Я хочу, чтобы ты остался

Эндрю перекатывается на спину и смотрит на потолок общежития. Пылинки мерцают в лучах солнечного света, которые просвечивают через жалюзи, которые он задернул, чтобы вздремнуть. Мягкие кремовые, розовые и оранжевые тона танцуют на стене. Воздух кажется легким и теплым. Он выгибает спину, вытягивает руки вверх и раскатывает изгибы шеи.  Он протягивает руку, чтобы поймать один из солнечных лучей, наблюдая, как свет скользит по нему. Он подчеркивает мягкий розовый оттенок его кожи, все еще теплой и покрасневшей ото сна. Он медленно сгибает пальцы, прежде чем снова их расслабить. Розовый заставляет его думать о глупых детских вещах, таких как мягкие игрушки и воздушные шары, сахарная вата и мармеладки. В этом есть невинность, окутанная шипением пузырей и яркостью блеска.   Эндрю давно потерял розовый цвет. Он опускает руку на кровать и садится, беспорядочно пробегаясь пальцами по волосам. В комнате общежития сейчас царит необычная тишина. Он хотел бы, чтобы его мозг оставил его в покое хоть ненадолго, чтобы он мог этим насладиться. Но другие части его тела вскоре взывают к нему, разрушая любые дальнейшие шансы оценить эту тишину.  После ванной Эндрю входит на кухню и тупо моргает, глядя на часы на микроволновке. Хм, Нил уже должен был вернуться из класса.  Хотя он знает, что это бесполезное усилие, он все еще развлекает себя, вытаскивая сотовый телефон и проверяя сообщения. Ничего такого.  Он снова моргает, глядя на часы. Он подождёт еще полчаса, прежде чем начнет выслеживать своего наркомана.   Эндрю распахивает дверцу холодильника и вздрагивает. Он почти уверен, что это два заплесневелых мандарина в дальнем углу полки (он сказал Нилу избавиться от них), частично законченная  упаковка капусты (Господи, Кевин, серьёзно?) и что-то в контейнере для еды. Эндрю не уверен, что это когда-то было съедобным, или Аарон снова оставил один из своих биологических экспериментов в холодильнике. Он также находит пустую коробку от яиц, мешок с хлебом, в котором остались только корочки и недоеденную банку горчицы.  Ух, он действительно не хочет идти в магазин сегодня вечером. Но заказ еды на вынос кажется таким же утомительным.  Пожав плечами, Эндрю вместо этого открывает дверцу морозильной камеры. И его лицо темнеет, когда он смотрит на столь же пустое содержимое.  Почему он единственный ответственный в этой комнате? Он фыркает, прежде чем вернуться к шкафам. Они ребята из университета. Наверняка у них где-то валяется что-нибудь дешевое и отвратительное, например, рамэн. Эндрю будет терпеть это, чтобы прокормить себя.  Он делает паузу, распахивая дверцы другого шкафа, и не находит ничего, кроме остатков специй. Может, если он попросит Нила, он что-нибудь купит?  Дверь комнаты захлопывается, и он чуть не вздрагивает от шума — он не слышал, как она открылась. Его взгляд скользит по комнате, и там стоит Нил, как будто его вызвали. Сразу же Эндрю поворачивается к нему и выдаёт проблему.  — Обед? Но телепатия Нила сегодня не работает, потому что он качает головой и говорит: — Не голоден.  Ну что ж. Вероятно, он сам по себе.  Нил роняет ключи на тумбочку, прежде чем перебраться в другой конец комнаты к своему столу. Его бедра покачиваются, когда он двигается, штаны подчеркивают твердые мышцы бедер и обхватывают его задницу, и голод Эндрю резко обостряется.  Не задумываясь, он следует за Нилом, заключая его в ловушку, когда он поворачивается. Глаза Нила распахиваются, его зрачки поглощают ледяную голубизну его радужной оболочки. Эндрю намеренно делает шаг ближе и наблюдает за движением адамового яблока Нила. Его собственный пульс подскакивает, когда Нил, не задумываясь, раздвигает ноги для Эндрю.  