let's hug Huggy!

      Кладовая анорексички какой-то, а не хваленый в предвкушающих мыслях кафетерий, конечно, чего стоило ожидать от заброшенного завода? Тут только все на металл красть, а несметные богатства искать, даже если найти главный кабинет Людвига — один хрен он все прибрал и подался в крысиные бега, оставив этот кусок железобетонной конструкций на произвол судьбы. Но все-таки за очередной кухонной дверки шкафа показалось упаковка сублимированной кашицы, только для детей, да, в зоне отдыха для сотрудников, который находился в отделе производств, детский, мать его, завтрак, ну, может какой-то матерый роботяга стащил с зоны для празднеств утренников и припрятал себе в сокрома на черный день? Платили ведь так себе, но это сейчас не важно. Конечно, было без разницы, что класть голодному работнику в рот, но для этого надо было найти воду и прокипятить ее для заварки, и проблема заключалось в том, что воду и отопление заводу перекрыли, благо лэп к нему еще не снесли, не в городе, а в глухомани же завод стоит.       Бывший сотрудник, протянув руку во внутрь шкафа и выудив прямоугольную коробку с нарисованной на ней антропоморфной клубничкой с ложкой в руках, слегка понурил головой и, повернувшись в сторону поставленного им же на ножки пластиковый столик — положил упаковку и снова протянул руки к лицу, сцепляя их в кулак и дыша в щелку. Если не найдется вода или какая-нибудь утварь для заварки, то все, останется лишь грызть заправку, не хлопья же.       Искатель, потерев ладони друг об друга и промассировав теплыми пальцами виски — глубоко вздохнул и стал снова рыться в поисках чего-нибудь съестного, кроме этой треклятой еды быстрого приготовления на столе. Скрипы петлей шкафов, шебуршание пустых упаковок от пайков, топот по кафелю, звук тянущихся штанов, когда кто-то садится по-славянски, а также дребезжание хладагента в трубках от пары открытых холодильников, в центре одной из которых, вы не поверите, повешена кукла. Приколистами были тут люди.       Не прошло и минуты, как работник с разочарованным вдохом приставал с корточек и с досадой хлопнул дверкой последнего облутанного им шкафчика, в которой кроме рулона фольги и открывашки ничего не нашлось. Облокотившись руками об край той же кухонный мебели и опустив голову — задумался, что-бы такого придумать, но в черной субстанций ничего дельного не появлялось, лишь урчащий живот и трясущиеся локти сбавили мыслю, ставив на первое место безвыходное чувство кончины, но ничего, человек — живучее существо, глядишь кашицу да и пластмассовую ножку от стола сможет переварить.       Сотрудник, сбив морганием концентрированный взгляд с вынутой со стены розетки, повернул голову к краю стола и заметил примечательную вещь — потрепанный магнитофон восьмидесятых, бумбокс, так его кличут.       Заинтересованно наклонив голову в бок, голодный человек оттолкнулся от края шкафа и с трепетом подошел к этой чудо-технике, подмечая, что из всех вещей, которые тут находиться, магнитофон будто был в не этого беспорядка, даже конусообразное падение света с плафона над ним показывало, что к нему точно надо притронуться, иначе дальше не сможешь пройти весь этот ад.       Бывший сотрудник, протянув дрожащую руку к углам гладкой поверхности изобретения человечества — слегка притронулся, а после начал поглаживать указательным и среднем пальцем, будто не веря, что он в своей жизни пощупает эту вещь, ведь переносные магнитофоны были чрезвычайно редкостью в его штатах, максимум — это скучающая винила в его доме, когда в это время уже создают искусственный интеллект для кукол, обогнав спросом бедное колечко с ниткой за спиной. Даже телевизоры с проигрывателями для кассет, прибитых чуть ли не к каждому углу завода, уже никого не удивляют. Технологический резонанс, контраст, и просто задница для простолюдин.       Перегладив пальцем уже половину сероватого корпуса а также выпирающий логотип planet, сотрудник на время позабыл о голоде и об опасности, которые он пережил, в следствий чего в нем заиграло желание попробовать включить технику, лишь бы кассета имелась в нем.       