Капиллярная кровь аккуратными линиями стекала с вытянутых рук человека, падая на грязный кафель, а его натянутая улыбка просто истощала такое смятение и удручение от ситуаций, что невольно можно было сказать, что завод портит людей, действуя на психику не только от мрачных историй, которые произошли за все время его существования, но и от того, что именно оно в себе скрывало, и это не считая «продукта» его деятельности, который сейчас сидит на холодном полу, чуть поджав синие мохнатые ноги к району груди и неотрывно, испуганно, смотря на с распростертыми объятиями окровавленного, в кой то мере поехавшего кукухой, человека. Если есть что-то там, внизу, в самом сердце гигантского здания, то это точно не промышленный генератор, который накрылся медным тазом еще десять лет назад и до сих пор не отремонтирован, ссылаясь на большие затраты и на то, что поставлять электричество с ветряков с пустынного поля неподалеку куда дешевле, и это надо было выяснить, крайне необходимо узнать, что было там.
Не дождавшись ответных действий от монстра, человек стал медленно подходить к нему, не меняя положения верхних конечностей, а также размазывая подошвой туфель кровь на полу, оставляя на нем отпечатки, которые медленно строили путь к Хагги. Но тот так и не хотел исполнить просьбу работника — лишь выпрямил губы-волны, опустив концы вниз а так же сильней подняв нижние веки глаз, будто грустный смайлик, одновременно с этим оперевшись когтями об пол и оттаскивая свой корпус ближе к стене, подальше от человека, не разрывая от того молящего взгляда.
Бывший сотрудник остановился, когда нос обуви задел вытянутую в его сторону твердую пятку существа, но сразу же акуратно перешагнул, вставая так, чтобы ноги Обнимашки были между его ног, при этом слегка нависая над ним и протягивая руки еще ближе и шире по расстоянию друг от друга, все не замечая, как тот уже стал трястись от страха, от чего его синий мех стал слегка подпрыгивать от своей густоты, цепляясь за застывший в крапинах, аки терка, шпаклевательный раствор между плиток, выдергивая небольшие комки с его спины и усеивая волосками пол возле него.
Человек застыл, угрожающе возвышаясь над лицом Хагги, от чего свет был к нему перекрыт, будто сцена из ужасов: кровь капала на синий мех, лучи освещения будто пытались преодолеть тело человека, сочась сквозь силуэт по краям, от чего становилось темнее между ними, лишь улыбка и голубые светящиеся глаза в красном переплете, потрепанный галстук повис размеренно колыхался, хотя ветра и не было.
Не прошло и минуты, как работник болезненно похлопал глазами, погасив при этом и улыбку, заменяя её гримасой непонимания и растерянности. Чуть посмотрел вправо влево и обомлел — вытянутые бледные руки буквально тряслись от нетерпения впиться в теплый мех существа, будто опьяненные, желая согреться. Только сейчас он заметил, что весь был испачкан в крови, и то, что между его ног была дрож — колени монстра дергались, стукаясь друг об друга. И что самое главное — это лицо Хагги, которое буквально было вдавлено в потрепанные мохнатые в плечи, желая отсторониться от человека как можно дальше, от чего спина стала соскальзывать со стены к полу, переходя из сидячего в лежачее положение.
Тут то бывший работник понял — он хуже монстра, настоящего монстра, а не того, что сейчас между ног.
Работник, отскочив назад от вдавленной в пол мнимой игрушки — прижал руки к друг другу и стал растерянно метать взгляд то на трясущиеся алые культяпки, то на, уже успевшего снова подтянуть локтями свое тело к стене, Хагги. Человек стал корать себя в мыслях, безуспешно пытаясь стереть большим пальцем кровь на ладони соседней руки, утверждая себя, что это все один большой кошмар, где он, в прямом смысле, поменялся с монстром местом и уже яро этим пользуясь, не известно каким преимуществом.
Почему Хагги так боится его, он сам кого угодно заставит вжаться ниже плинтуса, бежать без оглядки, трястись как последняя тварь, жалеть, что не оставил завещание или не поцеловал мать на прощание — все это очень странно, да настолько, что человек обессиленно упал на колени перед ногами синего монстрика и закрыл красные глаза, начав шмыгать носом, пытаясь сдержать слезы в веках, чувствуя боль от содержавшегося в них соли, которые буквально прожигали глаза и как святая вода уничтожая его сбитую с истинного пути душу.
