***
В первый день отработок Филч повел его драить кубки в Зал наград. Он забрал у него палочку, чтобы Сириус не пользовался магией, и устроился в угол наблюдать за ним. Но уже через четверть часа послышался грохот на несколько этажей выше, и Филч поспешил на шум. Правда, один Сириус все равно не остался. Стоило исчезнуть Филчу, на пороге Зала объявился Регулус (Сириус не исключал, что это он выманил Филча). Брат даже не пытался скрыть свое недовольство. Неотвратимо надвигаясь на него, он взмахнул палочкой, беззвучно накладывая заглушающие чары. — Что ты делал в комнате де Бланк? — И тебе привет, Рег, — произнес Сириус, откладывая очередной кубок и поднимаясь на ноги. — Ты рылся в ее вещах, — процедил Регулус. — Ты совсем болен? — Вообще-то, это не только ее комната. Я нюхал трусы Гринграсс. — Ты меня за идиота держишь? За кого-за кого, а вот за идиота Сириус никогда брата не держал. — Нас и так полными психами считают из-за тебя, а сейчас ты еще и под угрозу нашу репутацию с де Бланк ставишь. — Вашу репутацию? — с насмешкой переспросил Сириус. — Не тебе о репутации говорить. Ты же изменяешь ей направо и налево! Сириус сказал наугад, но лицо Регулуса неожиданно приняло самодовольное выражение. — Но я умею это тщательно скрывать, Сириус. О моих «изменах» никогда не узнает ни де Бланк, ни кто-либо еще. Как и ты, я уверен, сказал это лишь наудачу. Но ты никогда не узнаешь их имен. — Их? Их несколько? — Возможно. — Какая же ты кобелина, Рег, — от души и искренне осудил Сириус. — Тебе досталась лучшая женщина на земле, а ты таскаешься по каким-то!.. Сириусу даже обидно стало за Бланк! Она говорила искренне, признаваясь в своей симпатии к Регулусу, а он так бесчеловечно обманывал ее. — Вот когда «лучшая женщина на земле» будет давать мне все, что я пожелаю, тогда и перестану «таскаться». — О, так дело в том, что она тебе не дает? — Сириуса этот факт неожиданно порадовал. — Этот вопрос лишь дело времени, — без капли сомнений усмехнулся он. А вот этот факт Сириуса опечалил. Он понимал, что рано или поздно Регулус свое получит, а Сириус этому и помешать никак не сможет. — А мне с вами можно будет? — без всякой надежды спросил Сириус. — Только если посмотреть, — со злорадством ответил Регулус. — Слушай, но ведь Беллу оба Лестрейнджа трахают. Вместе или по отдельности. Почему мы так не можем? — Потому что они больные на всю голову. — Ну а мы что ли здоровые? Остудив его ледяным взглядом, Регулус упрямо руки на груди сложил. — Сириус, — устало произнес он, — что тебе нужно? В этом Сириус и сам себе не признавался. Он предпочитал не заглядывать глубоко в собственную душу. Там было темно и жутковато. Словно непроходимый черный лес, в котором не видно неба, в котором не знаешь, какая опасность ждет впереди, за каждым деревом. Был риск затеряться в этих дебрях и не выползти никогда наружу. Но с Регулусом он мог быть честным. Лишь пара людей в его жизни удостаивались такой чести. — Не знаю… Иногда я думаю, что мне просто… засадить ей хочется. А иногда кажется, что я влюбился. Регулус показательно глаза закатил, состроив насмешливое лицо. — Ну что я сделаю! — воскликнул Сириус. — Оно само! — А мне кажется, — снисходительно произнес он, — что тебе кому-нибудь другому засадить надо, и тогда все твоя «влюбленность» сразу испарится. Может, он и прав. Сириус уже почти три месяца никому не засаживал. Но с ним всегда так — стоит влюбиться, и ни на кого другого больше совсем не тянет. Так было с Доркас на пятом курсе. Так было с Розмертой и Мэри на шестом. И вот сейчас — опять. И это являлось доказательством в пользу влюбленности! Если на других не тянет — точно влюбился. — Других не хочу, — с капризными нотками в голосе произнес Сириус. — Придется, значит, пересилить себя, — с жесткостью ответил Регулус. — Однажды, Сириус, я добьюсь успеха. В науке или политике. И я совсем не хочу, чтобы все наше поколение знало о том, что ты мою жену на каждом углу