Бойся своих желаний

Такемичи невольно сжала телефон в руке, медленно повернув голову. Весь мир ощущался как-то не так. Только неясно почему. Или это такое странное ощущение из-за того, что в прошлом она явно не выспалась и еле соображала? Вздохнув, Ханагаки опустила руку с телефоном… — Как странно. Не поворачивая голову вправо, холодея внутри от предчувствия, пошевелила рукой, помахав ею рядом с ухом. Не видит. Такой же трюк проделала с левой. Видит. Странно. Переложив телефон, Ханагаки дотронулась до лица. В груди что-то резко опустилось вниз, а горло сдавил спазм, из-за чего Мичи сделала судорожный вдох. Под подушечками пальцев ощущались мерзкие линии шрамов. Сглотнув, Мичи зажмурилась, а после открыла глаза и уверенно подняла голову, с вызовом глянув на своё отражение в зеркале, чуть было не закричав. Вся правая сторона лица была покрыта тонкими линиями шрамов, собираясь в своеобразную паутину. А вместо паука в этой «паутине» находится глаз, абсолютно белый, с тёмными ресницами… И полностью слепой. Неприятненько. Такемичи поморщилась. Такого рода травма явно досталась ей не после прогулки по городу. Со вздохом путешественнице пришлось признаться самой себе, что она снова по уши в криминале. Даже внешний вид не позволяет обмануться. По ту сторону на неё смотрела совершенно незнакомая девушка. Коктейльное чёрное платье, искренне любимое Ханагаки независимо от временной ветки, незамысловатые украшения, центральное из которых — колье с голубым алмазом. А также тусклый блеск глаз и несколько седых прядей, совершенно не скрываемых ею из этого будущего. Такемичи хмыкнула, кажется, и в этот раз ей посчастливилось стать главой преступной организации. А вот это уже хуже. Неужели она снова в будущем «Драконов»? Ну да, Инуи достаточно навязчивый и упрямый. Она же и в прошлый раз не соглашалась стать боссом — взял измором. В этот раз тоже мог. Или просто Коко сдержал своё обещание? Мичи поморщилась, стараясь не загадывать наперёд. Это путешествие — случайность, а ей нужно срочно выбираться отсюда. Быть главой преступного синдиката всё же утомительная работёнка. Поэтому Ханагаки уверенно сделала шаг назад, с удивлением отмечая, что здешняя она, видимо, любила высокие каблуки. Путешественница не покачнулась, спасибо сомнительному опыту всех жизней, но появилось сильное желание сесть. А ещё лучше нахер их сорвать с себя. Правда, сперва предстояло выяснить, а где именно она? По всей видимости, здешняя Такемичи пошла умыться, поскольку «очнулась» путешественница в туалете явно дорогого ресторана — только там делали сразу отдельные комнатки с унитазом, умывальником, зеркалом, одноразовым полотенцем и косметикой. — Ну что за ёбаный пиздец? — цокнула Мичи языком, удерживая себя от гневной тирады и массажа висков. Не до этого ей сейчас. Взяв телефон в руки, в надежде позвонить Хинате, Ханагаки попыталась его разблокировать. Вот только он был запаролен. Блядь. Блядь. Блядь! Стук в дверь заставил её испуганно подпрыгнуть, из-за чего она чуть было не упала. Ага, и расшибла бы голову об кафель, замечательно! Впрочем, это тоже был б выход… Потому что то, что Наото в этом времени жив, даже не предполагалось. У неё на лице написано, что тут случился какой-то лютый пиздец. — Босс, всё хорошо? Сенджу. Это голос Сенджу. — А, да-да, всё хорошо, — поспешно отозвалась Такемичи, мучительно соображая. Поправив чёлку, чтобы она снова закрывала шрам, сжала телефон и осторожно поцокала к двери. Открыла и выглянула. — Босс, точно всё окей? — проговорила-таки Сенджу. В зубах у неё был чупа-чупс. — Ты странно себя ведёшь. В отличие от прошлой временной линии, её длинные волосы были выкрашены в белоснежный цвет и собраны в высокий хвост. Светлый костюм подчёркивал изящную фигуру. Мичи со смешком отметила про себя, что, независимо от будущего, Сенджу не изменила себе в выборе цвета — белый, видимо, всегда будет её любимым. — Да-да, — поспешно произнесла Мичи и, подумав секунду, решила рискнуть. — Я свой пароль вспомнить не могу, представляешь? Девушка задумчиво зажевала конфету, от чего белая палочка замелькала туда-сюда. — Он же у тебя лет десять один и тот же, — заметила Кавараги, но руку протянула. Получив смартфон, женщина легко ввела четыре цифры, протянула его обратно. — Зачем ты его держишь, вообще не понимаю… Такемичи торжественно улыбнулась и взяла его двумя руками. Наконец-то! — Ха! — выкуси, внезапный перенос в будущие! Её не испугать подобной мелочью! — Ого… — выдохнула Сенджу, привлекая внимание. Осмотрев лицо Мичи, она приподняла уголки в нежную улыбку. — Давно ты так не улыбалась. Ась? Такемичи немного удивлённо посмотрела на Сенджу. Моргнула. И вспомнила, что видит мир не совсем так, как было раньше. Ну… В самом деле, радоваться мало чему можно, но совсем впадать в уныние — это как-то не про неё. Что же стряслось в этой ветке? — Пора повторить, не думаешь? — легкомысленно отмахнулась Мичи, которая себя приободрила тем, что легко сможет вырваться из этого ада. Найдя номер Хинаты, недолго думала и спросила, где она. — О, это замечательно. Думаю, он тоже обрадуется, — пальцы Мичи замерли над экраном. Глянув на безымянный палец, Ханагаки чуть не взвыла. Ну да, ну да. Конечно, она замужем. Как у неё только из головы вылетел главный закон мироздания? Как же разорвать этот порочный круг? — Да, порадуем его! — легко поддержала эту мысль Мичи. И осмотрев шикарный холл, упёрла руки в бока. И куда ей пойти? То, что она в этом ресторане с мужем, ясно и ослу. А вот кто он… Учитывая обстановку, это скорее всего Хаджиме. Хм… Второй раз подряд. Хоть с него сталось бы. На что сразу обратила внимание Такемичи, так это на отсутствие людей. Только охрана на каждом третьем шагу. Сняли целое кафе? Такемичи невольно