Может он не хотел его убивать. А может он вообще считал всю эту беготню, как большой игрой в салки или прятки, только голей был он, сметая на пути даже стальные двери, желая лишь прикоснуться и осалить игравшего. Как все это сложно.
Болезненно простонав, человек встряхнул руками, окропив остатками больших скоплений капель пол, и делая все это под вздрагивание Хагги, от чего тот быстро выставил ладони в примеряющем жесте в его сторону, слегка прикрыв веки и дернув щеками вверх, смотря в придаток с сожалением о случившемся. Облизнул губы, почувствовал металлический привкус на языке, надо же, не сразу почувствовал, что теплая субстанция из его организма буквально согрело его лицо, от чего и не заметил, что она вообще стекала с его носа, огибая губы дугами и вновь пересекаясь ровной линей у подбородка, заканчивая свой путь на галстуке, впитываясь, навсегда.
Картина переливалось в одно кровавое тошнотворное месиво, от чего и в воздухе вместо запаха плесени и сырости стало обдавать потом и запекшейся алой субстанцией, раздражая обоняние человека, заставляя почувствовать не то что голод, но и надвигающийся обморок, что нашатырь не сможет опиздюлить разум.
Свет по ощущению будто стал тусклее, мертвее, солнце гаснет.
Раскаянный, прижав бедный нос большим и указательным пальцем, опустил усталый взгляд вниз, встречая размазанные красные отпечатки его обуви, также замечая периферийным зрением то, что Хагги вновь поджал ноги к руди, обняв их, став одним синим мохнатым клубком, который до сих пор не решался что-либо предпринять, переставая трястись и драть шерсть на спине, все также не сводя взгляда нормальных по размеру черных зрачков от человека на коленях, да и реагировал он на все это как-то безразлично, будто много раз был в этой ситуаций, что не далеко от правды.
Стало настолько тошно от всего этого вида, что работник почувствовал, как на кадык стало что-то давить, а к горлу поступать остатки съеденной еды перед поездкой сюда, от чего свободной рукой он прижал свои губы, подавляя позывы.
Его дерьмо буквально лезло из всех щелей.
— Боже, да что со мной не так!
Медленно, через силу и слабость, работник начал вставать, чувствуя, как прилепленная и посаженная от влаги к груди рубашка стала растягиваться, буквально дергая волосы на животе, что вновь готова служить своему носителю, за эту небольшую жертву. Хрустнув затекшими плечами — человек повернулся в сторону уборной и вялой походкой направился туда, чувствуя на себе неразрываемый взгляд Хагги, который даже не обленился повернуть голову в его сторону. Сотрудник не придавал этому особого значения, он обделит его вниманием потом.
Сотрудник на секунду пожалел, что ухуйдакал плафон в туалете, но это была крайняя необходимость, кто-бы знал, что этого делать не стоило, от чего ему пришлось опираться на свет, исходящего сквозь проем в кафетерий, чтобы добраться до раковины. Казалось бы, воды перекрыта, но, уперевшись обеими руками об край дешевого мрамора и взглянув на заляпанный в разводах отпечатков пальцев кран — произошла реминисценция, наваждающее воспоминание о заводе. Он просиял, что во второй двери помещения для отдыха сотрудников должна быть подсобка для хранения уборочного инвентаря а так-же сеть труб с вентилями, проходящие сквозь стены и потолки и предназначенные для подачи или перекрытия воды. На заводе должна была быть промышленная цистерна с остатками, ну или на худой конец полупустой бойлер. Конечно, вода, каша, из-за истощения адреналина а понижению обмена веществ — голод вновь затмив весь фон ощущений, но уже злее и требовательней, не создавая боли, лишь утягивая сон. Надо, надо найти еду, иначе Хагги его точно убьет, защищаясь.
Вновь выйдя из уборной но в сторону соседней двери сотрудник мимолетным взглядом одарил то место, где должен сидеть Хагги, и к большому удивлению он никуда не ушел, как в тот раз, при первой встрече, все также сидя на месте и смотря то на кровь, оставленное человеком, то куда-то вдаль, иногда поднимая когтистые руки и выщипывая грязную шерсть. Человек вздохнул, считая, что он таким таким образом «моется», или ускоряет процесс линьки, ведь нередко замечал, что по углам завода иногда встречались синие скопления шерсти, думая, что это были отходы производства игрушек и их никто не убирал, посчитав за некомпетентность уборщиков.
