***
Библиотека ТАРДИС напоминала театр классическими полуколоннами, золочёной лепниной и росписями на потолке, только вместо великолепных лож тут раскинулись для созерцания вечности комнаты с книгами. Крайний отсек пятого яруса дышал пылью задолго до создания Неклиды. Тиралик чувствовал, что ещё немного – и он поймёт принцип, по которому здесь собраны труды. Если не фокусировать зрение на отдельном фолианте, можно читать сразу все корешки: «Космические корабли Джейн», «Краткая история Галлифрея» в сорока томах, «Волшебник из страны Оз», «Трактат по нейропсихологии далеков», «Война и мир», новелла Джеймса Бонда «Живёшь только дважды», сочинение императора Хиллиуса «Кайся и убивай»… Вздохнув, Тиралик закрыл и отодвинул учебник для младших классов по блок-трансферной математике. Всё равно не получается создавать материю из ничего, одними выкладками. Мгновенные многоступенчатые вычисления он освоил, но без телепатической связи с ТАРДИС это оставалось гимнастикой для ума, не более. А телепатия – не про иллинойцев. На столе лежала «Популярнейшая Книга Для Каждого Галлифрейского Ребёнка О Вредных Существах Из Других Измерений». Бархатный переплёт стёрся, она была зачитана до пространственных дыр, и отдельные главы провалились в параллельную реальность, заменившись сказками оттуда и расписанием поездов. Выйдя из библиотеки, Тиралик решил наведаться в Энергетический зал – вдруг Аника там? Девочки не было видно неделю, и найти её не удавалось. Формулы с временными переменными, по которым ТАРДИС тасовала расположение комнат, составил ещё пять дней назад, но использовал только в крайних случаях: вдруг машина времени поймёт, как он ориентируется, и перевернёт алгоритм? Думалось о тысяче вещей одновременно – о розовых кустах в саду, какую часть энергии Ока Гармонии они усваивают? О составе обтяжки шестигранного люка; о словах Доктора в ответ на обвинение в убийстве Грейн; о том, почему настолько непостижимая и многогранная личность, как она, может казаться примитивной, и не кажется ли Доктору примитивным один иллиноец… Только все мысли были многократно переварены, темы кончились, для каждой выщербленки в полу давно найдены обоснование и причина. Тиралик отчаянно хотел нового, жаждал информации, как тот вол из сказки, с бездонным желудком, который осушил море, но напиться не мог. И фильмы, и книги наскучили – сухие, плоские, со словами и понятиями других планет, за которыми для него ничего не стояло. Шарик-воспоминание Грейн был разобран до мельчайших ощущений: скрип снега, снежинка на носу, тяжесть топора у пояса; нетерпеливый визг борзой Ласточки, почуявшей зайца; колкий мороз… Всего этого хотелось ещё, дальше, подробнее. Из ответвления коридора слева донёсся гул; он накатился, развалился на дробь шагов, как будто маршировал взвод гвардейцев. Неверный сумрак вспыхнул множеством красных огоньков; они росли. Значит, те страшилки о толпах временных зомби в ТАРДИС – не миф?.. Тиралик медленно, по стенке, вполз в основной коридор – и бросился бежать к главной консольной. Топот, громкий, металлический, настигал, к нему добавились булькающие звуки, вроде сигналов о сообщении. Нет, не временные зомби – киберлюди?.. Кажется, сейчас железная армада сметёт и растопчет! Тиралик вжался в стену; гул, сигналы, шарканье накатило… Из коридора выскочил первый робот. Белая махина, в ячеистой броне похожая на смесь жука с гориллой, норовила размазать одним движением мощного плеча. Короткие ноги её сотрясали пол, руки-захваты перебрасывали вперёд трапециевидное тело, на груди которого мигала красными глазками треугольная головка. Воняло свежей масляной краской. Тиралик постарался слиться со стеной: роботы шли друг за другом, покачивая из стороны в сторону головками и перебрасываясь булькающими сигналами; у каждого на спине вздымался горб. Поток только