***
Юля билась возле буйка. Барахтается – значит, в сознании. Верёвка обмоталась о корягу, Лёха пытался развязать её, но в поднявшейся со дна мути ничего не видел. Нож бы! Ледяное течение возле дна сводило ноги, воздух в лёгких кончался. Лёха подхватил девушку левой, изо всех сил погрёб. Бесполезно – держит клятая верёвка. Дыхнуть бы раз, так утонет Юлька, понесло же её сюда… Верёвка вдруг сильно натянулась, дёрнулась – и поддалась. В мути ото дна поднялись какие-то длинные и толстые не то корни, не то змеи, обхватили за пояс, потащили вверх. Трешак, что это?! У поверхности отпустили, убрались. Воздух! Вдох, вдох – да надо и к берегу Юльку кантовать. Там толпились непутёвые ученики, хоть никто за ним не полез, и то норм. Голова кружилась. Вынес девушку на песок, перевернул вниз лицом, похлопал по спине, чтобы вода вышла. Инга подключилась, начала искусственное дыхание делать. Юля закашлялась, согнулась на песке, Инга принялась её растирать. Хорошо медика при себе иметь… – Ну ты силён, тренер! Канат какой порвал, – выкрикнул в ухо Федька. Лёха глянул – действительно: к поясу у Юли привязан обрывок троса, а в нём запутался кусок толстой верёвки от буйка. Причём верёвка – слон не выдерет, полипреновая. Что за чушь? Вспомнились змеи. Откуда они к лешему взялись?.. Примчались спасатели, подкатила скорая. Пока уговаривали пострадавшую проехать в больницу, Лёха выцепил Ингу, отвёл на лавочку. Знает ведь про змей, молчит только. Разговорить бы. Скрытная жутко, хоть и видно – любит его. Вообще, он был ничо парнем, нормальным. Машину полгода назад сменил, новенькая «Тойота Королла» шоколадного цвета радовала, комфорт-комплектация, все дела. Кроме инструктажей, подрабатывал на автосервисе, сход-развал – лёхина тема. Он стрельнул сигарету у Федьки, закурил. – Ты же бросил, – недовольно покосилась Инга. – Бросил. – Лёха затянулся и выдохнул. – Два месяца как. Ингу тоже пытался бросить. Не получалось. Она вот сидела рядом, и прошибал пот: аппетитные грудки глядят из расстёгнутой блузки, талия такая, что сейчас бы обхватил, прижал к себе и зацеловал всю девчонку. Не дастся, недотрога. Мордашка милая, виноватая, глаза с пол-лица. Наверняка знает, что он вчера с Миланой гулял. Хоть не показывалась – и хорошо. А как Анжелу в «Формулу Кино» водил, так на каждом шагу Ингу видел: то в кафе чахнет над пустой кружкой, то вроде витринами интересуется. Посреди сеанса подошла, сказала, кончился просмотр. Когда повалил дым и завизжала сигнализация, они втроём уже у выхода были… Анжела теперь даже на занятия перестала являться, из друзей его удалила. Конечно, любая будет ревновать, если у Инги формы – что надо, да ещё и до дому её подвёз. Ну почему не подвезти, если почти соседи? Доказывай теперь, сестра, подруга... Через два дня батя приедет, опять начнёт шпынять: жениться надо, семью. Правильно всё. Но как брать ответственность за чужие жизни, когда твоя тебя каждый день по носу бьёт? Юлька вполне утонуть могла, а посадили бы кого? Инструктора. Осторожно обронил: – Я видел змей. Там, на дне. Они разорвали тросы, помогли нам. Твои штуки? – Понятия не имею, о чём ты, – весело откликнулась девушка. Врёт. Врёт и насчёт «женской интуиции», и про «случайно рядом проходила». Не человек она. – Инга, знаешь, у меня бабка из ингерманландских финнов. У неё в сказках сеида, дух-помощник, охранял рыбака от бед. – Ерунды не болтай. Надулась. Лучше не упоминать, что дружба с таким духом ничем путёвым для человека не заканчивалась: гибло селение или море забирало всю команду. Давно пора сказать ей. Лёха затушил сигарету и решился: – Послушай. Ты выручаешь, спасибо тебе. Но там, на пожаре в «Формуле Кино», двое погибло. На прошлой неделе, когда ты меня ехать на работу отговорила, ураган машины покоцал, баннером старушку пришиб. Теперь вот – Юлька пострадала. И знаешь, что мне кажется? Это всё как бы из-за меня. Хочешь, я вообще ни