Трудно было признать себе, но сотрудник захотел отмыть Обнимашку, если, конечно, фортуна оставит для него воды в баке подсобки, да и залатать его рассеченную губу, человек же виноват в этом, что она у него треснута. Хотя если учесть, с какой высоты этот рукотворный четырехметровый продукт завода падал — это он еще легко отделался. Хотя сотруднику было бы все равно, если не узнал бы, что Хагги не преследовал цели его убить, или.
Бывший сотрудник, вздрогнув от мыслей, сделал в голове вывод — надо следить за вторым маскотом playtime в оба глаза, ведь не может быть все так просто, перехитрить и запугать, чтобы тот стал милым, невинным, и еще более пушистым. Сотрудник, повертев головой и сменив взор от синего комка к мрачной в тени двери — схватился за ручку и уже предвкушал, что та будет заперта, от чего встал одной ногой на носок и начал тереть обувь с характерным противным скрипом резины об плитку, тем самым поправляя пятку, чтобы ту не скосило от удара и не разорвало подошву. Конечно, можно было сходить за ранцем и попробовать открыть ими, но сотрудник не хотел лишний раз мелькать перед глазами Обнимашки, его спокойствие просто пугало до чертиков.
В действительности, все оказалось куда проще — дверь не сопротивлялась и послушно со скрипом отворилась во внутрь, но открыв перед сотрудником такую картину, которая была очень далеко от его представлений о безобидно коморке: На полу, в углу, облокотившись подмышкой об ящик и упершись спиной об турбу для отопления сидел мертвый человек, одетого в деловитые брюки на подтяжках и лабораторным халатом с приколотым бейджером вместе с канцелярским принадлежностями в грудном кармашке. В нос сразу одарил запах гнили, от чего неподготовленный сотрудник ударил по губе кулаком, но позыв казался проворнее — его вырвало, но успев при этом облокотиться об косяк и завернуть голову в сторону, чтобы не спустить пригнутую сутками назад еду прямо на порог.
Из-за мерзких звуков и сконцентрированном вниманий на опустошений желудка работник не услышал, что за ним было какое-то копошение а после стало темнее, от чего, вытерев тыльной сторони руки слюни на губе, вздрогнул и медленно стал поднимать корпус рукой об проем, после вставая и смотря себе за спину.
Хагги, у которого уже появился рубец на губе, стоял неподалеку с наклоненной в бок головой и нейтральной, аки прямая красная линия, эмоцией на губах, смотря на застывшего человека, который вжал голову в плечи и хлопал уже вновь белыми глазами в ответ. Стало очень неловко, бывший сотрудник не знал что сказать, да и не знал, поймет ли чудо из завода его слова, но решил попробовать.
— Кхм…я тут это… решил найти воду и увидел…кое-что ужасное. — С глупым рассеянным лицом протороторил человек почесывая затылок, почувствовав себя полным идиотом, конечно, не каждый день он говорит с ожившей игрушкой, хотя недавно он даже подстрекал его на свое убийство, но сейчас он чувствовал себя виноватым, что ошибся в нем.
— Слушай, я извиняюсь, что между нами произошло недопонимание, но я уверяю, что больше такого не повториться. Я был не прав о тебе. — В знак правдивости человек по привычке поднял руку скрестил указательный и средний палец, а свободной — положил на грудь, слегка клонив голову, ибо его еще в колледже выдрессировали к такому жесту, хоть оно и означало к удачи, но не в его понимании.
В ответ Хагги, не ясно понял ли он человека, лишь сильней склонил голову на бок и устремил взгляд с глаз человека на вытянутую в его сторону бледную конечность, напоминая заинтересованного кота. Обнимашка, подробно осмотрев жест, тоже поднял волокущееся длинную руку с пола и выставил его дугой перед своим лицом, переместив взгляд на желтую кисть и пытаясь повторить жест, забавно двигая указательным и средним коготком, будто он хотел кого-то забодать. От этого потешного зрелища сотрудник невольно улыбнулся, напрочь позабыв о трупе в подсобке.
