается на принца полностью, принимая весь императорский размер слишком легко, и, лишь когда круглые ягодицы соприкасаются с горячей кожей, выпускает протяжный звонкий стон. Минхо снова хочет вытянуть руку, чтобы поймать ладошку младшего, но золотые оковы неприступно запечатали ему оба запястья, из-за чего парень рычит гортанно и начинает двигать бедрами в два раза активнее, восполняя обиду от потери трогательного физического контакта.       — Дорогой, может отпустишь?       — Нет, — Хан запрокидывает голову в немом стоне, опираясь одной рукой о грудь принца, — Иначе ты меня задушишь за подобные шалости. Уж лучше сначала трахни, а потом разберемся!       Минхо и сказать нечего на это, он просто сжирает взглядом нефритовые, словно созданные искусным скульптором, контуры тела над ним и подумывает действительно приказать мастерам высечь из камня статую, точь-в-точь повторяющую плавные изгибы молодого библиотекаря. Джисон хмыкает удовлетворенно, наслаждаясь маленькой победой, а после пускается подпрыгивать на твердом члене принца с небывалой прытью. Деревянная кровать тихонько скрипит от накала страстей, старшему наваждение застелило цветной пеленой глаза, из-за чего все внутренние, отработанные десятками лет упорных тренировок, барьеры самоконтроля трещат по швам — наследный принц больше не может себя сдерживать. Их движения наполняются животной страстью, а высокие стоны бессовестно в унисон расшатывают консервативные, пропитанные лишь духом аскетизма и сдержанности, стены императорского дворца. Хан пронзительно кричит, огромные глаза закатываются в экстазе, а Минхо под ним чувствует, как сильно младший сжимается вокруг него в ожидании оргазма. Пару толчков и у обоих в глазах вспыхивают тысячи звезд — горячее семя изливается на грудь принцу, пачкая изысканные одежды и постельное белье, а Джисон легонько соскальзывает с обмякшего члена и, наплевав на банальные правила гигиены, ложится на грудь любимого и натягивает сверху пушистое одеяло. Золотая цепочка безжизненной змеей падает у изголовья кровати, выпуская занемевшие от долгого плена императорские запястья.       Комната будто бы пропиталась жаром мокрых тел, ароматом сандала и энергетикой животной страсти. Даже ставни перестали скрипеть от подгоняемого ветерка из окна, лишь только белый балдахин слегла покачивается в медленном танце над широкой постелью, заслоняя пеленой два силуэта внутри. Минхо все так же лежит на спине, старательно переводя дух после жаркой битвы, его правая рука нежно прижимает к груди худой силуэт за талию, а левая перебирает разноцветные бусины на длинной тёмной косичке. Джисон мирно посапывает, устроившись между разведённых коленей принца, изредка причмокивает во сне так, что пухлые щечки заходятся небольшой дрожью. В момент, когда Минхо дёргает за косичку слишком сильно, младший едва разлепляет глаза и старается сфокусировать сонный взгляд на лице напротив.       — Мне пора уходить? — мямлит Хан, но тут же роняет голову обратно на крепкую грудь, не в силах держать ее самому от усталости.       — Спи, с этого момента и навсегда тебе больше не придётся никуда уходить. В этом мире мы связаны судьбой и разлучить нас не сможет абсолютно никто…

**

      — Сто-о-о-ять! Ну ты уже слишком увлёкся, дорогой.       Хан, как жестикулировал активно во время рассказа, так и замер с поднятыми вверх ладонями от замечания Минхо, а когда наследный принц нескрываемо прыснул со смеху, лицо Джисона и вовсе сделалось чернее тучи.       — Что значит увлёкся? То есть, нефритовые коленки и золотая ловушка для тебя нормально, а как зашёл разговор о чувствах, так ты меня обрывать вздумал? Его Высочество наследный принц Ли Минхо, а?       — Да где ты хоть раз слышал историю о любви правителя государства и какого-то служащего дворца, которая бы не заканчивалась смертью или тысячами страданий?! Ни один император никогда бы в жизни не признался в подобных чувствах, а даже если бы и осмелился, дальше пустой болтовни дело не пошло. Они детей родных игнорируют, о какой любви с простым служащим речь может идти? Ой…       В порыве своей тирады возмущения внутренний аристократ все-таки вырвался из Минхо для демонстрации своего непоколебимого статуса, совершенно позабыв о важности подбора слов. Лицо Джисона вовсе посерело, щечки обидчиво надулись, а блондинистая челка легким пухом застелила пылающие глаза, но даже так принц почувствовал жжение на своей коже от летящих метафоричных искр.       — Прости, прости, прости! Это совсем не то, что я хотел сказать!       Минхо буквально падает на колени перед сидящим на диване Джисоном и шлепает себя ладонью по лбу, всем видом показывая желание раскаяться за содеянное. Хан крепко сжимает в кулаке блестящий лотос и цокает языком на выходку жениха, отыгрывая обиду.       — Давай я закажу твое любимое мороженое, чтобы постараться загладить вину, а ты остудишь немного пыл? Прощу, пощади! Мне не стоило бросать такие резкие и необдуманные комментарии к твоей чудесной истории, дорогой! Шоколадное мороженое?       — Клубничный торт и ты прощен, — Минхо едва слышно облегченно выдыхает, но подниматься с колен не торопится, — Смешно, наследный принц Ли, сын Короля и баловень Небес, стоит на коленях перед каким-то простолюдином и просит прощения. По истине неслыханный поступок.       — Ты, — кошачий взгляд щурится, — Невообразимо коварный демон, знаешь?       Джисон лишь ярко смеется с серьезного лица Минхо и крутит перед его носом рукой с серебряным колечком на безымянном пальце, словно это самая желанная добыча или же самый важный приз в его жизни. Обручальное кольцо служило Хану отрадой, постоянным напоминанием о том, что в холодном и жестоком мире у него всегда есть и будет поддержка, тот, кто вовремя обнимет и успокоит, кто в сложный момент станет плечом к плечу и даст опору, надежду. Джисон знает, как сильно Минхо его любит и чем ему пришлось пожертвовать ради их совместного счастья, но все равно, маленький чертёнок в душе порой обожает устраивать бунт и пользоваться привязанностью старшего в свою пользу, вымогая желанное. Но чаще, подобные аргументы служат лишь кнопкой «стоп» на высокомерные высказывания принца, от которых тот никак не может избавиться, хоть и очень старается.       Баланс. Они что-то вроде чаш на весах, если один падает, второй всегда рядом, чтобы уравновесить и помочь подняться. Хан снова сканирует глазами принца сверху вниз, ловит карий взгляд напротив и хлопает пару раз по месту рядом с собой на диване, приглашая старшего вернуться в их изначальное положение. Глаза Минхо зажигаются тысячами огоньков, когда он забирается под тёплый бок парня, но телефон из рук не выпускает, держит словно защитное оружие на грани поражения.       — Клубничный торт ещё нужен?       — Ну конечно!