сбавила шаг, силясь вспомнить, кто в прошлых ветках будущего любил так делать. Кавата? Да вроде не они. С Эммой они по ресторанам вообще не ходили. Хайтани — тем более. Тогда кто? В зал она аккуратно выглянула. Мало ли ей захочется сбежать незамеченной? За одиноким столиком сидел невысокий мужчина. Выбритые виски с узнаваемой тату дракона, остальные волосы крашенные в чёрный и достаточно длинные, чтобы можно было собрать их в хвост на затылке. Тёмная водолазка, что плотно прилегала к жилистому телу, никаких украшений. На ногах явно удобные шаровары. Сидел он странно, согнув одну ногу в колене и поставив пятку на стул, второй же болтал в воздухе. В руке, локоть которой он поставил на колено поднятой ноги, держал гранёный стакан с янтарной жидкостью. Такемичи вообще без понятия, кто это? Поэтому, решив не убегать, она не спеша подошла к столу. Стул, что стоял рядом с мужчиной, был повёрнут к окну. Но именно с такой позиции было отчётливо видно точёный профиль мужа. — Майки? Такемичи не смогла сдержать удивления. Положив руку на стул, она заинтересованно смотрела на знакомого из прошлого. А выглядел он весьма уставшим. Бледный, осунувшийся и с заметными синяками под глазами. — Мичи? — поднял Сано потускневшие, стеклянные, как у куклы, глаза, и у неё невольно сжалось сердце. Нет, они не успели стать друзьями чисто физически, но как из того жизнерадостного, игривого ребёнка вырос… Выросло это? Что за комок грусти, усталости и депрессии?! — Паршиво выглядишь, Одуванчик, — сказала Мичи, почему-то вспоминая их утро, что случилось для неё накануне. Присев рядом, она замялась, не зная, что ещё добавить, надеясь, что Манджиро сам продолжит разговор. Сано же сразу поставил стакан на стол и подался к ней. Одной рукой обнял её за талию и положил голову на плечо, упираясь лбом в шею. Такемичи на секунду напряглась, но… Решила не заморачиваться. Видимо, она в самом деле стала толстокожей. Или же после совместного просмотра хорроров с объятиями от страха поздно метаться. Даже наоборот, она подняла руку и положила ему на плечи, обнимая, чтобы было удобнее. — Я скучал, — Манджиро расслабился, почти растекаясь на ней. Это «скучал» прозвучало так, словно ему больно. Слишком надрывным было это слово, на выдохе, когда от боли сложно говорить. Рука, что лежала на его плечах, сама поднялась и ласково провела по голове. Весь его вид и поведение так и вызвали желание его пожалеть. — Ну теперь я тут, — неловко проговорила Такемичи и повернула голову — как непривычно иметь такой узкий кругозор, — чтобы оценить стол. Не сказать, что она голодная, просто попыталась отвлечься, лишь бы не смотреть на странного Майки. Глаза сразу зацепились за стакан с колой, видимо её. И так легко угадывалась грязная креманка, явно после мороженого, тарелка с крошками. Они уже поели, мда. Взяв свой стакан, она отпила… И чуть не подавилась. В стакане находилась не одна кола — по пищеводу огненной волной пробежало виски. Виски с колой, ужасно. А она ещё за раз полстакана выпила. Такемичи закашлялась, жмуря слепой глаз. — Что такое? — сразу забеспокоился Сано, поднимая голову. Хватка на талии стала более крепкой. — Всё… Всё хорошо, — выдохнула она, отставив стакан и замахав на лицо руками. Заметив, что Майки побледнел, поспешила его успокоить: — Не переживай. Просто неудачная попытка стать драконом! И улыбнулась. Как говорится, сама же ужасно пошутила, сама же посмеялась. Лицо Манджиро слегка ожило, показывая растерянность. Улыбнулась? Да. Она. Улыбнулась. Такемичи только ахнула, когда Сано подался вперёд и обнял её, чуть не уронив на пол. Теперь он упёрся лицом ей в грудь, руками крепко обнимая талию, а ноги вообще уложил на свой стул… И сам в шлёпанцах. В дорогом ресторане. Мда. Эта деталь так её развеселила, что Мичи зафыркала. Ну что за абсурд? — Ты улыбаешься… — пробормотал он ей в грудь, щекоча дыханием. — И смеёшься! Задрав голову, Сано посмотрел ей в глаза. Не мигая. Своими чернеющими глазами, что слегка ожили, перестали быть двумя стекляшками. В уголках начала собираться влага, но он пару раз поспешно моргнул, не позволяя ей покатиться по лицу. У Такемичи болезненно что-то дрогнуло в груди. Есть что-то безумно трогательное во всём этом… И ей стало его откровенно жалко. Что же ты такое пережил, раз такой поломанный? — Мне плакать, что ли? — мягко спросила она, не переставая улыбаться, только эта улыбка стала полной сочувствия и какой-то нежности. Рука сама пробежалась по тёмным прядям, портя собранный хвост. — Нет-нет, не надо, — запричитал Майки и снова часто заморгал. — Я тебя люблю. Такемичи рассмеялась. Немного нервно. И с каким-то дурным весельем. Ну как всегда. По телу разбежалось тепло. Алкоголь ударил в голову слишком быстро. Или же она до этого пила, а её богатырский глоток добил её трезвость? — Хэй, что-то ты совсем расклеился, — рука с макушки перешла на скулу… Пока пальцы сами не перебежали на висок с драконом. Широкая озорная улыбка появилась на лице сама. Майки завороженно смотрел на живое лицо любимой. У него самого в груди что-то затрепетало, оживая. Дышать стало почти больно. Но ему это нравилось. До дрожи кончиков пальцев, что сжимали чужую талию. — Улыбайся, Мичи… Улыбайся… Пожалуйста… Такемичи прыснула, прикрывая лицо свободной рукой. Нет, она точно словила градус. А плевать. Ханагаки почти никогда не пила — Кисаки терпеть не мог вкус алкоголя на её губах. Сама Мичи попробовала различный алкоголь благодаря Хинате, за что Кисаки её не сильно любил. В других ветках выпивать ей доводилось, но нечасто. Кавата были за ЗОЖ, Ханма не любил пьяный секс, а Хайтани… Ну тут всё ясно, в общем-то. У Такемичи была предательская мыслишка выпить, когда началась эта катавасия. Но не решилась, мало ли