Облизнув сухие губы и оглянувшись через плечо — посмотрел в окна кафетерия за собой, утверждаясь, что он был здесь один, после вновь повернул взгляд к бумбоксу и потянул указательный палец к кнопке play. Щелчок, звук перемотки магнитной ленты побороло мертвую тишину кафетерия, в следствий чего у сотрудника с головы до ног пробежали эйфорийные мурашки, расслабляя дрожащие мышцы на руках и ногах.       В одно мгновенье в место шебуршания механических шестеренок в магнитофоне из динамиков раздалась умеренная по громкости музыка, наповал перебив звук скрипов и мистических охов где-то в далеке завода, заставив работника выпучить глаза от изумления а после расслабить их в протяженном расслабляющим выдохе. *♫The Caretaker — It's just a burning memory♪       Поток мыслей устаканился и думать стало легче, появилось желание действовать дальше, но человеку так понравилось музыка, что он, не отрывая взгляда от ползунков для настройки радио, отступил на шаг назад и слегка присел на корточки, протянув руки в сторону и беря за края спинки пластмасового стула, поставив его на против магнитофона, тем самым обходя и присаживаясь, да делая это так, будто он знает это место как свои пять пальцев, в принципе, с каким усердием здесь искалось съестное — не удивительно, с памятью все было хорошо.       Но наслаждение звуками саксофона не суждено было сбыться — голод напомнил о себе, в следствий чего сотрудник схватился живот и слегка промычал от болезненных бульканий. Вспомнил, что кроме найденной сублимированной каши у него ничего нет — опустил взгляд в пол и помрачнел, направив настроение туда же. Так что уперевшись казанками об ручки стула он встал на ноги и повернулся на все сто восемьдесят в сторону выхода из кафетерия, все также не поднимая раздраженного взгляда от галстука на своей груди.       Но как только тот поднял взор на стол с коробкой, то периферийным зрением заметил, что на пороге стояла тень, и не просто стояла, а наклонившись из-за маленького потолка кафетерия сверлило его взглядом.       Бывший сотрудник вздрогнул всем телом, а звуки музыки стали теряться от нахлынувшего адреналина и сердцебиения в его ушах. Выпучив глаза и подняв взгляд прямо на тень — уже готовился рефлекторно открыть рот и заорать, но из-за того, что горло забилось от комков сухости, лишь сипло прохрипел, а после дрожащей рукой схватился за спинку стула и сжал его до побеления, резким движением подняв перед собой и использовав как щит от … Хагги.       Огромное, синее, страшное, «живое» сцуко папье-маше прогнулось корпусом в проеме и таращилось своими черными глазницами в человека, все тем же открытым ртом с толстым подобием алых губ, в придачу усеянными острыми как у акулы зубами в два ряда. Руки монстра свисали на подобий зомби, от чего желтые когти касались до самого пола и слегка царапали кафель от монотонных покачиваний его головы, вправо-влево. Ноги были прижаты друг другу в районе колен, а его синий мех был грязный от отходов завода и… крови, его крови, которая так же стекала маленькой струйкой по его мохнатому подбородку с треснутой губы, падая поочередными каплями в низ.       Сотрудник затрясся как осиновый лист, в ответ не сводя ошеломленного и полного ужаса взгляда с застывшей игрушки, чувствуя, как выступающий пот стал согревать его, даруя немного сил сжимать единственную вещь, ограждающее его и это нечно.       Самое угнетательное было то, что под эту напряженную обстановку между монстром и человеком играла успокаивающая музыка, а не звуки из фильмов ужасов, где звукорежиссер гнет пилу «дружбу» и трет об нее отвертку, сопровождая все это звуком синтезатора, где на клавиши сели задницой.       В голове бывшего сотрудника стало происходит множество химический реакций, начиная от мыслей про побег от этой твари, и заканчивая эпитафией перед гибелью от его когтей, представляя, как они будут разрывать его кожу на лоскуты, и как тот будет наслаждаться от этого процесса, все также не выражая эмоций на своем лице кроме «этого» хищного оскала, читаемое, как желание убивать. — Чего тебе от меня нужно, какое зло я тебе сделал?! — Через силу крикнул человек в сторону Хагги, тыкая в него дрожащим стулом в руках, угрожая пустить его в ход, если тот приблизиться хоть на шаг.       И как оказалось, сотрудник не прогадался.       