***
В гостинице Кэйа не появлялся несколько дней. Розария говорила, что он ходит по порту и присматривается к кораблям, что Дилюку очень не нравилось: он прекрасно понимал, что значило это «присматриваться», однако мало что мог сделать в одиночку, разве что кивать на все возмущения хозяйки, которые та высказывала вечерами во время беседы, да стрелять в спину пирату неодобрительными надменными взглядами, когда тот проходил мимо. Он как-то не замечал, что эта надменность и неодобрение сливались с надменностью и неодобрением остальных гостей, хотя те ни капли не были похожи на Дилюка ни внешне, ни внутренне - так он тоже предпочитал думать. Розария же все видела со стороны. – Ваша кислая рожа, господин Рагнавиндр, - сказала она однажды. – Даже меня бы вынудила высадить вас на остров с монастырем и забыть о вашем существовании, как о страшном сне. Не в том месте праведника строите. К тому же, вы сами плавали под пиратским флагом, - Розария подмигнула ему. - Перед сном, небось, стоите на коленях перед кроватью и молитесь о том, чтобы про этот позор никто не узнал? Стоящий у лестницы Дилюк фыркнул и дернул головой. Он не молился с тех самых пор, как поднялся на борт в Монштадте. А Кэйа садился с ними, беспринципно и не спрашивая ничьего мнения, и начинал сетовать на то, что никак не может набрать себе команду. –И что, скажи, я делаю не так?! – обращался он к Розарии, а та подыгрывала ему и лишь недоуменно вскидывала брови. Мол, ни единой догадки, дорогой, просто ни единой. Терпение Дилюка закончилось раньше, чем терпение хозяйки гостиницы. Он прекрасно знал: Кэйа уже не ищет команду; он тратит заработанные от вина деньги ниже по острову, поэтому, решив, что он вполне имеет право влезть не в свое дело, одним из вечеров подобного нытья за столом у окна Дилюк подошел и с шумом отодвинул для себя стул. – А что вы вообще делаете? – прозвенел его голос, так грозно, что открывший рот Кэйа так и замер, смотря на него. Выпустив свое желание на кого-нибудь наорать, Дилюк выдохнул, сложил руки на столе в замок и уже более спокойно произнес. – Я абсолютно серьезен. Как пираты ищут людей себе в команду? – Ну… - Кэйа склонил голову и нахмурился, подбирая слова. – Достаточно кинуть какому-нибудь мальчишке с громким голосом пару монет, и тот станет бегать и орать, что капитан набирает команду. Можно и самому – заходишь в какой-нибудь кабак и объявляешь, мол, такой-то такой-то, нужны люди. Везде найдется достаточно тех, кто хочет уйти в разбой, нужно лишь намекнуть, что вот он, их шанс, - он указал руками на себя с неоднозначной улыбкой. – И это все? Кэйа запнулся. – А что тебе еще надо? – он облокотился на спинку старого стула, отдаляясь от ненужных, по его мнению, вопросов. – В этом порту можно орать о том, что ты пират, бандит, наемный убийца, и никто… – Я это уже понял, - Дилюк мельком осмотрел полупустую комнату со столами. – «Никто тебе и слова не скажет». Но, раз здесь все так хотят заняться разбоем, то почему у вас до сих пор нет команды? Кэйа закатил глаза и раздражённо отмахнулся. Розария хмыкнула, отхлебнула чего-то из своей кружки, поморщилась и хрипло затянула: – А Кэйа обычно не набирает людей. Он берет пленных и предлагает им выбор: плавать под его флагом, либо отправиться к морскому дьяволу, - она усмехнулась и прошлась двумя пальцами по столу. – В один конец, конечно же. Либо, - Розария внезапно нагнулась к Дилюку и заговорщически зашептала. – Забирает все припасы, весла, рвет штуртрос, снимает шляпу и уплывает, оставляя моряков на пустом корабле, в открытом море, наедине друг с другом, жаждой