— Аха да не так. — Охнул человек, бодро шагнув ближе к Хагги и встав чуть ли не впритык, и даже не вспомнив о том, что недавно убегал от него в ужасе, но сейчас этого не имело значения.
Без колебаний он поднял еще грязные от крови руки и накрыл ими два пальца существа, сдвигая их так, как надо. Только сейчас сотрудник понял, что хоть и показал «как надо» не отстранился от Обнимашки, а стал бесконтрольно щупать твердую, слишком гладкую, будто полированную, поверхность. Холодные, такие чудаковатые и желтые, будто у орла, но одновременно и не похожие ни у одного животного. Интересно…
Если посмотреть на это со стороны, то можно увидеть, как человек одной рукой придерживал кисть Хагги, а другой водил пальцем и иногда хватая и двигая в разные стороны его заостренные концы, испытывая весь калейдоскоп положительных эмоций на своем лице, от удивления, до научного интереса, вспоминая, как одним взмахом они рассекают пластмассу, и так же представляя, как бы он прошлись по его шее, но быстро отбрасывал это, хмыкая, удовлетворенно мыча, угукая.
Сам Обнимашка был не против бесконтрольного любопытства человека, ему нравилось, когда кто-то к нему прикасается, особенно дети, которые буквально валили его с ног, лишь бы прикоснуться к его мохнатой шевелюре. Сам того не заметив он поднял края красных куб, вновь став тем-же Хагги у входа в завод, чего не укрылось от человека, увидев периферийным зрением изменение с его стороны — поднял взгляд и открыл рот, меняя его на улыбку, но сразу же замяв, понимая, что нарушил личное пространство существа, от чего перевел судорожный взгляд обрано на когти поверх его ладони и опять на улыбающегося маскота завода. Нервно улыбнулся и не отрывая взгляда с черны зрачков — медленно опустил желтую кисть, а после волнообразно примеряющее помахивая вытянутыми ладонями и отходя на шаг назад.
— Это кхм, вообще ты понял как, да? Я пока тут занят, а пока можешь идти, потренироваться, приду прове~ерю. — Деловито сказал бывший сотрудник, закрыв глаза и подняв указательный палец одной руки вверх а другой прижав кулаком бок рубашки, надеясь, что тот его поймет и отошьется.
Но лишних пояснений вторить было и не надо. Взглянув последний раз на человека тот снова перевел взор на вытянутую пред своим лицом кисть и вновь начал пытаться скрестить два коготка, но из-за их строения получалось довольно плохо, нужна была чужая поддержка, но Хагги не сдавался и завороженно «тренировался», медленно поворачиваясь сотруднику спиной и неспешно, с ноткой уклюжести, удаляясь с улыбкой на лице, оставляя за собой скрипучий звук кафеля и линий от когтей бездействующей руки по соседству.
Сам работник так и стоял с закрытыми глазами и сложеными руками, пока не услышал отдаляющиеся звуки от себя, а также и режущий слух скрип, от чего открыл веки и скривил гримасу вслед существу, которое в первые раз встало к нему спиной. И лучше бы он этого не делал, так как сотрудник, осмотрев слегка потрепанную в некоторых местах сгорбленную от высоты потолка плечи Хагги и опустившись ниже — увидел хвост, все то же синеватого цвета, но очень интересной формы, будто заячий, от чего человек выпучил глаза и слегка клонился вперед, а чего его руки повисли, губы свернулись в трубочку, а лицо по глупому улыбнулось, но с застывшей кровью по краям губ, как у клоуна, и это выглядело жутко, будто в его голове зародилась вон выходящая для понимания мысля, но сразу же пропала, когда шевелюра Обнимашки стала недосягаема для его взора.
Недо-Джокер, поперхнувшись выступающей слюною, сжал кулак и пару раз ударил себя по груди, а после встряхнув головой и поправив волосы — застыл, обдумывая о произошедшем контакте.
