Чистая вода и горная пещера

«Я всё ещё люблю тебя, брат.» «Ты простишь меня?» «Я всё ещё люблю тебя.» Ши Уду проснулся — наконец проснулся через множество тревожных дней, в которые у его ложа, куда боги перенесли тело из гроба, сидели попеременно Пэй Мин и Цинсюань — и едва ли не первым вопросом был этот. Цинсюань тут же разревелся, а Уду, получив ответ, вновь скользнул в сон, но уже не мёртвый, а вполне здоровый. Цинсюань плакал ещё долго, от облегчения и заполнившей тело радости, и всё повторял себе — вот, он больше не один, его любимый брат вернулся! Повелитель Вод вернулся на небо! Се Лянь за эти несколько дней уже множество раз пообещал ему, что никакого наказания старший брат больше не понесёт — и так, не пройти Небесную кару, потерять часть сил, а ещё и умереть в итоге, было более, чем любое изгнание дало бы. Достаточно. Цинсюань даже ждал Ши Уду с новым веером Повелителя Вод, который также восстановил Се Лянь. Приготовил множество подарков, от веера до прямо-таки лучащегося уютом дворца, было превратившегося в склеп в отсутствие хозяина. Пэй Мин тогда очистил и вылечил раны от укусов, и, кажется, обо всём догадался, но спрашивать, к великому облегчению Цинсюаня, ничего не стал. Просто переодел в чистое, едва поворачиваясь в тесном гробу, и всю дорогу шептал на ухо свои нежные глупости. Отвлекал, как умел, мягко выводя из затянувшегося кошмара. Раны Ши Уду начали затягиваться на их глазах, как только они, едва прибыв, забрали Линвэнь из её дворца и поспешили к дворцу Повелителя Вод. Цинсюань испытал неясной природы удовольствие, когда Мингуану пришлось держать, помимо него самого, ещё и потерявшую способность стоять на ногах богиню литературы. — Господин Цинсюань, идите скорее во дворец, — однажды раздался в его голове голос Ляо Фаня, бога Средних небес, что ранее служил его брату, и теперь вновь вернулся. Цинсюаню не потребовалось говорить, в какой дворец и зачем, и он, поспешив подхватить артефакты, лёгким ветерком кинулся к брату. Они не селились далеко. Ши Уду пробудившись уже который раз, наконец начал различать детали мира. Телесная боль по какой-то причине отступила, жажда и голод тоже не были столь мучительны, значит ли это что-то хорошее? Обычно сложнейшие иллюзии Хэ Сюаня от реальности можно отличить именно по этим признакам. Тебе всё ещё плохо, какими бы видения по сути своей ни являлись. Если же только не прошли тысячелетия и демон не научился ещё лучше вводить в заблуждение. Он сидел на постели в чистых одеждах, которые отдавали ароматом горной свежести, волосы были расчёсаны и не туго заплетены. Он словно бы купался в комфорте, свете и сиянии, но сколько уже раз это происходило? Сколько времени минуло? Каждый раз чудесный обман оборачивался ужаснейшим кошмаром. — Брат! — Цинсюань вбежал в комнату, резко остановился у кровати, а потом осторожно присел на постель. Ши Уду вскинул на него какой-то потерянный взгляд, и воодушевление юноши потухло, хоть и не ушла до конца радость. Что-то не так. Но они живы, значит, всё станет лучше. — Опять ты, — устало сказал Ши Уду и потёр глаза, — ты обещал, что оставишь меня во тьме, Хэ Сюань, прошу, хватит, я неимоверно устал, — из глаз выкатилась пара слезинок, и отрывистым нервным движением Повелитель Вод смахнул их. — Нет! Нет-нет-нет! — Цинсюань кинулся ему на шею, обнял и чуть не повалил обратно. — Нет, брат, это я, Цинсюань! Сердце готово было вырваться из груди, так стало больно