Душа Огня

Эд, ночью проделавший долгий путь пешком, был готов бежать рядом с лошадью огневика, держась за стремя, всю дорогу обратно, но вздохнул с видимым облегчением, когда узнал, что у магов есть третья лошадь. Своего коня Барлоу выгодно продал, как только сошёл на берег, – человеку, что заботился о нем и Кокетке, пока те ждали возвращения хозяев из Франции. Эйвери же до сих пор не мог определиться с кобылой, так что Хьюберт просто смирился с тем, что у них появилась вьючная лошадь и можно позволить себе путешествовать с большим количеством вещей. К этому, пожалуй, можно было привыкнуть точно так же, как к тому, что всё своё имущество можно унести за плечом. Хьюберт пытался убедить себе в том, что настроение испортилось от того, как некстати их с Эйвери прервали, но на самом деле это было не так. Он всегда чувствовал себя странно, наблюдая, как чья-нибудь жена стряпает что-то нехитрое, но обязательно вкусное, у очага или наполняет кружки для гостей и своего мужа. Подобные сцены приоткрывали окно в мир, совершенно отличный от того, в котором огневик жил последние лет десять. Эд пообещал, что проведёт их короткой дорогой. По мнению Барлоу её и дорогой-то было назвать сложно, но местный знал все здешние тропы и место, где несколько обмелевшую Мидвэй можно перейти вброд. Там Кокетка в первый раз заупрямилась под незнакомым всадником, однако понаблюдав немного за расшалившейся в воде Георгиной, бояться передумала. Дальше двигались по мелководью – не хуже, чем по дороге! Лошадям даже нравилось, как чистая прозрачная вода холодила бабки. Георгина норовила зайти поглубже и поплескаться, но Эйвери её не пускал. Хьюберт осмотрелся по сторонам и почти сразу сориентировался, узнав в темнеющей впереди полосе деревьев Бяквудский лес в густом летнем наряде. Выходило, что немного выше по течению раскинулись охотничьи угодья виконта, а ниже был мост, которым они воспользовались по пути к Бяквуд-холлу. Опушка выглядела почти приветливо и, судя по утоптанной тропе в прохладной тени деревьев, люди больше не боялись приближаться к этому месту. Чары Эйвери давно уже выветрились, но нечисть не спешила возвращаться в уютный сумрак, потому что больше её ничто туда не притягивало. – Ох, видели бы вы, что творилось у нас в Бякбэрри в прошлом году, – поделился с ними кузнец, которого так и распирало от желания ещё немного поговорить с настоящими магами. – Мы ведь у самого леса живём, а в нём как заполыхало! Тогда сам барон приезжал – мы-то ничего не знали. Получилась довольно продолжительная пауза. Хьюберт молчал, а Эйвери ехал в хвосте – так, чтобы ему было неудобно болтать с кузнецом. Если их словоохотливый спутник и расстроился, то вида не подал. – Хорошо тут стало – даже лучше прежнего. Молодой барон и его друзья охотой довольны – дичи полным-полно, – продолжал он, прихлопнув неповоротливого слепня у себя на колене. – О! Трубу-то мою уже отсюда видать. Домишко мой на отшибе стоит, сейчас сами увидите. Хьюберт увидел. Картина его глазам и правда предстала мирная, почти идиллическая. Оторвавшееся от горизонта солнце понемногу начинало припекать. Молодая женщина со свёртком на руках вышла встречать мужа и магов – видно, ждала, высматривала, когда появятся всадники. Подъехав, огневик спрыгнул с лошади, предоставив её Эйвери, и подошёл, чтобы взглянуть на ребёнка. Его мать не отступила от мага с обожжённым лицом, а упрямо вздёрнула подбородок, но он все равно заметил, что она боится. Миниатюрная, совсем ещё юная, ей повезло, что ребёнок не уродится здоровым бычком в отца. Будто почувствовав состояние