Спокойствие

— А не кажется ли тебе, Ваня, что мебель в гостинице расставлена как-то… Не по фен-шую? — внезапно спросил Яо, обводя взглядом коридор, по которому они шли. — Ах, Яо, если бы я что-то понимал в этом, — Ваня, улыбнувшись, грустно вздохнул. — Ну, ничего, вот закончится война, я обязательно обучу тебя этому искусству, — с уверенным видом пообещал Яо. — Я вообще многому тебя научу. — Я не против. Мне нравится учится всему новому, — воодушевлëнно согласился Ваня. — Ты, это, — Яо виновато опустил взгляд, — прости, что я в больнице так отвратно себя вëл. Не хочу оправдываться, просто… Мне теперь ужасно стыдно. — Всё хорошо, я понимаю. На твоëм бы месте я бы не то, чтобы нагрубил, но и кинул чего-нибудь, — добродушно ответил Иван. — На самом деле… Ты почти что единственный, кто навещал меня в те дни. Я не ожидал. Честно. — Мне не трудно, — отмахнулся Иван. — Ведь так и поступают настоящие… — сердце Вани забилось быстрее, прежде чем он выговорил это трепетное для него слово, — друзья?.. Яо задумался. Кем был для него Россия? Вопрос интересный. Даже, можно сказать, риторический. Долгое время они были соседями и даже ходили друг к другу в гости (правда, каждый визит заканчивался фразой: «Да что у тебя за чай такой непонятный?!» или «Твои купцы меня опять обманули! Всё! Не ногой в Пекин!» Но каждый раз Ваня вновь и вновь возвращался, пил тот же чай и торговал с теми же купцами). В целом, ладили они неплохо. А потом начались опиумные войны. О, Яо бы всё на свете отдал, чтобы потерять память и не вспоминать об этом событии больше никогда. Он пережил тогда многое, в том числе и нападки других стран, среди которых был и Ваня. Громкое «Ненавижу! Ненавижу вас всех!» до сих пор звучало в ушах во время ночных кошмаров. Наверное, именно тогда Яо потерял доверие ко всем (хотя, и не сказать, что он его когда-то имел). На Вашингтонской конференции Китаю фактически зачитывали приговор. Сделали и без того слабого Яо ещё более уязвимым для других. Пульсирующей болью в висках отдавались освободительные движения, которые вспыхивали в стране. И уж чего точно не ожидал Яо, что руку помощи ему протянет его северный сосед. Китай с подозрением наблюдал за тем, как СССР оказывал ему поддержку. А потом, когда Чан Кайши объявил, что ему некоторое время нужно побыть в Москве, а Яо он берёт с собой и жить тот будет в доме у Ивана, Китай вообще чуть не хватил инфаркт. — Не буду я с ним жить! — протестовал Яо. — Что, гостиниц для меня, что ли, не нашлось? Я согласен на самые дешëвые, с тараканами и пауками, только не с этим монстром рядом! Но Чан Кайши и слушать свою страну не стал. Бесцеремонно запихнул Яо в машину и столь же бесцеремонно выпихнул его, но уже на порог дома Ивана. Пробыв у Ивана несколько месяцев, Яо вдруг понял, что не такой уж он и монстр. И дом у него нечего, вполне уютный. И вообще, если не брать в расчёт время от времени появляющуюся тëмную ауру над головой Ивана, можно сказать, что он довольно хороший парень. Иван всё время был занят, они не оставались надолго одни, однако когда это происходило, они вместе читали Карла Маркса, книги Владимира Ильича и даже статьи Сталина. — Понимаешь что-нибудь? — озадаченно спрашивал Ваня, и вид у него был крайне смущëнный. — Ни слова. Но звучит интересно, — так же озадаченно отвечал Яо, рассматривая портрет Маркса на самой первой странице. В общем и целом, отношения у них стали лучше. Китай даже ощутил некоторую грусть, когда из тëплого и уютного дома Ивана его приехали забирать опять в самое пекло волнений и надвигающейся войны. — Ещё приеду к тебе! — крикнул ему на прощание Яо, когда садился в машину. Чан Кайши потом несколько раз ему припоминал это. — Видишь, — говорил, усмехаясь, — а не хотел с Россией жить. Я вижу, вы уже настоящие друзья прямо. — Да ну