— Боже, да он ведет себя как ребенок…
От наваждающих мыслей и бурной фантазий бывшему сотруднику становилось тошно, от чего кадык вновь предательский заломило и дышать становилось сложней, чувствуя наступающие сопли сквозь горло и носовым каналам, в ведь и правда — ему поистине чисто человеческий стало жаль Обнимашку, представляя себя на его месте: не зная, кто ты и что, но зная лишь свое предназначение, и это обнимать, обнимать до дех пор, пока тебя либо не выкинут на помойку, либо не замучают на операционном столе, пока не научат правильно «отрабатывать» денюшки для компаний и окупать их за свое создание. Так что может быть из этого хуже? Жить на улице, плутать среди жилих массивов и пугать людей, потом стать местной знаменитостью с префиксом городского «БуггиВугги», быть пойманным органами и быть выпотрошенным теми же органами, только другой, куда ужасной компетенцией? Или остаться одним среди всего этого устроенного Людвигом хлама и играть под его дудку? Он ведь точно знал и как-то был замешан в созданий Хагги, но видимо его поганый дух не мог осилить существование Обнимашки, вон, слышно было как орали люди на записях кассеты, он понимал, что за пропажу этих сотрудников у него точно будут проблеми с теми же властями, потому сделал то, что сделал — самовольно депортировал свою задницу в латино-америку, и не бось щас попивает пиноколаду да долбит белые полосы на кофейном столе из редкой породы секвойи с стоимостью всех акций завода playtime.
Бывший сотрудник мрачно опустил голову, потом медленно, нахмуренным взором, повернулся обратно в сторону гнилой подсобки и стрельнул взглядом в труп, явно причастного к делу Обнимашки. Хоть человек был на гране своих возможностей и уже готов был пасть от бессилия прям тут, в заблеванный порог, но желание разобраться в этом деле и помочь этому мохнатому существу явно открыло в нем такое горнило сил, что и у матери одиночки с восьмью детьми.
Он невообразимо быстро привязался к Хагги, спорить с собой и врать себе он хотел, он принял это как должное, как вызов, испытание человечности, медленно, в обнимку уходя в закат с этим фактом глубоко в душу, где соленые слезы уже не карали его за свои поступки, они были уже на верном пути.
Вы хоть и не друзья, но должны ходить вместе.
Глубоко втянув в легкие пропитанный сыростью воздух, человек уверенно, проигнорировав пустоту в желудке, будто уже начало переваривать самого себя желчным соком, шагнул в узкое помещение, для начала став осматривать жмура на наличие чего-нибудь полезного и информативного: сняв бейджек с фотографией его лица, где был молодой на вид азиат с характерным для его расы цветом волос и глаз, а также именем «Чжин Се Ган» с должностью старшего помощника в отделе Гештальтпсихологий с префиксом «для штатной деятельности в сфере биоинженерий», а после осмотрел ящик, на который он опирался, где, буквально накрытой прогнившей рукой бывшего «психолога», была кассета, от чего бывший сотрудник, поддев за рукав и отвращением скинув руку с предмета, взял его в руки и осмотрел.
— Он подходит для того магнитофона. — Сделал вывод человек, кисло улыбнувшись, ведь единственный бумбокс, который у него был, сейчас валяется там, в углу, возле заводского монстра, который пытался уже не скрестить коготки, а буквально открыл для себя театр теней, глупо махая конечностями в воздухе и смотря в стену, где получались занимательные фигуры, будь то паук, или елочка, хотя~я, это было одно и тоже.
Сунув компакт-кассету в карман, сотрудник сделал вывод, что полезнее у азиата он уже ничего не найдет — стал осматриваться дальше, вследствие чего нашел аптечку, динамо-фонарь, люминесцентную лампу, а так же то, от чего у человека невольно пустились слюни, две банки законсервированных ананасов, которые, аки золото в руках старого шахтера, тряслись и булькали своим содержимым.
Надо было раньше сюда зайти. Или может судьба была так предрешена, чтобы он задержался в кафетерий, пока его не догонит Хагги?
Складировав банки за подмышку, счастливый сотрудник вспомнил для чего сюда пришел — поднял голову и став всматриваться в сеть труб, на которых уже потрескалась белая краска, открывая вид к, зловещему на вид, черному чугуну. Схватившись свободной рукой за одну из немногих вентилей — стал напрягать мышцы и тянуть в сторону, но, доведя ручку до максимума, ничего не произошло, не было звука напора. Ничего, это было колесо фортуны, где-то из них точно отвечал за подачу воды.
