Асгардский гальд

      Локи остановился прямо перед дверью, ведущей в комнату для сна Одина, и повернулся лицом к генерал-лейтенанту Ингвару.       — Я бы хотел провести некоторое время наедине с мамой.       — Конечно, Ваше Величество, — ответил Ингвар, указывая своим людям рассредоточиться у двери, где уже стояли двое гвардейцев его отца.       Затем генерал-лейтенант последовал за ним в комнату и жестом приказал своим людям уйти. Они немедленно сделали это, безмолвные тени отделились от стен по всему залу.       — Локи, — сказала Фригга, вставая, чтобы обнять его.       — Мама, — ответил Локи, крепко обнимая её, несмотря на все его противоречивые эмоции по отношению к ней.       Возможно, она лгала ему всю его жизнь и позволила ему верить в ужасные вещи о своём собственном виде, но она всегда была его опорой. Единственная, кто всегда был рядом с ним, и он не мог не расслабиться и не чувствовать себя в безопасности в её объятиях, с её знакомым запахом вокруг него. Это неизменно возвращало его в самые счастливые дни его детства, когда он проводил бесчисленные часы, изучая сейд под её терпеливой опекой.       — Как дела? — спросила Фригга, отстраняясь и беря его лицо в свои руки.       — Как и следовало ожидать, учитывая, что мы находимся в состоянии войны, — ответил Локи.       — Войны, — повторила Фригга, широко раскрыв глаза.       — Разве отец не сказал тебе? Лафей отказался проигнорировать атаку, слишком много йотнар погибло, поэтому последнее, что он сказал Одину, было объявлением войны.       — Нет, когда мы с твоим отцом спорили об изгнании Тора, он не упомянул о войне. Хотя я полагаю, что это имеет смысл, учитывая его гнев.       Это был один из способов описать это. Локи не думал, что когда-либо видел, чтобы Один был так разгневан на кого-либо из них. Более того, ответ, который он получил, когда попытался вмешаться в защиту Тора, даже не был связным. Это было больше похоже на рычание, чем на что-то ещё. Это заставило его бояться, какую реакцию он получит, если Один когда-нибудь узнает, что именно Локи впустил йотнар в хранилище. Он содрогнулся от одной мысли об этом и поклялся себе, что Один никогда об этом не узнает.       Локи отвёл мать обратно на её место, а затем обогнул кровать, чтобы занять своё с противоположной стороны.       — Я отправил посланника в Йотунхейм, — сказал ей Локи. — Чтобы посмотреть, сможем ли мы посадить Лафей-Кинга за стол переговоров.       От беспокойства и сочувствия на лице его матери Локи захотелось зарычать на неё. Во всём этом была её вина с самого начала, и теперь ей не следует пытаться делать вид, будто она беспокоится о результате.       — Я с самого начала просила его быть честным с тобой. В семье не должно быть секретов, — сказала Фригга.       Как обычно, казалось, что она способна читать его мысли гораздо лучше, чем кто-либо другой.       — Так почему он солгал?       — Он скрывал от тебя правду, чтобы ты никогда не чувствовал себя другим. Ты наш сын, Локи, а мы твоя семья, — сказала Фригга, умоляюще глядя на него. — Ты должен это знать.       Часть Локи отчаянно хотела поверить ей; поверить матери, но он не мог. Он просто не мог. И как можно было от него это ожидать? И она, и Один не только лгали ему всю его жизнь, но и оставили его барахтаться, чтобы он пытался быть тем, кем не является. Всю свою жизнь Локи думал, что с ним что-то не так, а это означало, что он не мог действовать, думать и просто быть таким, как подобает всем хорошим асам. Чёрт, он никогда не мог даже переварить их любимое блюдо, один лишь запах этого снова и снова вызывал у него тошноту.       Все эти страдания... эти борьба, ненависть к себе и неизбежные издевательства, когда другие замечали его отличия и не одобряли их. И всё для чего? Просто для того, чтобы выяснить, что была вполне веская причина, по которой он был другим. Это было не из-за того, что с ним что-то было не так или что-то было надломлено внутри него, а скорее из-за того, что он просто не был ими; не был асом.       