вас, — небрежно отмахивался Яо, не отрицая и не подтверждая этого. — Если хочешь, будем и друзьями, — Китай улыбнулся. — А вот и мой номер. Что ж, до завтра, Иван. Было принято провести с тобой время. Яо потянулся к ручке двери, но его рука была остановлена Россией. — Послушай, а пошли ко мне! — неожиданно предложил он. — У меня шахматы с собой есть. Сыграем? — Шахматы? Ты носишь на мировые собрания шахматы?.. — удивился Яо. — Ну, да. Нужно же чем-то заниматься в перерывах между собраниями. К слову, Артур мне уже не одну сотню должен, — похвастался Иван, но тут же, спохватившись, добавил, — но с тобой могу сыграть бесплатно. — Бесплатно?.. Ладно, звучит заманчиво. Пойдём. Номер Вани мало чем отличался от номера Яо. Вообще все комнаты в этой гостинице были крайне однотипны. Но была одна отличительная черта: в комнате России царил творческий беспорядок. Это Яо заметил сразу. Чемодан был раскрыт, но вещи из него до конца не разобраны. Некоторые из них мирно лежали на полу, другие на кресле. Вешалку Иван так вообще считал вещью крайне бесполезной, и складывал одежду на спинку того же многострадального кресла. Китаю захотелось тут убраться. — Вот они! Нашёл! — шахматы, на (не) удивление, оказались под тем же креслом. — Садись! — Ваня сел на край кровати и приглашающим жестом подозвал к себе Яо. — Ну, у тебя и бардак, — покачал головой Яо, усаживаясь рядом. — У тебя и дома так? — Нет, дома сестрёнки убирают, — быстро ответил Ваня, раскрывая доску. И тут же сник. Лучше не поднимать тему братьев и сестёр при Яо. Однако Китай и носом не повёл, лишь по-доброму усмехнувшись. Они сыграли две партии. И в обеих Ваня был разбит начисто. После второй Яо заметно воодушевился и предложил играть на деньги. Ваня поколебался, но согласился. В конечном итоге его обобрали до нитки. — Яо, пощади! Меня босс убьёт, если узнает, что я все деньги проиграл! Мне на билет обратно даже не хватит! — Иван был в полном отчаянии. В жизни больше он не предложит Китаю играть на деньги. — А всё, а надо было раньше, — смеялся Яо, крутя в руке белого короля. — Ты сам согласился. — Но я ж не знал, что ты такой. — Какой? — А вот такой, какой есть! — Да ладно, — Китай протянул фигуру России. — Оставь эти деньги при себе. Мне бы совесть не позволила взять их после всего того, что Советский Союз сделал для меня во время войны с Японией. И запомни на будущее, не играй на деньги. — Я и не играю. — А кто мне хвастался, что Англия тебе должен? Кстати, в следующий раз позовём Кёркленда. Уж, тогда он точно за всё мне ответит, — в голосе Китая зазвучали мстительные нотки. — Впрочем, и ему есть за что сказать спасибо… — взгляд Яо упал на окно. Он ужаснулся. — Боже, да уже ночь! Засиделся я у тебя. Мне пора. До завтра, — Яо кивнул Ивану и поспешил к выходу. Однако Ваня оказался быстрее и почти с молниеносной скоростью переградил ему путь. — Ты чего? — озадаченно спросил Яо. — Обещай мне, что никуда не пойдëшь и останешься с нами! — О, боги, Росс… — Обещай! — Да обещаю, обещаю. Можно я пойду? — Прям точно-преточно обещаешь? — Да чтоб мне Кику волосы отрезал, если уйду. — Хорошо… — Ваня выдохнул и всё же выпустил Яо из номера. И по иронии судьбы в коридоре Китай нос к носу столкнулся с Францией. — Китай, а ты что там делал? — спросил Бонфуа, разглядывая Яо. — А тебе какое дело? — с некоторым раздражением спросил Яо. — Просто интересно, — с самым невинным видом ответил Бонфуа. — О чём вы говорили с Россией? — Это не касалось войны, так что можешь успокоиться. В шахматы мы играли. И вообще, дай пройти, — с этими словами осторожно отодвинул Франциска от себя и направился к себе в номер. — Так вот как это сейчас называется… Шахматы… Ах, любовь! Если бы она была повсюду, мы бы не знали слова «война»! — и с сей воодушевляющей речью тоже поспешил удалиться.