юноше. Любимый брат не признавал его, продолжал страдать. Плакал, чего от строгого Повелителя Вод ожидать было никак невозможно. — Всё закончилось... Он отдал тебя. Мужчина зарычал, выворачиваясь и с силой отталкивая юношу. — Да хватит! — отошёл в сторону, к столику с фруктами. — Я больше на это не куплюсь. С меня довольно! Я не буду играть в твои игры, мы договорились! Хэ Сюань обещал тридцать ночей. Это была какая-то демоническая игра, чтобы свести жертву с ума, к счастью, частички вменяемости Ши Уду удалось сохранить. Тридцать, ровно тридцать игр прошло, но демону, видно, было мало. — Или ты сам уже позабыл об уговоре?! Тысячелетия минули, что ты решил отыскать мою голову за троном? Мог бы хоть что-нибудь новенькое придумать, а то вечно эксплуатируешь образ моего брата. Он уже явно давно мертв! — Уду! — Цинсюань ощутил, как горло сдавили слёзы, и застыл посреди комнаты, весь сжавшись, — Нет, это я, посмотри! Дотронься до меня! Он протянул руки брату, уже заметно дрожа. Демон не закончил своей мести, когда Цинсюань вышел из его подземелья. — Вот, брат, возьми свой веер, — юноша достал из складок рукава артефакт, — Се Лянь его починил... Хочешь, я позову Пэй Мина? Линвэнь? Они все ждут тебя! Что Цинсюань мог сказать такого, что знали только они с Уду?.. — Глупости, мой веер уничтожен, и при чём тут Се Лянь? Я устал, отпусти меня во тьму, — секунду поколебавшись, Повелитель Вод схватил фруктовый ножик с тарелки и приставил к своему горлу, — отпусти или я сам уйду! Я больше не буду тебя развлекать! Мы договаривались! Цинсюань застыл, совершенно растерявшись и дрожа. Он не успеет... Хоть Ши Уду не умрёт, на шее прибавится ещё один уродливый шрам. — Водяной шисюн! — в спальню вбежал Мингуан, которому, видимо, также доложил младший бог. Замер на пороге, мгновенно принял решение и стремительно метнулся к Повелителю Вод. Через секунду бог войны в одной руке держал ножик, а другой прижимал к себе Ши Уду. — Ну что ты, шисюн, только брата напугал... — сказал он ласковым и будто поучающим голосом. Никогда ещё Пэй не позволял себе обращаться к Уду вот так, но сейчас было самое время. Кажется, тот ещё до конца не пришёл в себя. — Хватит! — заорал мужчина, принявшись отбиваться. — Я больше не могу! Он старался вырваться, но Пэй Мин, отбросив нож, удерживал его двумя руками. У Ши Уду был совершенно безумный взгляд, словно бы перед ним не друзья, а злостные мучители. — Хватит! — заорал последний раз, голос сорвался и затих, осталось только болезненное хрипение и всхлипы. Повелитель Вод более не мог этого выносить, ноги подкосились, и он просто повис безвольной куклой. Пэй Мин подхватил его на руки, виновато взглянул на Цинсюаня и опустился на кровать. Оставил в своих объятиях и кивнул юноше на место рядом. Цинсюань присел, погладил Ши Уду по напряжённой спине и приник сам, уложив голову на плечо. — Брат... — он только всхлипнул, но не заплакал, — Уду, мы были во дворце демона чёрных вод. Он отдал тебя, а в наших храмах давно есть люди. Я сумел вознестись вновь, посмотри... Он осторожно провёл перед лицом мужчины рукой, окружённой божественным сиянием. Уду лишь вздрогнул и зажмурился. — Я схожу с ума, — тихонько шепнул он, — пожалуйста, отпусти меня во тьму, я не хочу жить. Объятия были реальными, всё было реальным, как и обычно в играх демона. Ласки, тёплое дыхание, нежность чужих губ. Однако раз за разом красота реальности оборачивалась кошмаром. Сколько пыток и насилия