Был ни чем иным, кроме как грязным ледяным великаном. Монстром-йотуном, подобным тем, о которых он и Тор всегда хвастались, что сотрут с лица Девяти миров, когда вырастут и станут достаточно сильными, чтобы сделать это.       Локи прервал данный поток мыслей, как только смог, так как почувствовал глубоко внутри разрывающую боль, указывающую на то, что его ядро получило ещё один удар, хотя осталось целым. Бессознательно его рука потянулась к амулету, в то время как разум продолжал вращаться. Чтобы никогда не чувствовал себя другим. Ха! Если бы они сказали ему правду, он понял бы, почему чувствует себя таким другим! Это дало бы Локи конкретную причину чувствовать себя так вместо того, чтобы позволить ему и другим придумывать свои собственные причины его предполагаемых недостатков.       Единственная причина, по которой Локи не встал и не ушёл, заключалась в том, что он разговаривал с Фриггой. С женщиной, которую он считал своей матерью на протяжении тысячелетия. Она была единственной, кто всегда был рядом и поддерживал его, что бы он ни делал. Это сделало её предательство ещё более болезненным, но даже это не могло каким-то образом преодолеть глубокий колодец любви, привязанности и уважения, которые он всегда питал к ней.       К Фригге — матери, королеве и сейдмадру; первой, кто начал учить его сейду и тому дару, который у него был для этого.       Тем не менее, несмотря ни на это, ни на их разговор — не говоря уже о потрясении, которое всё ещё бурлило в нём от открытия не только его истинной личности и происхождения, но и собственного вида — какая-то его часть подсознательно осознавала, где Локи находится. В покоях Одина с самим королём перед ним, заключённым в объятия сна Одина.       — Как у него дела? — спросил Локи, чтобы отвлечься. — Дядя Вили сказал, что есть улучшения.       — Есть, но я всё ещё боюсь. Мы были не готовы, поэтому наша реакция была не такой быстрой, как должна была, и он так долго откладывал это.       — Я могу чем-нибудь помочь? — Локи взял её за руку, и она улыбнулась ему.       — Ты хороший сын, но, думаю, тебе и так есть о чём беспокоиться, — грустно улыбнулась Фригга. — Оставь своего отца леди Эйр и мне.       — Ты уверена? Возможно, раньше я мог сделать то же самое, что и вы обе, но теперь у меня есть доступ к силе Одина. У меня больше сейда и силы, чем раньше.       Его мать на мгновение моргнула, прежде чем сжать его руку.       — Конечно, я не подумала об этом, но нет, тебе нужно сосредоточить внимание в другом месте, на Асгарде и войне. И ты также не должен перенапрягаться. Ты не привык к силе Одина, и она всё ещё делает это с твоим отцом при длительном использовании даже после всех этих тысячелетий.       Технически Локи уже знал, что воздействие на него Асгард, а также её использование, сделало его уязвимым для того же истощения и потребности в восстановлении и отдыхе, что и у Одина, но он не чувствовал ничего даже отдалённо похожего на это. Вместо этого казалось, будто присутствие Асгард омолодило его. Это было похоже на глоток свежего воздуха после того, как он слишком долго пробыл взаперти, как это часто случалось, когда Локи находил новую тему для изучения и проводил всё свое время в тихом уголке королевской библиотеки. Она омыла и прошла сквозь него, как свежая ледниковая вода, питая и восстанавливая как тело, так и сейд. Прошло больше тридцати шести часов с тех пор, как Локи спал, и даже тогда это не было полноценным отдыхом, поскольку он слишком беспокоился о коронации Тора и своём собственном плане сорвать её, чтобы хорошо выспаться. И всё же он ничуть не устал и легко бодрствовал, не прибегая к более чем нескольким чаям и чему-либо волшебному.       Может быть, это просто так начиналось?       — Я буду иметь это в виду, — вместо этого ответил Локи. — А ты как, поела и вообще спала?       Фригга снова улыбнулась ему.       — Да, леди Эйр настояла, сказав, что не пустит меня в эту комнату на том основании, что я отрицательно влияю на здоровье твоего отца, если я этого не сделаю.       Локи невольно рассмеялся.       — Я рад слышать, что я не единственный, кого она может уговорить сделать то, что она хочет.       — О, поверь мне, она может заставить и твоего отца повиноваться, если она действительно захочет этого.       — То, что я хотел бы увидеть.       — Она всегда следит за тем, чтобы никто, кроме меня, не присутствовал, когда она это делает.       — Это, вероятно, одна из причин, по которой она преуспевает. Тем не менее, я должен не забыть спросить у неё, как она это делает.       — Скажи мне, когда ты планируешь попробовать это, так как я хотела бы быть свидетелем этого.       Локи скривился, когда представил реакцию, которую он, без сомнения, получит, если когда-либо попытается это сделать, но главная цель данного заявления заключалась в том, чтобы ещё больше отвлечь свою мать (и себя, если быть честным), и заставить её снова улыбнуться. По обоим этим пунктам он добился успеха.       — Тогда ты придёшь на пир сегодня вечером? — спросил Локи. — Леди Боргуна убедила меня, что я должен.       — Нет, я попрошу кого-нибудь принести мне что-нибудь сюда, — ответила Фригга. — Как бы то ни было, леди Боргуна права, люди должны увидеть тебя, и тебе нужно немного расслабиться. Без сомнения, ты был занят весь день. Ты ел?       — Хмм, кажется, люди замечают, что король пропустил приём пищи.       — Да, Один упоминал об этом.

***

      — Ливун, — поприветствовал Локи, заметив её прямо возле Большого зала, когда он приблизился со своим эскортом.       — Ваше величество, — поклонилась Ливун, прежде чем встать рядом и немного позади него. — Ужин и спать?       Локи фыркнул и посмотрел на неё краем глаза.       — Странно, я думал, что уже видел свою мать.       — Отдых важен, мой сеньор.       Если бы у неё был хоть какой-то интерес к этому, Локи уже давным-давно свёл бы её с лордом Адальгримром, поскольку Ливун могла сохранять невозмутимое выражение лица, говоря что угодно.       — Хмм, как и расслабление, и я думал о том, чтобы принять ванну перед сном.       — Конечно, мой король.       Любой ответ, который мог дать Локи, умер, как только он вошёл в Большой Зал и почти сразу почувствовал на себе всё внимание собравшихся. Уровень шума резко снизился на несколько мгновений, прежде чем снова медленно подняться в виде сотен разговоров шёпотом, когда люди поворачивались к своим соседям и просто должны были что-то сказать. И всё о нём, сомнений нет.       Как и было обещано, его дядя Вили и тётя Герсеми уже сидели за высоким столом вместе с Бальдром. Не было абсолютно никаких следов Лодура, и Локи не думал даже о возможности увидеть его, учитывая то, что было сказано ранее. Дядя Вё также присутствовал вместе с несколькими другими дворянами, которым удалось захватить остальные оставшиеся места. Он уже мог сказать, что ужин будет долгим, и это была одна из причин, по которой он раньше избегал есть здесь.       — Величество.       — Ваше Величество.       — Мой король.       — Король Локи.       Всё это было сказано вместе с несколькими другими титулами, пока Локи направлялся к обычному месту своего отца. Он улыбался и кивал людям, когда шёл, быстро замечая, кого здесь нет, а именно Леди Сиф и Тройки Воинов. Из-за того, как редко они пропускали пиры в Асгарде, учитывая грязную любовь Вольштагга к еде, это было бросающимся в глаза отсутствием. Быстрый взгляд на Ингвара показал, что генерал-лейтенант тоже это заметил.       То, как все на него смотрели, заставило Локи хотеть развернуться и бежать. Он не привык, чтобы за ним наблюдали так пристально, когда он входил в зал. Обычно он мог проскользнуть почти незамеченным и тихонько пробраться к столу. Здесь же была полная противоположность этому. Локи надеялся, что это быстро пройдёт, поскольку Одину не приходилось сталкиваться с этим каждый раз, когда его отец приходил поужинать. К счастью, его дяди заняли места по обе стороны от него, что даст ему немного покоя, но Локи был уверен, что другие за столом воспользуются возможностью, чтобы вовлечь его в разговор в надежде заручиться какой-то формой расположения или парой услуг.       