что. А это, оказывается, весело! Рука сама взяла стакан, чтобы ещё отпить немного сладко-горькой жидкости. — Хэй, Майки! — горящим от веселья глазом она уставилась на мужчину. Широко улыбнулась и надавила на щёки, растягивая губы в улыбку. — Не надо унывать! Сано моргнул… Уже озадаченно. Его жена вела себя странно. — Ты что… Напилась? — с удивлением уточнил он, но, отпустив одну руку с талии, перехватил её. А после поцеловал раскрытую ладонь и прижал к своему лицу. — Может быть, а может, я просто пришелец, что притворяется твоей женой? — сделала страшные глаза Такемичи. Пьяная ли она? Ну… Голова пока не кружится, пусть сам мир ощущается слегка по-другому. Манджиро же медленно моргнул… И слегка улыбнулся. Такого бреда он не слышал уже давно. Но от этого идиотизма ему самую капельку стало смешно. — Кошма-а-а-ар, — протянул Сано, чуть прикрыв глаза, смотря на жену сквозь ресницы. — Докажи, что ты Такемичи. Какой был подарок на нашем первом свидании? Сама путешественница во времени невольно засмотрелась на мужа. От этой полуулыбки лицо Майки посветлело, прошла эта липкая безнадёга, что её испугала. Заблестевшие чёрные глаза завороженно мерцали. Ух ты… Опомнилась она не сразу, лихорадочно перебирая мысли. В самом деле, а что мог подарить на первом свидании такой человек, как Майки? В далёком прошлом этот вечный ребёнок не был особо оригинальным. На байке прокатить или выложить побитыми бандитами кандзи «люблю»… Впрочем, есть мысль. — Ты его сожрал без меня, — с серьёзным лицом произнесла Такемичи, но почти сразу прыснула и рассмеялась. Ох, ну что за абсурд! Сано улыбнулся. Полностью, ярко, как те двенадцать лет назад. — Нет, я спас тайяки от твоего надругательства. Такемичи расхохоталась. Подумать только, она угадала! — Ох, не ври мне. Я же знаю, что ты их купил, чтобы самому сожрать и не поделиться!.. Майки на это только тихо захихикал, а после почти сразу болезненно нахмурился. — Как же тогда было хорошо. Все живы и здоровы… Такемичи перестала улыбаться. Вот оно что. Ну что за дерьмище, блядь? — Одуванчик, — обратилась к нему и обхватила его лицо второй рукой. — Всё будет хорошо. Веришь мне? Манджиро открыл глаза, и этот взгляд… От чужой боли перехватило дыхание. — Хорошо? Она медленно кивнула и, наклонившись, нежно прижалась к его лбу. Ей так его что-то жалко стало. Прям совсем. Такемичи ведь понимает, как это больно и страшно, но у неё всегда было утешение в виде возможности всё исправить… Чёрт, она никогда не думала, каково всем рядом. Они же не знают о том, что у них есть палочка-выручалочка в лице Ханагаки?.. Но Хинате всё равно было больно, хоть она и знала. Дерьмо как-то это всё. — Да. Всё будет хорошо. — Почему? — Потому что я здесь, — пробормотала она ему в лоб. Отстранившись, заглянула Майки в глаза и ласково погладила скулу большим пальцем. — Клянусь. Сано устало прикрыл глаза. Ох, она всё-таки слишком много выпила. Впервые на его памяти. Но эти слова… От них почему-то стало легче, пусть это и бред. — Я тебя люблю, Мичи. На это признание Такемичи чмокнула его в нос. Майки смешно скосил глаза на его кончик. Давно она себя так не вела. Но оно и к лучшему. В груди что-то наконец-то расцвело. Всё ещё царапая его нутро, но воздух с запахом духов и кожи Такемичи стал таким сладким-сладким, что невозможно. — Не время предаваться унынию! — бодро сказала Такемичи. — Помнишь, как мы с тобой ходили на хорроры? А как купались в ледяной реке, потому что кто-то слишком заигрался? Майки издал тихий смешок. Оставшийся вечер они проговорили. Точнее, говорил Майки. Вспоминал. Их первое свидание, когда он нагло залез к ней в окно прямо во время урока. Он её почти украл, забросив на плечо. Эмма возмущённо кричала им вслед и долго припоминала брату загубленную репутацию Мичи. Он смеялся и говорил, что возьмёт ответственность. Как она впервые попробовала при нём саке. Как ездили всей компанией на море. Как ездили в зоопарк. Как ходили в поход и чуть не спалили лес… Как Кенчин тогда орал и называл их тупорылыми идиотами… Было много. Очень много историй. Смешных. Милых. Тёплых. Говорил и говорил. Словно заново всё переживал и невольно оживал. Иногда замирал и закрывал глаза, ощущая приступ боли. Но Такемичи нежно гладила его лицо, волосы, порой целовала, и ему становилось легче. Словно эти прикосновения могли облегчить боль. Под конец вечера и ещё один стакан виски с колой стало совсем хорошо. Такемичи сама почти лежала на стуле и с улыбкой запустила пальцы ему в волосы, испортив хвост, Манджиро откровенно млел. Когда пришла пора уходить, Такемичи чуть не упала. — Проклятые каблуки, — выдохнула она, садясь обратно. — А я говорю тебе, носи шлёпки, — проворчал Майки… И опустившись на одно колено, снял с неё одну туфлю, после вторую. — Это намного комфортней. И подхватив ногу под сгиб колена, прижался губами к нему. — Что ты делаешь? Прислонившийся Майки, с растрёпанными волосами, прижавшись губами к её коленке, бросил взгляд снизу вверх своими блестящими чёрными глазами. Такемичи опытная женщина, но покраснела всем лицом, вплоть до ушей. Прикрыв рукой губы, она поспешно отвела взгляд в сторону. Раздался смешок. — Люблю свою жену. С этими словами он подхватил её на руки. Пискнув, Такемичи ухватилась за его плечи. — Туфли, Майки. — Мелочь. Он нёс её на руках сквозь весь ресторан, мимо поклонившихся подчинённых. В лифте зарылся носом ей в волосы. — Разве я не тяжёлая? — Какой банальный и глупый вопрос. — И всё же. — Очень тяжелая. Но своя ноша тянется легко. — Да ну тебя! В машину он уселся, так и не выпустив её. Не сказать, чтобы Такемичи была особо против — идти босиком по асфальту ей не хотелось. Вот только в машине она могла бы… — Не надо, — просит Майки, который устроил её у себя на