***
Она закрывала лицо ладонями, сидя на коленях у стены полуразрушенного склада. Сквозь смуглые пальцы текли тоненькие струйки крови, редкими, но крупными каплями приземляясь на грязный пол. Вытерев нож о ткань рубашки жертвы, Виктор подошёл к Дине и присел рядом. — Показывай, что там у тебя, — попытался убрать её ладони, но она лишь крепче прижала их и пробормотала ругательства. Тогда он применил силу, ошарашенно замерев от увиденного. Смешавшись с кровью, её слёзы приобрели устрашающий вид. Свежий шрам пересекал лицо Дины по диагонали, но не был слишком глубоким, а потому не представлял опасности для жизни. Потому что он и не намеревался убивать. Красиво взмахнул ножом, чтобы припугнуть жертву, а эта тупица-пташка вынырнула будто из ниоткуда. И вмиг лишилась прежней смазливости. Больше она не будет милашкой для босса. Должно быть смешно и радостно, но почему-то ему блевать захотелось от непривычного укола вины. Пошла нахер, совесть. — Вот теперь я могу назвать тебя по-настоящему привлекательной, — нарушив воцарившуюся тишину, произнёс Виктор и ухмыльнулся, — и только попробуй избавиться от этой красоты — я избавлюсь от тебя. Насовсем. Подушечкой большого пальца стёр кровавую слезинку с её щеки. Дина его руку не сбросила....незаживающему шраму. Кто-то посчитает его украшением, а кого-то вывернет от отвращения (Виктор Зсасз/Дина Лэнс)
17 января 2022 г. в 12:17
Он ощетинился, сбросил её руку, не терпя нежных прикосновений к коже. Практически каждый его шрам — это целая история. Воспоминание о собственном превосходстве и чужой боли. Шрамы не служили украшением для него, они врезались в кожу вечной памятью.
Когда Дина заикнулась о том, чтобы избавиться от нескольких шрамов с помощью косметической операции, он действовал быстрее, чем успел подумать. Сейчас она сидела рядом с ним, в уголке её рта запеклась кровь, а на левой щеке мрачной желтизной выделялся крупный синяк.
Даже не попыталась увернуться.
Правильно сделала.
Потому что он — охотник. Сопротивление распалило бы его гнев сильнее, и, кто знает, что произошло бы потом.
Он знает.
Она стала бы частью его коллекции.
То, что он позволил ей сблизиться с собой, не давало зелёный свет идиотским советам. То, что она извивалась под ним по ночам, не равнялось его готовности выслушивать всякую чушь.
— А если я предложу тебе вырезать твои грёбаные голосовые связки, ты с радостью побежишь в больничку? — оскалился Виктор, собственнически кладя ладонь на шею Дины. Сжал бесконтрольно, толчком отправил на потёртую кушетку, а сам принялся кружить по-звериному за невысокой спинкой.
— Это другое, Зсасз, — Дина приподнялась на локтях. Рефлекторно коснулась шеи, на которой проступали красные пятна. Сглотнула с осторожностью и подняла на него затравленный взгляд.
Он остановился, немного не доходя до стеклянного шкафчика у стены. Многочисленные полки пустовали за исключением одной, на которой жалким зрелищем располагалась чёрная ваза. Неаккуратно склеенные куски неровно прилегали друг к другу, ломая прежнюю форму и искривляя золотистые узоры.
Без голоса Дина будет подобна той вазе.
Как и он без своих шрамов.
— Нет, блядь, то же самое.