Он медленно наклоняется вперед, кладя руки на стол позади Нила, глядя на свою цель. Розовый язык Нила выскакивает и нервно облизывает губы под взглядом Эндрю. Он позволяет напряжению между ними нарастать, прежде чем переводит взгляд на Нила.  — Да или нет? — спрашивает он, его суровый тон выдает его.  — Да, — произносит Нил, и Эндрю тут же наклоняется.  На этот раз они остались одни, и он чувствует себя вялым после полуденного сна, поэтому не хочет торопиться. Он в настроении задержаться. Поэтому он нежно целует Нила, так, как, он знает, любит другой мужчина. Это тот поцелуй, над которым он бы посмеялся, когда Нил впервые приехал в Пальметто, но теперь он позволяет им предаться этому.   Он обожает рот Нила и не может больше терпеть. Он дразнит мужчину, и Нил чудесно отвечает. Когда он открывает рот для Эндрю, слышится негромкий звук в глубине его горла, и из-за этого в низу живота разливается жар. Эндрю приближается, когда он начинает заниматься любовью со ртом Нила, открывая его и просовывая язык. Он начинает разжигать огонь для них обоих. Затем Нил отстраняется, и Эндрю тут же отрывается.  На мгновение его сердце неудержимо колотится, но его прекрасная память напоминает ему словесное «да» Нила всего несколько секунд назад. Однако теперь Эндрю ясно, что это «нет», хотя, похоже, Нил сам этого не понимает.  Неважно. Итак, он останавливается.  Он ждет, давая Нилу время на объяснения. — Не могу сейчас, — пожимает плечами Нил, хотя движение резкое. Он не совсем смотрит в глаза Эндрю. — Придется делать домашнее задание по испанскому, иначе сеньора Ривера разозлится.  Эндрю переваривает это. Он знает, что Нил был занят тем, что занимался другим языком, который ему больше не нужен для выживания. Эндрю мог бы указать на это, но он считает, что дело безнадежно. Нил любит слова, язык льется из него каплями, ручьями, реками. Это освобождение от того, что он долго хранил внутри. Он нуждается в этом, как и Эндрю нужны сигареты. Пытаться заставить его остановиться — все равно что перекрыть водопад парой палочек. И, если Эндрю честен с самим собой, он не совсем мотивирован останавливать Нила. Тем более, что что-то горячее вспыхивает внутри Эндрю каждый раз, когда он слышит, как нападающий говорит на разных языках (не то чтобы он когда-нибудь ему это говорил). Поэтому он кивает и возвращается на кухню к поискам чего-нибудь съедобного. В конце концов он находит коробку со спагетти в задней части шкафа, поэтому ставит кастрюлю с водой на плиту, чтобы она закипела, и начинает поиск соуса. По крайней мере, он может съесть это с маслом (если найдет), но он очень надеется, что у них хоть где-то есть маринара.  Он сидит на стойке, положив голову на вторую полку углового шкафа, когда его телефон начинает звонить. Он открывает его, не глядя, и отвечает, ворча.  — Добрый вечер, Эндрю. Как дела? Эндрю насмехается над мирным тоном Рене.  — А ты? — Я в порядке, спасибо, — приходит ее дерзкий ответ. Затем она спешит сказать: — Он прибыл только сегодня. — И? — Меня приняли. Эндрю потирает рукой уголок рта. — Я же говорил. Когда ты уезжаешь? — Через пару месяцев. Они все еще заканчивают несколько интервью. — Куда? — он спрыгивает с прилавка и проверяет воду. — Пока не уверена. — На сколько? — Два года. И теперь Эндрю молчит.  Он думает о Рене, пускающей розовые пузыри из жвачки на скамейке и позволяющей Эндрю лопать их. Он вспоминает, как заплетал Рене косу на прогулке с ее приемной матерью. Он думает о ломтиках арбуза на заднем крыльце дома Эбби, когда они вдвоем спорили, кто плюнет семена дальше.  — Ты знаешь, что мне нужно это сделать, Эндрю, — тихо говорит Рене. — Нет, — упрямо отвечает Эндрю. — Ты не должна. Никто не заставлял тебя вступать в Корпус мира.   — Но все же мне нужно, — голос ее спокойный, но настойчивый. Эндрю слышит в ее тоне легкую дрожь, но это ничто по сравнению с решимостью и волнением, которое он находит в нем.  Он вспоминает тот день, когда она навсегда покинула PSU, позволив ей крепко обнять его всего один раз, прежде чем она забралась в свою машину. Она повернулась и показала ему язык. Затем она усмехнулась и уехала. Он смотрел, пока ее машина не исчезла, и даже после этого, как Нил все это время молча стоял рядом с ним. Он пожимает плечами, хотя знает, что она этого не видит. — Значит иди. — Спасибо, — говорит она, и это заставляет его извиваться. — Я знала, что ты поймешь. Эндрю грубо фыркает, чтобы показать, насколько ему противно это проявление привязанности.  — Что ты задумал? —  Рене идет дальше.  — Обед, — ворчит Эндрю. Он хмурится и закрывает шкаф, признавая поражение. Ему придется пойти за продуктами.  Рене хихикает. — Рада видеть, что ты все еще заботишься о себе. — Заткнись, Уокер.   — Как Нил? — спрашивает она.  Эндрю снова смотрит на него. Рыжий полностью погрузился в домашнее задание по испанскому, его спина сгорбилась над столом, и Эндрю знал, что позже она будет болеть. Он, вероятно, даже не заметит, что Эндрю ушёл.  — Хм, — вот и все, что выдаёт Эндрю. Он выключает плиту и, шаркая, идет к двери, натягивая сандалии адидас. Он хватает ключи и выскальзывает из общежития, спускаясь по лестнице.  — Что-то не так? — спрашивает Рене.  И Эндрю молчит, споря с самим собой, когда он выходит на стоянку и садится в свою машину. Но Рене терпелива. Она просто ждет, пока он начнет. — Что-то не так, — наконец признает Эндрю.  — Почему? Эндрю думает, перелистывая недавние воспоминания, как будто перематывает фильм. Но он не может понять.  — Я не знаю. — Ты спрашивал его об этом? — Нет, — говорит Эндрю, подъезжая к парковке. Он выходит, запирает машину и направляется внутрь, хватая корзину.  — Почему нет? Эндрю ничего не говорит, ходя между проходами и бездумно выбирая продукты с полок. Соус для пасты, тертый сыр, тефтели, тосты с чесноком, кексы, замороженная пицца, хлопья, молоко, клубничные пирожные, мороженое, яйца, хлеб. Самое необходимое.  — Это нормально не знать, Эндрю, — тихо говорит Рене.  Эндрю сглатывает. Это что-то новое, над чем он работал с Би. Над пониманием того, что все может быть не так, что, возможно, не имеет к нему никакого отношения. Открыться Нилу и поверить в то, что все, что он скажет, не разорвет его на части.  Но каждый раз, когда она поднимает этот вопрос, Эндрю чувствует, как его сердце начинает стучать в груди. Это слишком много. Он не может позволить себе быть ошарашенным. Он не даст себя так уничтожить, охотно идя перед заряженным ружьем. — Просто подумай об этом, хорошо? — Рене снова подталкивает его вперед в разговоре, заполняя пробелы. Эндрю переводит дыхание и кивает.  — Хорошо. Она немного посмеивается и добавляет: — Только не жди слишком долго. Мы оба знаем, что Нил иногда теряется в собственной голове. — Ты предполагаешь, что там есть что-то, в чем он может заблудиться, — невозмутимо говорит Эндрю, ухмыляясь от упрека Рене.  Они обмениваются еще несколькими словами, прежде чем повесить трубку, когда Эндрю встает в очередь. Однако, приближаясь к кассовому аппарату, он бросает последний взгляд на отдел с продуктами и вздыхает.  