и голодом... Розария ухмылялась, ожидая увидеть на лице Дилюка ужас, страх или недоумение, что-то такое, что-то, что соответствовало всему, что она видела ранее, рассказывая о бессердечном капитане; капитан, однако, ее энтузиазма не разделял. Нервно простучав пальцами по столу, он развел руками: – Это крайние меры, Огонёк. Я делал так всего… два раза! - Розария удивленно уставилась на него, потом на Дилюка, который, ввиду того, что раньше с разбойниками дел не имел, клюнул на страшные истории и теперь сидел и смотрел на пирата с крайне возмущенным видом. - Я всегда ценю, этот... человеческий ресурс. – Поэтому вы заставили меня драить палубу? – Ты ее не драил, ты ее мыл. А если быть откровенным, то размазывал воду по доскам. Заставь тебя палубу драить, - Кэйа начинал терять терпение. – То руки твои опухли бы в первый же день. – Вы же не ждете от меня благодарности, верно? К тому же, к нашему разговору это никак не относится. Ответьте мне лучше вот на что, - Кэйа проворчал, что тихая-мирная жизнь в гостинице совсем развязала ему язык. – А как Гроза Скольких-то-Там Морей набирает себе людей из пленных, если пленных еще надо поймать в плен? Неужели кораблем можно управлять в одиночку? – Кэйа раздраженно выдохнул, и, сдавшись, мотнул головой один раз. – Именно. И у вас «не получается» набрать хотя бы столько, сколько позволило бы отплыть, верно? Повисло молчание, Дилюк, положив на стол локти, перебирал руки и ждал, пока Кэйа либо признает поражение, либо, вновь нацепив свою поганую ухмылку, скажет что-то гадкое в его сторону. Он сомневался, что у того остались аргументы, делавшие его единственно правым в этой неприятной беседе. А Кэйа сидел и смотрел, всматривался, искал в нем что-то, перемалывая и перемешивая мышцы лица и кости в одно сплошное, неприятное ощущение. Делал вид, что в его голове могут быть умные мысли. Таких у Кэйи не было. Кэйа даже не попытался что-то сказать – он просто поднялся, резко и со скрипом отодвинув стул, и без лишних слов направился к выходу. Дилюк с вопросом посмотрел на Розарию. Та лишь пожала плечами и снова уткнулась в кружку.***
– Вставай. Не почувствовав под спиной кровати, Дилюк моментально проснулся и, падая, стукнулся подбородком о пол: узкая кровать не давала ему поворочаться в полную меру, как и дремлющему на другой части кровати Беннету. Розария стояла над ними и нетерпеливо топала ногой. Это было несвойственно холодной, размеренной, медленной Розарии, ненавидевшей, когда Кэйа велел ей пошевеливаться. – Что? Что такое? – он смотрел на нее снизу, перевернувшись на спину и вытряхивая из волос остатки сна. – Что случилось? – Капитан попросил тебе передать, - Роза шумно прошла вглубь комнаты и кинула Дилюку бурые кожаные ботинки. Дилюк вздрогнул от внезапного шума, от него же резко поднял голову Беннет, который тут же стал тревожно озираться. Дилюк зевнул, протянул руку и поднял обувь. Ботинки были новые, из мягкой кожи и с каблуком, а над языком спереди блестела красивая бляшка. Дилюк осматривал их на свету, подняв к голове, и усмехнулся. – Выглядят новыми. – Они и есть новые, - проговорила Розария, идя к Беннету; тому она вручила темный жилет. Беннет восхищенно принял его в руки и еще какое-то время не мог заставить себя его надеть. – И чего это наш капитан столь расщедрился, - произнес Дилюк, примеряя обувь. Та была немного великовата, но пара тяжелых носков должна была решить эту проблему. – Захотел отблагодарить за карты. – Это Беннета. А я тут причем? Розария посмотрела на него и усмехнулась. – Подарок. Негоже дворянскому мальчишке ходить