на кого смотреть не буду, только хватит уже, а? – Чего?! – Инга вскочила. – Думаешь, я на тебя гадости всякие направляю, чтобы спасти и к себе привязать?! – Ну, это ты сказала. – Да… да… Она булькала, как чайник. Смешной хорошенький чайник со светлыми распушившимися локонами. Одуванчик. Лёха встал и стиснул её за плечи. Обнять не позволила – мокрый. Прошептал: – Лисёнок, я люблю тебя. Но то, что с нами творится, совсем не нормально. – Просто… Вселенная, понимаешь… Она хочет вытолкнуть тебя, избавиться. А я не даю. И с каждым разом это труднее, ты не представляешь… Лёха вгляделся в карие, бессонные глаза. Шепнул: – Тогда прекрати. Пусть избавляется. Я сам справлюсь. – А если не справишься? – Значит, судьба. – Судьба? Инга наморщила лоб, прислонила пальчик к пухлым губам – и выдала: – Судьба, конечно! Мне совершенно необязательно тебя караулить. Вообще могу не приближаться. Чмоки, давай! Высвободилась, подскакивая на одной ноге, надела туфлю, другую, и неровным шагом унеслась по дорожке, а через десяток метров свернула в заросли ив. Лёха кинулся за ней – но не нашёл ни в кустах, ни у берега.***
Если ты умеешь изменять судьбы, стоя в древесном коридоре с фонарями – зачем показываться парню на глаза, злить? Инга держалась за лианы зажмурившись. Снова на экране внутреннего компьютера разворачивалась запутанная сеть микоризы. Пути девочек отлично просматривались, ведь каждый в конце сохранялся в Древе, а вот жизни остальных существ наблюдать было гораздо сложнее, приходилось изворачиваться, следить через окружающие их грибы и растения. Но Инга следила, просматривала, что в ближайшие дни случится с Алексеем, обращала события вспять; с помощью точечных воздействий предотвратила и пожар у него в автосервисе, и аварию по дороге в клуб. Яблоки давно кончились, эмалированная миска у монитора стояла пустая. Винтераксис недовольно косился в открытое окно, бормотал: – Спаса-аешь своего Алексея, а о деле не думаешь. На реке ростки вызвала, теперь судьбы людей меняешь в ли-ичных целях. Не шути с этим, боги заметят! – Ты слишком суеверный. Лось соскочил с кровати, подошёл ближе. – Я смотре-ел, как ты бегала за Доктором. Инга замерла. Что именно видел старый друид? Впервые она попала в Древо одновременно с Доктором, даяком Расни, иллинойкой Меранаваной-да и арахнойкой Шелли. Сначала испытание проходило на родной планете девочек, Неклиде, потом путешественников закинуло в джунгли Борнео. Была ещё Москва будущего, и каждый раз Доктор выручал, подсказывал, прикрывал спину. Почему Винтераксис так кисло отзывается об их приключениях? – Пур-рр. Плохо, очень плохо, что одна из наших девочек слишком близко подошла к богу этой вселенной. Нарушен Запрет, а он вписан в каждый фонарь не водой – кровью. – Да ладно, чего нам Доктор-то сделает? – улыбнулась Инга, вспоминая чудака со звуковой отвёрткой. Винтераксис оглядел собеседницу с ног до головы и фыркнул, встряхнув ушами: – Чего сде-елает? Например, создаст на каждой планете культ, чтобы жители приносили в жертву самых умных де-евочек. Или сжигали, как ведьм. – Глупости, – отмела она. – Ты не знаешь Доктора. – Это ты думаешь, что зна-аешь. Боги существа кова-арные и не потерпят у себя во владениях силы, которой неспособны управлять. Преимущество Древа – в скрытности. Если нас засекли, лучше бы уйти из этой вселенной. – Ну ты скажешь – уйти! – Инга даже рассмеялась от такого нелепого предложения. – Тысячи девочек в разных мирах и временах – их как, оставить? – Пур-рр, ерунда. Отменяешь внедрение для каждой, эту ветвь реальности ставишь на запре-ет. Древо ищет подходящие условия в других вселенных. Их бездна, где-нибудь, да найдёт. Винтераксис подошёл к манекену, залез рукой в рассечённую полость, достал печень, повертел перед мордой. – Всё-ё лучше, чем воевать с богом. К тому же он узнал многие наши секреты, а ты ещё не набралась опыта, мои таланты отвергла. Тебе