нарастал… Внезапно всё кончилось. Воинство устремилось дальше, к рубке управления. Сзади деловито шагал космонавт в оранжевом костюме без шлема – Аника! Девочка глянула надменно, кивнула с достоинством в знак приветствия, даже не остановившись. Похоже, это Грейн. Зачем ей роботы? Решила захватить власть на корабле? Не стоит ли предупредить Доктора? Хотя, Повелитель Времени всегда знает, что творится в его владениях… – Я понятия не имею, что творится у меня под носом! – гремел Доктор, разводя руками и недовольно осматривая со всех сторон белую махину с треугольной головкой, которая застыла посреди мостика. – Грейн, Аника, Техник – как там тебя – веди этих обратно и запихивай туда, откуда взяла. Куда хочешь девай! – Будет исполнено, – отчеканила девочка. – Но чуть позже. Разрешите открыть дверь? Обе створки распахнулись, за ними зиял чернотой космос. – Давайте, давайте, выметайтесь быстрее, – провожал роботов Доктор. – И прикажи им не шаркать – собьют порожек! Когда все вышли, он недовольно взмахнул ладонью, опёрся о консоль и громко прошептал: – Терпеть не могу ремонт! Особенно когда его устраиваю не я. Ремонт?! Пропускать такое веселье – преступление, поэтому Тиралик бросился в гардеробную за скафандром. Как влез в него, прошагал к выходу с видом выучившего уроки школьника, которому срочно надо на хайбол. После болезни ему запрещали выходить, «разве что насовсем», но теперь Доктор только напутственно кивнул: «Присмотри там за ней». На старых пластинах, изъязвлённых метеоритами, в шахматном порядке выстроились роботы. Мелкие звёзды сливались в облачка и кололи светом – но только у правого края поверхности, остальной небосклон захватила ночь. Нелепый горб стоящей впереди «гориллы» лопнул, как проклюнувшееся яйцо, и раскрылся; оттуда выдвинулся на стержне белый конус, повернулся, метя вертикально вверх – и включил сопла, взлетел на невидимом пламени. Дрон? Вскоре в черноте космоса над головами висела сотня конусов, но девочка не обращала внимания – тыкала в экран. Экранов было двенадцать, они торчали над передвижным столом, образуя полукруг. Стол изогнулся подковой и не доставал Анике до пояса, накрепко прилепившись магнитами к поверхности корабля. Один из конусов-дронов, переливаясь кольцами огней от вершины к основанию, бодро направился в сторону «бункера» – но по дороге кувыркнулся, врезался в обшивку корабля и остался лежать. Роботы кинулись туда же всей гурьбой; двое сшиблись, упали. Двигались они неуклюже: бестолково поднимали и опускали длинные горилльи руки, толкались. Крайний справа оторвал от поверхности сразу обе ноги – его понесло вверх, он забарахтался и притянул к себе пролетающий дрон, бросил о спину соседа. Аника (или, всё же, Грейн?) нервно трясла экран. Тиралик подошёл к ней, старательно обходя горе-ремонтников, включил связь: – Что-то мало толку от этих железяк. Девочка глянула зло через прозрачный шлем, проскрежетала: – Они самообучаемые, им надо набраться опыта. Лучше бы не стоял пнём, а показал ребятам, как плиты класть. Ну точно, тевтонка! «Ребятам». Тиралик покосился на жукогорилл с механическими мозгами, которые словно пришли из видео про робо-апокалипсис. От одного вида большинство иллиноек попадало бы в обмороки. Но бояться этих неуклюжих игрушек? Он хмыкнул: – А как же «использовать личности с искусственным интеллектом в качестве рабов недопустимо»? Грейн не отвечала. В полукруглом столе имелось два углубления, куда она засунула руки по локоть и орудовала там, через кристаллическую сенсорную панель управляя по очереди каждой жукогориллой. Центральный экран передавал картинку с глаз робота; оператор недовольно кривилась, пытаясь захватить чужими негнущимися пальцами громоздкую плиту. Та вывалилась из пальцев, поплыла прочь. Наконец, тевтонка кинула: – Я просто поняла, Доктор прав: мы, девчонки