он пережил? Сколько раз его обезглавливали вновь и вновь, мучили, заливали кипяток в рот и горячим воском залепляли глаза. Сколько раз Хэ Сюань в облике его родных людей надругался над ним? Избил? Унизил? Обесчестил? За тридцать ночей произошло столько, словно минуло тридцать тысяч лет. Разум более не был здоров, а душа спокойна. Единственное о чем он мог мечтать, это о тьме. О мраке несуществования. — Нет, водяной шисюн, — зашептал Пэй Мин в ответ, испытав ужас от одной мысли. Сначала Цинсюань, а теперь и Уду не может отойти от долгого кошмара. — Нет, мы тебя никуда больше не отпустим. Ты не один, оставайся со своим братом, дорогой друг, он очень этого хотел. Большая рука опустилась на голову мужчины, Пэй Мин гладил его и обнимал, поглядывая краем глаза на Цинсюаня. Тот также пребывал в удивлении. — Я не знаю, что с тобой сделал демон, но всё это правда, — генерал Мингуан не знал, что говорить в таких случаях, просто говорил. — Хочешь, пойдём с тобой погуляем по столице? Или спустимся к морю, ты ведь давно не видел моря? Ядовитая сладость. Повелитель Вод всхлипнул и сдавленно проговорил: — Не трогай меня, отойди и не прикасайся ко мне. Ему нужна была безопасность, свободная от навязчивого контакта. — Я не знаю, что ты там себе придумал, водяной шисюн, но тут никто не желает тебе зла, — Пэй всё же отпустил мужчину, уложил осторожно в кровать и пересел вместе с Цинсюанем на кушетку рядом. Он множество раз видел, как люди после больших потрясений не узнавали родных и не терпели никакого контроля. Цинсюань в тот день, когда узнал всю правду, вёл себя точно так же. Только Уду не оказался столь же тактичен, как и сам Мингуан, по воле случая. Глупец. Хотя кто знает, не придётся ли привязать и Повелителя Вод ремнями к кровати, пока потрясение не пройдёт. Если всё это реальность, значит, возиться с ним будут бесконечно. Ши Уду задрожал и осторожно повернулся к ним. — Во что ты хочешь поиграть в очередной раз, Хэ Сюань? — Кто из нас Хэ Сюань, водяной шисюн? — Пэй Мин жестом остановил Цинсюаня, который собирался уже что-то сказать, и опустил руку уже на его голову. «‎Всё будет хорошо.» — раздался в голове Цинсюаня его голос, и бог едва не расплакался. Да когда уже?! Когда уже кончатся страдания его брата? — Я не знаю, это вы мне скажите, — демон мог скрываться за масками его семьи и друзей, а часто мог даже уходить и позволять своей иллюзии развиваться самостоятельно. К сожалению, он прожил среди них в облике Мин И слишком долго и потому воссоздавал детали просто невероятно точно. Только боль, голод и жажда отличали его обманы от реальности, когда ешь и не наедаешься, пьёшь и не чувствуешь облегчения. И сейчас, пусть и не так сильно, Ши Уду ощущал это. Даже если всё правда и он вновь дома, чёрный демон в чёрных водах сделал всё, чтобы мужчина не мог доверять своему разуму и другим людям. Пэй Мин грубо ругнулся. — Нет уж, дорогой шисюн, пока ты не докажешь, что один из нас демон, я не позволяю тебе оговорить ни меня, ни твоего брата. Он пострадал, чтобы тебя вернуть, а ты оттолкнул его! Ну давай, шисюн, вспыли. Скажи, что ты, генерал Пэй, не имеешь голоса в этом доме. Посмотри со своим презрением, даже обидно не будет. На глаза вновь навернулись слезы, и Ши Уду ткнулся в подушку и нервно вздохнул. Ему нужно мгновение, справиться с эмоциями. — Можно мне увидеть Линвэнь? — тихо спросил, оправившись от очередного удушающего приступа. — Пусть захватит с собой «‎Кролика под сакурой». Он обожал эту детскую книжку. В то же время Хэ Сюань уже на последних ночах психовал и выдавал себя, когда он просил её. Демон, кажется, заучил её наизусть, вместе с Владыкой Вод. Цинсюань тут же произнёс пароль духовной связи с Линвэнь. — Она передала, что сейчас будет, — через несколько секунд произнёс бог. Вцепился в руку Пэй Мина и поднялся. — Мы подождём в соседней комнате, брат, отдыхай. Вскоре за дверью раздались голоса, а потом в спальню проскользнула богиня литературы. Она прижимала к груди маленькую книжку и нерешительно застыла на пороге. Повелитель Вод никогда не являлся перед ней... слабым. Ши Уду оторвал голову от подушки и постарался сесть. — Прости за мой вид, дорогая Цзе. Он поежился и спустил ноги на пол. — Не переживай, дорогой Уду, — голос Линвэнь потеплел. — Ты многое пережил. Её собственный вид отнюдь не радовал глаз. Вечные синяки под глазами, сутулость и подрагивающие руки. Линвэнь устала от ожидания, а сейчас напряжение ещё и разрешилось. — Этот грубиян Пэй обидел тебя? — женщина опустилась рядом с Уду, будто на постель к больному, и ненавязчиво взяла его руку. Книжка легла на её колени. — Нет, всё хорошо, — он осторожно убрал руку из контакта и взял книгу: «‎Кролик, что живёт под цветущей вишней». На секунду он удивился и растерялся. Это не то. То есть, то, но не совсем. Ши Уду всегда читал повесть в оригинале, на языке грома, и каждую из тридцати ночей демон приносил именно её. Потому что сам сказки не знал и мог только ориентироваться на чужие воспоминания. Этот вариант был в переводе, что логично, это же библиотека Линвэнь. Из глаз вновь закапали слезы на знакомую обложку. Неужели всё это правда? Он открыл книгу, его встречали классические иероглифы. Демон так хорошо подготовился для этой игры или же всё-таки ад закончился? — П-почему? — Что? — Линвэнь уже поняла, что у друга был какой-то план проверки, завязанный на этой книжке, которую никто особенно не читал, но догадаться о деталях сама не могла. Бедный, бедный Ши Уду. Они трое наворотили дел, но Повелителю Вод досталось больше всех. Саму Линвэнь просто восстановили в должности, Мингуан сильно помог в последних битвах и вышел, как всегда, героем, а вот Уду потерял брата, жизнь и силы. — Почему не в оригинале? Я никогда не читал её в переводе. Ты пытаешься меня обмануть? Чтобы я поверил, что всё это реально? Ведь случайности бывают только в реальности, — практически захлёбывался словами. — Я не верю, я не верю, ты снова обманешь и сделаешь мне больно! — закричал, подскакивая, и швырнул книгу в дальний угол. — Дорогой Уду, — Линвэнь вздрогнула, но голос остался тихим. Она справлялась с безумным божеством парчовых одежд, что ей несчастный, только вернувшийся к жизни после пыток демона, Повелитель Вод. — У нас в библиотеке нет оригинала. Ты ведь был у меня много раз, разве забыл? Как бы далеко ни зашёл Хэ Сюань, он не мог знать, что ты любишь эту книгу. Я сама не знала, а ведь дружила с тобой я, а не он. Она перевела взгляд на лицо Ши Уду и мягко улыбнулась. В глазах зажёгся огонёк, что появлялся только в присутствии двух её друзей. Только тех, кого она любила всей душой. — Сколько времени прошло?! — лицо его внезапно исказилось, проступила кривая ухмылка. — Сколько раз мы прочли её вместе? Я уж думал, ты выучил каждую строчку. Так если выучил, зачем принёс классический перевод? Думаешь, я куплюсь на это? Думаешь, я совсем свихнулся?! Вскрикнул и