пригодятся изворотливость, стратегическое мышление, технический ум. Зря-я отказываешься, проигра-аешь в схватке, погубишь всех. Он вложил печень обратно, пробормотав: «Узковатые протоки сделали, и три надо слева ответвления, не два». – Закрыли тему, – сердито буркнула Инга. Она уже и сама сомневалась в Докторе: сначала Грейн говорила, что он опасен, теперь – Винтераксис. На экране между тем высветилось нечто крайне поганое. Нет, нет, этого не будет!.. Не будет. Угол хрущёвки обвалился. В предрассветное небо поднимается столб дыма. Две красные машины протянули лестницы, пожарные на них держат брандспойты, заливают обломки плит и покорёженную мебель. «18 пострадавших, 3 погибших, в их числе двое пенсионеров и мастер спорта по плаванию Алексей Новиков», – бежит строка под видео. Но это завтрашняя передача. Сейчас ещё нет пяти вечера, и главное – найти подходящий камушек. Сквер на Химкинском бульваре шумел свежей листвой, вдали погромыхивал гром. Пахло свежескошенной травой, это хорошо: если сеном присыпать, камень не заметят. Инга обшаривала глазами метр за метром. Осталось пятнадцать минут, надо успеть. Автослесарь Ромчик уже купил в «Дикси» бутылку «Чистой слезы» и пару блинчиков с мясом. По этой тропе он вернётся домой, сжарит блинчики, употребит напиток. Газ прикрутит неплотно, ляжет в постель, а в полвторого ночи решит закурить. Раздастся хлопок, и старые стены сложатся, хороня под собой людей. Ура, вот подходящий! Возле оградки лежал остроугольный кусок асфальта. Инга с трудом подняла его, рискуя испортить маникюр, потащила к нужному месту тропы. На собачью «мину» бы не наступить… И тут впереди замерцало: синяя будка появилась, растворилась и появилась снова. Не смея ещё поверить телесным глазам, Инга сидела у компьютера в своей комнате разума и смотрела за окно, на проявившуюся машину времени в виде старой полицейской будки. Плечо тряс Винтераксис: – Тебя обнаружили! Беги, беги! Уши торчком, зубы сцепил. Инга попыталась успокоить лося: – Да чего ты испугался? Это знакомый мой, поговорить хоть с ним можно? – Ни в ко-оем случае. Поздно будет, беги! Синяя дверь отлетела, выскочил Доктор – такой же высокий, сухопарый и стремительный, как год назад, только седые курчавые волосы заметно отросли. Заглянул за будку, словно ожидал, что там прячется армия пришельцев. Сюртук он сменил на чёрную толстовку с капюшоном, тёмные очки закрывали глаза. Воззрился на Ингу – и сорвал их, свёл вместе брови: – Ты?! Она приветственно помахала, поддерживая коленкой кусок асфальта и пытаясь не уронить его на ногу. Доктор выставил ладонь: – Только не делай ничего. Аккуратно, Инга, ничего не делай, идём внутрь, там всё объясню. Словно и не рад, не поздоровался даже. – Я ничего особенного и не делаю. – Она обиженно дёрнула плечом. – Камешек вот перекладываю, чтобы один несознательный чел споткнулся, водку свою разбил и не пил сегодня, потому как на вторую у него денег нет. За здоровый образ жизни борюсь. Ну и вообще за жизни. Доктор втянул красиво вырезанными ноздрями ветер, пощупал что-то в воздухе. Пробормотал: – Ткань пространства-времени здесь перерастянута. Ты очень тяжёлая, Инга. Ты рвёшь её. – Эй, попрошу без намёков на лишний вес! Галлифреец двумя пальцами выдрал из рук булыжник, повертел, как пёрышко. Подбежал к оградке и положил ровно на то место, где тот лежал минуту назад. – Подумаешь! – Инга в замешательстве следила, как Доктор перекладывает кусок асфальта острым концом от дороги. – Что такого произойдёт, если Ромчик сегодня не напьётся? Скинет в «Твиттер» Байдену письмо с матами, а тот, посоветовавшись с товарищами Альцгеймером и Паркинсоном, нажмёт на ядерную кнопочку? Доктор посмотрел очень серьёзно, на лбу его пролегли вертикальные морщины. Постучал себя пальцем по щеке и выдал: – Да, вполне вероятный сценарий. Любой твой поступок в этой точке, Инга, приводит к гибели Москвы, Земли, межгалактической