В место того, чтобы сорваться с места, Обнимашка сделал неуклюжий шаг в сторону жертвы, по пути задев ногой лямку лежащего в проеме ранца с руками-транспортерами, от чего вещь упала корпусом и издало глухой лязг, но, этого было достаточно, чтобы человек резко бросил стул в сторону синего монстра, от чего тот резко замахнулся и пронзил своими когтями летящий в него кусок пластмассы. Время будто замедлилось, выставляя на обозрение момент, как ошметки дешевого интерьера разлетаются в разные стороны, открывая вид на кровожадную ухмылку Хагги, точно, ухмылку, положение губ поменялось. Но слоумо быстро исчезло, как только Обнимашка потряс руку, которой разорвал снаряд, и пригнулся еще ниже, чтобы не касаться своей головой потолка, а после чего сорваться с места, как лев на свою добычу.       Благо, что сотрудник успел взять себя в руки — сделал быстрый шаг в сторону, занес ногу и пнул стоящий перед ним стол с коробкой каши, от чего та с легкостью перевернулось и рассыпало содержимое, а сама мебель с небольшой деформацией отпрыгнула от поверхности и встретилось с лицом Хагги, который в этот раз не успел пустить в ход своих когти. Играло на руку работнику еще тот момент, что монстр умудрился просунуть ногу в лямку ранца и утащить его за собой, сбив с себя с ног и повиснув как тряпичная неуклюжая кукла на краю заваленого стола, аки белье на вешалке.       Выиграв время, человек простонал от головной боли и сорвался с места в сторону одной из дверей, которые находилась в кафетерий и были замечанны им во время поиска еды, прихватив по пути бумбокс, все так же играющую успокаивающую мелодию.       Сердце работника выпрыгивало из груди, а дыхание было настолько учащенное, что походило на сопение собаки, которая душила себя поводком, уже трудно спутать с тахипноэ. И это все ему так надоело: весь этот страх, боль по всему телу, чувство безысходности, вечной погони, ощущению загнанного себя в ловушку, от чего руки, сжимающие ручку бумбокса так напряглись, что среди звуков дыхания и топота просочился резки хруст — пластмассовый мир проиграл под напором накатываемого гнева.       Толкнув на полном ходу плечом препятствие перед собой, человек резко остановился, слегка проскользив туфлями по дешевой мраморной поверхности неизвестного помещения, а после развернулся и резко захлопнул дверь за собой, уперевшись спиной об него и начав спалзывать, глубоко вздыхая застоявшейся пыльный воздух.       Сев на пол сотрудник застыл, вслушиваясь в звуки в не, как выяснилось, уборной, мысленно молясь, что-бы этот мохнатый ублюдок не увидел, куда он забежал. Но, что и следовало ожидать, потуги прощения помощи у судьбы были проигнорированы, и за дверью стали слышны размеренные, медленные, наводящие страх, шаги, так же сопровождающиеся скрежетом когтей Хагги по полу, который явно получал с этого удовольствие, тянув момент своего пути к месту, где спряталась его добыча.       Человек обреченно поднял голову и ударился затылком об дверь, направив пустой взор потолок, где еле-еле светил один единственный работающий плафон, который своим трудом освещал запыленное зеркало и заплесневелое от забытой уборки раковины под ним, а так же туалетные кабинки, на двери которых, к удивлению, не было написано неприличных слов. — Ну конечно, это же не школа. — Начал нести околесицу человек, утопая в воспоминаниях о своей жизни, о его маме и папе, которые в будущем будут обливаться горем, о его взлетах и падениях, о первой любви и разлуки, о первом и последнем запое, и что самое главное, раздумья о жажде и уважению к жизни.       Пройдя все стадий принятия неизбежного человек закрыл глаза и запрокинул голову вверх, все также сжимая в руках магнитофон, который так и не решал сдаваться в своем предназначений, все проигрывал кассету в себе.       Топот на пике громкости прекратился прям за его спиной, он был здесь, Хагги был здесь, тупо уставившись своими черными как сумрак глазами в препятствие, вскоре не медля занеся желтую когтистую лапу перед собой и начав скребсти пальцами железную поверхность, имитируя звук мела по доске, от которого у человека завернулись уши в трубочку а в место расслабленного лица появился раздраженный оскал. — Он сука играется! — Пролетела мысль в голове сотрудника.       