замка имел. Подняв на него осторожный взгляд, Сириус уточнил: — Ты не хочешь, чтобы я ее имел, или не хочешь, чтобы об этом кто-то узнал? Зло выдохнув, Регулус резко произнес: — Ты не тронешь ее. Ясно, Сириус? И больше я повторять не буду. Не дожидаясь его ответа, он широким шагом устремился на выход, напоследок громко хлопнув тяжелой дверью. Мгновение постояв в тишине, глядя на захлопнувшуюся дверь, Сириус произнес: — Сам ты больной. Но не успел он вернуться к чистке кубков, как на пороге появилась причина ссоры. — О, мадемуазель де Бланк, — Сириус растянул губы в польщенной улыбке, — рад, что вы наконец-то удостоили меня своим царским вниманием. — Верни мне мои вещи, — она говорила без капли веселья и азарта в глазах, приближаясь к нему и сжимая палочку в руке. — Какие именно? — Сириус невинно глазами хлопнул. — Ты знаешь, Блэк, — она остановилась в паре метров. — Не заставляй меня поднимать палочку. Не хочу портить твое красивое лицо. Губы Сириуса разъехались еще в более радостной улыбке. — Нападешь на безоружного? Сама знаешь, Филч забирает палочку на отработках. Об этом она знает. Но не знает о том, что у него, как и у всех дуэлянтов в их семье, есть вторая палочка, которую он готов в любой момент выхватить. — И глазом не моргну, Блэк, прокляну тебя прямо на месте. Считаю до трех. Раз… — Ты про это? — он вытащил из кармана трусы из тонкого хлопка в мелкий красный горошек. Бланк вытянула руку. — Два… — Так просто я их не отдам. Могу обменять на те, что сейчас на тебе. У него сердце разогналось под ее потемневшим взглядом. Все внутренности в комок сжались, внизу живота затянулся крепкий узел. Он заметил, как у нее пальцы сжались на палочке, и будто невзначай отвел край мантии, где во внутреннем кармане находилась вторая палочка. Но Бланк вдруг опустила руку. Она сделала медленный шаг, останавливаясь практически вплотную, и подняла на него лицо. — Я согласна. У него сердце радостно в груди подскочило, как она добавила: — Но те, что на мне, ты сам снимешь. Это провокация. Она что-то задумала. Очередная ловушка. Сколько она таких расставляла, а он всегда попадался. — Палочку вначале убери. Усмехнувшись, она без сожалений разжала пальцы. Палочка со стуком упала на каменный пол. Подцепив ее носком ботинка, Сириус откинул палочку подальше. Но что-то все равно было не так. Сириус не боялся, что она его проклянет, но он все равно был напряжен до предела, чувствуя подвох. — Ну же, мистер Блэк, — тихим чарующим голосом произнесла она. — Не томите. В ее глазах издевка. И искры. Сириуса это дурманит, как и голос ее. Но чувство опасности не затихает. Напротив, оно усиливается, будит то злое и неправильное, что рождается рядом с ней. Идет дрожью по позвоночнику, покалывает в пальцах. — Думаешь, я буду играть по твоим правилам? — усмехнулся он. — Никаких правил нет, Сириус. На подсознании мелькнуло неожиданное чувство дежавю, но оно быстро погасло. Одним движением он выхватил палочку. Бланк дернулась, но осталась стоять на месте. — Отсутствие правил мне только на руку, Софи. Он неотрывно смотрел в ее глаза, кончиком палочки двигаясь вверх по ее бедру. Он пускал слабые импульсы сквозь нее, легкие разряды тока, что скопились в его сердце. И чувствовал, как София каждый раз слабо вздрагивает, как учащается ее дыхание. Если не трогать ее, он дольше сохраняет контроль. Но на каждый ее учащенный вдох, он делает два. В голове одна мысль пульсирует. В груди становится все теснее. Она и попытки не делает воспротивиться, а кончик палочки скользит уже высоко под форменной юбкой. Смотрит на него — горящим, нетерпеливым взглядом. А у него и шанса нет глаза отвести. Палочка натыкается на преграду — очередная длительная пауза в его пульсе. Он подцепляет край трусов и тянет вниз. Перед глазами черные точки пляшут. Ему кажется еще немного, и он кончит. От ее присутствия в десяти сантиметрах от него. От осознания, что ее невесомое кружево упало к ее