войне. Я должен тебя забрать, иначе будет катастрофа. Винтераксис в голове поскуливал от ужаса, повторяя: – Чего болтаешь, спаса-айся! Он за-апросто тебя загипнотизирует или чего похуже. Блондинка! Инга кинула лосю: – Не трясись. Ты говорил, я не могу ни на что повлиять, и бомбы в любом случае не полетят. Получается, всё по-другому? – Пур-рр. Обычно любое воздействие заглаживается, а тут, видишь, вселенная какая-то непра-авильная, рушится от щелчка. Не взду-умай идти на корабль! Там сила твоя не действует, не сможешь призвать помощь Древа. А если оно останется без защи-итника – погибнет! Инга стояла на траве сквера, сжимая висок и пытаясь избавиться от воплей внутри черепа. Сказала вслух: – Доктор, мне нужно спасти Алексея. Если я сейчас ничего не изменю, взрыв газа убьёт его и ещё двух человек. – А если изменишь, – грустно ответил галлифреец, – убьёшь гораздо больше. В нашем пространстве-времени твоего Алексея не может быть, он не вписан в историю. Инга кусала губы. Неужели завтрашние новости должны стать правдой?.. Неужели придётся позволить им это? Пусть газ взрывается, пусть люди гибнут под завалами? «Чмоки, давай!» – сказала она тогда. Попрощалась, называется… Сеида. – Доктор! – Её трясло. – Я не оставлю всё так. Я боролась за него два года, ночами караулила, друидом стала. И теперь не отступлю! Галлифреец недоверчиво склонил голову вбок, будто не расслышал. Обежал Ингу кругом, осматривая, как неведомую зверушку. И указал, точно пришпилил пальцем: – Ты-то нам и нужна. Поехали! – Зачем? – настороженно спросила она. Доктор остановился на пороге и объяснил: – В пределах двух веков туда-сюда от этой точки трогать ничего нельзя, ткань пространства-времени порвётся, тут очень сильное перерастяжение. Слишком близко ещё Война Времени, она пытается присосаться к нашей Вселенной, как вон тот клещ, который у тебя по руке ползёт. Если уйдём от паразита, твои прыжки и булыжники ни на что не повлияют, спасай Алексея сколько хочешь. А можно и вписать его в новую реальность, станет её частью и никаких проблем. Инга проверила рукава, но клеща не обнаружила. На всякий случай отряхнулась. Галлифреец иронично наблюдал за ней, прислонившись к косяку. Протянул раскрытую ладонь приглашая: – Ты поможешь это сделать, Инга? Поможешь нам переместить Вселенную? За ним показалась хрупкая девчушка, её сиреневая чёлка закрывала правую половину лица. В комнате разума Винтераксис взвыл: – У него зало-ожник! Одна из девочек внутри корабля. Плохо, плохо! Выручить её не удастся, придётся отсечь. Блондинка, чего ты застыла? Вызыва-ай ростки! – Нет. – Инга повернулась к нему в кресле, терзая очки. – Доктор просит помощи. Значит, всё действительно серьёзно. Без него не спасти Алексея, да и мать я как оставлю? Уйти в Древо и не появляться здесь больше – значит, её тоже похоронить. – Пур-рр, о личном только беспокоишься, «ма-ать», «Алексе-ей». Лось скакнул вбок и выудил из-за компьютерного стола нечто, похожее на пистолет с прикрученными изолентой баллончиками и проводами. Наставил его на Ингу: – Прочь руки от мышки! Один клик – распылю! Это дезинтегра-атор. Он щёлкнул рычажком, эмалированная миска на миг осветилась алым – и пропала. Инга дёрнулась прочь. Потряхивая оружием, лось указал ей вылезти из кресла и отойти. – Дальше! Ещё-ё, к полкам. Не убирая «дезинтегратора», свободной рукой ухватил мышку, нажал пару раз. От системного блока к Инге протянулся коричневый «щуп», обмотал кругом, больно сдавив плечи, бёдра, колени. – Ай! – вскрикнула она, свалившись на ковёр. – Вот чем ты ночами занимался – дрянь эту собирал? Вместо ответа, Винтераксис повёл дезинтегратор к шкафу. Из дула ударили два красных луча, разбежались сеткой по дверцам. Щёлкнуло – и шкаф начал таять, как сухой лёд на жаре, только без пара. Исчезли деревянные стенки, смазались углы шредера, выступающие оси, валики обнажились – и пропали. Через пару секунд остался