матери, укутанный ребёнок слегка зашевелился и закряхтел, видимо некоторые затруднения с дыханием все же были. Хьюберт был приятно удивлён, рассмотрев его получше. Он-то ожидал увидеть маленького заморыша с больными лёгкими, которого придётся выхаживать не одну неделю, оберегая от малейшего сквозняка. Скорее всего, так бы оно и оказалось, не будь лето таким жарким или не приди помощь вовремя. – Вернёмся в дом, – Саламандра жестом пригласил хозяев в их собственное жилище. По сравнению с некоторыми другими постройками, оно было даже не добротным, а просто отличным. Крышу недавно перекрывали. Мебель внутри была простая, зато сделанная на совесть, большой ларь говорил о том, что семья не бедствует, хоть и пользуется вместо стола старой дверью, уложенной на козлы. Когда ребёнка уложили в плетёную корзинку для торфа, Хьюберт принялся расспрашивать мать мальчика, но та ужасно робела и жаловалась лишь на его вялость. Саламандра вытянул из неё, что ребёнок плохо ест и иногда так тяжело дышит – ей было с кем сравнить, ведь она нянчилась с младшими братьями, один из которых не пережил свою первую зиму, несмотря на все её старания и заботу. Наконец она облекла в слова свои страхи, что первенец так и будет слабеть и чахнуть, пока не угаснет совсем. Или что у него начнётся кашель, который будет усиливаться, пока совсем его удушит. Эд заметил, что жена разволновалась и вот-вот заплачет, поэтому велел ей пойти на кухню и накормить гостей досыта. Эйвери неожиданно взялся помогать ей, хотя на крошечной кухоньке и без него было тесно. А ведь обычно он не проявлял особого интереса к женщинам. Может, это от того, что кузнец ему не понравился? Или чтобы поддразнить Хьюберта? Как бы то ни было, проведя всего несколько минут с айтварасом, жёнушка Эда преобразилась из замученной и расстроенной женщины в миловидную девушку, почти девочку. В потухших глазах вновь зажёгся огонёк, на щёки вернулся лёгкий румянец. И не скажешь, что недавно у неё всё валилось из рук. Она тоже немного поела с ними, но больше возилась с капризничающим сыном, стараясь успокоить его. Ребёнок быстро утомился, и маг смел надеяться, что вскоре он уснёт хотя бы на часок, если не обмочит пелёнки или не зайдётся плачем ещё по какому-нибудь поводу. – В очаге ещё тлеют угли, это очень хорошо, – Хьюберту для того, чтобы определить это, даже не требовалось заглядывать в комнатушку, отведённую в доме для приготовления еды. – Мне нужно, чтобы ты замесила тесто. Сейчас объясню какое. На самом деле тесто было как для самых простых лепёшек. Все дело было в начинке, но чтобы не волновать родителей раньше времени, Хьюберт решил об этом умолчать. – Это что же вы творите? – возмутился Эд, когда все было готово и пришло время заворачивать в тесто его сына. – С огнём шутки плохи, кузнецу ли не знать? – ответил вопросом на вопрос Саламандра, вместе с Эйвери защипывая края теста вокруг спящего ребёнка. – Если в одной печке пирожок не пропёкся, – добавил айтварас, смутив и без того перепуганную мать, не желавшую, чтобы её дитя подвергали риску посторонние люди, – значит нужно ещё немного подержать его в очаге, чтоб поспел. Объяснение было понятным для простого человека, а правда заключалась в том, что Хьюберт и сам до конца не понимал, как это работает. Только догадывался, что вместе с теплом в ребёнка проникает и магия огневика, который колдует над очагом. Тесто, в которое младенец завернут так, что один только нос торчит, потихоньку покрывается корочкой и мать получает назад своё новоиспечённое дитя более здоровым и крепким. Следующие полчаса или около того вышли