Древа, – функции. Всё, что каждая из нас должна сделать – как можно быстрее пройти Путь. Вручную с починкой обшивки провозимся до Второго Пришествия. Нет времени на глупый гуманизм, особенно по отношению к железякам. Аника не будет участвовать, это только моя миссия. Вокруг «фонтана», где раньше лежало несколько плит, теперь расположились высоченные штабеля, а на горизонте виднелись такие же башни. Схема Архитектурной Реконфигурации у ТАРДИС поношенная, объясняла Грейн, едва справляется с обновлением интерьеров, на плиты обшивки остаётся маловато мощностей. Поэтому обновки заказали на планете Миньос, где одна из девочек Древа занимала должность главного технолога на подземном заводе. Изготовление заняло четыре года, пришлось поскакать во времени, отслеживая заказ. Но теперь готовы плиты для всей поверхности корабля; осталось их уложить. Подняв первый шестиугольник, Тиралик убедился, что помощники из хвалёных роботов – никакие. Только таращатся, с глупым выражением качают своими треугольными головами, на команды помочь начинают такое творить, что лучше уж тащить самому. Один всё-таки подошёл, протянул захваты, попытался взять – и, конечно же, упустил; плита уплыла. – Густа-аав! – пронёсся в наушниках вопль, полный гнева и отчаяния. Девочка оторвалась от своего экрана и потрясала над шлемом кулаками. Тиралик пошёл за другой плитой. Однако «гориллы» быстро учились: через каких-нибудь полтора часа бесплодных попыток и пару десятков покорёженных пластин они начали не только бережно укладывать плиты, но и сами приваривать. Ближайший дрон выдвинул три манипулятора, подхватил ими пластину с краёв и поднял. Дроны оказались полезны: перетаскивали к месту работ материал, относили на зарядку батареи от лазеров. Грейн корректировала всех в ручном режиме, и скрежет её зубов в наушниках раздавался чуть реже – только когда сталкивались сразу три летучки или кому-то из роботов товарищ отрезал конечность. Устала? Тиралик подошёл к девочке, осторожно предложил: – Давай я порулю? Понимаешь, плечи болят, эти здоровяки вечно целятся не туда, надо подправлять, а они сопротивляются. – На, забавляйся, – бросила Грейн, высвобождая перчатки скафандра из углублений столика. – Если ментальный интерфейс не зайдёт, экраны сенсорные, переключаются на каждого из ребят. Итак, номер А три тысячи сорок привариваем на место триста два, только стороны нужно соблюсти. Номер… Тиралик осторожно погрузил ладони в мягкую массу – она тут же затвердела, обхватила перчатки, и кончики пальцев начало покалывать, сквозь скафандр проникли электрические импульсы. Перед глазами вместо двенадцати экранов встала картинка: лазерный луч оставляет красный след на металле. Тиралик дёрнулся от неожиданности – получился красный червяк; в наушниках опять заскрежетало. Надо собраться. Управление интуитивное, картинка выводится на сетчатку, всё как с дроидами Оплота – разве так уж трудно? Пока он заставлял робота уложить следующую панель, сразу три летучки умудрились столкнуться и сбросить груз на рабочего. Надо расширить контроль… На сетчатке возникло две картинки, восемь, шестьдесят четыре. Нормально, каждую легко осознавать и контролировать. Можно бы и больше – кто там ещё не охвачен? Сто восемьдесят два агрегата разом встали на поверхности корабля, пятьдесят дронов зависли над ней. А затем двинулись, заработав слаженно, как единый механизм. Сначала казалось сложно, страх сбиться мешал выйти на нужную скорость. Но через десяток минут Тиралик почувствовал, что его трясёт, по спине бежит пот, пальцы горят, и одновременно грудь наполняется не затхлым месивом из кислородного баллона – а как будто свежим горным воздухом. Он был на вершине. Он присутствовал одновременно в двухсот тридцати двух местах: пытался не свалить неуклюжее плечистое тело набок; правильно уложить плиту; залететь повыше