amor de verano (summer love)

Чифую всегда старался организовать своему парню лучшие дни рождения. Казутора на самом деле никогда не праздновал своё взросление, и поэтому Чифую хотел это исправить; хотел сделать его радостным и счастливым из-за того, что тот был живым ещё один год. Чифую был благодарен. Он и Казутора были друг для друга спасательной лодкой, и он хотел благодарить его за это каждый день своей жизни. Он также был счастлив, что мог обеспечить им нормальную, спокойную жизнь, владея вместе с ним зоомагазином и восстанавливаясь. Дела в зоомагазине шли прекрасно. Чифую работал в нём с шестнадцати лет, взяв на себя бразды правления, как только ему исполнилось двадцать один. С того момента он с умом подходил к своим финансам, и это достаточно хорошо сработало. Теперь ежегодно он имел возможность отправиться вместе со своим парнем в путешествие на его день рождения. В прошлом году — в Хорватию; в этом он думал о Мексике. Казутора мельком упоминал её несколько раз, так что он, очевидно, запомнил. Чифую любил вот так о нём заботиться. Он помнил каждую деталь о Казуторе, потому что он хотел знать их все. Он обожал лицо своего парня, когда Чифую удивлял его чем-то. Он постоянно покупал ему небольшие подарки. Большие тоже, время от времени, как мотоцикл, который тот хотел, или какие-либо дорогие украшения, которые оставались в виш-листе Казуторы на несколько долгое время. Чифую взял на себя дарение всей любви, которую Казутора за всё время недополучил. Как только он купил билеты на самолёт, он постарался представить будущую реакцию своего парня. Чифую сам себе улыбнулся, проходя к их спальне. Он медленно повернул ручку двери и обнаружил спящего Казутору, с волосами, беспорядочно раскинутыми на подушке, и простынями, сбившимися в его ногах. Милый. Он был осторожным, насколько мог, медленно устраивая своё тело на кровати, чтобы избежать любого скрипа. Он аккуратно подполз к своему парню, пока не дотянулся до его лица, оставляя лёгкий, как пёрышко, поцелуй под его глазом. Казутора зашевелился, мыча невнятным голосом, и это заставило сердце Чифую слегка подпрыгнуть. — Малыш, отгадай, что я купил нам, — практически прошептал Чифую, делая свой голос настолько тихим и приятным, насколько это было возможно. Казутора медленно открыл глаза и пару раз моргнул, прежде чем принял расслабленное и довольное выражение лица: — Что там? Давно, когда они только понимали, как жить друг с другом, Казутора прятал своё сердце от Чифую. Ничего мне не давай. Я ничего не хочу. Я этого не заслуживаю. Пожалуйста, можешь меня немного ненавидеть? Его глаза были огромными и пустыми, в то время даже паникующими и дрожащими, острыми и закрытыми. В них не было ничего от этих полузакрытых глаз, которые ярко смотрели на Чифую, несмотря на сон, давящий на них. Чифую с радостью давал бы и давал, просто чтобы Казутора привык принимать и никогда не ждать ничего меньшего. Он не смог сдержать улыбку, наклоняясь для быстрого поцелуя, прежде чем показать: — Билеты на самолёт в Мексику. Казутора ахнул, сон покинул его глаза с рекордной скоростью. Он схватил лицо Чифую обеими руками, слегка сжимая его щёки: — Правда?! — и притянул его для последовательных, безжалостных поцелуев, которые не позволили ему ответить. Чифую фыркнул от смеха между поцелуями, наконец-то получив возможность ответить: — Д–мхпф, — поцелуй, — да, — ухмыльнулся он, прижимаясь своим лбом ко лбу Казуторы. — На мой день рождения? — Конечно. А ещё я нашёл гида, который говорит по-японски. — О, спасибо, Боже! Ненавижу английский, — Казутора игриво высунул язык; его глаза сияли волнением. — Может, тогда нам нужно выучить испанский. Чифую ласково поцеловал его в лоб. — Разумеется, у нас всё ещё есть три недели. — Я уже кое-что знаю, — Казутора выглядел немного восторженно, будто рассказывает секрет, — te amo. Он захихикал, глядя на приподнятую бровь Чифую. — Что это значит? — Догадайся, — усмехнулся Казутора. —— Три