Душа Огня

Они увидели Ребекку Чандлер за ужином, и по первому впечатлению она совершенно не походила на виконта. Столь разительным отличием служила прямоугольная форма её лица, с которого смотрели уставшие тёмные глаза. Вот они-то, пожалуй, и роднили её с дальним родственником. Больше ничего. Как и большинство женщин, уже давно разменявших четвёртый десяток, она не была тоненькой, однако не позволила себе расплыться. Довольно высокая, она гармонично смотрелась рядом с сухощавым Роландом Бяквудом. Эйвери смотрел на неё во все глаза. Сравнивал со сластолюбцем, которого околдовал год назад? Подмечал её нездоровый вид, ниточки седины в темно-русых волосах и другие незначительные детали? Хьюберта же интересовало в первую очередь то, владеет она магией или нет. По женщине всегда сложно об этом судить, сама ли она следит, чтобы на открытых участках кожи не было ни шрама, ни даже малейшего пятнышка, что появляются, когда возраст берет своё. Стараясь удержать красоту, даже небогатые особы обращаются за помощью к чародеям и прибегают к услугам алхимиков. Сам же господин Бяквуд мог помочь ей совершенно безвозмездно, но уж он бы не преминул разгладить горькую морщинку в уголке её рта. Водник не обманул – Ребекка была чрезвычайно мила, хоть и стеснялась своего сильного французского акцента. Она вкратце поведала историю своей семьи, в том числе и о том, как унаследовала фамилию Чандлер от некоего Джейкоба. В Англии этот джентльмен уже без малого сто лет считался погибшим вместе с кораблём, носившим имя его прабабки Бриджит, хотя на самом деле не прошло и восьмидесяти пяти с тех пор, как он скоропостижно скончался во Франции от пневмонии. Звучало складно, как правда или хорошо продуманная ложь. – Ещё несколько лет назад я совершенно случайно узнала, кем был мой прадед в Англии, – проговорила Ребекка прочувствованно и даже приложила руку к груди. – Но никак не могла решиться приехать в Кале и сесть на корабль, чтобы вернуться к корням и повидать свою дальнюю родню. Эйвери как нарочно спросил, что она думает о виконте, который в силу своего характера и пристрастий легко мог испортить ей впечатление от путешествия на земли предков. Однако женщина на удивление отозвалась о нём как о великодушном человеке. Возможно потому, что пришла к нему не как проситель, а как самодостаточная представительница младшей ветви рода Чандлер и спутница водника. Саламандра не мог избавиться от чувства, что с Ребеккой Чандлер что-то нечисто, хотя единственное, в чём можно было её обвинить, так это в стремлении завладеть сердцем господина Бяквуда, но для этого она пользовалась исключительно женскими чарами и никакими другими. Фамильяра при ней также не было, и даже к специфическим разговорам, касающимся магии, она не прислушивалась, а ведь Хьюберт старался вызвать у неё интерес. Все говорило в пользу того, что она – обычный человек, так откуда было взяться беспокойству? *** Позже, когда маг наслаждался своим фамильяром, в голову пришло, что он-то и был источником тревоги. Хоть Эйвери и находился под присмотром, он буквально глаз не спускал с Ребекки Чандлер. Такое пристальное внимание к женщине ни во что хорошее вылиться не могло по определению. А Саламандре в конечном итоге пришлось предоставить неугомонного фамильяра самому себе! – Ты обещал, – пробормотал огневик, когда айтварас высвободился из его ослабевших рук, чтобы подняться с кровати. – Азарт… – Я помню, – понимающе улыбнулся Эйвери. – Не бойся, Хью, я очень хорошо о нём позабочусь. Саламандра с большим трудом перекатился на прохладную сторону кровати, которую они каким-то чудом не спалили, и закрыл глаза. Он чувствует под щекой нежную ткань – мантия айтвараса наполовину свесилась на пол, но сил поднять просто не было, а его шаги почему-то удалялись. – Эйвери… – язык еле ворочается, будто Саламандра был во хмелю. И в горле совершенно