коленях. Поцелуй за ухо. И щекотно, и приятно. — Так я же тяжёлая, — усмехнулась Мичи, на что Сано поцеловал её в скулу. В паутинку шрамов. — Переживу. Повернув к нему голову, Такемичи упёрлась своим лбом в его. Сано с улыбкой потёрся носами. Такемичи рассмеялась. Что за глупый и детский жест? Поцелуй в нос и мягкое прикосновение губ к губам. Еле-еле. Закрыв глаза, Манджиро положил голову ей на плечо. — Хорошо. Она нежно провела своей рукой по чужим волосам, коротко ответив: — Да. Ехали они недолго, по крайней мере так показалось Такемичи. Или время под этими нежными и успокаивающими прикосновениями прошло мимо неё? Она не поняла. Просто машина остановилась, и с нею на руках Манджиро пошёл в многоквартирный дом. Последний этаж. Перед ними открыли дверь квартиры. И тихо закрыли. «Оу, — мысленно протянула Такемичи, прикусив язык, чтобы не сказать это вслух. Зачем лишние расспросы и подозрения? И почти стекла с рук мужчины, исподтишка рассматривая квартиру. — Миленько». И она не без интереса пошла по коридору. Тёплое дерево и бумага. Японский стиль в смеси с западным. Вышла в гостиную и с удовольствием осмотрела панораму окон. Красота! Поцелуй в открытое плечо вывел из лабиринта мыслей. Такемичи дрогнула и повернулась к Майки лицом. — Что? Только и смогла спросить она, прежде чем её рот заткнули поцелуем. Напористым. Требовательным. В её волосах оказались чужие пальцы, не больно, но ощутимо сжимая. Послушно откинув голову назад, Мичи зажмурилась. — Что мы делаем? Глупый вопрос. Но до неё только сейчас дошло понимание, что она творит. Укус-поцелуй в шею, от которого дрогнули коленки, отступить не дал. Властная хватка под ягодицы, и её легко подняли. Охнув, она рефлекторно обхватила чужую талию ногами. — Мы? Разврат. Сильные пальцы с удовольствием сжали чужие бёдра, разминая. Влажный поцелуй-укус в ключицу. Такемичи судорожно вцепилась пальцами в чужие плечи. — Разврат-разврат? Её посадили на тумбу, смахнув какую-то посуду. Руки с пятой точки поднялись выше, сжимая ткань. Треск. А? Такемичи только моргнула, когда чёрное платье начало спадать с тела. Он порвал её платье. От Шанель, если верить памяти. Кажется, кто-то совсем не бережёт деньги! Вот только возмутиться Мичи не успела, будучи увлечённой в очередной поцелуй. Лишь мстительно вцепилась ногтями в плечи Майки. С ужасным желанием кого-то очень больно и сильно поцарапать. — И громко-громко, — разорвав поцелуй, ответил ей на ухо Манджиро. Новый поцелуй в губы. Такемичи мстительно укусила чужую губу, слегка царапая. Её резко вдавили всем телом в стену. Чужие руки нагло избавили от остатков ткани, пока не поднялись и не сжали грудь. — Ох! Резко выдохнула в чужие губы Такемичи, жмурясь. Поцелуй в подбородок. Дорожка по кадыку. Пока жадные губы сквозь кружево лифчика не обхватили сосок. Кровожадные мысли весьма шустро покинули голову. Одна рука перестала стремиться содрать с него кожу вместе с водолазкой и переместилась наверх, путаясь в волосах. Вторая же стала пытаться стянуть эту водолазку. Укус за сосок — боль слегка прочистила затуманенный алкоголем разум. Что… Что она творит? Она собирается переспать с парнем, которого знает, дай Ками, сутки?! Замерев, Такемичи моргнула и уставилась в стенку. Надо собраться… Поцелуй в живот заставил её содрогнуться. Взгляд вниз ударил новым возбуждением поддых: горящие чёрные глаза Манджиро были полны решимости довести начатое до конца. Он гипнотизировал её без всякой магии. Поцелуй в пупок. Под ним. Синие глаза в удивлении раскрываются шире. Он же не собирается?.. Поцелуй в самое сокровенное сквозь ткань белья, а после и вовсе шершавый язык прошёл по половым губам. Разум Такемичи уплыл окончательно.

***

Проснувшись, Мичи ясно ощутила три вещи — сильный сушняк, тянущую боль в висках и сильный жар в спине. Открыв глаза, Ханагаки осмотрелась, не вставая. Незнакомая комната… И рука, на которой и лежит её голова. Скосив взгляд на мужскую конечность, Ханагаки заметила, что она не просто на ней лежит, она ещё за эту руку с ним держится, заключив пальцы в замочек. Так. Та-а-ак. Она вчера… Да нет, она же не могла. Это же был сон. Сон же? Повернув голову, Мичи увидела Майки. Который взрослый. И спал. Долгую секунду она его рассматривала… Не сон. Издав булькающий звук, Ханагаки закусила руку, чтобы не заверещать на саму себя. Пьянь! Развратница! Что она наделала? Как она могла? Она знает его мелкую версию меньше суток! Нарассказывали милых историй, пожалели, приласкали, и она вся его? Ы-ы-ы-ы! Ощутив шевеления рядом, Такемичи растопырила пальцы, высвобождая глаз и кусочек полностью алого лица. Скосив взгляд в сторону, увидела, что спящий Манджиро на неё навалился. Ещё сильнее. Хотя, казалось, куда больше-то? Он, вообще, на ней почти лежал, подмяв под себя. На одной руке лежала её голова. Вторая обвивала талию и вдавливала, прижимала её тело к нему. Одну ногу он закинул ей на бедро, а вторую просунул меж ног Такемичи. Блять. Облепил со всех сторон! И как ей вылазить из этого смущающего плена? У неё появилось сильное желание просто взять и тут же помереть от смущения. У-у-у! Такемичи пролежала, как мышка, наверное, целую вечность. А потом ощутила зов природы. Да и пить всё ещё хотелось. Скосив зрячий глаз на Майки, не решилась его будить. Слишком уставший, даже измождённый. При солнце, чей свет лился через плохо закрытые шторы, он выглядит совсем грустно. Такемичи разомкнула чужие пальцы, что сжимали её, и постаралась аккуратно поднять руку, державшую её цепкой хваткой. — Спи. От хриплого голоса прямо в ухо Такемичи вздрогнула, почти подпрыгнула всем телом. Точно бы достала до потолка! — А… — очень по-умному выдала она, боясь и стесняясь смотреть в сторону Майки. Вот же блядство. — А мне в туалет