босиком, - съехидничала она, а Дилюк уже не мог возмущаться на что-то подобное. - О, еще кое-что, – Розария замолчала и, порывшись в своих бездонных карманах, вытянула сложенную во много раз ленту для волос. - Тоже подарок. Дилюк странно посмотрел на ленту, которую распрямил в своих руках – черная, атласная и тяжелая. Тем временем, женщина продолжила. – А еще просил сообщить, что, раз ты смог заставить его повернуть в порт, то сможешь убедить местный сброд и нанять команду. Дилюк замер, резко повернувшись к ней. – Я отказываюсь. – Не можешь. – Что?! Дернув плечом, Розария подошла к ним ближе. – Да, Кэйа – пьяница и скупердяй, каких поискать, и бунты под его командованием – это дело привычное, но ты же сам понимаешь, что долго этот его отдых на суше продолжаться не может. К тому же, у тебя к нему тоже, - она усмехнулась. – Должок. Дилюк недоуменно нахмурился. – Какой это? Если ты про обувь, то пускай забирает обратно. – Твоя жизнь, господин Рагнавиндр. Он рассказал мне о своем дельце с власть имущими, и о том, как решил и рыбку, так сказать, съесть, и тебя зачем-то спасти. Неужели тебе так сложно будет помочь старому капитану набрать людей? Язык у тебя больно хорошо подвешен. Он смотрел на нее, замерев на месте, как если бы деревянные полы внезапно начали тянуть его под половицы. В какой момент его «помощь ради собственного выживания» стали расценивать как нескончаемое бюро услуг? Один раз Дилюк помог ему продать вино и озолотиться, но сделал это исключительно потому, что очень хотел попасть на сушу. Если бы Джинн узнала- даже не так, если бы отец узнал о том, что он якшается с пиратским сбродом и помогает ему снова пуститься в разбой, то Дилюка бы первым повесили за предательство, первее проклятущих Лоуренсов. Вот только в одном Розария оказалась права, и из-за этой занозы, собственно, Дилюк неуверенно мешкался, кусая губу: его вполне могли бы убить. Или, обманув, сослать в тот самый монастырь, или проделать что угодно, на что только были горазды пираты, на любые пытки и издевательства потехи ради. Он не имел никакой ценности для ужасного Кэйи Альбериха, и все же, тот обошелся с ним вполне снисходительно. – Ну, хватит ломаться. Ломаться будешь потом, когда мы отчалим, - Розария хмыкнула. – Идем уже. Чем быстрее ты это сделаешь, тем быстрее твои ненавистные пираты покинут этот порт. Дилюк вздохнул, посмотрел на Беннета, но его курносое веснушчатое лицо на ответ не натолкнуло. Выругавшись, он пошел с ней вниз. Новая обувь приятно скрипела, стуча каблуками о пол. – Неужели вы нашли корабль? – спросил он, выходя на улицу. – Конечно. Ну, как – «нашли»… Скорее заключили договор с его предыдущим владельцем, если ты понимаешь, - она повернулась к нему, столкнулась с осуждающим взглядом и закатила глаза. – Хорошо, мы его отобрали. Доволен? Дилюк вздохнул. Он уже не был уверен, так ли был нужен этот ответ; кажется, неоднозначного молчания оказалось бы вполне достаточно. Она отвела его в трактир напротив самого причала, напротив моря, шумящих птиц и кораблей. Дилюку оставалось лишь смотреть на них и гадать, с горькой иронией, какой из них теперь принадлежит Кэйе Альбериху. Сам Кэйа Альберих ждал их внутри – расположившись за столом под лестницей, он закинул на него ноги, лениво кидал и ловил золотую монетку и совсем не обращал внимание на пьяный шум, драки и все еще пытавшуюся что-то играть скрипку, которая разве что не булькала ромом между нотами. Когда же играть с монетой ему надоело, Капитан сощурился, посмотрел на нее против огонька свечки, а потом осторожно укусил золото серебряным зубом, чтобы