И именно здесь судьба все-таки услышала мольбы человека — резкий лязг металла и труба стала трястись, шумя от бурной волны в нем. Выдохнув углекислый газ, человек начал победно смеяться, уже не обращая внимания на гнилой запах в подсобке, это была его маленькая победа, но какой ценой? Но, это точно было во блага их «обоих».
Поудобнее прихватив консервные банки, бывший сотрудник развернулся и направился вон из подсобки, но становился у порога и одним глазом обернулся на мертвого сотрудника из научного отдела, задумавшись о деятельности и причастности к Хагги — его не волновало судьба родителей ученого, родственников, или любящей вдовы, если они у него были, хотя, если человек, посвящает себя такой науке, как психология в сфере биоинженерии, или проще сказать, психиатр для таких как Обнимашка, то он точно был холост, надрачивал там потихоньку на отчеты и анализы да и дело с концом.
Скрип двери и вновь тьма в обнимку с тишиной, заглушаемая лишь дребезжанием водопроводной трубы и стонами из глубин завода.
***
— Эй Хагги! Смотри что я нашел! — Весело выдал человек, выходя из-за угла, подергивая в вытянутыми вверх руками с консервированными цитрусами и малой аптечкой, висящее на правой руке среднего пальца, но как только он увидел картину перед собой, то опустил конечности в пол и склонил голову на бок, при этом растерянно хлопая обремененными от синих мешков под глазами в сторону сидящего на том же месте синего существа, который в свою очередь держал двумя когтистыми руками перед своим любопытным взглядом и все той же фирменной улыбкой что-то прямоугольное, ничто иначе как тот самый неисправный магнитофон, пытаясь при этом это его включить, нажимая и двигая разные ползунки на дисплее, да делая это так, будто бумбокс его старый приятель, потерянный много лет назад.
Сделав шаг в его сторону — монстрик вздрогнул и повернулся в ответ, опустил уголки губ в нейтральной улыбке а после чего застыл и стал медленно опускать прямоугольную коробочку на пол, которая в его здоровенных лапищах выглядела как игрушечная, и делая это так, будто сотрудник застукал его за запрещенном делом.
Тепло улыбнувшись, человек подошел к нему по правую сторону от мохнатой расслабленной на полу руки и присел на одно колено, напротив его здоровенного лица и поодаль бумбокса, который, к счастью, не был доломан в неуклюжих когтях Обнимашки.
— Тебе понравилась музыка? — Как можно мягче сказал человек, переводя взгляд на шикарное изобретение всех время и народов, в ответ Хагги лишь тоже мимолетно посмотрел на ящик а после опять на бывшего сотрудника, слегка приподняв уголки губ и наклонив голову в бок.
— Я понял, что это ответ «да»?
«Молчание»
— Ладно, хкм, слу~ушай, я тут раздобыл воду, так что давай умоемся от всего этого дерь…кхм грязи, а потом я обработаю тебе вавку, тогда то я и включу тебе музыку, ну как, согласен? — По глупому улыбнувшись предложил сделку живой игрушке, но ответная реакция Хагги его насторожила, заставив улыбку быстро потухнуть а глаза застекляниться, как у мертвой рыбы.
Тот вновь раздвинул губы и обнажил ряд акульих зубов, как тогда, у порога в кафетерий, но при этом его зрачки оставались нормальными, но и этого хватило заставить человека вновь дрожать, пытаясь побороть себя и вразумить, что Хагги просто таким образом «улыбается», да, улыбается, тут нечего боятся.
— А.аа эмм ухухух, я так понял что ответ «да»? — Дрожащим заиканием выдал сотрудник, начав ронять их рук предметы.
В ответ «улыбка» стала только шире.
— Хор~рошо, т~ты не мог бы так н~не делать, пожалуйста, меня это сильно п~пугает. — мольбой и посаженным голосом выдавил с своего горла сотрудник, все-таки уронив одну консервную банку на пол, от чего Обнимашка послушно захлопнул пасть в нейтральной эмоций и посмотрел в низ, прямо на обувь человека, где на боку лажал железный рельефный цилиндр с картинкой ананаса с мультяшными ножками, глазками, и руками в белых перчатках, весело машущего в сторону тех, кто готов его употребить.