пересохло. – Сладких снов, Хью, – промурлыкал фамильяр, а потом выскользнул в коридор босой и… обнажённый. Маг запоздало понимает, что околдован, но уже не в силах противиться этому. Эйвери возвращается. Входит в его сон через окно, как положено духу-искусителю. Одетая лишь в пламя своих волос и неизменные золотые браслеты, которые отчего-то светятся в полумраке. У неё красивое женственное тело, нежные небольшие груди и холмик волос внизу. Подделка похожа и непохожа на его фамильяра, но устоять перед ней так же невозможно. Бархатная кожа в первый момент слегка обжигает, когда Эйвери садится на него верхом и тонкими пальцами с длинными колкими ноготками направляет его колдовской жезл, чтобы скорее соединиться. Близость с женщиной спустя столько времени кажется такой… другой. Эта Эйвери будто вылеплена из иного теста. Нет, тесто тянут и мнут, а этого невесомого материала, из которого сотканы грёзы, следует касаться бережно, кончиками пальцев. Она такая эфемерная и вместе с тем такая же жаждущая и ненасытная, как настоящий айтварас. А ведь Хьюберт уже не молод, чтобы справиться с ними двоими за одну ночь… Сновидения, не отпускавшие его весь остаток ночи и, кажется, часть утра, были весьма приятными. Особенно если сравнивать с Туссэном Пави, преследовавшим его по ночам! Однако Хьюберт все равно пробудился как от кошмара и сразу же с облегчением нашёл Эйвери рядом с собой, где ему и полагалось быть. Маг потёр глаза. Больше всего хотелось остаться в постели с фамильяром, который выглядел таким умиротворённым, что стало жалко будить. Под утро он, похоже, искупался – волосы, змеящиеся по подушке, оказались ощутимо влажными, и Саламандра, поколебавшись, стоит ли сейчас тратить силы, все же собрал их в охапку и хорошенько прогрел, отчего они завились непослушными колечками. Он не думал, что пожалеет об этом своём капризе, в конце концов, если водник до сих пор не ворвался сюда, осыпая Эйвери обвинениями, скорее всего, пускать магию в ход не потребуется. Хьюберт собрал с пола одежду и поплескал на себе водой, все ещё ощущая последствия утомительного сна. Может, разбитым он себя и не чувствовал, но выжатым точно. К счастью, он успел как раз к завтраку – есть хотелось неимоверно! Расклад сил за столом со вчерашнего дня несколько изменился. Ребекка Чандлер явно ждала прихода Роланда Бяквуда, однако умело скрыла разочарование, когда вместо водника к ним присоединился огневик. Если она вела себя все так же любезно со всеми без исключения, то Джессика теперь не желала даже смотреть в сторону Саламандры, чей бесстыжий фамильяр бесчинствовал ночью в Бяквуд-Холле и его окрестностях. Хьюберту показалось, что она под столом слегка подтолкнула брата. А может, и не показалось… После нескольких красноречивых взглядов, брошенных ей точно метательные ножи, сэр Оливер отложил ломоть хлеба, который только что собирался разломить, и, откашлявшись, обратился к Саламандре. – Я не хотел говорить этого за глаза, – произнёс он неуверенно. – Но Эйвери… Мне кажется, ему не мешало бы уделять больше внимания выбору одежды. Очевидно, это должно было означать, что её на айтварасе не было вовсе. Джессика фыркнула, услышав столь обтекаемую формулировку, а Хьюберт невозмутимо пообещал подыскать ткань, которая наилучшим образом подойдёт фамильяру, чем вызвал у барона вздох облегчения. – Как раз перед Вашим приходом, господин Барлоу, мне сообщили, что ингредиенты для приманки уже собрали, – поспешил он переменить тему, посчитав лишним перечислять части тел за столом. Несмотря на это, Хьюберт прекрасно представлял, какой последний обед ждёт химер: куски шкуры, копыта, негодный ливер, рубец, может быть матка, толстый отдел кишечника и преджелудки. Что-то порченное, что-то просто несвежее, но ужрям в любом случае все равно. – Приманку нужно свалить в чан и немного прокипятить вот с этим, – сказал