рассмеялся, отходя в дальний угол. — Ничерта подобного, я не буду играть в твои игры! — Уду, я никогда не читала её с тобой, — покачала головой Линвэнь. Пусть лучше друг выговорится, сам всё поймёт и расплачется. Она побудет с ним, терпения у Линвэнь невероятно много. — Вообще, никогда бы не подумала, что гордый Повелитель Вод будет привязан к детской книжке из чужой страны. Женщина усмехнулась привычно, как тогда, когда они вдвоём с Уду подшучивали над Мингуаном или друг другом. Мужчина уселся в угол, обнял свои коленки, уткнувшись в них лицом, он вновь заплакал, всхлипывая шумно и хрипло, с придыханием. Сил как не было, так и нет. — Уйди, прошу, уйди. Пусть все оставят меня, — завыл тихонько, — я больше не могу, я больше не могу.... Линвэнь только посмотрела на него и, не сказав ни слова, вышла. За дверью снова послышались голоса, её, Цинсюаня и Мингуана, а после и громкий плач юноши. Следующие несколько дней Цинсюань провёл всё в той же тревоге. Ничего не становилось лучше, несмотря на заверения Пэй Мина. Уду избегал его, скидывал руки, когда Цинсюань пробовал его касаться, и днями просто сидел в углу, обняв свои колени, или лежал на кровати. Даже не пытался выйти, не говорил с Цинсюанем и больше ничего не спрашивал. Любимый брат словно не узнавал его. Юноша вновь загрузил себя работой, надеясь, что приток молитв придаст сил Ши Уду. Однако без самого Повелителя Вод мало что выходило как следует. Время шло, а люди вокруг продолжали заботиться о нем. Впрочем, в иллюзиях невозможно считать дни, тут всё было иначе. Для реальности демона могло пройти пару мгновений, Хэ Сюань мог специально пытаться расслабить Владыку Вод, дать ложное чувство безопасности, чтобы затем ударить побольней. Однако. Однако... Слезы брата, его воспалённые глаза и покрасневший кончик носа, осунувшееся лицо, казались такими убедительно-живыми. Как и грустный взгляд Пэй Мина за пышными чёрными ресницами и эти тонкие улыбки бледных губ Линвэнь. Ароматы чая, сладость ванили. Он через пару дней снова начал есть, хотя руки ещё дрожали, беря очередное печенье, ведь оно могло обратиться в паука, когда он проглотит кусок и тот, разрывая горло, попытается выбраться. Все ещё долго всматривался в чашку, боясь, что вот сейчас длинные листья свежего улуна обратятся в червей, или цветы жасмина, словно тающие в кипятке, станут костями рыб. Или растения в комнате, что плясали листьями под дуновениями ветра, оживут и попытаются его сожрать. Что свет дня в мгновение померкнет, что пойдёт ливень в комнате, а затем снег. Что загорится пол, обжигая ступни. Было так много страхов и тревог, но изо дня в день ничего не случалось. Сейчас он поверит в реальность, обнимет брата, и хрупкая надежда вновь треснет, он обнаружит себя пронзённым тупым кинжалом и упадёт под ноги, вновь ругаемый за свои грехи. Он хотел бы верить, да не мог, продолжая скрываться. Не выходил из комнаты, мало ел и ни с кем не говорил. Слушал вечерами монологи Цинсюаня о прошедшем дне, лёгкий голос богини литературы, что читала ему, и дурацкие шутки Пэй Мина. Всё так реально, а, значит, и опасно. Только он поверит, и всё рухнет вновь, как уже бывало. Он обещал игру тридцати ночей, но, увы, это была ночь тридцать первая. В один из дней Цинсюань не выдержал вновь. Вошёл в комнату старшего брата, во дворец которого почти переселился, вновь просить его внимания и любви. Постараться развеять тревоги и страдания. — Уду, — брат сидел на