У кого как, но он терпеть не мог, когда кто-то возвышается над ним, показывая свое превосходство, будь то в силе или уме, все это было для него таким поганым ощущением, что руки уже не тряслись от страха, а от чувства того, что он беспомощен, кусок дерьма, который кроме как убегать ничего не умеет, и правильно делает, такова природа человека, он боится неизвестного, даже если это неизвестное — синий мохнатый эксперимент того же человека, который решил поиздеваться над твоими ушами, а вскоре, и решит твои судьбу. — Нет.       Потянувшись свободной рукой к шее он расправил мокрый от пота воротник, вскоре хватаясь за галстук и начав его расслаблять, попутно дыша и хныкая от боли в желудке. Кое как расправившись с предметом аксессуара он снял его с шеи и преподнес к лицу, изучая, будто увидев его впервые, но вспоминая заполнили этот провал: в нем же он и устраивался сюда работать, тогда его и купил, чтобы провести беседу с Людвигом.       Нервно усмехнувшись от своих мыслей, что этот предмет был свидетелем его сделки с таким ужасным человеком, сотрудник немедля и безжалостно обвязал им свою ладонь, где держал бумбокс, делая это с некой расслабляющей улыбкой и под скрежет метала за собой, который уже игнорировался. И уже закончив с куском ткани — измученный человек уперся ногами об пол и медленно привстал, не отрывая спины от двери, что бы на миллиметр не двинулась в его сторону, давая понять монстру, что он не дал слабину и уже не смирился со своей участью, открыв ему путь до него. — Нет, я так просто не сдамся.       Встав на ноги и придерживая свободной рукой дверь, бывший сотрудник замахнулся бумбоксом вверх и ударил по плафону, вследствие чего на пол посыпались осколки стекла, магнитофон издал последние звуки работы и затих под размытый саксофон, а свет в уборной погас, к его удивлению так же прекратился и скрежет за дверью, будто Хагги был сбит с толку от действий человека, и что еще больше сбило его с пути, так это, что дверь открылась внутрь, открывая вид в непроглядную темноту, где только от света за мохнатой спиной Обнимашки поблескивали крупицы стекла и больше ничего.       Застывший в одном положений коготок, которым монстр царапал дверь, тот опустил его обратно на пол и замер на месте, матая головой от края до края, будто потеряв свою добычу.       Но, пригнувшись и уже хотев перейти порог, как из темноты с диким хриплым криком на него накинулся бывший сотрудник, тараном сбив того с ног на пол и оседлав грудь, замахиваясь некогда работающим музыкальным прибором над его головой и смотря испепеляющим взглядом, скалившись до побеления в деснах и сжимая свободной рукой галстук шнурок монстра на его шее, который в свою очередь, просто застыл под разъяренным тяжело дышащим человеком, не меняя оскала своих акулий зубов. Но, в глазах монстр все-таки поменялся — нижние веки слегка приподнялись, а черные зрачки сощурились уступая месту белой оболочки, начав при этом дрожать.       Сотрудник так и нависал над его головой не меняя при этом и своей позы, чувствуя теплоту чужого тела между свих ног, от которой по его холодной пробежал табун мурашек. — Тепло, он теплый. — Промелькнула мысль в голове человека, от которой он застыл на месте и перестал дышать.       У него был выбор огреть Хагги по голове, но почему-то не смог этого сделать, все также наблюдав за дрожащими глазами и тихому поскуливанию, вырывающемуся из его глотки. Кровь из его губы так и сочилась, уже заморав брюки человеку, но тот все так и смотрел на чудовище из завода игрушек.       Обнимашка уже бы давно покончил с ним — его когти небыли прижаты к полу, сотрудник просто не подумал таким образом обезопасить себя, надеясь, что все пройдет как надо, по его представлению, тогда, у холодного пола в уборной.       Он понял, что просто не мог причинить вред этому существу, которое пыталось его убить, и убить ли вообще, а не обнять, как в него это заложено? Не ясно, но все уже было предрешено. — *Стук зубов* Давай! Убей меня! Чего же ты ждешь! Вот он я, на тебе! — Яростно начал орать человек в лицо монстра под ним, выкинув при этом бумбокс в сторону и начав двумя руками дергать за галстук из шнурков, натирая своим же галстуком и буквально ударяя голову Хагги об пол.       