с грузом и увернуться от себя же; в трёх десятках разных положений тащить шестиугольники по различному ландшафту и пятьюдесятью семью вариантами их приваривать. Это было сложно, больно, невыносимо радостно – как разминать затёкшие ноги после долгого сидения, как встать с больничной койки и заново учится ходить, как ранней весной обнаружить, что умеешь летать. Он видел Грейн с разных сторон: девочка уже давно не пыталась его поправлять, только называла номера плит и участков, куда ставить. Она гордо выпрямилась и довольно обозревала поле боя. Больше всего Тиралик боялся, что опять запутается, ведь сейчас это приведёт к хаосу и гибели обоих. Хуже того: голова закружилась, образы поплыли. Вот упал у робота лазер; вот Грейн куда-то бежит, сразу во все стороны… Очнулся он в госпитальной комнате, рядом сидела Аника – судя по неуверенной позе на кончике стула и печально устремлённому в пространство взору, именно она. Склонив голову набок, поинтересовалась: – Самочувствие? Психическое здоровье в норме? – Я запутался? – Тиралик сел, провёл ладонью по лицу. – Нет, потеря сознания, причина – ментальная перегрузка. Тебя доставил робот Герберт. Ремонт заморожен, Грейн требует вернуться к работе, если тебе помощь не нужна, мы вынуждены покинуть помещение. – Аника… Почему ты не говоришь со мной сама, только через Техника? Неужели такой страшный? Девочка мгновенно покраснела и выбежала; Тиралик с неловкой усмешкой смотрел на качающуюся стеклянную дверь. Как внемировое существо, собравшее железную армаду за несколько дней, может стесняться какой-то жалкой букашки, не способной даже с собственным мозгом разобраться?.. Последующая неделя была заполнена панорамой звёзд, двенадцатью экранами, калейдоскопом из видов на манипуляторы и белые спины роботов. Больше Тиралик не валился в обморок, и двести тридцать два подопечных укладывали плиты всё ловчее. Справляться с таким количеством уже казалось проще, чем носок сплести; тем более, они совершенствовались, не требовали постоянного контроля. Как-то незаметно булькающие звуки стали понятны – роботы непрерывно передавали друг другу сигналы, и невозможно определить, когда именно ТАРДИС принялась их переводить. Человеческую речь она тоже транслировала в механические мозги, так что скоро необходимость в ментальном интерфейсе отпала, достаточно оказалось голосовых команд. Можно было сказать: «Густав, пятьсот восьмая пластина в тысяча семисотую ячейку, ориентация четыре», – и робот сам приваривал шестиугольник на место. На новенькой обшивке преломлялся, играл звёздный свет; похоже на поля снега из воспоминаний Грейн. Иногда после работы она приходила погостить в разум Тиралика – понравился душ из пузырьков. Это каждый раз становилось праздником: её необычные впечатления Тиралик смаковал, как дорогое вино, и потом, в одиночестве, просматривал снова и снова. Но с каждым днём Грейн становилась всё мрачнее, на любые предложения вне работы отвечала колко, шуткам не смеялась, лишь дёргала уголком губ. В конце очередного дня, переодевшись после душного скафандра, он решил зайти в комнату к девочке. На стук никто не среагировал, однако люк открылся: на полу возле железной кровати сидела хозяйка, обхватив колени и уткнувшись в них носом. Плачет? Да не умеет ведь… Аника глянула, как на врага, всхлипнула: – И ты такой же! Такой же, как Грейн. Как вы можете? Как вы только можете быть настолько спокойными, спать, есть?.. Уходи. Пришлось оставить её, не выяснив, в чём дело. Вечером в гости зашла Грейн, но задавать вопросы ей насчёт поведения Аники тоже оказалось бесполезно: тевтонка кривилась и отмахивалась. Зато роботы радовали: шныряли, только успевай задания назначать. Несутся на огромной скорости навстречу друг другу – и умудряются избежать удара, обменяться новостями и даже пошалить, подкинув груз над треугольной