Под вновь возобновившееся дыхание человека — Хагги леневидно поднял когтистую лапу и взял сосуд с едой, попутно задев брючную тесьму человека, в следствий чего нечаянно срывая ее на половину. Человек вздрогнул, услышав звук лопающихся нитей и мимолетно посмотрел на свою ногу, а после на застывшего в одном положений чудо из завода игрушек с банкой в когтях, и вновь виновато опустившего уголки губ, но впридачу упустив и верхние веки глаз, в виноватом положений.
— Аха, да пустяки~и, я потом зашью. — Махнув рукой рассмеялся человек, театрально закрыв глаза и качнув головой, показывая, что все в порядке и волноваться не стоит, и Хагги поверил, протянув банку ближе к человеку и вновь повеселев.
Работник застыл, не сводя трепетного пожирающего взгляда с лица Обнимашки, так же уставившись на банку с лицом антропоморфного ананасика протянутого в его сторону. Сердце человека заломило а дыхание сбилось, это просто хаос с возобновившийся калейдоскоп положительных эмоций, от которых становилось до одури теплей, а может даже жарче.
Хагги поднял для него еду.
Покраснев, человек принял помощь от живой игрушки, специально задев своими бедными конечностями острые концы, тепло при этом улыбнувшись и благодарно кивнув.
— Ну так что, пошли? — Встав с колена выдал человек, положив консервы на кухонную тумбу и схватив аптечку поудобней, после чего направился в сторону уборной, но на пол пути обернувшись и поманив рукой Обнимашку, от чего тот зашевелился и, волнообразно, будто длинный акробат любящий кульбиты, поднялся с места, прижав к друг другу колени и все также опустив когти на пол. Очень тесно ему было, но что поделать?
***
Зайдя в уборную их обеих встретил мрак да осколки пластмасового плафона на полу, но человек все продумал — не зря же он прихватил люминесцентную лампу в подсобке, но была одна проблема, он не мог дотянуться да гнезда, прыгая во мраке и дергая рукой вверх, под недоумевающий взгляд Хагги, но когда тот понял, чего хочет человек — медленно подошел к нему сзади и осторожно обхватил его грудь, да так, что когти впились между ребер, а большие уперлись ему в район почек, от чего тот застыл и пискнул, замерев с протянутой над головой рукой с лампочкой и уже строив про себя козни, что он дурак и нельзя было доверять Обнимашке, который поджидал момента, чтобы разорвать его на части в темном месте.
Но как оказалось, он зря себя накручивал. Хагги просто оторвал его от земли и приблизил ближе к гнезду, раздвигая ноги ниже колен все шире а голову опрокидывая все ниже, чтобы держать равновесие с сотрудником в когтях. Сам же человек, сглотнул ком и рефлекторно дернул головой назад, пытаясь увидеть лицо существа, но кроме длинных мохнатый рук ничего не увидел — Обнимашкой просто перекрыл ему свет своими габаритами. Не решившись попросить отойти Хагги от света — человек повернул голову обратно к гнезду и стал на ощупь пытаться вкрутить цоколь, молясь, что-бы не ебнуло током, ибо если и перекрыть весь свет через щиток — толку будет мало.
Но, хлопнув себя по лбу — человек потянул свободную руку в карман, огибая когти на своих ребрах, в итоге выуживая компактный динамо-фонарик, включая его и сунув в зубы, повернув голову так, что-бы луч света прямо падал на разбитый плафон, на котором еще остались непавшие осколки. Но это не было особо трудной проблемой.
Не пройдя и двух минут, как клоун-электрик зажмурился от резкого удара света по глазам, от чего хрипло ахнул и прислонил руки к лицу, дернув при этом ногами так, что Хагги не смог справиться с балансом, в итоге скрипнув ножными когтями по скользкому полу уборной и повалившись спиной, утаскивая за собой и человека, который выронил из зубов фонарик — сильней зажмурился и ожидал удара об кафель, но этого не произошло, лишь почувствовал теплоту на спине, даже сквозь потную рубашку.
Он лежал на груди Хагги с запрокинутой вверх головой, от чего можно было увидеть улыбку существа, а также почувствовать его дыхание и сердцебиение, размеренное, живое, от чего человек облегченно вздохнул и расслабился, не сразу поняв, что буквально нагло лежал на Обнимашке, хотя тому это нравилось, он ведь создан для этого.
