Душа Огня

Хьюберт Барлоу высказал догадку об усыпальнице, исходя из размеров и убранства поместья. Издавна знать не доверяла тела своих усопших освящённой земле, остерегаясь кладбищенских воров. Элмерзы – по крайней мере, предки ныне живущих – относились к тому же сорту людей. – Откуда Вы знаете о?.. – сэр Оливер кашлянул, прерывая себя. – То есть, конечно, я провожу Вас. Шагая за ним, Хьюберт поймал на себе изучающий взгляд серых глаз Эйвери. Вроде бы тот не должен был уметь читать мысли, но это не мешало ему неплохо их отгадывать. Не стоило лишний раз доставлять ему радость, выдавая своё удивление. – Ты все ещё подозреваешь старика, Хью? – шёпотом спросил фамильяр. Должно быть, он догадался, что Саламандра внутренне приготовился держать лицо, потому что в следующий миг прильнул, обещая что-то незабываемое. Мужчине потребовалась выдержка, чтобы не поддаться наколдованному, как он подозревал, желанию прямо на глазах у барона. Он напомнил себе, что надо всего-то подождать до завтра. «Уж я тебя не разочарую», – мысленно дал он обещание им обоим и кивнул, соглашаясь с предположением айтвараса, хотя для этого почти не осталось причин. Отец Оливера и Джессики не имел книг и инструментов для самостоятельного занятия магией, а без этого едва ли сумел бы завладеть даже крошечной пикси, от которой чародею пользы чуть больше, чем от мотылька. Хьюберт Барлоу сам прошёл именно такой путь. Картины из прошлого пробежали перед мысленным взором длинной чередой. Вот он забавляется с добрыми соседями примерно в четырёхлетнем возрасте. Книги… книги… По ним он изучает магический алфавит ещё до того, как знакомится с обычным. В восемь он пытается подстеречь огненную саламандру в очаге родительского дома и первый раз обжигает ладошки. Слегка. Через неделю-другую все проходит, и он снова возвращается к изучению основ. Первый серьёзный пожар в десять лет. Второй в двенадцать и, наконец, саламандра сворачивается у него в ладонях. Теперь он знает, что счастье на ощупь просто ледяное. Такое, что от него болят суставы и ломит в затылке, как от сосулек зимой или родниковой воды. Саламандра постарался направить мысли в более продуктивное русло, пока река воспоминаний не занесла его куда не надо. В конце концов, Эйвери задал правильный вопрос. Может быть, это все – его чрезмерная подозрительность? Он прицепился к тому, что нечисть завелась в Бяквудском лесу сразу после кончины старого барона. Не до этого и не спустя продолжительное время, а в считанные дни после погребения. Колдуном этот человек не был, и версия с проклятьем, которое отправило его к праотцам, не выдерживала никакой критики. Подлог должен был находиться в доме и близко к тому, кто пал его жертвой. Нигде во всем поместье не наблюдалось даже малейших следов колдовства, и никто не страдал от той же хвори. Но все равно Саламандра не был готов согласиться с тем, что барон был просто стар, болен и слаб. Даже если его конец приблизил яд, не нашедший покоя дух сосредоточился бы на Бяквуд-холле, а не терроризировал лес и окрестности. Дело принимало поистине любопытный оборот… Вслед за бароном выйдя из дома через парадные двери, Хьюберт Барлоу созвал к себе все колдовские огни, которые ещё теплились в саду, словно свечи. По его ощущениям свет должен был рассеяться через четверть часа. Чуть позже, если собрать их воедино, что он и сделал, потому как создавать новые было слишком хлопотно. Барон без тени в общем-то обычного для людей страха перед призраками направился к крошечной часовне, которую наполовину скрывали из виду разросшиеся кусты бирючины, а оттуда к усыпальнице Бяквудов. Довольно неуклюжее, как будто сплюснутое строение совсем потерялось за деревьями, и тропинка к нему заросла. Значит, покой мёртвых никто не тревожил, по крайней мере, с тех пор, как сошёл снег? Или Оливер и Джессика просто не были слишком близки с отцом? Как бы то ни было, магов это не касалось. Потребовались усилия двоих мужчин, чтобы открыть массивные дубовые двери. Хьюберт не раз бывавший в подобных местах, задержал дыхание, однако воздух был не таким затхлым, как он ожидал. Благодаря многочисленным отдушинам в длинном коридоре, по обе стороны которого находились ряды ниш, гулял сквозняк. Всюду куда ни глянь, виднелись следы запустения: лежала пыль, скопившаяся за долгое время; по углам свисали лохмотья старой паутины; несколько сухих до хрупкости лепестков упали на пол ещё несколько лет назад. Все это выглядело странно, после экскурсии по дому, где было чисто снизу доверху. Может быть, Бяквуд-холл не утопал в роскоши, однако обставлен был со вкусом и получал надлежащий уход как раз вовремя. После этого видеть такое небрежение здесь было даже