посмотреть на оставшийся след, но в этот момент его взгляд скользнул по ним с Розарией. Кэйа бодро снял ноги со стола и пригласил, широко улыбнувшись, сесть рядом с ним. У Дилюка по спине раздраженно пробежали мурашки. – Так ты все-таки согласился, - промурлыкал он, когда Дилюк осторожно присел на самый край табуретки, готовый в любой момент вскочить обратно. – Розария сказала, что сможет тебя убедить. Под этим, как я думал, она имела ввиду, что усыпит тебя чем-нибудь и притащит в мешке. – Очень смешно, - Розария фыркнула, а Дилюк неожиданно для себя понял, что на сей раз от капитана совсем не тянет алкоголем, хотя возможно, что он просто потерял обоняние еще тогда, когда только вошел в этот оплот благопристойности, и теперь все для него было как одно. Сквозь шум и крики за спиной Дилюк попытался что-то ему сказать и резко вскочил, услышав выстрел со второго этажа и последовавший за ним хруст обвалившейся крыши. Кэйа рассмеялся и повел рукой, призывая сесть. – Не бойтесь, вас не тронут. Хотя спиной к залу я бы, конечно, не сидел, - он усмехнулся и хлопнул себе по колену. – Можете пересесть на свободное место, господин Дилюк. – Давай к делу, - Розария смерила его холодным взглядом и одновременно словами осадила Дилюка, который, приготовившись ответить, скрипнул зубами и сел обратно, но развернулся к залу полубоком. – Сколько тебе нужно человек? – Хм, - Кэйа почесал подбородок. – Дай посчитать. Кораблик, конечно, крохотный, не мой старый фрегат, - в один момент он скользнул взглядом по Дилюку. Дилюк выдохнул и отвернулся к залу. – И я не хочу брать слишком много людей. Человек восемь, думаю, плюс я, плюс Роза, плюс Бенни. Пахать придется много. – Значит, десять, - поправил Дилюк. – Беннет не пойдет под командование пирата. – Это он тебе сказал? Или ты у нас теперь его представитель? – Кэйа недобро ухмыльнулся. – Юнец и сам говорить умеет, если ты не заметил, и свое решение он, как и ты, высказал еще тогда, когда мы сошли. Разве в Мондштадте не ценится прежде всего свобода, в том числе – свобода выбора? – Да, но это… - он зло посмотрел на Кэйю, а тот сидел и улыбался. – «Другое»? Дилюк замер. Да, другое. Если бы свобода была свободной, Лоуренсы и по сей день бы вели грязные дела с торговлей людьми, а старые правители до сих пор бы истязали свой народ. Свободе лучше спать, умостившись в больших толстых кодексах и сводах правил. Правда, грязному пирату этого было не понять – вряд ли у пиратов был кодекс или какие-либо правила, а потому Дилюк решил промолчать. Он поджал губы, холодно смерив взглядом его улыбку. – Вы здесь себе команду хотите набирать? – он кивнул в сторону зала. Кэйа пожал плечами. – Можно и здесь. Просто отсюда меня не погонят, не пристрелят и не пырнут в бок, только если случайно, - он усмехнулся. – Ну, и каковы же наши планы? Дилюк постарался отбросить отвращение и хоть немного придавить им свою совесть, потому что его ставший обычным аргумент «Все ради выживания» больше не работал. Он сцепил пальцы в замок и задумался, напряженно вперившись в них взглядом. Кэйа молчал все это время, перестав катать по столу монетку, Розария, полулежа на стуле, лениво наблюдала за очередной дракой за дальним столом. Они вздрогнули, когда Дилюк заговорил: – Пустите слухи о сокровище. Мол, капитан Кэйа Альберих заполучил на руки карты, ведущие к несметным богатствам. И сейчас так уж совпало, что для этого дела ему нужна пара-тройка человек. – Исключено, - Кэйа возмущённо нахмурился и громко фыркнул. – Ну уж нет, если бы ты знал, какими потом и кровью мне далось заполучить эти треклятые