надо. Вот. Тяжёлый вздох в шею был ей ответом. Отчего-то вдоль позвоночника пробежали мурашки и только сошедшая краснота смущения наползла вновь. Её обнимали двумя руками до треска костей. Но внезапно притянули к себе и развернули, кладя чуть ли не поверх. Поцелуй в макушку. — Сильно надо? Такемичи ощущала себя птичкой в лапах кота. — Да, — пищит она, жмурясь. Тяжёлый вздох, и тиски пропадают. Такемичи секунду думает, после чего аккуратно скатывается и выползает из-под одеяла. Конечно же, она голая. Они же начали с гостиной, потом были спальне и в ванной… А-а-а-а! Не думай! Прочь такие развратные мысли! Она невольно глянула на Манджиро. Тот, закинув руки за спину, полуоткрытыми глазами за ней наблюдал. Вспыхнув как спичка, Ханагаки пулей метнулась в туалет. Громко закрыв дверь ванной, она упёрлась в неё спиной и схватилась за красные щёки. Какой сты-ы-ыд! Из спальни раздался почти мальчишеский смех Сано. От чего стало только сложней! В ванной она просидела почти час. Чтобы от души повыть на свою тупость и развратность. Из комнаты, благо, был проход сразу в гардеробную. Кажется, если снова попадётся на глаза Манджиро, от смущения помрёт. На месте. Натянув на себя хоть какую-то одежду, Такемичи аккуратно выглянула из второй двери. Коридор, слава Ками! Выйдя на кухню, Ханагаки твёрдо решила найти аспирин. Или другое обезболивающее. А ещё крепкий и сладкий кофе. — О, босс! — от неожиданности Мичи подскочила на месте и безумными глазами уставилась на Сенджу. Та успокаивающе подняла руку. — Эй, эй, всё хорошо! Положив руку на грудь, путешественница во времени резко выдохнула. — Думала, помру, — пожаловалась она и на секунду закрыла глаза. Открыв их, вопросительно глянула на Кавараги. — А что ты тут делаешь? Женщина молча подняла вчерашние туфли на каблуке и улыбнулась. — Доставка. Думала отнести в гардероб. Ханагаки — давно бывшая, если судить по воспоминаниям, — лишь махнула рукой. — Брось где попало, — просит Мичи, стараясь не думать о том, что в её квартиру у кого-то есть такой свободный доступ. Впрочем, Сенджу, как ни странно, внушала доверие. Кавараги не заморачивалась и просто разжала пальцы, позволяя туфлям упасть. — Вы сегодня рано, — говорит та и лезет в сумку. Оттуда она достала вчерашний смартфон, который Мичи бросила на столик и там же забыла. — Держи. У тебя куча пропущенных. Такемичи ожила — даже голова так сильно болеть перестала, — и, подскочив, взяла девайс. Хината. Да, мать твою! — Спасибо, — с серьёзным лицом сказала Такемичи и глянула в светлые глаза… Подруги? Очень хочется в это верить. — Это важно. Сенджу с улыбкой пожала плечами. — Не за что. С паролем помочь? — Такемичи невольно улыбнулась. И от этого простого жеста расцвела сама визави-курьер. — Как же я соскучилась по этой улыбке! — Ну-у-у… — невнятно тянет, лишь бы не молчать. Неплохое напоминание о том, что она выбивается из роли. Будь тут Коконой, он бы её живьём сожрал. — Хочешь кофе? — Конечно! Вот чёрт, Такемичи рассчитывала, что она вежливо откажется. И вообще, кофе — это её персональная тема! Ей можно, у неё дед — гайдзин. А все остальные пусть будут правильными японцами. Ладно… Где у них тут кофемашина? А вот она-то выглядела как целый агрегат для дорогой кофейни. Ну почему это не скромный прибор, где достаточно нажать одну кнопочку? — Э-э-э… Чай? — тянет Такемичи, неуверенно тыкая в кнопочку сбоку. — Ого, — удивляется Сенджу, и Мичи напрягается, ведь вот это палево… — Вот и посылай моего брата что-то покупать! Точно взял что-то самое дорогое для своего обожаемого Майки! А я говорила, говорила, давай старую в ремонт! Отодвинув застывшую Мичи, Кавараги полезла в тумбу. Сама хозяйка квартиры потёрла место шрама. Как её ещё не спалили? Сенджу выпрямилась, держа в руках инструкцию. — Не стоит так переживать. Он явно хотел как лучше, — нервно провела ногтем по шраму. Кавараги с надутыми щеками посмотрела на неё. — Этот ублюдок не стоит твоей доброты! — ревниво говорит Сенджу и прижимает инструкцию к груди. — Если из-за него накроются наши утренние посиделки, я ему рожу заново порежу! Ведь спустя столько времени… Эх! И горестно поджала губы. Эта оговорка сказала намного больше, чем могла бы. Всё-таки Такемичи не дурочка, как в начале путешествия. И достаточно опытная, чтобы понимать и знать, на что обращать внимание. Даже интересно стало, когда именно она получила эту красоту на лицо? Не тогда ли она перестала улыбаться, радоваться жизни и устраивать посиделки по утрам с Сенджу? Или это связано со шрамами на торсе? Семь звёздочек — кто-то в неё высадил всю обойму, не жадничая. — Хэй, — тянет Такемичи и аккуратно касается чужого плеча. Сенджу вздрогнула и вопросительно посмотрела на неё. — Всё будет хорошо. А вместо кофе можно попить чай. У Кавараги задрожала нижняя губа. Шмыгнув носом, она активно заморгала своими шикарными ресницами и широко улыбнулась. — Я так рада, что ты справилась. Знала, что ты справишься, — тихо сказала визави и положила голову ей на руку, что лежала на плече. — Всё-таки ты сильная. Намного сильней, чем я, Майки и многие другие. Такемичи не смогла сдержать смешок. Она? И сильная? — Ты не права, — качает головой Такемичи и кривит губы в немного циничную усмешку. — Я слабак и трус. Кавараги внимательно на неё посмотрела, почти не моргая, словно не поверила в то, что услышала. И это напугало Ханагаки. Сенджу же, поджав губы, без излишних церемоний бросила короткое «Идём», ухватив босса за руку, а после потащилась к зеркалу. И, поставив Мичи перед блестящей гладью, встала позади, положив руки на её плечи. — Кого ты видишь? — мягко начала Сенджу. Такемичи поморщилась. Взгляд сразу зацепился за шрам. — Мне обязательно комментировать? — Кавараги обеспокоенно нахмурилась. Хватка