недели пролетели. Казутора докладывал Чифую о своих ежедневных успехах в пополнении своего испанского словарного запаса, пока тот сконцентрировался на приведении всего в порядок, чтобы оставить зоомагазин. — Глрл–, — Казутора скривился, пытаясь, — гр–grrrracias. Чифую поднял глаза с ноутбука, позабавившись: — Что это, малыш? — «Спасибо», — брови Казуторы были нахмурены, — я буду пиздецки грубым всю поездку, потому что не смогу это повторить. Чифую засмеялся. Казутора мог поднять его настроение, как никто другой. Ему никогда не будет с ним скучно. — Ты закончил со сборами? Завтра мы отправляемся очень рано утром, — сказал Чифую, наблюдая, как Казутора повернулся к нему и встал рядом с его столом. Чифую знал, чего хотел его парень, поэтому он слегка оттолкнулся назад на офисном кресле, позволяя Казуторе усесться на него верхом. — Ага, почти закончил, — Казутора обвил его шею своим руками. — Умница, — ответил Чифую. Казутора потянулся к нему, покусывая свои губы: — Хмм, похвали меня еще чутка, — улыбнулся он, затем лениво соединяя их губы в поцелуе. Чифую ответил на поцелуй, медленно проводя ладонями по его бёдрам, сжимая их: — Закончи сборы, а там посмотрим. Казутора надулся, слегка раздражённый, но не начал жаловаться. Он мог быть своевольным, но радовать своего парня было более приятным, когда дело доходило до окончания дня. Он поднялся и направился к спальне, получив от Чифую ещё один последний поцелуй. —— Следующий день прошёл настолько гладко, насколько было возможно. Они оба уже достаточно привыкли к долгим перелётам, но аэропорты всё ещё были тем ещё испытанием. Особо поделать было нечего; просто прыгнуть из одного самолёта в другой, пролетая через всю землю, и постараться получить столько сна, сколько было возможно. Казутора дремал весь день, и плечо Чифую было доказательством этого, влажное от слюны. Он был абсолютно не против. Он отвлекал себя какой-то новой мангой, купленной в аэропорту. Спустя столько лет он всё ещё любил сёдзё. Это было несколько глупо, но сёдзё заставляло его сердце пропускать удары намного чаще, чем получалось у какой-либо боевой сцены. Но сейчас это был их последний перелёт. Была поздняя ночь, прибытие должно было произойти утром, и все в салоне спали. Ночные перелёты всегда были его любимыми. Глубокая темнота ночи, убаюкивающий белый шум самолёта, прохлада; он любил всё это. Он не посмел нарушить атмосферу светом от лампы, чтобы почитать, поэтому он поудобнее устроился под одеялом, которое он делил с Казуторой, и прижался к его тёплому телу. Они всегда выбирали места в хвосте самолёта. Казутора говорил, что так ему комфортнее, но Чифую знал лучше, чувствуя, как тот зашевелился рядом с ним. Он, вероятно, был энергичен после того, как проспал весь день, и это означало проблемы. Он усмехнулся, на самом деле не удивившись, когда почувствовал руку своего парня, поглаживающего внутреннюю сторону его бедра. — Веди себя прилично, Тора. — Ты не прикольный, — прошептал Казутора в сгиб его шеи; его рука прижалась слегка сильнее. — Я устал, малыш, не будь ребёнком. Казутора проигнорировал его, оставляя влажные поцелуи на его шее: — Тебе не нужно ничего делать, — его губы прошлись по его шее к уху, — дай мне о тебе позаботиться. Это был долгий день для них обоих, но намного более долгий — для Чифую. Казутора хотел вознаградить его так, как мог, и самолёт был практически пуст там, где они сидели. Поэтому — почему бы и нет? Он провёл рукой по члену Чифую, стабильно потирая растущий бугор, и сказал: — Это поможет тебе уснуть. И у меня есть салфетки, — закончил он, хихикая. Чифую тихо заворчал, не впечатлившись эксгибиционизмом своего парня, но и не высказал ничего против. Ему правда нужно было это. Он сдался. — Используй только свои руки. Казутора издал нежный стон рядом с его ухом, будто бы трогали именно его. Он скользнул ладонью под резинку штанов Чифую, мысленно благодаря его за то, что он надевал спортивные