House in the middle of the lake

Ясное небо над красочными крышами, украшенными фонарями и разноцветными лентами, толпы людей, желающих друг другу хорошо провести время, танцоры на улицах, прилавки с невероятными товарами — деревня пылала праздником, и двум даочжанам повезло оказаться в нужном месте в нужное время. По крайней мере, так считал торговец, завидевший заклинателей и решивший завязать с Сяо Синчэнем разговор. Пока Синчэнь согласно кивал и легко беседовал с незнакомцем, Сун Лань с его утверждением согласен не был. Шумные сборища и невозможность протолкнуться совсем не радовали молодого человека, но, похоже, не Синчэня: даже сталкиваясь с другими, подвергаясь шумным окрикам, он смотрел на всё с восхищением и не переставал удивляться. Собственно, с таким же удивлением парень обнаружил лавку с алкогольными напитками, хозяин которой уверял, что спиртное – импортное и просто отменного качества. Сун Лань с подозрением оглядывал отливающие яркими цветами при свете солнца колбочки, стаканчики и бутылки. Товарищ же брал, крутил, рассматривал, не забывая едва ли поминутно уточнять у продавца те или иные детали, пока другой даочжан тихонько ожидал его едва ли не у входа, даже не подозревая о затее своего друга. — Цзычэнь, — заклинатель в белых одеждах протягивает ему стакан, и момент, когда им наливают неизвестную жидкость, ускользает от внимания мужчины, время идёт слишком быстро, — раздели это вино со мной. По расскзам даочжана, на горе никто не воспринимал алкоголь в штыки. В Байсюэ учили по – другому. Сун Лань воздержался, в то время как Синчэнь... Очевидно, нет. Сейчас, в тихий вечер, наполнивший улицы безлюдным спокойствием после вымотавшего всех празднества, отгораживаясь от света фонаря за окном, он с беспокойством следит за своим другом, что, обхватив руками балку, стоящую возле его постели, уставился глазами в одну точку и то ли вымученно, то ли счастливо улыбался. Сун Ланю такого счастья не светило – он был противником алкоголя, считая данную жидкость ядом. Но кто он такой, чтобы запрещать Синчэню делать то, что тому хочется? Цзычэнь не его мать, не его наставник. Друг, собрат по путешествиям, товарищ в бою – на этом всё. — Цзычэнь, — Синчэнь отталкивается от балки, вперивая свой взгляд в брюнета. — Цзы... Цзычэнь, тебе стоит п – попробовать. На тумбе рядом с изголовьем стояла початая бутылка. Сун Лант с досадой подумал, что ему следовало бы убрать ёмкость, когда Синчэнь отвлекся на причудливые сладости на рынке, уже будучи подвыпившим. К сладкому того после алкоголя тянуло неимоверно, и именно поэтому в их сумке сейчас припрятано около двух внушительных пакетиков конфет с ликёрной начинкой. Сегодня был неверлятно великий, по словам заклинателя в светлых одеждах, праздник, и его нельзя было не отметиь. К слову, с таким условием Синчэнь стал невменяемым уже к вечеру. — Цзы... Цзычэ – энь... — молодой человек медленно, насколько позволяли его возможности, пододвигался к своему другу. Щеки его покрыл румянец, а на губах играла застенчивая улыбка. — Цзычэнь... Спой мне? Мужчина, потянувшись к бутылке с водой, чуть не опрокинул ту на пол. — Синчэнь, — обратился он к нему, откупоривая крышку, — иди спать. Тот помолчал с полминуты, в течение котороц выражение его лица менялось с удивленного на растерянное, а позже и возмущенное. Он вдруг как – то резко оттолкнулся от своего исходного положения, и брови его сошлись холмиком у переносицы. Но то ли он не решался заговорить, то ли не мог подобрать слов. Спустя ещё несколько минут, когда звук сверчков за распахнутым окном начал раздражать, Сун Лань, вздохнув, поднялся с кровати и направился к насупившемуся другу. Он взял его за руки, пока Синчэнь сидел, опустив голову в пол. Казалось, что он заснул в этот момент, поэтому мужчина планировал мягко переложить того на постель, чтобы друг не грохнулся посреди ночи на пол, не удержав равновесия. Синчэнь не сопротивлялся, лишь покорно позволяя схватить себя за ладони и вести, куда захотят. Но когда товарищ попытался уложить его, вдруг засопротивлялся, выхватывая руки: — Что ты... Цзычэ – энь... — А – Чэнь, ложись. Тебе нужно поспать, — настаивал Сун Лань, продолжая прижимать парня к кровати. Собственные глаза уже слипались, время было позднее. Утром они расспрашивали местных о странных событиях, которые те могли заметить за последнее время, потом осматривали лес за городом, а после попали в самый разгар праздника, посещая различные лавки и трактиры. Цзычэнь лишь попробовал пару блюд, пока Синчэнь, по мере количества заведений, которые они посещали, успевал выпить по стакану неизвестных им обоим напитков. Известны были брюнету лишь тем, что были алкогольными. Его клонило в сон, и потому мужчина смотрел перед собой невидящим взглядом, выполняя движения на автомате, пока не услышал всхлип. Опустив взор, он увидел заплаканное лицо Синчэня, что отрезвило в одно мгновение. Мокрые дорожки двигались вниз по