на плечах стала сильнее. — Я вижу императрицу. Ту, что не опускает руки, не отворачивается и не сдаётся. Ханагаки только фыркнула. — В каком месте? Она столько раз опускала руки. Чего только стоят её попытки быть первой в учебе? Раньше у неё получалось, а потом всё пошло по неприличному месту. Неудача в клубе. Всё, за что она ни бралась… — Ты никогда не старалась покончить с собой. Такемичи поперхнулась воздухом и невольно вздрогнула, окончательно забивая на конспирацию. Она давно пошла по пизде, что уж там. Через отражение Ханагаки глянула на Сенджу. Та задумчиво жевала губы, а после качнула головой и растянула губы в кривоватую улыбку. — Ты же меня достала с петли. И Майки откачала… Ты всегда пыталась спасти тех, кого считала близкими, — Сенджу положила голову ей на плечо. — Плакала, выла, дрожала… Но спасала других. Такемичи рассмеялась и положила руку на травмированную часть со слепым глазом. Она не верила, что это про неё говорят. — Ты преувеличиваешь. — Преуменьшаю, — прикрыла глаза Сенджу и прижалась виском к её челюсти. — Никогда не забуду, как ты встала перед той толпой, защищая меня. Я видела, как, несмотря на браваду, дрожат твои руки от страха. Но ты не отошла. Не бросила. Стояла на своём… Такемичи почти с болью смотрит на своё отражение. Может, это могла эта версия… Но она? Она хочет всех спасти, да. Только хватит ли у неё духу на решительный шаг? Она эгоистка. Никчёмная. Глупая. Как там Кисаки говорил? «Моя милая глупышка»… Кисаки. Такемичи убирала руку от лица и невольно подалась вперёд, случайно стряхивая голову Сенджу. Наклонившись к зеркалу, Мичи пристально посмотрела на своё отражение. Она больше не собственность Кисаки. Она не должна на него ссылаться… Так почему… Почему она всегда сравнивает всё с ним. Вспоминает его? Какого хуя?! Изуродованное лицо видеть непривычно, странно. Вот только это точно не лицо любимой глупышки Кисаки Тетты. Только взгляд… Взгляд всё тот же. — А я умная? — невольно слетает с языка. Да. Умная. Будь она дурой, она не смогла бы работать бухгалтером, финансистом, быть помощником Коконой Хаджиме и управлять гигантской бандой Чёрных Драконов. Так почему она вдруг в нулевом времени перестала быть в десятке лучших в школе? Получала плохие оценки? Ведь сейчас в школе она всё понимает! И её прошлые версии всё понимают. Ей помогал Кисаки Тетта — Мичи только сейчас это осознала. Тогда она прогуляла пару уроков по математике, и он вызвался её подтянуть. Объяснял, и под его руководством у неё получалось. А в классе чего-то нет. Потом она всё больше прогуливала — он ей объяснял. И с покровительством говорил, что ей учиться несильно надо. Она верила. В то, что учиться ей не надо, в то, что глупой ему нравится куда больше, в то… Это сейчас Мичи понимает, как сильно ошибалась. Но как много попыток ей понадобилось, чтобы осознать, каким куском дерьма был Кисаки и какой дурой была она сама? Сенджу задумчиво глянула на своего босса. Открыла рот… Но потом закрыла его и улыбнулась. — Умная. Не глупее меня так точно, — делает губки бантиком Сенджу. — Но, если без шуток, после смерти Коконой-самы ты заняла его место. Учитывая, что мы пока свободны и правительство нас не прижало до сих пор, можно сказать, что его уроки не прошли даром. Мичи разводит руками. Да, поддерживать систему тоже сложно, но в финансовом плане — системы не существует. Всё время правки в законе, новые налоги, что-то отменяют. Вечная игра в догонялки: люди прячут доходы, правительство пытается их найти и заставить платить или изъять, в зависимости от ситуации. Она не глупая. Что бы Кисаки ни говорил. — Красивая? — и громко фыркает, потирая шрамы на лице. — Была красивой? Хоть вопрос странный, ведь она столько раз была замужем за разными людьми… Только никогда не понимала почему. Кисаки говорил, что есть куча людей красивей её. Милее. Та же Хината. Сначала ему нравились её светлые волосы, но, узнав историю о том, что волосы она осветлила из-за хулигана, он начал говорить, что ей нехорошо. Толстая — не стоит так открыто одеваться. Не надо ярких цветов. Много «не». Ха, блядь. Как же она тогда была уникальной и неповторимой, если ему столько в ней не нравилось? — Ты и сейчас многих завораживаешь, — качает головой Сенджу и поправляет её волосы. — Так что плюнь и разотри. А если кто-то будет говорить обратное — укажешь мне на него пальчиком. Чёрт. Что до неё вечно как до жирафа доходит? Её хотели, хотят и будут хотеть, пока не станет сморщенной старушкой. — Я не никчёмная. Эти слова звучат признанием самой себе. — Я не тупая. Хоть глупости делает… Но кто их не делает? Ох… Не думать о той ночи, что случилась! Она не дура, и точка! — Я свободна. Она больше не игрушка Кисаки Тетты… Нет! Она никогда ею не была. — Я сильная. Такемичи смотрит в зеркало, но не обращает внимания, как расправила плечи более свободно. Выпрямила спину, отчего её осанка стала выглядеть более естественно. Как едва заметно изменилось выражение лица. Взгляд. Ограничения и внушения, которые Кисаки любовно взращивал все эти двенадцать лет, впервые ослабли. Страшная тень отступила. Нет, пока ещё не пропала. Чтобы её победить, надо пройти более сложный путь. Но впервые за многие годы именно эта Ханагаки Такемичи вздыхает спокойно. — О, а вот это мне нравится! — хлопает её по плечу Сенджу, узнавая ту старую Такемичи, и видит, чует, как она стала словно ещё больше и сильней. — Вот так бы сразу! Такемичи через плечо поворачивает к ней голову. Улыбается. Спасибо. — Может, пойдём где-то попьём кофе? — вместо этого спрашивает она. Чёрт. Теперь Мичи понимает, почему, будучи лидером Драконов, так приблизила к себе эту женщину! И теперь безумно хочет с ней познакомиться в прошлом. — С радостью. Но если мы сейчас уйдём, Майки