лишь грязный прямоугольный след на ламинате. Ничего себе пистолетик! Во всё окно вытянулись ростки, между ними ещё виднелся встревоженный, нахмурившийся Доктор… Но его скрыли зелёные стебли. Миг тьмы, и тело Инги стоит посреди огромной пещеры, заросшей осенними клёнами. Наплывы гигантских грибов на потолке светятся мягко и ровно. Она что, ушла? Доктор выручал каждый раз, и тут вдруг сам попросил о помощи, впервые за время знакомства. А Инга, получается, сбежала. Ничего не объяснив, не извинившись… Алексей. Его не спасти. Галлифреец предлагал как-то, был способ – так отвергла, толком не выслушав. Связанная внутри собственного разума, она заизвивалась на ковре и крикнула: – Витёк! Хватит уже, пусти. – Чтобы ты от меня изба-авилась и кинулась к своему «знако-омому», будто кролик к удаву? Кхех. Ранова-ато, значит, мне на отдых, придётся побе-егать ещё. Больную веточку отсечём, пока нас по ней не выследили. Дога-адываюсь, кто она, девчонка с фиоле-етовой чёлкой, отменить её внедрение, да и отличненько. И начнём-ка мы выходить из этой порченной вселе-енной. – А не боишься, что ТАРДИС прилетит сюда? – Пур-рр, не прилетит. Мы в отграниченной реа-альности, боги же не выходят из своих владе-ений. Значит, на помощь Доктора нечего рассчитывать. Да и откуда ему знать, что Инга не по доброй воле ушла?.. Ох уж этот лось со своим «дезинтегратором». Растворит ведь, как пустую миску. Почему до сих пор не растворил? Хочет заняться вивисекцией на досуге? В углу ухмылялся манекен с разрезом посреди грудины. Вынет Витёк какую-нибудь «лёгкость характера», вставит себе, остальное подотрёт – и побежит дальше гусениц ловить, только в чужом теле. Инга попыталась пошевелить затёкшими локтями: туго «щуп» держит. Как жгут, прямо врезается в ляжки, уже стоп не чувствуется. Комната начала меняться: таяли книжные полки и холодильник, вместо них проглянули плотно стоящие деревья с рыжей корой, ковёр на полу порастал курчавой травкой. Винтераксис перестраивал разум под себя, закончит – точно ничего не сделаешь. Немедленно надо выбираться! Но как? Аргх. Думай, башка… Сосны и трава окончательно заменили собой обстановку студии, но рабочий стол с монитором ещё сопротивлялись, хотя системный блок покрылся древесным узором. Погоди-ка. Среди ночи, когда Винтераксис подкрадывался, занося серп, получилось вызвать «руку» без компьютера. Адреналин, что ли, спросонья подскочил? Инга попыталась разозлиться, как тогда. Ах ты ж маньячина, скольких девчонок замучил! А теперь уйдёт он из Вселенной, и пусть газ бабахает, Алексей гибнет, чего-то там у Доктора рвётся до полного армагедца – наплевать, параллельных миров полно?! Лось сидел в кресле и набирал свои коды на клавиатуре. От кровати к нему протянулась гигантская «рука» с ободранным лаком на ногтях – но не успела схватить. Жгут крутанул Ингу, освобождая, и ринулся наперерез растопыренным пальцам, обвился вокруг них стягивая. Обездвижить «руку» решил? Да гидропиридон тебе внутримышечно! В ментальные пальцы Инга вкладывала все силы, до спазма в солнечном сплетении. Но «щуп» не стряхивался, держал. Она поднялась постанывая: ноги словно отсидела, от плеч всё – тоже, грудь болела. А ещё на неё смотрело дуло дезинтегратора. Винтераксис сжимал оружие левой, а правой мучил мышку. Глянул с тревогой, приказал сквозь зубы: – Стой там! Мне нажать на курок не сло-ожно. Инга шагнула вперёд, тепло улыбнувшись: – Ты меня не распылишь. Раздалось кхеканье. – Пур-рр, почему это? Я разрезал на части, вынул органы и распылил двадцать семь копий. С чего ты решила, что я не смогу распылить тебя-я? – Те девочки, – сказала Инга, делая ещё шаг вперёд, – ты не знал их. Мы же с тобой – друзья. А дружба — это чудо. Она сделала последние три шага и вынула дезинтегратор из опустившейся руки Винтераксиса. После сдвинула слабые мохнатые пальцы, взяла мышку и переключила «щуп» на себя. Лось стоял, опустив уши, и не