бумажки… – Тогда что ваш экипаж получит взамен на службу? Кэйа замялся, но быстро вернул самодовольное лицо. – Свободную жизнь на водных просторах и долю с грабежей, - не впечатленный Дилюк выгнул бровь, и Кэйа развел руками. – Такой у нас заработок, ты уж прости! Дилюк наклонился к столу. – Каждый такой, прости-господи, грабеж – это риск для команды: матроса могут убить, - он стал загибать пальцы. – Могут ранить, могут арестовать и повесить, он может лишиться конечности или, к примеру, глаза. Эта так называемая «доля», судя по вашей уверенности, полностью покрывает эти риски, я правильно понимаю? Конечно, я еще не беру в расчет всё то, что может случиться непосредственно во время мирных плаваний – эпидемия, кровавый бунт, нехватка припасов, неисправимая течь, непреднамеренная смерть в результате приведенного в исполнение наказания или из-за упавшей, кхм, мачты… - он едва сдержал улыбку, когда Кэйа напряженно нахмурился. – А тут к нашим расчетам прибавляется далекое и опасное путешествие к месту, о котором разве что деткам сказки рассказывают. И сказки эти вовсе не гарантируют легкую поезд… легкое плаванье с бодрым ветром и жирным красным крестом, нарисованным на желтом песку. Вашему будущему экипажу нужно хотя бы ветхое, но доказательство правдивости ваших слов. Хотя бы какая-то гарантия, а не пустые обещания. И карта, я считаю, вполне неплохое начало. Кэйа скривился, упав на спинку стула, и осмотрел их пристально. Сомневается, понял Дилюк; Кэйа был жадным, до смешного жадным, и очень не хотел делиться тем, что нашел путь к сокровищам. Опасался, что их отберут. Дилюк хмыкнул про себя: для кого-то архипелаг Золотого Яблока был всего лишь сказкой, а для кого-то – тем, на что можно было положить жизнь. – Кэйа, дорогуша, а выбор у тебя есть? Нет, - Розария неожиданно встала на сторону Дилюка. – Вот и все. Если тебе нужно мое мнение, то я считаю, что мальчишка предлагает неплохие вещи. Пират смотрел на Дилюка, долго и неотрывно, жевал губу и стучал золотой монеткой. В один момент он резко выдохнул и со скрипом двинулся вперед. – Что ж, решено! – он вновь обезоруживающе улыбнулся. – Роза, займешься сплетнями? – Роза тяжело вздохнула, но кивнула. Они договорили сделать так: Роза разговаривает с посетителями трактиров и пабов и невзначай указывает на их столик под лестницей, где с полудня до самой ночи капитан Кэйа Альберих и Дилюк сидят и ждут – он разговаривал со всеми, кто подходил, а когда никого не было рядом, был вынужден выслушивать пиратские байки о сокровищах и приключениях. Было бы хорошо, если бы Кэйа не повторялся через каждую третью историю. – Это н-не вы команду ищете? – Дилюк наконец-то отвернул голову от пиратской болтовни; Кэйа тоже заткнулся и повернулся к небольшому юноше, нерешительно дергавшему бурую шапочку в руках. – Все верно, - мягко говорил Дилюк, а затем приглашал сесть рядом, между ним и пиратом. – А ты у нас… – В-Вират. – Ага. – Дилюк краем глаза углядел немигающий взгляд Кэйи, который пронизывал и без того сидящего на иголках мальчишки, и не мог понять, издевается ли тот, или присматривается. – Плавал когда-нибудь? – Только если сюда доплыл... – Что делать на корабле, знаешь? Юноша замялся. Дилюк выжидающе смотрел на него, пока слева не послышалось копошение – Кэйа лениво стянул со стола ноги и сел прямо, махнул рукой и прохрипел: – Парень, ты в пираты хочешь податься. Знаешь, что пираты делают? – Вират кивнул, недолго думая. Кэйа хмыкнул. – Грабят корабли, людей, города. Убивают, если нужно. – Я знаю, сэр, - неожиданно спокойно выдал он. – Я готов. – Готов, значит. Тогда