Отношение

Валден никогда не верил во всю паронормальную и мифическую муть. Тем не менее, фольклор и легенды он признавал вполне вдохновляющими, пускай и в выдумках людей прошлых веков было много глупостей, несостыковок и логических ошибок. Это была тема веры, которая, прежде всего, ассоциировалась с богом и, соответственно, религией, и которую он на дух не переносил. Тем не менее, свободные мысли всегда обширны. Только Эдгар давно устал думать о том, чего даже нет или, по крайней мере, никак не коснется его, даже если и представлять существование выдуманных божеств. Однако к таким вещам возвращаются не просто так, верно же? Эдгар не особо часто имел возможность видеть сны: честно сказать, он спал меньше положенного, но и в часы бессознательности красочные картины не спешили приходить к нему. Они и не были сочными. Разве что везде выделялся алый цвет. Он усилялся на фоне остальных, таких невзрачных и тусклых, что Валден не сразу понял. Это оттенки меняются, а не кровь. «Сереют», — невольно подмечает художник. И в этом... Была своя эстетика. Эдгар рисовал серые портреты с бордовыми разводами на нечётких лицах, рубиновые бутоны роз на фоне темных кустов, безымянных людей в вишневых нарядах, платьях и смокингах: с контрастными тонами белого и черного красный предстал неожиданно разным даже для него. Но затем во снах стал появляться образ. Фигура высокого человека, не имеющего мягких округлостей в районе груди или таза — мужчина, который держался ровно. Одна из его рук постоянно была чем-то занята: он мог убрать ее за спину, изобразить в воздухе непонятный для Эдгара жест, или держать ей какую-либо вещь. Чаще всего это был тёмно-серый кейс. Этот человек в принципе таким и был: серым, но он совсем не являлся невзрачным. И отчего-то Валден все никак не мог увидеть нижнюю часть его лица, его либо закрывают самые разные маски, либо черты просто разглаживались, пропадая вместе с губами и носом. Лишь характерная выпуклость оставалась на его месте. Аристократу, это, конечно, не нравилось. В первую очередь, таинственный незнакомец озадачивал. Был ли это выверт подсознания или попытки вспомнить забытого человека? Эдгар уверен, что точно запомнил бы схожего. Парень не знал, откуда пришли эти серые цвета; не знал, откуда пришел этот человек. Так резко, неожиданно, без каких-либо предпосылок. Художник попытался изобразить его на холсте, но картины каждый раз выходили разными. Он словно понимал, но одновременно не мог осознать до конца, как именно выглядит серый незнакомец. Иногда он слышал гудение. Не низкое, не высокое, неприметное: не заметишь, пока не окажешься в полной тишине. Эдгар заметил его почти сразу, однако никто из его малочисленного окружения не замечал подобного. Тогда стали проявляться серьезные опасения. Валден не знал, как на них реагировать. Он старался не обращать внимания. Точнее, делать вид и игнорировать их, однако часто парень просто передергивался из-за них, становясь более нервным и раздражительным. Гудки были странные. Всегда ровные, неизменные, с не пойми каким графиком. То появляясь незаметно и неожиданно, то также исчезая, они не давали понять юному аристократу, насколько они уходят и задерживаются. Эдгару было трудно. Что сейчас, что до этого. Ныне он живёт один, самостоятельно зарабатывая себе на жизнь, принципиально игнорируя родню, но даже сейчас не вернется к ним и не попросит помощи. Чего, собственно, ожидать от них? Какой помощи? Это были риторические вопросы. Валден никогда не считал себя склонным к сумасшествию. По крайней мере, настолько, чтобы внезапно ощутить покалывание в голове и шёпот, что-то говорящий на неизвестном ему языке. Парень совсем не лингвист, но звучание... Напрягло его. Несмотря на отсутствие агрессии в тоне. Хотя само наличие непонятного постороннего голоса в мыслях ужасно. Это продолжалось долго. Несколько месяцев, которые пошатнули его психику: если сначала аристократ думал, что сохраняет спокойствие и холодный ум, то сейчас... Эдгар начинал сомневаться. И когда это стало снежным комом все нарастать... Когда Эдгар понял, что он неизбежно свалится на него, когда почувствовал грядущее сумасшествие, он взмолился. Хватит! Валден очень сильно устал. Бессонные ночи выматывают его, он не может уснуть из-за шёпота, не может заняться собой и картинами. Из-за чужих рук в светлых перчатках во снах, крайне расплывчатого образа, который лишь в начале вызывал интерес. Но тогда... Действительно все прекратилось. Но Эдгар ждал, когда они вернутся. Они не возвращались. И когда художник подумал, что это позади, он встретил серого человека наяву.