Спокойствие

Яо привели в подвальное помещение, где ужасно пахло сыростью. Бросив Китай на пол, двое японцев сделали шаг назад, уступая место Японии. — Что ж, это ваше временное пристанище, Китай-сан, — Кику прошëлся взглядом по своему подвалу. — Однако, я знаю ваше рвение к свободе. А у этой комнаты, к сожалению, нет замка. Не обесудьте, но я привык подстраховывать себя. Хонда протянул руку. Один из японцев, чуть склонив голову, вложили в ладонь Кику верëвку. — Главное, не дëргайтесь — и больно не будет. Сибари — старинное японское искусство. В глубокой древности его использовали, чтобы связывать больно прытких пленников. Со временем, как выражался Япония, это искусство превратили в чëрте что, научились излекать из этого каким-то образом удовольствие, однако эффективность такого метода для пленных всё ещё была высока. — Только попробуй, — Яо перехватил руку Японии, до боли сжав её. — Китай-сан, — так же вежливо ответил Японии, — сопротивление не сыграет вам на пользу. Лучше подчинитесь. — Ещё чего, не позволю я себя связывать, — Яо с силой впился ногтями в кожу Кику. — Зря вы так, — грустно вздохнул Япония, выдернув запястье из рук Яо. — Помогите мне, пожалуйста. Яо предполагал многое: то, что с ним будут драться, и то, что его, возможно, захотят убить. Но Китай никак не ожидал того, что ему в плечо уколят шприц, после которого Яо почувствовал чересчур сильное притяжение Земли, тяжесть в веках и сильную слабость. — Простите, Китай-сан, — это было последнее, что услышал Яо за секунду до того, как сознание покинуло его окончательно. Первое, что почувствовал Китай, когда очнулся — боль во всём теле. Кику-таки исполнил своё обещание и применил древнее искусство связывания. И на самом деле, для Яо это стало страшной пыткой: узлы, сделанные на совесть, давили на раненные места в области живота и спины, жëсткая верëвка натирала ещё до конца не зажившие шрамы на руках и плечах. И самое невыносимое было то, что Китай не мог даже сдвинуться с места, чтобы хоть как-то сменить положение. Япония будто знал, как именно надо связывать, чтобы Яо было максимально некомфортно. И больно. «Чего он этим добивается? Что я сдамся и скажу, куда ушли Нанкин, Шанхай и Пекин? Да не дождëтся!» — мстительно подумал Яо и услышал шаги снаружи. Он бы напрягся, да только, увы, над телом своим не был сейчас хозяином. Китай прокрутил в голове все худшие варианты событий, но, когда дверь со скипом открылась, на пороге появился Корея. Он был одет в яркое сиреневое кимоно, и был крайне взволновал, держа в руке непонятный мешок. — Корея?.. — Китай почувствовал, как узлы давят на грудь. — Тише-тише, — Ëн Су аккуратно прикрыл за собой дверь и бросился к брату. — Как ты вошёл?.. Там же… — Без лишних вопросов, — Корея достал из-под кимоно нож и чуть ли не с молниеносной скоростью принялся разрезать верëвку, впопыхах задевая одежду Яо. Избавившись от узлов, Китай почувствовал небывалое облегчение. — Значит так, я переодену тебя наложницей, и ты сбежишь отсюда через сад, понятно? — Понятно, но… Ëн Су, как ты? Я давно не видел тебя. Ты здоров? — Яо с чувством тревоги и беспокойства осматривал Корею. Чувство вины вновь неприятно укололо под рëбрами. — Да бывало и лучше, — хмыкнул Корея, доставая из мешка жëлтое кимоно. — Этот гад насильно женил меня на себе и держит в своём доме как пленника. Ну, ничего, поделом ему. По дому ходить не запрещает — и то хорошо. Я всё у него уже тут изучил. Даже до лаборатории его добрался. — Лаборатории? — Яо удивлëнно вскинул брови. — Лаборатории, — подтвердил Ëн Су. — Эти сволочи проводят опыты над людьми. Страшные опыты, я сам видел. И это кошмар. — Так вот чем они меня укололи… — Они тебя тоже успели чем-то напичкать? — в глазах Ëн Су отразился ужас. — Хотели меня связать, я сопротивлялся… Вот и укололи… К Ëн Су подступили слëзы. Повинуясь минутному порыву, Корея крепко обнял Яо, прижимая его к себе. Китай, содрогаясь от болезненных ощущений, обнял Корею и ласково погладил его по тëмным завитушкам. Однако Корея быстро взял себя в руки. Отстранившись от Китая, Ëн Су вытащил из мешка косметику и быстрыми штрихами нанëс на лицо Яо пудру, румяна и помаду. — Распусти волосы. Яо повиновался и снял ленту, что держала его хвост. Корея вытащил из мешка заколку и закрепил её на голове Китая. — Последнее, — с помощью Кореи Яо облачился в кимоно. Теперь его действительно было не узнать. Единственное, что могло выдать — большой шрам на лбу. Даже большое количество пудры не смогло его скрыть. — Ничего, волосами накроем, — кивнул Ëн Су, спустив на лоб Яо несколько прядей. — Иди за мной. — Постой! — остановил его Яо. — А тебе не достанется за то, что ты, будучи женатым, разгуливаешь по дому с наложницами? — Чëрта с два мне достанется! Мы хоть и «женаты», но мою свободу в сексе никто не ограничивал. С кем хочу — с тем и гуляю, — с важным видом фыркнул Корея, и Китай невольно улыбнулся. Как хорошо, что несмотря на тяжëлый период в его жизни, Ëн Су остался прежним. Они вышли из темницы. Куда делась охрана — для Яо загадка. Возможно, Корея подкупил охрану. А возможно, выдумал что-то ещё. Шли они молча, стараясь не привлекать к себе внимание. В конце концов они благополучно добрались до сада, где не спеша прогуливалось несколько девушек. — Ну, мы пришли, — Корея внимательно посмотрел в глаза Яо. — Смотри, идëшь отсюда и прямо, дальше сворачиваешь налево, там безопасно. — Ëн Су, — Китаю многое хотелось сказать брату. Однако он понимал, что время утекало неумолимо, поэтому Яо быстро кивнул и тихо, почти одними губами ответил, — спасибо. Я помогу тебе. Обещаю. И с этими словами направился по указанному пути.

***

— Так, значит, таким образом ты сбежал? — спросил Иван, разглядывая следы от верëвок на руках Яо. — Да, так и сбежал… — грустно кивнул Китай. — Знаешь, я очень переживаю за Ëн Су… Кику ведь наверняка поймëт, что это он помог мне сбежать. По-другому из этих верëвок не выбраться, а помогать мне там никто не собирался. — Яо, — Ваня сел на кровать к Китаю, чуть приобняв его за плечи, — я уверен, Корея найдëт способ выкрутиться. Если он так ловко помог тебе! — Думаешь? — Китай посмотрел в лицо Ивану. — Уверен, — Брагинский улыбнулся. Яо на мгновение стало легче. — Спасибо, Иван. Больше всего на свете мне хотелось бы, чтобы ты действительно был прав…