ногам, и под юбкой больше ничего нет. В горле слюна скопилась. В паху с такой силой судорогой сводило, что выть хотелось. — А у Регулуса побольше выдержки. Взгляд его немного прояснился, чтобы заметить змеиную улыбку. В крови вскипала смесь из злости и желания. Выносить невозможно — безумный коктейль бежал по венам, разрывал кожу. Почему она это делает? Сознательно провоцирует его. Дает понять, что и Регулусу то же самое достается. Чего она добивается? Выронив палочку, он резко дернул ее на себя, разворачивая к себе спиной и прижимая вплотную, и с силой сдавил шею. — Скажи мне, — прошипел он ей на ухо, — на что ты рассчитывала, когда просила о таком? — Именно на это и рассчитывала, — она хрипло усмехнулась. — Ты такой предсказуемый, Сириус. Прямо перед ними витрина с наградами, над которой размещено зеркало. В отражении сквозь кубки он видит, как она прикрыла глаза, глубоко вдыхает, пытаясь поймать воздух. Но не вырывается, только пальцами обхватила его руку, которая все сильнее сжимала шею. — А кто не предсказуемый? Рег? — он вглядывался в ее полуприкрытые глаза сквозь отражение, шептал слова ей на ухо, задевая его губами. В нос забивался ее запах, заполнял легкие. Пускал разряды тока по всему телу похлеще, чем Круциатус. — Еще более предсказуемый, чем ты. Он прижимал ее к себе, твердым членом упирался в ее ягодицы, пальцами сдавливал шею, ощущал ее ускоренный пульс. Она трепыхалась в его руках, дрожала, теснее жалась спиной к нему. Мысль, что то же самое делал Регулус, в бешенство приводила. Не выдержав, он впился зубами в основание шеи. Тонкий вздох эхом прокатился по Залу. На красных глубоких отметинах он тут же оставил нежный поцелуй, ослабив хватку руки. Провел языком, зализывая вмятины от своих же зубов. Ее вкус на кончике языка — он дурманит сильнее, чем запах. Не в силах сопротивляться, он прижался с чувствительным поцелуем, втягивая в себя кожу. А кожа такая тонкая, на ней тотчас проступают красные пятна, которые на утро превратятся в синяки. У нее колени подогнулись, она сильнее вжалась в него спиной, уперлась руками о витрину. — Ты этого хочешь, Бланк? — он запустил пальцы в ее волосы, оттянул голову назад, поворачивая лицо к себе. Чувствительный поцелуй под челюстью — ее шумный выдох. От трения и давления в брюках становилось больно. — Ты знаешь, чего я хочу, Блэк, — с тихим стоном произнесла она, пока он оставлял невесомый поцелуй на шее. — Ведь все это уже было. В голове шумело, перед глазами плыло, в штанах напряжение и болезненная пульсация. Но он замер, чуть ослабил хватку. — Что — было? — Ты тоже это чувствуешь, — ее горящий взгляд через зеркало. — Что-то происходит… Ему хотелось нагрубить, ответить, что единственное, что он чувствует — это желание хорошенько ее трахнуть. Но на подкорке сознания всплывали мысли, о которых он и сам уже думал. Все это ему слишком знакомо. — Ты о чем? — с опаской спросил он. — Все это уже было, — повторила Бланк. — С нами. Сириус ее окончательно отпустил и за плечи развернул к себе, заглядывая в глаза. Ему казалось, он с ума сходил, когда думал о том, что он все о ней знает, что он давно с ней знаком. Но она чувствовала то же самое. Они это уже проходили. Сейчас он заправит прядку волос за ее ухо, а она ближе прильнет щекой к его ладони. Он поцелует ее в кончик носа, а на ее губах улыбка довольная мелькнет. Сириус этого ни разу не делал, но все это уже было. Перепады от страсти к нежности; жгучие желания видеть, слышать и чувствовать. Он вспоминал, как они танцевали. Впервые — на Хэллоуинском балу, но у него было стойкое ощущение, что они делали это уже тысячу раз. И звезды в ее глазах. Он их уже видел. Наизусть помнил каждую яркую вспышку. — Софи… В левой ладони вдруг что-то кольнуло. В его ладони. Но София вдруг вздрогнула, приподнимая левую руку к лицу. — Ты! Блэк! — дверь с хлопком отлетела, ударяясь о стену. Ему сегодня вообще дадут отработать наказание или нет? В дверях