Даже Баба-яга не может жить спокойно

      Прошло несколько часов с того момента, как я получила письмо от Марьи. Вещи мои были упакованы в рюкзак, стоящий недалеко от двери. Я лишь ждала пробуждения Емели. Ну ещё бы! Правильно, что он так долго спит, дорога-то сюда, в мою избушку, не близкая, а из Царьвании - так ещё дольше. Хотя никто не гарантирует, что, когда венценосная особа проснется, ему не предстоит совершить ещё более длинный путь в Тридесятию.       Я опустилась в кресло, стоявшее у окна. На улице, как всегда, играла малышня. Да, были времена, когда и маленькая Яга вот так же бегала по двору, играла в салочки. А с кем же я играла? Точно! Со Светкой играла, с Лукерьей, с Максимильяном и, кажется, ещё с Федькой (да, с тем самым Федькой Горгоновичем Медузовым). Тогда мы с Федькой ещё не соперничали, не было между нами ещё той вражды, зародившейся позже. Да уж! Далеко меня в моих мыслях занесло! Нет, нельзя так, Юлия!       От Лукерьи, кстати, давно писем не было. Лукерья Васильевна Морская – подруга моя. Дочь русалки из морских вод и Василия Болотного (в родстве он с мамой Светки, брат ей, кажется). А с Лукерьей мы с первого класса волшебной академии дружим. Правда, сейчас тяжело с ней связь поддерживать, уехала она вместе с Максимильяном по миру путешествовать, и ни записки, ни открытки, ничего уже целых два месяца! Они сейчас, по идее, должны быть где-то недалеко от Златогории.       - Яга… ты где? – послышалось со стороны гостевой комнаты. О! Царевич проснулся. Хорошо или плохо это, я ещё решить не успела. Хорошо, что сейчас я ему все объясню и наконец смогу отправиться в путь, но меня больше волнует то, сколько времени придётся объяснять. Я мигом поспешила к Емеле. Открыв дверь, я смогла лицезреть царевича в прекрасном расположении духа. Бодренький такой, свеженький. Ещё чуть-чуть и зажарила бы в печи!       - В общем, так! – начала я свой монолог. – Марья-царевна письмо прислала и просила меня о помощи! – так, вроде достаточно кратко изъяснила. О ритуалах Бессмертных лучше умолчу. – Ты либо едешь со мной в Тридесятию, либо возвращаешься в свой дворец, - звучало это как угроза.       - Конечно, еду! – засуетился царевич.       - СТОП! Твои вещи ещё собраны, мои уже упакованы, следовательно, мы спокойно можем отправляться в путь, - я зашагала в сторону своей комнаты и, схватив рюкзак, стоявший на пороге, повернулась в сторону гостевой. Царевич уже стоял со своей походной сумкой (если это так можно назвать) в руках.       - Ну что, двинули! – Емеля уверенно зашагал в сторону крыльца.       - СТОЙТЕ! МЕНЯ ЗАБЫЛИ! – в коридор выбежал Барон, находящийся до этого времени, по-видимому, на кухне. И действительно, как я могла о нем забыть? Совсем уже, что ли, с головой поссорилась?       - Прости, прости, - затараторила я. Кот лишь неодобряюще фыркнул. А его, кстати, куда девать? Кошачьей переноски у меня нет, да и этот «король» вряд ли туда полезет. Точно! Придумала! – Барон, полезай в рюкзак!       Кота как кипятком обдало.       - Снова меня убить решила! Я ж там сдохну! – ох уж этот кот. Все ему не так! Я схватила говорящее существо за шкирку.       - Или лезешь в рюкзак, или остаешься дома! – пригрозила я. В рюкзаке ещё места много. Мои зелья много не занимают, да и одежды я по минимуму взяла.       - Ладно, ладно, - Барон в два счета прыгнул на рюкзак и, когтем открыв его, шмыгнул вовнутрь так, что его пушистая головушка так и осталась торчать оттуда. Теперь уж все! Я обвела дом прощальным взглядом, неизвестно когда ещё я сюда вернусь и вернусь ли вообще. Нехорошее было у меня предчувствие, но тем не менее я вышла из избушки, и, заперев дверь, мы с Емелей отправились на рынок за лошадьми. Путь-то неблизкий!