Но тот все так же и лежал под человеком, но уже поменявшись в лице и взгляде: зрачки сузились до нормального состояния, как на постерах с его харей, а большие красные губы стали медленно стягиваться к друг другу, вскоре полностью прикрыв тот ужасающий оскал, напоминая при этом вид, когда человек его впервые встретил за сегодня, там, на постаменте с табличкой о его «биографий» и большим логотипом компаний над его главой, но уже без улыбки, в место него была эмоция в форме резкой волны, так показывают аниматоры, когда персонаж расстроен, или собирается.....расплакаться? — А ээ… что? — Выпучил глаза человек а его ярость сошла на нет, перестав при этом дергать галстук и бить голову Хагги об пол, когда у того губы-волны стали двигаться а из век глаз стали просачиваться..... слезинки. — Я ээээ, ты ...... это все уловка! Прекрати издеваться надо мной, просто покончи с этим! — Попытался найти объяснение человек и так же вразумить существо в этой ситуаций, уже дрожав не от исступления, а от страха из-за непредвиденного поведения монстра над собой.       Но Хагги так ничего и не предпринимал, а начал еще больше сопеть носом, которого либо нет, либо просто находился под слоем синего меха, а также прислонил свои когтистые желтые руки к району щек на своей голове, делая это под резкое дерганье человека на нем, который заметили периферийными зрением движущиеся лапы монстра, но сразу же успокоился и положил руки обрано на теплый мех, когда тот нашел место, куда их приложить. — Ты и в правду реши...... ты можешь плакать?! — Резко и громко выдал бывший работник, от чего Хагги вздрогнул от резкого голоса и уже начал обильно лить слезы, попутно вытирая их кончиком своих коготков.       Тут то и произошел эпатаж — человек просто уставился на него замерев и не двигаясь, да еще и так поменялся в лице от этой милой картины, что псих Ганнибал Лектор обзавидовался бы: зрачки сузились до копейки, сами глаза впали, а на лице появилась психованная улыбка, обнажив при этом губы в той форме, как это делал Хагги до этого.       Игнорировав хныканье существа, человек медленно встал с его груди и не смотря на него медленно поплелся к еще одному перевернутому стулу, двигаясь при этом, как и, уже можно догадаться, Хагги: опустив плечи и заставив руки болтаться, а колени ног прижаться к друг други и идти так, будто он не помещается в кафетерий, не сводя при этом взора остекленелых глаз в пустоту.       Подойдя к мебели и неспеша перевернув его на пластмассовые ножки — медленно сел лицом к все также лежащему плачущему монстру на полу и просто уставился на него молча. — Оживленная игрушка-монстр минуту назад скреблась ко мне в дверь, что бы убить меня, а сейчас......аааа ага аха ахахахахх АХХАХАХАХАХАХХ!!!       Рассуждение человека прервались его громким истерящим смехом, от которого даже Хагги перестал плакать и повернулся в его сторону, неуклюже при этом приподнимаясь с помощью своих рук.       А бывший сотрудник перешел в уже безумную истерику: начал бить кулаком по кухонному шкафчику по правую руку а также дергать головой вниз и вверх, да и делал это с такой интенсивностью, что хуже душевно больного, у которого вестибулярный аппарат бы бы накрылся. И, уже начав казаться, что его голос начал полностью пропадать — последний раз дернул головой и закрил лицо руками, царапая себе лоб, оставляя на нем гематомные лини от ногтей.       Убрав руки с лица растерянному и недоумевающему взору Хагги открылась поистине ужасная, в его пониманий, картина: сосуды в глазах человека лопнули, от чего белочная оболочка стало кроваво красным, а из его ноздрей носа под давлением, измотанностью, и голоду организма обильно капала густая кровь, а из-за низкого гемоглобина так она и вообще лилась ручьем.       Издав последний смешок, человек распутал со своей ладони галстук, не сводя при этом обезумевшего взгляда от напуганного монстра. Покончив с куском ткани, тот напялил его обратно на шею и быстро затянул, не поправив даже и воротника.       Рубашка была в крови, руки были в крови, от чего казалось, что он принадлежало Обнимашке, ибо у того не было открытой раны, как у его губы.       Медленно встав со стула, человек протянул руки в приглашающем жесте и посаженным голосом прохрипел: — Давай обнимемся Хагги!