довольно напряжёнными, даже несмотря на то, что Эйвери отвлекал кузнеца и его супругу разговорами, пока Хьюберт следил, чтобы температура в очаге была в самый раз – не выше и не ниже необходимого. Ребёнок мирно проспал все это время, пригревшись в своём коконе. Дыхание его стало намного лучше, и он даже набрался силёнок, чтобы самостоятельно как цыплёнок разломать свою хлебную скорлупку. – Возьми ребёнка и покорми, не то сейчас сам начнёт требовать, – посоветовал Хьюберт, уже сталкивавшийся с аппетитом, внезапно просыпающимся от его манипуляций. – А нам с Эйвери пора отправляться в путь, если мы хотим навестить господина Роланда. – А ваше колдовство точно сработало? – засомневался Эд, проводив жену и сына взглядом. Наверное только мать и могла заметить: что-то в нем неуловимо изменилось, но это была хорошая, правильная перемена. Потом кузнец глянул в очаг, где в тёплой золе лежал разломанный хлеб. Почесал в затылке, как видно выискивая следы магии и не находя их. Хьюберт нахмурился – не учёл, что людям вроде Эда проще поверить, когда они получают какое-нибудь зримое подтверждение наложенных чар, помимо произнесённых заклинаний и эффекта, который может проявиться не сразу. – А ты, наверное, ждал чего-то более впечатляющего, – угадал его настроение Хьюберт, – вроде прошлогоднего зарева над лесом? Эд поспешно замотал головой, потому что видел гарь [3] там, где поработал огневик, или по крайней мере слышал о ней, но по лицу все было понятно. Хьюберт сжал руку Эйвери в своей, привычно черпая силу, чтобы направить её в заклинание, ещё не успевшее до конца рассеяться. Куски лепёшки в очаге вспыхнули ярким, красноватым пламенем, выплеснувшимся наружу и взметнувшим золу. Огонь угас раньше, чем серые хлопья коснулись пола. Кузнец восхищённо ахнул при виде небольшого пятна копоти, очертаниями отдалённо напоминающего ящерицу. – Знаешь что, Эд, – проговорил Хьюберт, задумчиво оглядывая своё творенье. Эйвери оно тоже глянулось – Скажи-ка ты жене, что саламандра появилась, пока я тут колдовал над вашим младенцем. Идёт? Айтварас фыркнул от того, как долго кузнец соображал, что от него требуется. Похоже было, что ум Эда ушёл куда-то в бугристые мышцы и, может, ещё в высокий рост. Кто другой сразу бы сообразил, что нужно просто со всем соглашаться и делать, как велено. – Должно быть всему виной маленькая душная комнатушка, – нашёл ему оправдание фамильяр. – Жена твоя смотрела только на сына, – для наглядности он ткнул пальцем в очаг, – вот ничего и не заметила. Зато ты смотрел куда надо. Уяснил? – Точно… – протянул Эд, неуверенно закивав. – Теперь я, кажется, понимаю… Одобряя такую сговорчивость, Хьюберт даже хлопнул мужчину по могучему плечу – спина для этого была слишком мокрая. Теперь любопытствующие смогут приходить поглазеть на знак, говорящий о том, что ребёнок поправился не сам по себе, а стараниями Саламандры. На всякий случай проверив, не бдит ли жена, кузнец достал из сундука потрёпанный кожаный мешочек и передал Хьюберту. Монет там было немного, но вполне достаточно, учитывая, что работа даже не задержала мага на его пути к Роланду и не важно, Бяквуд он или Элмерз. – Не знаю, как вас и благодарить, – пробасил на прощание Эд. – Хочешь сделать для нас что-нибудь ещё? – немедленно поймал его на слове Эйвери, пуская в ход своё нечеловеческое обаяние. – Тогда почему бы тебе не рассказать всем, как Хьюберт Барлоу по прозвищу Саламандра, очистивший Бяквудский лес, спас твоего первенца от верной гибели? – И правда… – взгляд кузнеца стал немного стеклянным. Он смахнул тёмные пряди, прилипшие к широкому