поздравляю, – он вытянул из рук Дилюка небольшой мятый кусок бумаги и протянул его Вирату. – Поставь вот тут крестик. Я Кэйа Альберих, твой капитан с ныне. Нас найдешь через три дня у причала, понял меня? Когда мальчишка исчез так же быстро, как появился перед их столом, Дилюк хмуро оглядел Кэйю: – Он же ничего не умеет. Зачем тебе такой матрос? – Мордашка красивая, - уклончиво сказал Кэйа, подпер кулаком щеку и ухмыльнулся. – Да и из тебя матрос был хуже некуда, но ты же как-то справился? Что мне не нравится, - он вытащил эту самую бумажку с подписью Вирата и ткнул в нее пальцем, повернув к Дилюку. – Так вот это. Контракты? Ты серьезно? Да тут половина читать не умеет. – Им и необязательно. Просто я кое-что заметил, когда еще работал с отцом на винокурне, - Дилюк пожал плечами. – Людям очень нравится что-то подписывать. А ставить крестик – тем более. Многие думают, что, раз будут работать по договору, то это хоть немножко очистит их совесть и даст какие-то гарантии. Потому что бумажки просто так не подписывают – ну, принято так считать. Кэйа сощурился, окатив его изучающим, лукавым взглядом, а потом хмыкнул и повел головой. – Как знаешь, Огонёк. Дилюк повстречал совершенно разных людей, от пьяниц и калек до совсем молодых, как тот же Вират; от тех, кто не знал названий мачт до прожженных мореплавателей, и все эти разные люди имели совершенно разные причины ухода в разбой: им нужны были деньги, приключения, сокровища Золотого Яблока, кто-то скрывался от закона, от своих супругов, родителей, ради любви и – замыкая круг – денег. И Дилюк слушал, и кивал головой, но последнее слово всегда оставалось за капитаном. И не всегда он был с ним согласен. Еще реже был способен скрыть возмущение, и тогда Кэйа невинно улыбался и пожимал плечами: – Сразу видно, что ты в порт совсем не выбираешься. Знал бы тогда, что Бродяжка – лучший здешний музыкант, когда в состоянии играть, - он усмехнулся. – Грех не взять на борт такого талантливого барда, раз он сам вызвался. – Да он же был пьян, пока мы с ним говорили! – Шипел Дилюк, а Кэйа лишь снова пожал плечами. И это было нелогично, неправильно и глупо, и, что самое главное – происходило постоянно; и Дилюк злился на это постоянство. Синь Янь пират взял, потому что она задорно улыбалась и громко говорила, а еще сказала, что тоже музыкант, Сян Лин – потому что умела готовить (тут Дилюк не мог поспорить; на корабле кто-то должен отвечать за стряпню), но ничего не смыслила в корабельных снастях. Драфф хотел денег для того, чтобы устроить жизнь своей дочери. Он был первым, кто попытался прочитать «контракт». По взгляду Дилюк понял, что дальше второй строчки Драфф не пошел и просто расписался. Пара бывших матросов флота Фонтейна и Натлан, пара мондштадтских пьяниц – желание Кэйи в виде команды из десяти человек он исполнил за три дня, чем очень гордился. – Сколько у нас людей, господин Дилюк? - Дилюк просчитал подписи и ответил: двенадцать, с Розарией и Беннетом. Кэйа удовлетворённо кивнул. - Достаточно. Шестеро из них знают, что делать с этим плавучим куском дерева, остальные втянутся. Погода обещает быть хорошей, штормов не ждём, так что... – Как вы это узнали? - Кэйа хмыкнул и поднялся со стула. – К гадалке сходил. Дилюк тяжело вздохнул и тоже поднялся, когда к их столу под лестницей вновь кто-то подошёл и нагло упал на стул. Оба осмотрели пришедшего - высокий юноша, крепкий, в кожаной жилетке, сидел и улыбался, так же нагло и уверенно, как оказался в их поле зрения. – Вы тут команду набираете? - спросил юноша. Дилюк и Кэйа сели обратно. - К вам