кровати за книгой в одних лёгких одеждах, бледный и исхудавший, будто болеющий уже много месяцев. Что было совсем не далеко от реальности, — Брат мой, любимый, посмотри на меня, пожалуйста... Он опустился на колени у ног мужчины, ткнулся лбом в острые косточки и застыл, ожидая ответа. Он бы обрадовался даже, если бы старший его ударил, а не просто брезгливо отстранился. Что угодно, только бы увидеть знак, что тот поверил. Тот оторвал взгляд от книги и уставше вздохнул. Интересно, как долго всё это может продолжаться? — Я так скучал по тебе, — Цинсюань почувствовал движение и поднял голову, встретившись с потухшим взглядом Ши Уду. Обнял колени, прислонившись грудью. — Я так хочу обнять тебя вновь, позволь, прошу, хотя бы один раз... Поверь ему Ши Уду сразу, Цинсюань бы упал в объятия брата и больше не отходил. — Обними, — тихо позволил. Пусть это понарошку, но можно представить на мгновение, что всё и правда реально. Что это милый непослушный Цинсюань, его дорогой мальчик. Сердце забилось очень часто, а щёки загорелись, когда до Цинсюаня дошёл смысл слов мужчины. Неужели?.. — Брат! — юноша вскочил, даже не оправил смятые одежды, и кинулся Ши Уду на шею. Прижался щекой к щеке, потёрся и едва на колени не забрался. — О, мой любимый брат, спасибо, спасибо, я так скучал по тебе! Мой любимый Уду!.. В груди вновь стало больно, но уже не от сжимающей горло грусти, а облегчения. Как так, неужели долгое ожидание подошло к концу?.. Уду закрыл глаза, купаясь в тепле и комфорте, позволяя себе поверить хоть на секунду. Может, стоило сделать так раньше, убедить Черновода, что тот победил? — Я тоже скучал... Брат и правда стал чуть мягче в следующие дни. Не сжимался от прикосновений, не обрывал грубо попытки поговорить и даже позволял себя обнимать. Правда, по-прежнему сидел в комнате, отговариваясь усталостью. Он говорил, что верит Цинсюаню, что всё прошло, но тот не просто так жил с ним долгие годы. Почти наедине, выучил все оттенки эмоций. Брат не лгал напрямую, но что-то недоговаривал. Скрывал, думал про себя, и бесполезно было спрашивать напрямую. Повелитель Вод выстроил вокруг души темницу. Ши Уду же много думал о смерти и желании выбраться из иллюзии. Он искал лазейки, читал и присматривался. Он мечтал закончить всё так, чтобы более никто не сумел втянуть его в отвратительную игру, ни демоны, ни боги. Мечтал уйти раз и навсегда. В один день Ляо Фань, что только вернулся из мира людей, занёс в комнату Ши Уду свежие финики на тарелочке. Попробовал и решил порадовать и Цинсюаня, и тем более Уду, что видел только одинаковые четыре стены. Ши Уду казалось, что все вокруг знают о его давней ненависти к финикам. Это было общеизвестным фактом, отчего-то Ляо Фань запамятовал или посчитал, что Уду не любит только финики сушёные. Впрочем, Повелитель Вод не стал ничего говорить, усевшись над этой тарелкой медитировать. Финики еда простолюдинов. Он не считал, что знатному господину подобает есть этот незамысловатый по своей сути фрукт. Абсолютно пустой по оттенку вкуса и дешёвый как пыль с дороги. Впрочем, отказать себе не смог, как и переубедить, и съел всю тарелку, раз уж предлагали. На следующее утро проснулся и не узнал себя в зеркало. Он словно бы всю ночь ревел, что последнее время бывало частенько, но прошлую точно нет, он бы запомнил. Глаза покраснели и безудержно слезились, словно в них песка засыпали. А кое-где на теле проступили зудящие пятна. Аллергия. Это Уду