штаны, когда они путешествовали. Его руку наполнило тепло, и он почувствовал, как Чифую вздрогнул, как только Казутора обхватил пальцами основание его члена, вытаскивая его из штанов настолько незаметно, насколько мог. Чифую попросил его использовать только руки, поэтому Казутора не был уверен, позволено ли ему целовать его. Казутора решил не испытывать судьбу, и вместо этого выбрал другое использование своего рта. Его голос был едва слышен; он тепло дышал в ухо Чифую: — Я люблю твой член. Чифую сдержал стон, позволяя своей голове упасть назад, на спинку сиденья. Грязные разговоры всегда были его слабостью, но было что-то другое, когда дело касалось Казуторы. Чифую не мог сопротивляться его голосу с придыханием, пронизанному желанием — это должно было быть преступлением. Он звучал, словно прямиком из порнофильма, только лучше. — Такой толстый, горячий. Я хочу почувствовать его в своём рту, — Казутора распределил предъэякулят по длине, чтобы добавить движениям гладкости, пока фокусируясь на головке, — я так хочу тебе отсосать. Хочу, чтобы ты кончил в моё горло, — Чифую мог только задохнуться в ответ, стараясь оставаться тихим, насколько мог. — Хочу, чтобы прямо сейчас ты выебал меня в туалете, — ладонь Казуторы возобновила движения вверх и вниз, поворачиваясь на движениях вверх, как уже привыкла делать с членом своего парня, — если бы кто-то нас увидел, они бы знали, что я твой. Казутора постепенно ускорял движения руки, замечая появляющиеся тихие стоны и дыхание Чифую: — Я могу быть умницей для тебя, хорошей маленькой шлюхой, — Чифую выгнулся в спине, слегка приподнимаясь с сидения, и Казутора воспринял это, как знак, подготавливая салфетку в другой руке, — моё тело твоё. Ты можешь выебать меня в любое время, когда захочешь и как захочешь, — Казутора подвинулся ближе; его левая ладонь держала салфетку, подвигая её к головке, пытаясь предотвратить весь тот беспорядок, который приближался. — Тебе нравится это, папочка? Чифую почувствовал, как по его телу прошёлся электрический разряд, трясясь, когда он кончил с громким выдохом; его рот приоткрылся и брови нахмурились. Казутора раньше никогда не называл его так, и это заставило его внутренности перевернуться наилучшим возможным образом. Он постарался перевести дыхание, пока Казутора вытирал сперму с его чувствительного члена, заставляя его дрожать, когда касался головки. Наконец, он повернулся к своему парню: — Блять, Тора, — выдохнул он, прежде чем столкнуть их губы в поцелуе. Чувство, как язык Чифую проник в его рот, заставило стон Казуторы выйти чуть громче, чем планировалось, — шшш, малыш. — Прости, — тихим голосом сказал он. — Всё в порядке. Спасибо тебе за это. Это было пиздец горячо, — слова Чифую были медленными, глаза — прикрытыми. Казутора улыбнулся: — Я рад, что тебе понравилось, — он прижался поцелуем к макушке своего парня, и снял с себя одеяло, — а теперь спи. Я в туалет. Глаза Чифую были закрыты, и дыхание было стабильным к моменту, как Казутора поднялся. Он, должно быть, был очень уставшим. В ином случае Казуторе не пришлось бы дрочить в тесном туалете самолёта. Его парень больше любил давать, нежели получать, но иногда это была его очередь. Он выкинул обе использованные салфетки и вернулся к сиденьям. Чифую выглядел моложе, когда спал. Милым и невинным, не как кто-то с его историей, не как кто-то, на ком лежала вся возможная ответственность, не как кто-то, кого он мог назвать… А, да. Это было что-то новенькое. Это ощущалось нормальным, и Казутора не планировал сильно задумываться об этом и о том, откуда это взялось. Чифую понравилось, и это было замечательно. Казутора вздохнул, устраиваясь удобнее на сиденьи. У них всё ещё было пять часов полёта, и он совсем не был сонным. Он решил дать своим мыслями отдохнуть другим образом. Он вставил свои наушники в телефон, и вскоре музыка поглаживала его сознание, как ладонь оглаживает кожу. Он закрыл глаза и позволил времени течь.