лбу с выпирающими надбровными дугами, пытаясь прийти в себя, что под напором айтвараса было довольно проблематично даже для Хьюберта. Фамильяр лучезарно улыбнулся кузнецу, который, все ещё грезя наяву, придержал для него стремя. Его счастье, что Эйвери больше внимания уделял Георгине. В противном случае только начавшая налаживаться семейная жизнь грозила неумолимо покатиться под откос. *** Хьюберт был рад покинуть Бякбэрри, пока это место и его обитатели не заставили задуматься, каково бы это было, наконец, остепениться и осесть на одном месте. Может быть, даже в доме родителей, где после их ухода поселилась пустота, которую маг время от времени подкармливал разными необычными вещами, добытыми трофеями, редкими книгами и свитками. Он старался держать окна закрытыми наглухо, а двери – запертыми на замки, чтобы не дать пустоте выползти наружу и распространиться, захватив по кусочку сперва весь сад, за которым ухаживал приходящий садовник… а потом и душу. Саламандра решительно отмёл мысли о доме. Он слишком хорошо знал, что в мире существуют вещи, которым лучше оставаться как есть. Пока он мог позволить тебе жить на полную катушку, не зная, где окажется завтра, а где через неделю. Продолжать делать вложения разной степени рискованности, часть из которых неизбежно приносила ему прибыль, преумножая плату за очищение различных мест от нечисти и уничтожение опасной нежити. Работы им с Эйвери хватало везде, куда бы они ни шли. Бяквуд-холл не стал исключением. В глаза сразу бросилась башня – первая из всех виденных Хьюбертом ранее, она росла в стратегически выверенном месте. Пока что на стройке копошились каменщики, но очертания основательного каменного сооружения уже угадывались. Ясно, что просто так его не завалит даже дракон или тролль. – Не завидуешь? – хихикнул Эйвери, проследив за его взглядом. Не получив немедленного ответа, он дотянулся до бедра огневика со своей кобылы, слегка похлопав. – С чего бы? – Хьюберт ещё раз окинул взглядом поместье и башню. В случае нападения на её верхушке вместе с магом могла разместиться группа лучников или арбалетчиков. При таком раскладе гипотетическому противнику, пожалуй, придётся считаться даже с водником. – При желании я могу возвести замок с четырьмя такими башнями, – добавил Саламандра заносчиво. – Независимо от её финальной высоты. Эйвери хихикнул и сменил тему, представляя, окажут ли им подобающий приём, хоть и было очевидно, что двух всадников и запасную лошадь сложно принять за дикую охоту, особенно среди бела дня. Расторопные слуги наверняка заметили их ещё издали, узнали, успели доложить о визитёрах барону и подоспели как раз вовремя, чтобы увести лошадей. – Прошу, следуйте за мной, господа маги, – с поклоном сказал немолодой мужчина. Хьюберт его не помнил. – Барон готов принять вас. – Скажите, милейший, мы застанем господина Роланда? – перебил его Эйвери. – Так вы прибыли не для того, чтобы очистить озеро? – спросил их провожатый и немедленно извинился: – Простите великодушно, господа маги, я не должен был вмешиваться не в своё дело. Хьюберт удивлённо переглянулся с Эйвери. Чтобы именно «очистить озеро» обычно приглашают водника, но никак не огневика. Между тем они поднялись по ступеням и вошли в Бяквуд-холл, мало изменившийся за минувший год. – Должен вас предупредить, что господин Бяквуд ещё только готовится к открытию «Бяквудских диковинок», – оговорился слуга, – но уже рассматривает предложения и принимает заказы. – Это именно то, что мне нужно, – солгал Хьюберт, отметив про себя, что маг действительно по какой-то причине сменил фамилию.