сопротивлялся, когда «рука» повлекла его в дальний угол, к снова появившимся книжным полкам. Когда за окном показалась разгромленная пещерка с «ёлкой», тяжело вздохнул. Снаружи облупившийся ноготь коснулся тёмной полусферы его фонаря. В студии разума, на месте, где раньше был шкаф, появился проход. Оттуда потянулись извивающиеся корни, нащупали Винтераксиса, поползли по коленям и шее. Он не пытался увернуться или сбежать, лишь с горечью, с детской обидой смотрел на Ингу. Усмехнулся: – Ты хорошо научилась использовать чужие слабости, блонди-инка. Далеко-о пойдёшь. Корни обвили его полностью, утащили в проход. Зажёгся новый фонарь, пещерка старого друида осветилась ярче. Инга приставила к фонарю шишку, и тот с треском ушёл вглубь, проплавляя круглый колодец. Дупло начало сжиматься, дерево затягивало рану, и через минуту осталась только гладкая поверхность. Инга вышла из опустевшего жилища лося, взмахами рук заставила пол и потолок сойтись. Они смыкались, как губы, сплющивая рухлядь, мотки проводов, подстаканники, плетёные стулья. Вместо прохода осталась лишь трещина, но и она исчезала. Когда стена полностью заросла, на ней выскочили те фонари, что раньше горели в пещерке – все, кроме самого свежего. От соседних стен потихоньку подбирались лианы, закрывали проплешину. Скоро место упокоения Винтераксиса станет неотличимо от обычного коридора Древа. Инга опустилась на землю, опёрлась локтем о колено и схватилась за лоб. Сухой мох колол поясницу, жалили комары, но внутри разума было гораздо, гораздо хуже, чем снаружи. Там было пусто. Она появилась в сквере не на злополучной тропинке, а рядом с фонтаном, с противоположной стороны, и пошла к ТАРДИС. – Инга! – подскочил с порожка Доктор, кинулся было навстречу – и прищурился: – Ты выглядишь гораздо старше. У нас тут прошло четыре минуты и семьдесят восемь миллисекунд. Сколько веков прошло для тебя? – Сутки. – Хм. И что же ты делала? – Думала. Взорвался гром. Ветер давал увесистые подзатыльники клёнам, первые крупные капли лупили по щекам. Со стороны Химкинского бульвара трюхал, заплетаясь в костлявых ногах, мужичонка, щуплый и кособокий. Его засаленная рубашка выбилась из слишком широких штанов, рыжеватые патлы прилипли к опухшему лицу, на согнутом локте болталась авоська – тот самый Ромчик, гроза американских президентов. – Скорее! – Доктор указал кивком внутрь будки. Инга проскочила мимо него, изумилась открывшемуся светлому пространству. Мостик с перилами вёл к пятачку с прозрачной колонной в центре, внутри которой горели галогеновые лампы. Она напоминала шампиньон: ножку опоясывает шестигранная «юбочка» со всякими рычажками-кнопками, а под потолком – «шляпка», как перевёрнутая детская пирамидка из трёх колец. Две лестницы шли вверх, на круговую галерею. Вдруг над галереей загорелись синие круги. Дверь захлопнулась. Доктор подмигнул, и словно танцуя, прошёл к рычажкам «юбочки». Раздались утробные звуки, пол затрясся, потом всё стихло. Здесь было довольно уютно; но почему-то накрывала паника. Будто оказалась в мешке, даже дышать сделалось тяжело, хотя воздух был чище и прохладнее, чем в Москве. Словно глаза и уши отказали: Инга чувствовала себя слабой, отрезанной от корней. Вспышка! Белый свет ослепил, ноги подкосились. – Эй, эй! – закричал Доктор, подхватывая, и прислонил к перилам. – Ты, надеюсь, не собираешься распадаться? Что у вас за мода – входить и тут же превращаться в жижу? – Тряпку? – механически произнесла девочка, дёрнув головой, отчего фиолетовая чёлка взметнулась, открыла обезображенную часть лица: переплетение клемм вместо скулы, мигающий синим окуляр. – Отстань! – Доктор погрозил ей пальцем. – Всё хорошо. – Инга заставила себя выпрямиться. Краски словно выцвели. Связь с Древом пропала. Если здесь кто-нибудь захочет уничтожить зелёную (во всех смыслах) друидку – это будет легко сделать. Возможно, Винтераксис был не так уж и не прав.