Вспомнив, на ком лежит лежит человек, тот резко выпучил глаза и поднял корпус перпендикулярно телу существа, он чего весь груз переместился на его живот, в следствии чего тот болезненно промычал, заставляя человека действовать быстрей.
— Ой, прости прости прости. — начал тараторить человек, встав на ноги и протянув существу руку, делая это так, для морали, ибо был не уверен, что в состояний поднять такое больше существо.
Не ожидая, что Хагги обделит его честью поднять — тот принял протянутую ему руку, стараясь взять так, чтобы концы когтей не впились в бледную плоть, и, подняв и согнув ноги перпендикулярно полу, отточенно выгнулся дугой под разинутый рот человека, он буквально встал без его помощи, имитируя некую тяготу. Подъем с разгибом от пола, Обнимашка оказался настолько гибкий что он бы всех урыл в танце Лимбо, уж точно.
Хмыкнув и вновь улыбнувшись существу, человек перевел взгляд на итог своей работы — свет был, можно хоть и не помыться, но хоть стереть с себя грязь.
— Ты боишься воды? — Задал вопрос человек, подходя к раковине и облокотившись локтем об него и вставая в сторону Хагги так, как Чарли Чапплин на свою трость, комично и по актерски.
Тот перевел взгляд на раковину а потом снова на ухмыляющегося человека, это выражение лица ему не понравилось, от чего впервые сделал легкое сердитое лицо: опустил уголки губ а по середине вывернув их маленькой волной, при этом щурясь, от чего зрачки стали еще меньше, а шерсть слегка встала дыбом.
— Ахаахах, я думаю это ответ «да»?
***
Даже не надо было описывать те ужасы, которые происходили c Хагги в пыточной под названием «уборная», когда человек, набрав в руки воду и прыснув их на грязную голень существа — тот фыркал, утробно недовольно рычал, сторонился от человека, пятясь от того спиной. Но как известно, если человек будет кого-то мыть, будь то исчадие ада под названием сфинкс или британская породистая — он умрет но сделает, а не сделает и умрет, и Хагги не был для него не непреодолимой стеной своих амбиций к своей гигиене. Но под конец он был исцарапан в некоторых местах, пользуясь тем, что когда поголубевший комок ненависти с грустью смотрел на свежую кровь на своих когтях, то сразу же получал новую порцию воды.
***
Да не дергайся ты, это не больно даже! — Сердито выдал человек, пытаясь приклеить пластырь на обработанную зеленкой красную губу, но тот ему не верил, отмахиваясь острыми культяпками и закрывая ими лицо. Но человек и здесь победил — небольшим усилием и хитростью отвлекая Хагги от его цели, резко прикрепил пластырь и отошел на шаг, любуясь своей работой.
Да, он выглядел прям так тогда, у входа, может даже лучше, от чего человек, уперев в бока руки и почесав уже заживший от гематом лоб — поднял палец вверх, в сторону тихо бубнящего Хагги, который по человеческий сложил когти и отвернулся боком в стену, строя из себя обиженного.
Тут то улыбка у человека пропала, уступая резкому удару по дыханию и воспоминанию, где он весь окровавленный, стоит на коленях перед дрожащей Обнимашкой и сопит себе в руки капиллярной кровью, где нависает над ним и замахивается магнитофоном, смотря испепеляющим взглядом, где наблюдает, как тот падает во мглу с глухими ударами об сталь.
Выдав смешок сквозь верхнюю пару зубов, сотрудник вновь посмотрел на надутое лицо Хагги, чувствуя резкий укол в сердце, как в будущем что-то произойдет, от чего он уже никогда не будет менять своих эмоций, кроме той «улыбки» и уже точно не будет играть в салки и салить игрока.
А ведь он так быстро нашел с ним общий язык, что человек уже не мог представить свою жизнь без него — работа, счета, недовольные ебла соседей а таже недовольные клиентов магазина, в котором он работает. А тут, даже в таком месте, как playtime factory он был поистине лучиком света в этом месте.
И он будет за него бороться, до конца, что-бы эта живая улыбка его толстых алых губ не менялась, никогда.
Человек стал замечать, что был опьянен им, где-то, в дальних корках разума, желал то, что явно не являлось только объятиями и общением.
— Ух, не желаешь перекусить?
В ответ Хагги лишь сильней наклонил голову.
— Я понял, что это ответ «да»?