неприятно. – Вот здесь, – молодой барон указал на плиту, за которой находился гроб его отца. И слегка поёжился. Все-таки ему было неприятно здесь находиться. – Все выглядит так, как мы оставили. Саламандра кивнул и провёл по выбитым на камне буквам, пытаясь пальцами прочитать имя и заодно почувствовать… он даже не знал, что именно. Не имея твёрдой уверенности в том, что внутри находится не разлагающееся тело, а что-то другое, маг не стал бы требовать немедленно выволочь ящик и заглянуть внутрь. Он знал, как это будет выглядеть. Даже чародею его уровня подобная выходка так просто с рук не сойдёт, особенно если он ошибётся. – Что мы здесь ищем? – спросил Оливер Элмерз, выдавая желание поскорее с этим покончить. – Следы грабителей, – Эйвери солгал за него, зная, что Саламандра этого не любит. – Теперь мы знаем, что беспокоиться не о чём, и можем со спокойной душой лечь спать. День был долгим, не правда ли, сэр Оливер? На секунду мужчине почудилось, что с ним говорит чародейка, которая так понравилась сэру Уильяму Чандлеру, но наваждение сразу развеялось. Просто у мага был на редкость приятный, хоть и довольно высокий для мужчины, голос. Барон с трудом оторвал взгляд от выбившегося из низкого хвоста огненного локона и посмотрел на съёжившийся от окружающей темени огонёк. – Да, – согласился он, прочистив горло. – И потом, мы не взяли с собой лампу. *** До чего приятно было вернуться из последнего приюта мертвецов в тепло человеческого жилища! А уж вытянуться во весь рост в кровати на свежем, почти не штопаном бельём и с крепкими верёвками под периной – сущее блаженство. Магов принимали как дорогих гостей – не каждый член семьи удостаивался подобного! Стоило бы насторожиться, когда Эйвери не стал приставать, а просто разделся и скользнул к нему под одеяло. Наверняка тепло его тела и ощущение запрятанного глубоко в это тело бушующего пламени усыпили бдительность Хьюберта. А может быть, постарались чары. Он почувствовал неладное много позже – сквозь сон, когда выглянувший из-за горизонта краешек светила сделал его неглубоким и чутким. Айтварас не сбежал из его постели на конюшню, а ведь по всему должен был выждать и тихонечко улизнуть, а вовсе не греть его постель до самого утра. Однако Хью отчётливо ощутил рядом с собой, на себе, его извивающееся зверообразное тело. Глаза Эйвери при этом были закрыты, как будто он и правда спал. – О, дьявольщина, – застонал Саламандра, высвободившись из-под фамильяра и сев на кровати. – Кого ты заклял? Кого?! Эйвери не ответил. Конечно, он ведь сейчас был далеко… Больше не тратя времени на бесполезные попытки, Хьюберт Барлоу схватился за амулет с небом в алмазах, который не снимал даже на ночь. И на этот раз воздействовал на него и – через него – на айтвараса. Ничего. Действительно ничего! Обескураженный, он повторил, вложив больше сил, и на сей раз ощутил глубочайшее потрясение от неудачи. Это должно было… не могло не сработать! Но тело Эйвери никак не реагировало на его действия. Тогда маг схватил спящего за плечи и тряхнул с такой силой, что голова мотнулась. Ударил по щеке и вновь вцепился в плечи, заметив, как лицо фамильяра ещё больше исказила болезненная гримаса. – С кем ты был? – зашипел маг, когда тот распахнул глаза, похожие на две серебряные монетки, прорезанные вертикальными зрачками. – Признавайся! – Неужели ты приревновал к тому виконту? – на лице его, несмотря на то, что айтварас прижимал теперь руку к щеке, изобразилась до отвращения сладкая улыбка. – Ты его убил? – сердито спросил Саламандра. – Признавайся, убил или нет? Не то снова ударю. Мужчина и сам понимал, насколько жалко звучит угроза. Не связанного колдовскими путами фамильяра ничто не удерживает с ним рядом. Не говоря о том, что приняв свою первоначальную форму, тот мог не просто, что спалить Бяквуд-холл дотла, но и серьёзно навредить Хьюберту, если не убить. Впервые за долгое время идея брать Эйвери к себе под одеяло показалась ему не такой уж и хорошей. Все-таки он не был маленьким щеночком или пушистым котёночком… – Зачем? Лучше поцелуй меня, Хью, – айтварас понемногу возвращал себе человеческие черты. – Этот Уильям Чандлер – здоровый боров. Мы просто немного поиграли… При этих словах от сердца немного отлегло, но оно все ещё стучало как сумасшедшее, пульс отдавался в висках. Маг отпустил плечи айтвараса и сорвал с шеи ставшее бесполезным золотое украшение, по-прежнему недоумевая, что такое могло с ним случиться. – А это?! – он ткнул кулон прямо в лицо Эйвери, надеясь, что так ему сложнее будет заметить трясущуюся руку. – На это ты мне что скажешь?! – Хью, – фамильяр томно посмотрел снизу-вверх, не делая попыток вывернуться из-под него. Он как будто не