хочу. – О как, - Кэйа вновь положил голову на руку, как сидел всегда, когда к ним кто-то подходил. – Смотри, как рвется. – На корабле плавали? – рутинно спросил Дилюк. – Плавал. Я был матросом, так что знаю, что да как. – Интересно, - Кэйа хмыкнул. – Ты в пираты идешь, знаешь, что тебя мож… – Знаю, знаю, - юноша отмахнулся, на лице заиграла ухмылка. – Я слышал, как вы других расспрашивали. Не стоит повторяться. Я согласен на все. Дилюк смотрел за тем, как хмурится капитан. – А причина такому рвению есть? – Скучно на суше. Ни нормальной драки, ни нормальных денег. Рыжий мальчишка сказал это и улыбнулся, не мигая, смотрел только на капитана. Дилюк ждал, пока тот додумает последнее слово. – Лишний рот, но хотя бы говорит, что что-то умеет. Дай ему поставить свой крестик, - он хмыкнул. Дилюк протянул перо. Тот, кто подписался именем «Аякс», с издевкой откланялся столу под лестницей и ушел, не останавливаясь у бара. Дилюк, не читая, прошелся глазами по списку и повернулся к Кэйе. – Как видите, теперь на одного больше. – Не нравится он мне, - проговорил Кэйа, неохотно оторвав взгляд от двери. – Чем же? Сказал, что знает матросское дело, не боится сражаться… Что не так? – А я чую, что что-то не так. С глазами – ты в глаза людям часто смотришь? – Дилюк неопределенно пожал плечами. – Вот. А я постоянно смотрю. И знаю, когда самое время насторожиться. – Господин капитан, - Дилюк поднялся. – Думаю, вы сможете сами разобраться, у кого хорошие глаза, а у кого плохие. Ваша ведь команда. Я свое дело сделал. Поскорее выбраться из этого трактира, да так, чтобы не прилетело по башке ножкой от какого-то несчастного стула, пройти боком по тоненькой улочке, окутанной ночью, винными парами и едким, сладко-тяжелым парфюмом и очутиться, наконец-таки, в гостинице – все, что нужно было сделать. Всего пара сотен метров до спокойной жизни. Дилюк кивнул Кэйе еще раз, тот театрально снял перед ним шляпу и поклонился, успел до того, как он закрыл дверь и оставил гогот и шум за нею. Кэйа останется разбираться со своей новой командой, а Дилюк уйдет и забудет о нем, как о страшном сне. Разве это и не было страшным сном – быть пойманным пиратом, оказаться в забытом богами городе пропащих оборванцев, так еще и, будучи ведомым совестью и чувством чести, оказать услугу тому, кто давно должен болтаться в пеньковом галстуке? У Дилюка в голове было неожиданно тихо, хотя только-только мимо пронесся кортеж с загоревшейся крышей, который сопровождали ор и хохот. Мысль о Кэйе, точнее – о повешенном Кэйе, как-то слишком сильно кололась о мягкие извилины в его мозгу. Он отбросил ее куда подальше: верно, Дилюк – всего лишь торговец, во флоте не был, предан короне только сбытом вина, придворными интригами и своим добрым именем. Пускай кто-нибудь другой решает, вешать пирата Кэйю Альбериха, или нет. Джинн, например. Ей, кажется, придется править, когда подавят бунт. Он вернулся, пообещал Саре, что больше она у себя не увидит ни Кэйю, ни Розарию, и ушел к себе. Беннета в комнате не оказалось – в последнее время он стал часто задерживаться допоздна где-то в порту. В такие дни Дилюк старался не засыпать до его прихода, чтобы учуять запах рома или табака, но мальчишка всегда приходил чистым. Наверное, он искал корабль, который бы согласился взять его на борт. Беннет был неожиданно самостоятельным; он вырос за эти несколько недель и в Дилюке как во взрослом не нуждался. А вот Дилюку был нужен кто-нибудь, чтобы, как ему казалось, не сойти с ума: пару раз он ловил себя на мысли, что, сидя в порту на глухом холме, он не приблизит момент