знал точно, внезапно вспомнив и сам, что финики он ненавидит, не потому, что это еда простолюдинов. Это он такую отговорку придумал, а на самом же деле у него была злостная непереносимость этого фрукта. И это его поразило настолько, что он так и остался стоять, рассматривая себя в зеркало. О том, что на самом-то деле финики вкусные, и он очень даже их любит, знал лишь один человек — Цинсюань. Ещё в юные годы, когда они были детьми богатой семьи, Уду запрещали их есть, а он всё продолжал, воруя с кухни, и один раз был застукан братом, которому и признался. Это было так давно, и так давно Повелитель Вод презирал финики, что и сам забыл, почему. Этого никто не мог подстроить. Он медленно осел перед зеркалом и тихо заплакал. Всё это правда. Грудь сдавило болью, он почти задыхался, но прекратить не мог. Он недели напролёт ждал дурного конца, и вот оно... конец тридцать первой ночи его горя. Он расплатился за свои грехи. Больше не надо бояться и бежать. Не надо умирать. Цинсюань зашёл с утра, как делал каждый день, разбудить брата, может, погладить по голове и пожелать доброго утра. — Уду! — мужчину он нашёл сидящим перед зеркалом, всего в слезах, растрёпанного и какого-то опухшего. Опухшего... Юноша отчего-то вспомнил вкуснейшие финики, тарелку которых они с Ляо вчера съели, и немедленно вспомнил об аллергии, которая с раннего детства докучала брату. Когда тот был богом, проблема ушла, но теперь, на этом упадке духовных сил... Юноше стало смешно на секунду, но улыбочка тут же пропала, стоило ему взглянуть на несчастное лицо Ши Уду. — Брат мой, любимый, что случилось? — Цинсюань упал на колени рядом и, забыв о негласном запрете касаться, ласково обнял мужчину за плечи. Уложил голову на грудь, погладил по волосам, — Отчего ты плачешь? Уду всхлипнул и прижался, потираясь лицом о чистые одежды. — Ничего, всё хорошо, теперь всё будет хорошо. Боль словно бы таяла. — Я так сильно докучал тебе последнее время, прости. — Брат... — грудь Цинсюаня словно бы обожгло изнутри, он затрепетал, на глазах показались слёзы. Слова Уду звучали очень искренне. — Ты в порядке? Ты всё понял? Он подхватил мужчину под руки, обнял, стремясь быть как можно ближе, прижался губами к виску. По телу спустилось тепло, которого Цинсюань уже давно не чувствовал. Никто не может быть таким, как его брат. — Кажется, да. Теперь всё хорошо. Было ещё сложно. Он выстроил столько стен, так глубоко забрался в раковину, и что же? Какая-то аллергия вытащила его на свет. Глупая болезнь. — Я так скучал по тебе, мне было так плохо, прости меня, Цинсюань. — Я люблю тебя, Уду, — у Цинсюаня был на это только один ответ. — Я так рад, что ты снова со мной! Я тоже скучал, любимый брат, очень скучал! Юноша возбуждался всё больше, пока понимал, что всё — они будут вместе, Ши Уду больше не подозревает его, не видит в нём страшного демона. Любит его. — О, как же я рад... — по щекам потекли слёзы, и Цинсюань полез к мужчине, целуя лицо и стремясь добраться до губ. Он мечтал об этом с первого дня, как вновь увидел брата живым. Это вышло так чувственно, по-семейному, как в былые времена. Как когда они были юношами в самом нежном возрасте. — Пойдём, позавтракаем вместе, — Цинсюань поцеловал брата в какие-то неживые губы, недовольно поморщился, не получив своего внимания, но тут же заулыбался снова. — Как раньше. Ши Уду сложно, нужно быть терпеливее хотя бы несколько дней. Он не готов дать Цинсюаню всё сразу. — Идём.