стояла Гринграсс. Красная от слез, со взъерошенными волосами, в перекошенной мантии. Ее потряхивало, а беспокойный, дикий взгляд перебегал с него на Бланк, на ее красную от засосов шею и остановился на валяющихся трусах и волшебных палочках. Сириус вмиг собрал раскиданные вещи. — Что-то случилось, Элизабет? — как ни в чем не бывало поинтересовался он. — Мелани тронулась умом! — всхлипнула она, зажимая рот ладонью и давясь от рыданий. — Я давно об этом говорю, — заметил Сириус. — Нет! Ее прокляли… или отравили! Гринграсс сбиваясь и рыдая говорила о том, что Дриффит серьезно повредилась умом: глаза в разные стороны смотрят, взгляд пустой, она с трудом передвигает конечностями и двух слов связано сказать не может. Дриффит забрали в Мунго. Ей предстоит длительное лечение, и нет никаких гарантий, что она сможет прийти в себя. Дриффит видела то, что не должна была. От нее исходила угроза для вреда «репутации» Бланк и Регулуса. Сириус хотел, чтобы она заткнулась навеки. Но зла он ей никогда не желал. И случившееся стало для него шоком. — Это вы сделали! — воскликнула Гринграсс, указывая на них пальцем. Сириус переглянулся с Бланк, улавливая ее напряжение. — С чего ты взяла? — насмешливо спросил он у Гринграсс. — Мелани успела мне рассказать, что… что видела вас! Ты ей угрожал! — Я ей не угрожал, — уверенно солгал Сириус. — И уж я бы точно никогда Дриффит не проклял. А с отравами у меня вообще беда! Ты же знаешь о моих успехах в зельях. — Значит, это ты! — Гринграсс указала на Бланк. — Если ты считаешь, что это сделала я, — поражающе спокойным и холодным тоном произнесла Бланк, — то с твоей стороны крайне глупо приходить и обвинять меня. Не боишься оказаться на месте Мелани? У Гринграсс губы затряслись, глаза от ужаса расширились. — Я… я все расскажу преподавателям, — дрожащим голоском пролепетала Гринграсс. — И Регулусу! Лично Сириус куда больше переживал из-за гнева брата, чем из-за преподавателей. А вот Бланк, кажется, не переживала вообще ни о чем. — Рассказывай, — она беспечно пожала плечами, натягивая угрожающую улыбку. — Но каждый раз, как будешь рот открывать, вспоминай о Мелани. Она тоже не умела хранить секреты. Сейчас — она не сможет рассказать ни один из них. Признаться, даже Сириусу становилось не по себе от ее тона. Гринграсс затрясло, глаза наполнились слезами. Она вновь зажала рот рукой, сдерживая глухие рыдания, и умоляюще мотнула головой. Спиной отступив назад, она наткнулась на дверь и, развернувшись, вылетела из Зала. — Софи? Допускал ли Сириус, что она могла проклясть Дриффит? Легко. Ей уже хватило смелости запустить проклятье в лицо Яксли у всех на виду, всего лишь за ее решительный вид. А вот Дриффит знала опасный секрет — здесь куда больше причин «убрать» ее. — Это ты сделала?Глава 9. Дежавю
28 апреля 2022 г. в 20:33
Дриффит молчала. Уже целую неделю держала язык за зубами. Но Сириус отчего-то все равно не расслаблялся. Он использовал свое самое страшное лицо и самые жуткие угрозы, когда разговаривал с ней. Она тряслась от ужаса и клялась, что никому и слова не скажет, но доверия ей все равно не было.
Не меньше его напрягала и Бланк, которая вдруг стала необычайно холодна к нему. Она держалась отстраненно и высокомерно, а на каждое его двусмысленное предложение реагировала убийственным равнодушием.
Сириус пытался с ней поговорить, выяснить, в чем проблема. От контраста ее реакций — то жар ее тела, будоражащие касания, то холод во взгляде и равнодушие — его трясло и лишало покоя. Но в ответ добился лишь короткого: «Надо это прекращать».
Кажется, Бланк всерьез переживала за свою репутацию. Вряд ли ей хотелось прослыть ветреной и доступной девицей.
Или же ей хотелось прекратить, потому что она окончательно выбрала Регулуса?
Но Сириусу не хотелось так просто сдаваться и отпускать ее. Разумом он понимал, что даже пальцем трогать ее не имеет права, но свербящее желание получить ее всю до конца лишало его сна.