Хьюберт, достав баночку с семенами белены. – Подальше от человеческого жилья. Слуга забрал её, не дожидаясь подтверждения от барона, и поспешил передать полученные распоряжения тем, кто займётся готовкой. Можно было не следить за процессом лично, а потратить это время на отдых после бурной ночи. Пока убийственный бульон настоится и остынет, можно успеть выспаться. Под боком у фамильяра, чтобы он ещё чего не натворил. Хотя вместо того, чтобы тискать, по-хорошему следовало бы выдрать его за то, что пустил в ход чары. Сменить гнев на милость помогло появление водника с кубком в руках. Чаша выглядело роскошно, как будто предназначалась для храма. Старое золото, покрытое благородной патиной, инкрустированное бирюзой и лазуритом. Чашу украшал узор похожий одновременно на кружево и на волны с пенными гребнями. Определённо, Роланд Бяквуд хотел продемонстрировать этот предмет после того, как насмотрелся на браслеты Эйвери. А может, надеялся отвлечь тем самым внимание от собственного измождённого вида. Что-то подсказывало Хьюберту, что он видел тот же сон с похотливым суккубом, жаждущим высосать душу вместе с семенем. Однако вот что было странно: Роланд Бяквуд занял за столом другое место – подальше от недоумевающей Ребекки Чандлер, которая с большим теплом пожелала ему доброго утра. На этом странности не закончились. Водник тщательно проверил своё питье и еду, будто ожидал, что его попытаются отравить. Аппетит у него был в точности как у Саламандры – волчий… Доедая добавку, огневик заметил пару амулетов, которые господин Бяквуд точно не надевал накануне. От чего он пытался защититься? Разве все его недоверие не должно было достаться Саламандре с его сорвавшимся с цепи айтварасом? Хьюберт сложил в голове картину, как её видел водник. Сейчас с ним за одним столом сидела жертва распутного фамильяра, которого было хорошо слышно далеко за полночь. До утра айтвараса могли лицезреть все желающие и не желающие, пока он катался на Азарте. И наконец, в качестве приятного завершения безудержных похождений, Эйвери не поленился как следует поухаживать за жеребцом, а ещё не преминул искупаться, вероятно так же не без свидетелей. Да он действительно был вне всяких подозрений! Когда бы он успел ещё и явиться во сне одному из домочадцев? Последний недостающий кусочек мозаики сам напрашивался занять идеально подходящее место. Саламандра едва не застонал в голос и только чудом удержал лицо. Он и водник действительно видели один сон на двоих с той только разницей, что Роланда навещала намороченная Ребекка! Хьюберт украдкой посмотрел на настоящую женщину, сидящую с ними за столом. Она показалась несколько напряжённой, но причиной для этого, по всей видимости, служило то, что за ночь водник заметно охладел к ней без видимых на то причин. Это сразу было заметно, по тому, как ещё вчера он находил её интересной собеседницей, а сегодня отвечал односложно и формально. – Я вдруг вот что подумал, сэр Оливер… – обратился к барону Саламандра, не очень-то рассчитывая, что провокация сработает. – Конечно, мы с Эйвери рассчитываем собрать все яйца ужрей, но чтобы они снова не расплодились, будет лучше привлечь людей, чтобы повторно прочесать берега. И снова никакой особой реакции на сказанное со стороны Ребекки. Барон счёл эту идею здравой – благо, никаких особых навыков и средств сбор яиц не предполагал – и пообещал обо всем распорядиться. Оговорился только, что сделает это не раньше, чем угроза будет устранена, что было весьма предусмотрительно с его стороны. – Скажите, что Вы собираетесь с ними делать? – спросила госпожа Чандлер. – Для чего Вам яйца, мсье Барлоу? Хьюберт глянул на водника, ожидая дотошной лекции о том, что яйца на самом деле представляли собой подобие рыбьих пузырей, наполненных чем-то вроде лягушачьей икры. Плотная оболочка, затвердевающая на воздухе, неплохо предохраняла нежное