щекам, пока в глазах накапливались слезы. — А – Чэнь... Ты чего? — он тут же отпустил парня, взглядываясь в его лицо. Ещё до встречи с Синчэнем, когда он был в секте, в библиотеке нашлось пару книг о поведении юношей, пребывающих в алкогольном опьянении. Перечитав парочку таких, Цзычэнь решил для себя, что никогда не притронется к таким напиткам. Сяо Синчэнь, очевидно, был другого мнения. Он робко протянул руку, принявшись поглаживать другого человека по голове, желая успокоить. Честно, хоть в теории он знал, что следует делать в таких ситуациях, на практике всё оказалось не так просто. Он думал, что у него есть определенный план действий, что он знает, как и что сделать... Но Синчэнь не собирался спать, и это казалось невозможным! А сейчас он и вовсе заплакал непонятно из – за чего! — Синчэнь, — произносит мужчина шёпотом, — не плачь. Давай спать, пожалуйста. Ответа не последовало, лишь приглушенный всхлип. Брюнет опустился головой на подушки, и покрасневшие глаза его вперились в потолок. Цзычэнь сидел рядом, подтягивая одеяло так, чтобы товарищ не заметил движения. — Даочжан Сун всегда... Так заботится обо мне, — они встречаются глазами, — а я совсем... — Это не так, Синчэнь, — прерывает, — ты очень хороший друг, — сглотнув, он продолжил: — Не представляю, чтобы я делал без тебя. Синчэнь смотрит на него в нерешительности — мужчина замечает, как тот переводит взгляд на губы, и думает о нет – но в следующую секунду парень разряжается смехом, его бархатный голос отражается от стен, а голова запрокидывается назад. Синчэнь заходится в приступе счастья и не верит. Он внезапно замолкает, принимая исходное положение, и выдаёт: — Цзычэнь, — он улыбается во все зубы, и от этого становится не по себе, словно сейчас разговаривает не товарищ, а кто – то вместо него, кто – то незнакомый, — мы оба знаем, что бы ты делал без меня. Улыбка исчезает, и в комнате воцаряется тишина, пока Сун Лань осознавал услышанное. Карие глаза напротив смотрят на него в ожидании, в изучении мельчайших проявлений эмоций — даочжан всегда понимает, когда его рассматривают — и по телу бежит холодок. Сглотнув, мужчина решает отстранится. Невольно он оборачивается к мужчине, что продолжал лицезреть его так, словно и не был пьян. Словно сейчас произошло что – то неправильное, что – то, что, бросившись между ними, создало собою бездну, которая утянула Сун Ланя вниз, пока Синчэнь наблюдает за ним с высоты, не протягивая руку помощи, но наслаждаясь его падением. Это и есть алкогольное опьянение? Именно так человек выкладывает правду о себе, и а – Чэнь вовсе не тот наивный даочжан, желающий протянуть руку помощм всем и каждому, а скрытный, холодный незнакомец? — Цзычэнь, — требовательно обращаются к нему, и брюнет вздрагивает, поглядывая на Фусюэ у своей кровати. Он не трогается с места, вслушиваясь в шум постели. Даочжан чувствует чужое тело спиной, всем своим существом ощущает, как Синчэнь прижимается к нему сзади, но себя заставить двинуться не в силах. Дыхание опаляет мочку уха, пока заботливая рука заправляет ему прядь волос за ухо: — Не бросай меня, даочжан Сун. Заходящееся сердце бьёт по ушам, когда Сун Лань подскакивает в постели. На лбу выступил холодный липкий пот, одеяло ощущается, как пласт металла, комната во мраке слишком напоминает хижину в городе И, но мужчине всё равно: руками он лихорадочно обыскивает постель, по соседнему месту, не осознавая, не обращая внимания на слёзы в глазах, не понимая, в ужасном осознании полагает, что он всё ещё один, всё ещё с двумя мечами за спиной, меж тем как просто без остановки тормошит Синчэня, едва не сталкивая того с кровати. Брюнет удерживается на краю, тянется к тумбе, врубает ночник и в тот же миг разворачивается всем корпусом к другому — перепуганному, плачущему, не отделяющему реальность ото сна, так нуждающемуся в нём, что сердце ломит. Синчэнь захватывает его в крепкие объятья, принимается осыпать поцелуями всё, по чему попадает – висок, волосы, лоб, щеки, нос — шепчет что – то в самое ушко, удерживая подрагивающее тело в руках, выслушивая просьбы, впитывая в себя всхлипы – перед алтарём поклялся, перед Цзычэнем. — Я здесь, — произносит, шепчет, вкдадывая душу и сердце, — я здесь, я с тобой... Я люблю тебя, прошу, только не плачь... Весь этот мир – в них двоих, в этой постели, в этой комнате. За её пределами – а – Цин, укутавшаяся в одеяло с головой, стоило ей услышать первый крик даочжана Суна. С тревогой она выглядывает из – под материи хрустальную вазочку с лимонными конфетами, стоящую на столе возле окна, и думает о Сюэ Яне, вспоминая его улыбку, когда он дарил ей сладость. Как и в прошлой жизни, клыки видны, когда а ‐ Ян улыбается. Но руки, отрезавшие ей и даочжану Суну язык, выколовшие её безрадужные глаза, так робко протягивали ей этот мешочек с конфетами, что не верится, не осознаётся правдой – и девушка судорожно вдыхает воздух, не позволяя слезам пролиться на подушку.