видел смысла затевать разговор на эту тему, но поддался решимости мага расставить точки над i: – Эти чары не работали. С самого начала. Мне просто не хотелось тебя расстраивать, вот и все. Саламандра тяжело упёрся руками в постель по обе стороны от его головы. Мир раскачивался, норовя в любой миг разрушиться. Кровать уходила из-под него, даже когда маг до побелевших костяшек вцепился в неё пальцами. Он засипел, но так и не смог выдавить из себя ни единого слова, поэтому заполнять тишину пришлось Эйвери. – Видишь ли, я долгое время наблюдал за тобой, и ты мне понравился, – он нежно погладил мужчину по обожжённой щеке. – На свете нет больше человека, который способен принять меня таким, каков я есть. Выдержать моё пламя и остаться невредимым, понимаешь? – Хочешь сказать, все это время ты… – наконец справился с голосом Хьюберт. Он хотел сказать, что это было игрой, но глядя в змеиные глаза на человеческом лице, выбрал другие слова: – … был со мной по собственной воле? – Это что-то меняет? – ответил вопросом на вопрос айтварас и потёрся о его бедро. Если и меняло, то Саламандра этого не чувствовал. Только привычную волну жара, накатившую от осознания, что это существо желает его. Предвкушение той силы, которую он получит в своё полное распоряжение. – Ты помнишь о деле? – голос снова подвёл, отчего вопрос прозвучал неуместно. – А ты боишься перетрудиться? – он изогнул бровь и потянулся к паху мага. Весьма настойчиво сжал, перекатывая в ладони его достоинство. – Брось, это будет просто небольшая разминка. – Как с виконтом? – уточнил он, оказавшись не в состоянии принять решение достаточно быстро. Айтварас облизнул губы, как это делают змеи, пробуя воздух. Он каждый раз вёл себя именно так развязно. По-быстрому с ним перепихнуться всегда было проще, чем уговорить этого не делать. Однако сейчас все было по-другому. Эйвери действительно хотел и именно его. – Хочешь, я все сделаю сам? – предложил фамильяр, если можно было его так называть теперь, когда Хьюберт узнал, что не он поймал айтвараса, а тот выбрал его. – Или, может, чтобы в этот раз я взял инициативу в свои руки? Саламандра сглотнул. Нет, он не сомневался, что будет хорошо – не зря же церковь называла айтварасов то суккубами, то инкубами! – в этом-то и была загвоздка. Пришлось собрать волю в кулак. – Хватит, – на этот раз голос звучал твёрдо, чего нельзя было сказать о намерениях. Он быстро поднялся с постели, пока Эйвери не обвил его ногами и руками, останавливая, лишая воли к сопротивлению. Даже без этого пересилить себя и отказаться от удовольствия было трудно. Хьюберт надеялся, что холодная вода поможет взять себя в руки. Ему будет недоставать того, как фамильяр, который обычно был не прочь понежиться под одеялом, следовал за ним и подавал руку, позволяя зачерпнуть немного силы, чтобы согреть воду для умывания. Или нет? Айтварас не должен был, но помог подогреть объёмистый кувшин, потом подхватил и начал проливать воду тонкой струёй, чтобы маг мог умыться над тазом. Потом Саламандра помог освежиться уже ему, заново привыкая к этому ритуалу, и поспешил натянуть одежду. За ночь погода испортилась, как и предвещал туман. Моросить начало вскоре после того, как они легли… Тем лучше! Сложнее будет устроить пожар. Эти мысли заставили его на миг утратить бдительность, чем и воспользовался Эйвери. Он толкнул мага к двери и попытался одной рукой свести запястья Хьюберта за спиной. Не стоило обманываться деликатным телосложением – айтварас был сильнее человека. На мгновение мужчина остолбенел, не зная, чего ждать от фамильяра, но вздохнул с облегчением, когда тот опустился перед ним на колени. Руки он отпустил, что позволило Саламандре зарыться пальцами в тёплые волосы. – Будет тебе небольшая разминка, – проворчал он, когда айтварас с готовностью прижался лицом к потеплевшему месту ниже пояса. Шёлковое пламя его волос будто лизало руки. А искуситель уже лизал его колдовской жезл, точно изысканное лакомство. Полностью обнажённый и невероятно горячий. Это ощущение живого огня, трепещущего в руках и со всех сторон охватывающего его достоинство… Ради одного этого он готов был простить фамильяру виконта и все лошадиные хвосты на свете. Ради силы, которой айтварас щедро с ним делился, – снова отправился бы в путь, уже не понаслышке зная, как он опасен и долог. А за самим Эйвери пошёл бы хоть пешком на край света. Одна мысль о том, что сегодня утром все закончится, привела его в растерянность и такой ужас, что и сейчас руки ещё подрагивали, а тело не могло расслабиться, отдаваясь приятным ощущениям. – О, Эйвери… – простонал он тихо, когда фамильяр сделал глотательное движение и сыто облизнул потемневшие жадные губы.