Позже, когда он ставит вазу со свежими нарезанными фруктами на угол стола Нила, он чувствует, как у него переворачивается живот.  «Трус», — рычит он на себя. Но все равно уходит в спальню.  Если он не может поговорить с Нилом, то, по крайней мере, он сможет сделать это.  *** — Ух, забудь, я сдаюсь! — Нил стонет, плюхаясь на спину посреди площадки. Он снял шлем и смотрит на бескрайнее звездное небо над головой. Его грудь вздымается, поднимаясь вверх и вниз, а щеки расцветают розовым цветом. Однако его глаза горят, они ярко-лазурно-голубые, что напомнило Эндрю фотографии Эгейского моря, которые он видел. Они выглядят теплыми и привлекательными, как и улыбка, которую он беззастенчиво носит.    Нилу это нравится. — Видишь ли, именно поэтому я сказал, что мы должны начать тренироваться раньше, — отчитывает его Кевин, как будто он сам не тяжело дышит. — Три недели были слишком долгим отпуском… — Отвали, Кевин! Эндрю не тратит время на споры ни с кем из них. Пока он не тяжело дышит, но тоже не назовет свое дыхание ровным. Но он не доставит Кевину удовольствия, дав ему понять, что он больше не может поднимать руки. Он прислоняется к своей ракетке еще минуту или две, пока они ссорятся, прежде чем решить, что с ним покончено.  Он роняет ракетку на пол и начинает двигаться к дверям. — Эндрю? — спрашивает Нил, его брови сдвигаются вместе, когда он садится.  Эндрю поворачивается и смотрит на него.  — Убери это дерьмо. Кевин ухмыляется Нилу, прежде чем последовать за Эндрю.  — Что? —  стонет Нил, потрясенный. — Эй, погодите, я ваш капитан! Во всяком случае, я должен приказать вам двоим навести порядок! Он решительно указывает рукой на множество шариков и конусов экси, разбросанных по этому месту.  Эндрю и Кевин обмениваются взглядами, прежде чем закрыть за собой двери корта.  — Ублюдки! Да пошли вы оба! Рот Эндрю слегка кривится от раздражительного тона молодого человека. Он заходит в раздевалку, быстро принимает душ и переодевается. Хотя он не сказал бы, что устал, кровать будет долгожданным облегчением. Он подавляет зевок, закрывая шкафчик, сонно моргая.  Когда Нил входит в раздевалку, он показывает Эндрю язык, прежде чем отправиться в душ. Эндрю охватывает краткое безумное желание сделать что-нибудь легкомысленное в ответ, например ущипнуть его за бедро или шлепнуть по заднице, когда он проходит мимо.  Импульс спонтанный и беззаботный. К тому же это совершенно чуждое и нервирующее, поэтому он быстро его подавляет.  Он выходит на стоянку, где стоит его машина, одинокая фигура в тусклом свете фонарей. Он взбирается на капот и закуривает сигарету, ожидая нападающих.  Кевин финиширует первым, выходит и прислоняется к пассажирской двери, чтобы смотреть в ночное небо, как это делал Нил раньше.  На мгновение они вдвоем наслаждаются тишиной летней ночи. На заднем плане щебечут сверчки, а в волосах Эндрю дует легкий ветерок. Луна яркая и светится сверху, отбрасывая длинные тени на землю. Затем Кевин вздыхает.  — Ты когда-нибудь думал, что будешь скучать по этому? Эндрю поворачивает голову и смотрит на Кевина. Затем он отворачивается и кряхтит.  — Потому как возить твою задницу в час ночи на корт? Нисколько. Кевин фыркает, прежде чем сказать: — Я имел в виду все. Практика и игры.  Обеды, и автобусные поездки, и банкеты. Веселье в общежитии. Клуб и Колумбия. Вечера кино. Лисы. Все это. Эндрю молчит. — Потому что я буду скучать, — мягко говорит Кевин.  Эндрю немного мычит, постукивая сигаретой, чтобы сбить излишки пепла.  — Ничто не останется прежним. — Даже то, что есть у вас с Нилом? —  Кевин хитро приподнимает бровь.  Эндрю хмурится.  — Это ничто, пока я говорю, что это так. — Это не значит, что это правда. — Но это также не означает, что это неправда, — утверждает Эндрю, поэтому он так ненавидит слова. Они меняются местами, вращаются и безжалостно противоречат друг другу. Но он чувствует себя защищающимся, как будто он должен продолжать объяснять. Хотя он не понимает почему. Это просто Кевин. — Это должно быть ничем. — Потому что, если это не ничто, значит, это что-то. Что-то, что подразумевает ценность. А потеря ценных вещей — это больно, — Кевин наклоняет голову и его глаза видят слишком много, когда он говорит: — Ты не хочешь признавать, что потеря Нила может причинить тебе боль. Эндрю смотрит на него. Кевин сейчас слишком далеко, чтобы добраться до него, но это не мешает Эндрю думать, как легко было бы спрыгнуть и ударить его по почке. Он молча обдумывает это. Кевин улыбается, но это хрупкая и фальшивая улыбка.  — Жил в Гнезде, помнишь? Я знаю, что это такое, ‐ он останавливается, бессознательно хватаясь за левую руку. –Я просто более знаком с тем, что мне говорят, что я причина, по которой у меня ничего нет. И что я это заслужил. Хотя Кевин не разбирается в игре, Эндрю все же может ценить правду за правду. Это заставляет его задуматься. Затем, вместо того, чтобы ударить Кевина, он предлагает ему зажженную сигарету.  Он не знает, зачем он это делает. Он не думает, что Кевин это примет. Скорее всего, он будет издеваться над Эндрю за то, что тот саботировал его легкие, увеличил его риск рака, снизил его шансы в экси, бла, бла, бла… Но Кевин колеблется всего мгновение, прежде чем схватить её. Он осторожно выдергивает сигарету из пальцев Эндрю и подносит ко рту, просовывая между губами. Он едва успевает затянуться, как тут же кашляет, возвращая сигарету.  — Иисус! Что за кашель, какого черта, Эндрю? Это… противно. Как черт возьми… вы с Нилом курите эти штуки? Эндрю ухмыляется. Нил выходит как раз вовремя, чтобы обнаружить, что Кевин почти потерял сознание, и хмурится. — Я думал, мы договорились не убивать его, пока не выиграем чемпионат? Эндрю пожимает плечами.  — Не уточнил, когда я могу начать. — Бля… пошли вы оба, — выдыхает Кевин. Нил смеётся.  — Экси, алкоголь и курение, Кев? Я сказал, что у тебя может быть только одна зависимость, нельзя добавлять еще. Он ярко улыбается, и взгляд Эндрю сразу же привлекает небольшая капля воды, стекающая по его шее с еще влажных волос. В нем вспыхивает желание, беспомощный инстинкт подтянуть Нила за петлю его ремня и медленно провести языком по шее, чтобы поймать каплю.  Кевин снова кашляет. Он видит, куда направлен взгляд Эндрю и прячет улыбку за кулаком. Чувствуя себя глупо пойманным, как будто он какая-то влюбленная девушка из средней школы. Эндрю закатывает глаза и щелкает окурком в сторону Кевина, прежде чем соскользнуть с капота. Он благодарен за то, что темнота скрывает цвет, поднимающийся по его шее.  Он открывает дверь и садится на водительское сиденье, останавливаясь только для того, чтобы сказать: — Если вы двое не сядете в машину сейчас, я оставлю ваши задницы здесь. Мгновенно Нил и Кевин борются за то, чтобы сесть на пассажирское сиденье, прежде чем Нил побеждает, украдкой щипая подмышку Кевина, что заставляет более высокого парня злиться.  Нил торжествующе улыбается Эндрю, застегивая ремень безопасности. И Эндрю игнорирует предательский стук своего сердца, когда он выруливает с парковки под звук ворчания Кевина на заднем сиденье.