Он чувствовал ее реакцию, он видел ее взгляд. Никаких сомнений у него не было — она хочет его не меньше, чем он.
Сириус неожиданно вспомнил наставления Эванс. Он же как раз хотел попробовать сменить тактику! Возможно, он быстрее добьется своего, если притворится другом Бланк. Только вот Сириус о ней ничегошеньки не знает. Она уже больше двух месяцев с ним училась, и все еще оставалась настоящей загадкой для него.
При этом временами у него появлялось стойкое ощущение, что он знаком с ней давным-давно. Иногда он наперед угадывал ее реакцию, он будто давно выучил все ее привычки, он откуда-то с самого начала знал, что шея — ее слабое место, и за поцелуи в нее она сдается мгновенно. Он наизусть знал каждое ее движение, каждую улыбку, каждый ее взгляд.
И все же, он не знал ничего о ней. Что она любит, чем увлекается, о чем думает, только проснувшись. На любой его вопрос она отвечала то, что требуется, что не разрушит образ чистокровной леди. Сириус физически видел этот барьер, за которым она скрывается, и хотелось как можно быстрее его разрушить.
Он не придумал ничего лучше, чем пробраться в ее комнату. В ее личных вещах он наверняка найдет немало интересного.
Дождавшись, когда Бланк уйдет на очередную обязательную прогулку с Регулусом, он устремился в коридор с женскими спальнями.
— Сириус, тебя стучаться не учили? — возмутилась Гринграсс, когда он ворвался в их комнату. — А если бы я была не одета?
Окинув ее многозначительным взглядом, он ответил:
— На то и был расчет.
Осуждающе покачав головой, она устремила на него внимательный взгляд и осторожно спросила:
— Ты Мелани ищешь? Или… Софию?
— Никого из них, — Сириус окидывал взглядом комнату.
Здесь он не раз бывал, когда «навещал» Дриффит. С тех пор здесь добавилась еще одна кровать и какой-то подозрительный стеллаж в углу комнаты. На высоких полках стояла непонятная жуть. Острые черные камни, похожие на скалы, бугристые фиолетовые и оранжевые — словно сталактиты, сверкающие красные кристаллы и множество-множество других.
— Это еще что за херня?
Бросив взгляд на кристаллы, Гринграсс плечами передернула. Кажется, ей не особо нравилась лаборатория в спальне.
— София камни выращивает, — ответила она.
— Выращивает камни? — с презрением переспросил Сириус. — Это же самое бесполезное занятие! Даже хуже, чем квиддич!
— Я бы не сказала. Выращивание камней и кристаллов — часть алхимии, очень сложная наука. Тем более, разные кристаллы обладают различными магическими свойствами. Их также можно зачаровывать и наполнять магией. Слышал про философский камень? Николас Фламель его точно также «вырастил», наделив волшебными свойствами. А некоторые волшебники используют камни и кристаллы как проводники магии, вместо волшебных палочек.
Сириус все равно остался не впечатлен. Напротив, наличие лаборатории сделало Бланк только более зловещей. Кто знает, что она потом с этими камнями делает.
Он с неожиданным приступом тоски подумал, что такой же холодный камень взращен у нее вместо сердца.
— Ладно, я тут осмотрюсь, а ты сделай вид, что не видела меня.
— Что значит — осмотрюсь? — опешила Гринграсс.
— Мне надо кое-что проверить, — решительно заявил Сириус, направляясь к кровати Бланк. — Ты меня не остановишь, так что не трать свое время. А еще лучше — выйди.
С полным отчаянием в глазах Гринграсс смотрела на него долгое мгновение, а потом махнула рукой и направилась на выход.
На тумбочке у Бланк колдофото семьи. Ровным рядом стоят учебники. На специальной жердочке десятки лент всевозможных расцветок. Постель аккуратно заправлена, под кровать задвинут чемодан и по линии стоит несколько пар обуви.
Все выглядело слишком правильным. Слишком… нормальным. И слишком фальшивым. Сириус нутром чувствовал, что за этим фасадом что-то скрывается. Что-то жуткое и неправильное, как те чувства, что она у него вызывает.
Сириус подергал ручку тумбочки. Заперта. Разве нормальный человек будет запирать тумбочку чарами? Нет. Значит, ей есть что скрывать. Чемодан тоже был заперт.
Он легко мог бы и тумбочку, и чемодан вскрыть чарами, но оставлять столь явный след не рисковал. Бланк ему нож в спину всадит, если узнает, что он шарился в ее вещах. Но соблазн был слишком велик.