башкой. Дронов было гораздо меньше, чем требовалось, за них шла постоянная борьба: кому необходимей корректировка с высоты, высчитывали до десятитысячных. Зайдя как-то утром на седьмой корт для крокета, Тиралик обнаружил, что роботы Одо и Фридрих играют: клюшками загоняют в лунку мяч. Короткую травку изуродовали глубокие вмятины от стальных подошв, они осложняли задачу, но, казалось – так роботам ещё веселее. Остальные что-то возводили в центре поля: одноэтажное здание с высокой дверью, под собственный рост. Сверху торчала труба или вроде того, прямоугольное и эмалированное, с щелями по бокам. Вряд ли строительство – их инициатива; должно быть, приказ Грейн. Она тоже скоро появилась, придирчиво обогнула здание, зашла внутрь, повозилась там. После кивком позволила работягам присоединиться к игре. В этот день уложили последние плиты. Дроны носились от горизонта до горизонта, сканируя поверхность на предмет брака; туда, где он обнаруживался, роботы кидались всей гурьбой, так что пришлось установить строгую очерёдность. Скучающие в ожидании придумали нечто вроде салочек-пятнашек, только хлопнуть другого по плечу нужно было, не сходя с места. Грейн казалась спокойной и рассеянной, на подколки отвечала односложно, невпопад. – Рада, что мы закончили? – спросил Тиралик. Та лишь криво усмехнулась: – Ещё не закончили, нет. В чём дело он узнал только на следующий день, когда на зелёном корте выстроилась зигзагообразная очередь из роботов. Она тянулась до того самого одноэтажного здания без окон. Когда первый жукогорилл зашёл в отъехавшую дверь, раздался его возглас: «Ого!» Дверь закрылась без щелей, «труба» загудела. Три минуты спустя из неё вылетело несколько искр, едва видных на фоне голубого искусственного неба; по бокам от здания включились вентиляторы. Дверь снова распахнулась, приглашая следующего. Очередь продвинулась. У Тиралика кольнуло сердце: так вот отчего хотела плакать Аника! Он бросился к стоящей поодаль Грейн, которая скрестила руки на груди и вскинула подбородок, словно древний полководец. Опередил один из роботов – ходили они вперевалочку, но стремительно. – Всё в порядке, Густав? – Девочка похлопала его по манипулятору. – Какой у тебя номер на утилизацию? – Сто пятьдесят четыре. – Хорошо, один из последних. Поможешь Фридриху выгрести шлак. – Слушаю. – Молодец. Что-то хотел? – Разрешите ещё раз поглядеть на звёзды. Грейн нахмурилась: – Странный запрос. Давно проходил диагностику?.. Впрочем, неважно. Да, ступай, только не опаздывай. Робот качнулся, размашисто поскакал к выходу. Тиралик от ужаса и будничности происходящего не мог говорить. Проглотив комок, попытался коснуться девочки, но она посмотрела так, что он отдёрнул руку: казалось, пламя, пожирающее сейчас Любопышку Вилли, пылает в этих глазах. Сказала, поджимая дрожащие губы: – Работа сделана. Просто уборка, Тиралик. Уборка. Да уж, «просто» – сама создала роботов, сама отправляет на смерть. Неужели так можно? Они же говорят, веселятся, спорят. Играют, интересуются новым, недавно научились шутить. Чем они отличаются от людей?.. Правильно Отцы-Основатели Валладариана запретили искусственный интеллект. Доктор подскочил внезапно, как будто материализовался – и схватил Грейн за плечи, крутанул к себе: – Девчонка! Что ты творишь?! Она взглянула непонимающе, объяснила: – Провожу заключительный этап ремонта обшивки, «деваю этих куда-нибудь», как ты выразился. Доктор сжал зубы, ноздри его раздулись – кажется, он был в бешенстве. Вместо разговоров, направил отвёртку на камеру, которая только закончила очередной обдув и открылась, готовая принять новую жертву. Внезапно двери захлопнулись прямо перед носом первого в очереди робота. Сооружение затряслось, что-то противно, металлически взвизгнуло – и здание провалилось прямо под корт, оставив квадратную яму. Одновременно