содержимое, а от посягательств хищников и гурманов кладки надёжно защищал рой. Роланд Бяквуд промолчал и о том, что вполне мог найти покупателя на такой специфичный товар, но это не удивляло. Учитывая плодовитость химер, цена не оправдывала связанные с хранением товара риски. Пауза несколько затянулась, так что Хьюберту пришлось ответить, как есть. Он расспросил Эйвери и убедился, что тот собирается извлечь содержимое яиц и засолить точно так же, как поступают с рыбьей и даже лягушачьей икрой. – Это – деликатес, – прозвучало вполне убедительно. Одна из женщин поджала губы, видно тоже надеялась, что вопрос развяжет язык хозяину «Бяквудских диковинок», другая возмущённо фыркнула. Некоторое время Джессика боролась со своим нежеланием заговаривать с огневиком, не способным обуздать собственного фамильяра, не выдержала и все же сделала ему замечание. – Ещё раз прошу не поднимать подобные темы за столом, – произнесла она с достоинством, и было нетрудно догадаться: лягушки. Когда Хьюберт жил во Франции и потом, путешествуя с Эйвери, он ел не только лягушачье мясо, мало чем отличавшееся от куриного. Улитки тоже довольно скоро перестали удивлять. Даже устрицы пришлись ему по вкусу, хотя другие англичане обходили скользкое лакомство стороной. Надо думать, господин Бяквуд и госпожа Чандлер тоже были лишены предубеждений в еде. *** После завтрака водник весьма настойчиво предложил Хьюберту вместе с ним и Дидье взглянуть на то, как продвигается строительство его башни. Саламандра предложение принял, но только потому, что оно стало для него полнейшей неожиданностью. Да и любопытно было посмотреть, как Роланд Бяквуд ходит там, стараясь не расплескать по дороге воду из драгоценной чаши. Всё же такой способ взаимодействия с фамильяром казался уж очень хлопотным – другие на его месте останавливали свой выбор на существах, которые могут подолгу обходиться без воды. Они спустились по двойной лестнице и направились прямо к стройке, где вовсю кипела работа. Каменщики пользовались сухой погодой, слой за слоем возводя основание башни. Каменным по задумке должен был быть весь первый этаж, а может, и половина второго, если судить по количеству заготовленных материалов. – Обычно во время ежедневного осмотра меня сопровождала Ребекка, – Бяквуд откашлялся, как будто говорить о ней было ему не слишком приятно. – Но сегодня я решил сделать исключение. – Хотите поговорить о чём-то без посторонних ушей? – уточнил Хьюберт, машинально приметив чахлый кустик белены. – Скорее предложить помощь, – произнёс он, сочувствующе. – Поправьте меня, если я не прав, но мне показалось, что Вы в ней нуждаетесь… Хьюберт хмыкнул. Теперь водник полагал, что он пал жертвой чар собственного фамильяра. Даже если отчасти он оказался прав, это не давало ему права вмешиваться и плести против айтвараса интриги. – Если Вы говорите о ночной эскападе Эйвери, то уверяю, обычно он ведёт себя гораздо более сдержанно, – достаточно напористо произнёс Саламандра. – Это бяквудский воздух на него так действует. – Хотите сказать, что… – водник переменился в лице и слегка посторонился. – Вы должны понимать, – Хьюберт не собирался подробно останавливаться на подобных вещах. – Я могу приказывать Эйвери, но не заставить его перестать быть тем, кто он есть. А теперь извините, я закончил ещё не все приготовления к работе. Он вернулся в Бяквуд-холл как раз вовремя и немедля начал действовать, потому что Ребекка Чандлер уединилась в своей спальне, чтобы переждать очередной приступ головной боли. Это произошло заметно раньше обычного и снова пробудило подозрения, ещё недавно казавшиеся беспочвенными. Эйвери чуть не подпрыгивал от радости, поняв, что Хьюберт готов признать его правоту. Саламандра, в свою очередь, хотел уже либо подтвердить, либо опровергнуть причастность Ребекки к уничтожению свитка, который был у него практически в руках.