Недолго мучаясь в сомнениях, он решил вначале проверить шкаф и комод с ее вещами, а после, если не найдет ничего интересного, взломает тумбочку.
Комод был разделен на три секции. Выдвинув первый ящик наугад, его взору предстало нижнее белье кричащих, вульгарных расцветок. Шелковые алые стринги, бюстгальтеры с леопардовым принтом. Сириус это все уже видел — белье принадлежало Дриффит.
Во втором ящике бельишко первой девственницы и главной ханжи школы. Десять одинаковых белых трусов, сложенных ровной стопочкой. Гринграсс такая скучная.
Выдвинув последний ящик, Сириус с первой секунды понял — это оно. Сердце с ритма сбилось, стоило ему уловить знакомый запах. Сириус всегда знал — чутье его никогда не обманывает. Как и в этот раз. В ящике ворох кружевного, невесомого белья нежных, пастельных расцветок. И, — о, да, — хлопковые трусы в мелкий красный горошек.
Он с довольной улыбкой разглядывал невесомое кружево, в деталях представляя как оно смотрится на заднице Бланк. Не удержавшись, он взял мягкий хлопок в руки и поднес ткань к лицу, вдыхая аромат. От белья пахло порошком и отголосками ее парфюма. Это сносило крышу.
Сириус так увлекся, что не услышал приближающиеся шаги, и лишь скрип двери привел его в чувство.
Целую вечность они с Дриффит смотрели друг другу в глаза.
— Долбанный извращенец! — завизжала Дриффит.
Развернувшись, она с воплями понеслась в гостиную. Сириус — за ней, наивно надеясь, что успеет ее догнать и заткнуть рот. Но Дриффит оказалась шустрее.
— Он рылся в наших трусах! — истеричка и не думала затыкаться, а на них уже вся гостиная пялилась. Как назло, здесь будто весь факультет собрался. — Психопат!
— Мелани, успокойся и расскажи, что случилось.
К ней подошел Генри Мальсибер, староста факультета, староста школы и мерзкий упырь, ненавидящий все живое.
Судорожно вздохнув под взглядом Мальсибера, она произнесла дрожащим голосом:
— Захожу я в спальню, мне нужно было взять учебник по Чарам, а там Сириус стоит… Стоит возле нашего комода и… трусы нюхает. И… и улыбается.
В гостиной гробовая тишина установилась. Все взгляды на Сириуса устремились. Кто испуганно, кто с отвращением, кто с осуждением смотрел. Но никто особо не удивился.
— О, Мерлин, тоже мне — трагедия, — проворчал Сириус. — Да-да, я мерзкий нюхальщик трусов. Бегите скорее свои ящики запирать!
— Ты отвратителен, Блэк, — выплюнул Мальсибер.
— Ну, уж какой есть, — самодовольно усмехнулся Сириус.
— Думаешь, это сойдет тебе с рук?
— И что ты мне сделаешь? Директору нажалуешься? Ну давай! Буду надеяться, что он запретит носить трусы!
Гад нажаловался учителям.
Слухи о том, что Сириус любит понюхать чужие трусы, разнеслись по всей школе в рекордные сроки. Поттер аж раскраснелся от удовольствия, когда за завтраком кричал ему «Больной отморозок» и предлагал понюхать исподнее своего дружка Петтигрю. Все остальные студенты предпочитали боязливо перешептываться за его спиной и жаться к стенам при его появлении, будто Сириус в любую секунду кинется на них и уткнется носом между ног. И кто здесь еще больной?
Сириусу на все это было глубоко плевать. Единственное, что расстраивало, — неделя отработок, полученные за проникновение в женские спальни. И то, Сириус не считал это серьезным наказанием. Ведь он не только увидел трусы Бланк, но и успел одни прихватить с собой. Они грели ему душу, лежа в кармане мантии.
Пару раз, смеха ради, когда кто-то вновь начинал шептаться за его спиной и тыкать пальцем, он демонстративно доставал трусы Бланк и утыкался в них лицом. На шептунов действовало безотказно, они окончательно сходили с лица и уносили ноги подальше от Сириуса.
Но это действовало и на него тоже — сразу накатывало острое и болезненное возбуждение. Поэтому он быстро прекратил так делать. Да и не хотелось, чтобы Бланк заметила. Вряд ли бы она оценила прикол.