мне ноги переломает, — запустив пальцы в волосы на затылке, нервно смеётся Кавараги. Такемичи вопросительно наклоняет голову набок. Не слишком ли радикально? — Нет. Я бы сломал только одну ногу, иначе Мичи-чан обиделась бы. Обе женщины вздрогнули и повернули головы. На пороге спальни застыл сонный и помятый Майки. Такемичи сразу обратила внимание на голый торс и плечи, покрытые засосами и царапинами. Уши предательски покраснели. Так. Она не нервничает. Сделала и ладно. Ей хорошо было? Да? Так что всё чики-пуки! — Я сейчас обижусь из-за самого этого предложения, — упёрлась руками в бока Мичи. Что значит — он сломает Сенджу ноги? Этой крутой, чуткой и, самое главное, её подруге?! Мужчина подошёл и притянул надувшуюся жену к себе. Слегка улыбнулся, заметив боевой взгляд, и поцеловал нахмуренную бровь. Как он на самом деле соскучился по такой живой и боевой Мичи… Пусть она часто и больно бьёт его локтем по рёбрам. Но это такие мелочи, право слово. — Чего дальше спать не пошла? — мягко спрашивает он, проводит рукой по её спине. — А ты чего дальше не спишь? — прищурилась Мичи. — Я не могу спать без тебя, — спокойный взгляд чёрных глаз завораживает. Не так, как вчера, но ощутим. Впрочем, склеры всё ещё красные от недосыпа. И мешки под глазами, увы, меньше не стали. Скучал… Точно. Он, скорее всего, куда-то ездил на пару дней. С другой стороны, если судить по его мешкам, то минимум на неделю. Он что, в самом деле не может… Оу. — Прости, — заметно смягчилась Мичи и, подумав секунду, сама подалась навстречу, обвивая его талию. Чего стесняться? Потерявши голову, по отрезанным волосам не плачут. — Мне что-то не спится. Майки мягко улыбнулся, прижимаясь губами к её лбу. — Хорошо, — просто говорит Сано, не уточняя того, что своим недосыпом Мичи спасла парочку идиотов от попадания в больницу. — У меня как раз образовалось срочное дело. Так что вставать пришлось бы всё равно. Такемичи кивает, слегка улыбаясь. — Это хорошо. Я как раз собиралась выехать… — Это исключено. С приклеенной улыбкой Такемичи щурится. — Что-что? — Моя леди, — мягко произнёс Манджиро и поправил тёмные пряди жены. — Я не хочу, чтобы ты выходила сейчас из дома. Я переживаю о тебе. Такемичи сурово поджала губы. Она больше не позволит решать за неё! Она личность, в конце концов! — А я хочу выйти. И это не глупый каприз. Мне действительно это надо, — поэтому Мичи указывает пальцем прямо в лицо Сано. — Ты не сможешь меня остановить! У Майки изменяется взгляд. Сенджу, которая старательно строит из себя часть интерьера, испуганно распахивает глаза. Ой, блять… …— Как он посмел?! — злобно шипела Такемичи, которая ходила из одного угла гостиной в другой, как запертый тигр. — Он просто взял и закрыл меня! Ещё и няньку выдал! Путешественница во времени махнула рукой в сторону кухни. — Я всё слышу! — огрызнулся с кухни надзиратель. — Заткнись, Харучиё! — и не подумала смущаться Сенджу, которая сидела прямо на полу возле кофейного столика и с чем-то возилась. — Ты разобрался с инструкцией от адской машины, что купил?! Нет?! Так не возникай! Мы хотим кофе! — Да иди ты в пизду! — Сам иди! — Дура! — Придурок! Такемичи останавливается и нервно проверяет телефон. Хината ждёт от неё только звонка. А Мичи тут застряла! — У вас очень высокие семейные отношения, — поморщилась она и села в кресло, согнув одну ногу. Подперев голову рукой, Ханагаки глянула на Сенджу. И, заметив её действия, тихо спросила. — Что ты делаешь? Кавараги с деловым лицом давила белые таблетки ребром своего телефона. Прямо до порошка. — Организую тебе побег, что ещё, — так же тихо ответила Сенджу. Такемичи невольно выпучила глаза. Поймав её взгляд, она озорно подмигнула. — Ничего-ничего. Ему полезно поспать пару часов. Оглянувшись на кухню, Мичи подалась вперёд к подруге. — Где ты взяла это?.. — а после махнула головой. В самом деле, о чём она спрашивает?! — Ты предлагаешь его отравить?! Он же твой брат! Оказывается, при желании можно очень выразительно орать шёпотом. — Это я взяла из аптечки, когда ты с Майки увлечённо ругалась, — так же тихо ответила Сенджу и, оглядываясь на кухню, слегка пришурилась. — И мы не травим этого придурка, а усыпляем. Есть разница. К тому же, ты сказала — твоё дело срочное. Или нет? Пристальный взгляд льдисто-голубых глаз отрезвил. Такемичи зажевала губу, уверенно кивнула. С одной стороны, это не очень правильно с моральной точки зрения. Но с другой — она изменит прошлое и этого банально не случится. — Дело жизни и смерти. Сенджу понимающе кивает в ответ. Она верит своему боссу. Во всём и всегда. — Ха! — раздался из кухни торжественный возглас. — Отвлеки его, когда зайдёт! — прошептала Кавараги и быстро смела белый порошок себе в ладонь. Кричит, не отвлекаясь, от своего дела. — Ты психанул и всё сломал или понял, как работает? — Заткнись! Не делай из меня такого уж идиота! — и с характерным жужжанием громко заработала кофемашина. — Сама дура, раз не смогла её включить! Перекричать такой шум оказалось почти подвигом. Сжав в руке порошок, Сенджу провела рукавом по стеклянной поверхности кофейного столика и уселась на диван, состроив скучающее лицо. Такемичи тоже изобразила злую мордашку. Она же тут до этого возмущалась и кричала. В гостиную Санзу Харучие зашёл с довольным лицом и тремя чашками кофе. — Хорошая вещь. Сразу четыре чашки за раз может сделать. И капучино можно, и латте, лишь бы молоко было! — и с этими словами он поставил три чашки на стол. — Сенджу, сгоняй за сахаром и молоком. — А сразу положить всем нам и налить что, не сообразил?! — ядовито уточнила Кавараги, но встала. Это тупая и раздражающая привычка — специально забыть какую-то мелочь и послать за ней сестру. Как Санзу говорит? Бесит, что она сидит без