все роботы в очереди развернулись влево, двинулись строем по корту, только не к выходу, а к противоположной стене. – Куда вы? – крикнула Грейн. – Одо, Фриц, Гельмут – стоять! Но команда не возымела действия: механические подопечные уходили, не обращая внимания на создательницу. Они выстроились колонной; прямо среди нарисованного неба открылся шестиугольный люк, и роботы один за одним исчезали в нём. Догоняя последних, огромными скачками нёсся любитель звёзд Густав. – ТАРДИС взяла роботов под свой контроль, – обронил Доктор: похоже, сильно рассердился. – Сохранит их, места хватит, не беспокойся. Ты убила пятерых, не проронив ни слова. Неужели так трудно – попросить?.. Девочка напряжённо смотрела вслед роботам, сведя брови к переносице. И вдруг расслабилась, опустила плечи и улыбнулась половиной лица, впервые за все дни довольно, как будто тащила все плиты обшивки на спине – а тут бросила. И принялась тереть живой глаз, словно в этом могла быть необходимость.***
Вернувшись из разума Доктора, Грейн протянула руки к огню. Аника вертелась рядом, заглядывала в лицо: – Какую работу он тебе поручил? Почему влетел, не постучавшись, так спешил? Ну, рассказывай! – Да баловство, не работа, – усмехнулась та и с размаху плюхнулась в своё кресло. Сковырнула носком правый сапог, избавилась от левого – и протянула ноги к решётке камина, блаженно прикрыв глаза. В последнее время у неё на сердце звучала ярмарочная, беспечная мелодия – может, оттого, что снова занималась понятными и нужными делами? Или ей самой не хотелось уничтожать Густава и остальных, а тут всё так замечательно вышло? А если это из-за Тиралика?.. Грейн отмахнулась от крамольной мысли, собрала ладони перед носом и попыталась молиться, но слова пролетали впустую, перед глазами вспыхивала то туманность, отражённая новой поверхностью ТАРДИС, то чашка илистого какао в синих пальцах. На Неклиде он занимал высокую должность, из благородных… В который раз оборвала себя, заново начиная «Радуйся Пресвятая Дева». Похоже, не стоит ждать пятницы, чтобы выбить из головы соблазны, мерзкие для служителей Ордена. Десять ударов хлыстом. А то и двадцать. – Не тяни, я жду! – напомнила Аника. – Лазила во Вторую пирамиду, – лениво отозвалась Грейн, – искала файлы о пребывании Доктора на Галлифрее во время суда. Сам не мог вспомнить – ему ментальный блок поставили, пришлось подбирать ключи. Влёгкую. – У нас была намечена партия в шахматы… – Помню. Тащи. Из-за отсутствующей стены выглянул столик в клеточку, с аккуратно расставленными фигурами. Припал на передние тонкие ножки, только что хвостом не завилял; подскочил ближе. Аника похлопала себя по коленке, подзывая питомца… И воскликнула: – Ой, погоди! Она достала допотопную рацию с множеством выпуклых кнопок и показала экранчик: Тиралик топтался у порога комнаты не зная, куда деть руки. Грейн приподнялась всматриваясь: – Почему он всегда отводит глаза, как поворовывающая масло ключница? Аника погладила медвежью шкуру, накинутую на спинку кресла, и едва слышно прошептала: – Потому что он пришёл к тебе, а говорить надо со мной. «Нарасхват», – довольно усмехнулась про себя Грейн, выдрала из пальцев подруги рацию и прокричала: – Вечер добрый, сэр Тиралик-да. По какому случаю в нашей обители? Снова светодиоды над кроватью перегорели, а починить вам статус не позволяет? Он смутился ещё больше, даже щёки синее стали. Посмотрел мягко и ласково, чуть улыбнулся: – Грейн, ты не могла бы прийти… – Что, опять запутался?! – подскочила она и беспомощно развела руками, показывая Анике – мол, я ни при чём. Та лишь вздохнула, знаком отсылая шахматный столик. – Нет, не запутался. Просто… Жутко одному. Одиноко. – Иду. Аника кивнула грустно, поплелась готовить переход. Обернувшись, выдала: – Знаешь, мне тоже иногда одиноко. Жутко. И, не слушая возражений, умчалась.