возвращения домой, если тот вообще еще был возможен. Он замрет, как этот маленький холмик в цветнике распутства и… жизни, что ли? Перестанет двигаться, закоченеет и превратится в одну из этих меловых статуй, которые время от времени выходят из своих комнат и, так же, как и он, ждут, пока появится шанс в безопасности отправиться дальше. И что-то очень тонко и назойливо елозило в его голове, говоря, что его последний шанс отбудет через пару дней. Утром, умывшись и одевшись, он решил все-таки спуститься к порту – хотел увидеть, что за корабль "отобрали" пираты. Тот оказался небольшим трехмачтовым судном, принадлежавшим ранее торговцам, которым Кэйа сбыл монштадтское вино. На палубе он заметил Беннета и того самого лохматого мальчишку, который даже крестик едва поставил (но Кэйе он до дикого понравился, а слово капитана - закон), и вместе они носились, проверяя тросы. Парусами занималась Розария, она же первая приметила его и оглушительно свистнула, привлекая к себе внимание. Скрыв глаза от солнца, Дилюк поднял на нее взгляд. Рядом с Розарией сидел Аякс, усердно звеневший какими-то крюками. Закончив, он молниеносно спустился вниз и стал расправлять паруса, подозвав к себе мальчишек и Сян Лин. Бард подбадривал их, сидя на борте, а вскоре из каюты вышел и сам капитан. Он бодро перепрыгнул несколько ступеней и, громогласно гаркнув, принялся ходить по кораблю и заниматься тем же, чем были заняты остальные. От расправленных белых парусов поднялся ветер, который ударил Дилюка по носу холодным морским воздухом. Зажмурив один глаз, он стоял, как какой-то мальчишка, и с восхищением наблюдал за тем, как огромное по его меркам судно расправляло крылья, готовилось отплыть в бесконечное морское одеяло. Завидев его, Кэйа стремглав отбежал от мачты и забрался на тяжелые веревки, сплетенные в сеть, крепившиеся к борту, который выходил на причал, – он почти висел, поставив ногу в одну из таких ячеек, и Дилюк сразу повернулся к нему. – Пришел попрощаться? – Крикнул капитан, широко улыбнувшись. Он поманил его рукой, и Дилюк подошел ближе, поднялся по доске вверх. – Все еще не хочешь с нами? Ты бы точно пригодился. Дилюк усмехнулся. – Я же ничего не умею. Кэйа цокнул языком. Он держал одной рукой шляпу, а другой держался за трос, стоя на такой же хлипкой, казалось, веревке, и ветер, бегущий к ним с моря, резво развевал его лохматые волосы, буфы рубашки и все эти странные цветные побрякушки, висевшие на груди. – Ты можешь вести бумажные дела, это тоже кто-то должен делать. А если так сильно боишься, что чего-то не умеешь, так это дело нехитрое, научим, - он широко улыбался и смотрел на него, так радостно, так ожидающе, что случайно заразил этим Дилюка. Дал последний кусочек, которого не хватало его разуму, чтобы толкнуть тело вперед и взбежать по трапу наверх. Кэйа ловко спрыгнул и так же оглушительно засвистел – они с Розарией явно учились делать это вместе. Команда посмотрела в их сторону. Дилюк слабо улыбнулся и охнул, когда пират сильно стукнул его по плечу и прижал к себе, утянув за талию. – Добро пожаловать на борт! – воскликнул он. Дилюк фыркнул и напряженно улыбнулся. – Постойте, - он легко отстранился и посмотрел на Кэйю. – У меня есть условие. Удивленно вскинув брови, капитан облокотился о борт, повернулся к нему лицом и вопросительно кивнул головой. - И что же это за условие? – Когда вы отплываете? – Да завтра утром. – Хорошо. Прежде, чем отправляться в море, господин капитан, - Дилюк смерил его взглядом и медленно приблизился, и Кэйа, съедаемый любопытством, наклонился к его лицу. – Сходите в баню.