дела? Пф-ф-ф. Идиотизм. Но он впервые за столько лет играет ей на руку. — А нечего сидеть без дела, — скалит на неё зубы Харучие. После чего поворачивается к Такемичи и ловит её недовольный взгляд. Улыбается уже мягче, пусть шрамы портят весь образ. — Я рад видеть, что вы оклемались, моя королева. Она громко фыркает и отворачивается, показывая целую часть лица. Харучие невольно любуется. Да-да, именно такой должна быть королева. Гордой, с чувством собственного достоинства. С этой энергетикой, что снова появилась в сапфировых глазах и чувствуется в каждом движении. Хорошо, что луна его короля стала прежней. — Но тем не менее меня изолировали от мира, как заразную, — холодно говорит Такемичи, вспоминая о просьбе Сенджу. Встав на ноги, она подошла к окну, специально став так, чтобы мужчина оказался к кухне спиной. — Мой король о вас сильно переживает, — рефлекторно встал на защиту Майки Харучиё. Будь вместо Такемичи кто-то другой и рискни этот кто-то так отзываться о Сано Манджиро… Что же, Японское море глубокое. Но это луна его короля, и сам Санзу имел некую слабость перед этой женщиной. Не романтический интерес, ни в коем случае, он так своего короля не предал бы никогда. Просто эта женщина уберегла его от наркотиков. Тогда он бесился страшно, зверел… Но сейчас, смотря на этих овощей, что рабы иглы, благодарен. Не было ничего странного, что на добро он решил отплатить добром. — Он просто параноик! — резко бросает она, повернув к нему голову. Санзу почтительно молчит. В это время из кухни вышла Сенджу, которая быстро кивнула и как бы случайно тряхнула сахарницей. Ясно, в сахаре. — Босс, тебе сахар положить? — невинно хлопает глазами Сенджу. — Только молоко, — качает Мичи головой, подыгрывая. — Можешь мне сахар положить, — охотно откликается Харучие, который питает особую слабость ко всему сладкому. — Сам возьми и положи, диабетник хренов, — не отрываясь от процесса смешивания молока с кофе для Такемичи, лаконично ответила Кавараги. Мужчина фыркнул, но подошёл к кофейному столику. Взял ложку и положил себе сразу четыре ложки сахара. — Ты ещё сахарницу туда переверни. На комментарий сестры Харучие мило заулыбался. И демонстративно взял сахарницу и щедро сыпанул из неё прямо в чашку. Сенджу закатила глаза и отвернулась, чтобы скрыть довольный блеск. Кто из них ещё более искусный манипулятор? — Хороший совет, — приторным голосом объявил он. — Дай сюда, придурок, — с неприкрытым раздражением сказала Сенджу, отбирая сахар. — Вот когда тебе будут вкалывать инсулин, на мою помощь можешь не рассчитывать! И женщина тоже положила себе две ложки сахара. Мичи прикрыла глаза, чтобы удержать лицо и свои вопросы. Но… Зачем и себя усыплять? Санзу только по-детски показал язык. — Ваши семейные отношения никогда не перестанут меня удивлять, — объявила Мичи и, подойдя, взяла свой кофе без сахара со снотворным. Отпила первая. — Какая же бесячая ситуация! — Мой король хочет как лучше, — с этими словами Санзу сразу выпил полчашки. Ведь это уже не кофе, а скорее кофейный сироп с плохо растворённым сахаром. — Он волнуется о вас, моя королева. — Но это не повод запирать моего прекрасного босса! — Сенджу хмурится и подносит к губам чашку, делая вид, что пьёт. — Мой король лучше знает, как ему поступить, — ответил Харучиё, медленно моргнул и слегка тряхнул головой. Допил одним махом кофе и потёр лицо рукой, а после отправляясь за ещё одной кружкой кофе. Сквозь полуопущенные веки Сенджу следила за братом. Осталось только ждать, когда подействует… За великосветской беседой они провели не больше получаса, как Харучиё сладко зевнул, прикрыв глаза, что-то невнятно пробормотав. Секунда, другая, и вот они уже слышат стук. С таким глухим звуком он уронил голову на кофейный столик, когда его повело вперёд. Ой, блять. — Он вообще жив? — обеспокоенно спрашивает Такемичи и аккуратно касается плеча в ярком пиджаке. — Я успела растолочь только три таблетки. Учитывая, что смешала с сахаром, он максимум мог выпить полторы, — выдала свою оценку Сенджу, которая не спешила опускать свой кофе. — С его массой тела ему ничего не будет. Такемичи выдохнула и кивнула. Не хотелось бы убивать. К тому же он друг Майки, раз тот ему доверил присматривать за ней. Будет весьма неловко после этого познакомиться с ним в прошлом. Мичи знала, что будет всё время думать о том, что случайно его убила. — Хорошо… А ты себе сахар зачем положила? Чтобы не вызывать сопротивления? Кавараги улыбнулась. — Ради алиби. От твоего побега Майки-сан точно будет в бешенстве. Такемичи слегка нахмурилась. — Он тебя может ударить? Важный момент. Ведь Кисаки тронул Хинату как раз из-за того, что они подруги. — Нет, конечно, — удивляется Кавараги. — Он женщин старается не трогать. К тому же мой статус твоей подруги защищает лучше бронежилета. — Но тогда зачем всё это? — указывает рукой на кофе в руках подруги Мичи. — Тронуть-то он меня не тронет. Но надолго запретить нам видеться может. Я же не хочу тебя бросать со злым Майки один на один, — прикрывает глаза Сенджу и отпивает. — К слову, мой братец в переднем кармане пиджака хранит ключи от машины. — О… Спасибо, ты просто золотце, — оживает Такемичи и лезет в указанное место. — Поцарапай её хорошенько… И, босс. — Да? — Я не знаю, что с тобой случилось, раз ты всё забыла, — говорит Сенджу, а у Такемичи всё внутри обрывается. Смотрит на неё и по взгляду понимает, что да, всё поняла. — Но не переставай улыбаться. И удачи с этим важным делом. После чего залпом выпивает кофе, удобно устраиваясь на диване. Еë тоже изрядно подкосило снотворное. Но продержалась она достаточно, чтобы всё важное сказать. Такемичи мягко сжала руку Сенджу. — Спасибо. И ушла, легко вводя код и набирая Тачибану. Что же, вперёд, в прошлое!