Был краткий момент потенциального напряжения, когда обычный слуга Одина попытался протиснуться к нему, но Локи пренебрежительно махнул рукой, и Ливун легко проскользнула на его место. Он не собирался страдать от внимания кого-то, кто никогда не обращал внимания на его предпочтения, когда у него уже был кто-то, кто знал их вдоль и поперёк.       — Ваше Величество, — начал лорд Итрекшод практически перед тем, как Локи успел полностью сесть. — Рад вас видеть. По дворцу ходили самые разные слухи.       — Хм, я уверен, что так и есть, — вежливо ответил Локи. — Вы должны извинить меня за то, что я ничего не объявил сразу, но были срочные дела, которые требовали моего внимания в первую очередь.       — Конечно, мой король. Надеюсь, теперь всё в порядке?       — Насколько это возможно. В конце пира лорд Рагнвальдр сделает официальное заявление.       — О, хорошо.       Не желая втягиваться в дальнейшие попытки вытянуть из него информацию, Локи обратил внимание на тётю.       — Я сожалею о довольно резкой смене вашего жилья, тётя Герсеми, но действительно очень важно, чтобы дядя Вили находится в Идавёлле в течение следующих нескольких дней.       — Всё в порядке, Локи, Вили мне всё объяснил. Хотя я не могу сказать, что ужасно довольна, я понимаю.       Разговор затянулся в том же духе, пока Локи ел, а люди менялись местами, чтобы посмотреть на него из-за других столов. Он медленно упускал какую-то информацию о состоянии своего отца и наказании Тора, но никогда слишком много, чтобы разговор не завёлся на другие темы. Некоторые вопросы он прямо отклонил, сказав, что это будет освещено речью лорда Рагнвальдра в конце пира. По крайней мере, еда была вкусной, так как было ясно, что повара снова приготовили блюда, которые, как они знали, ему больше всего нравились, так что он съел больше, чем рассчитывал.       Он уже собирался приступить к десерту, который Ливун поставила перед ним, когда генерал-лейтенант Ингвар вышел из тени и появился у него за плечом.       — Извините, Ваше Величество, — прошептал эйнхерий. — Но я только что получил известие. Леди Сиф и Трое Воинов подошли к Хеймдаллю, и им было разрешено пройти через Бифрёст.       Челюсти Локи сжались, когда он осторожно положил вилку. Итак, это были изменнические действия, о которых ему сообщил Лофт, и на этот раз всё было аккуратно засвидетельствовано его людьми.       — Извините, но мне пора идти, кое-что произошло, — извинился Локи перед остальными за своим столом.       — Мой король? — спросил дядя Вили.       — Завтра, — ответил Локи, глядя на стол, за которым сидел генерал Тюр, и ловя взгляд мужчины.       С этими словами Локи развернулся и выскользнул через дверь рядом с королевским местом. Он предпочёл не входить этим путем, так как причина его посещения должна была быть видна, но на данный момент он покончил со зрелищностью. Через мгновение к ним присоединился генерал Тюр.       — В чём дело? — спросил Тюр. — Что-то случилось?       — Измена, генерал, всех, кого мы боялись, — заявил Локи.       Генерал выругался, когда генерал-лейтенант Ингвар повернулся, чтобы отправить охрану к конюшням.       — Нет, — возразил Локи. — Сейчас мы сделаем это по-моему, и я отказываюсь больше ждать.       — Мой господин? — спросил генерал-лейтенант Ингвар.       — Телепортация, — заявил Локи, так как он никогда не мог молчать об этом особом таланте, так как слишком часто использовал его в бою. — Невидимость и иллюзия.       — Вы ожидаете бурной реакции, — понял генерал Тюр с серьёзным лицом.       — Наказанием за измену может быть смерть, — заметил Локи. — Он может думать, что ему уже нечего терять.       — Вы хотите сделать то же, что и раньше, с… иллюзиями самого себя? — уточнил генерал-лейтенант Ингвар.       — Хмм, а также сделать всех нас невидимыми.       — Что нам нужно сделать для телепортации?       — Соберитесь ближе, и все должны быть в контакте, хотя и не все со мной.       Это говорило о том, что генерал Тюр и генерал-лейтенант Ингвар должны были коснуться его руки, в то время как остальные коснуться их или друг друга. Людей было немного больше, чем он обычно перемещал, но теперь он был сильнее, чем раньше, и двигался по очень знакомому пути и не слишком далеко. Если кто-то из эйнхериев и нервничал, то не показывал этого, и Локи воспользовался моментом, чтобы замаскировать их, прежде чем переместить прямо за пределы Химинбьёрга. Секундой позже перед Хеймдаллем, находящимся в самом конце радужного моста, предстала иллюзия Локи. Хёфуд стоял прямо перед привратником, когда тот держал обе руки на вершине рукояти.       Локи уже догадывался, чем всё это кончится, и это его взбесило.       — Скажи мне, Локи, как ты впустил йотнар в Асгард? — высокомерно спросил Хеймдалль.       Конечно, это должен был сказать привратник! Локи удалось сдержать вспышку ярости, которая пронзила его, потому что он хорошо знал об их аудитории.       — Это то, что, по-твоему, произошло? — Локи попросил через свою иллюзию. — Это то, что ты планируешь использовать, чтобы оправдать неповиновение прямому приказу своего короля? Что ж, я говорю, что за свой акт измены ты освобождён от своих обязанностей и арестован, чтобы завтра предстать перед судом.       — Тогда мне больше не нужно тебя слушаться, — возразил Хеймдалль, сжимая Хёфуд.       Через несколько мгновений привратник как следует схватил Хёфуд и развернул его по дуге прямо на двойника Локи. Если бы это был действительно он, Локи предпринял бы больше действий, чтобы защитить себя, чем заставить своего двойника просто вздрогнуть от удивления. Но он уже успел добиться того, чего хотел, и когда Хёфуд ничего не встретит, Хеймдалль будет застигнут врасплох и легко побеждён его эйнхериями.       Именно это и произошло, когда его иллюзия растворилась в снопе искр. Хёфуд выпал из рук Хеймдалля, когда привратник вскрикнул от шока и смятения, потому что Локи сбросил заклинание невидимости, и все они предстали перед обычно всевидящими глазами Хеймдалля.       Привратник сначала сопротивлялся, вероятно, инстинктивно, прежде чем он, казалось, понял, с кем именно столкнулся. В тот момент он сдулся, метнувшись золотыми глазами к Локи и генералу Тюру, которые стояли рядом с ним, а единственная рука генерала лежала на рукояти своего меча, хотя тот оставался не извлечённым.       — Ваше Величество, — сказал генерал-лейтенант Ингвар, отступая к ним и протягивая Хёфуд.       Локи взял его в свободную руку и упёр кончиком в радужный мост, как раньше Хеймдалль, но сделал это только одной рукой. Этот меч, наряду с гьяллархорном, был одним из двух больших маркеров положения привратника, и поэтому предателю они больше не понадобятся. Нет, вместо этого они будут переданы его преемнику, и у Локи уже был задаток идеи о том, как добиться этого, поскольку эта должность требовала определённых особых способностей, уникальных для человека, стоявшего перед ним на коленях.       — Хеймдалль, — начал генерал Тюр сдавленным от разочарования и ярости голосом. — Если бы я не увидел этого сам, я бы никогда в это не поверил. Ты пытаешься убить царя Асгарда.       И именно поэтому Локи позаботился о том, чтобы на этот раз у него было много почётных свидетелей, когда он противостоял Хеймдаллю. Он знал, что они понадобятся ему, чтобы иметь возможность судить кого-то со статусом привратника. Ибо у него не было абсолютно никакого желания позволить кому-либо, совершившему измену против него, уйти безнаказанным только потому, что тот был популярен. К несчастью для Хеймдалля, Локи уже давно понял, что он должен делать, выступая против тех, кто более популярен и уважаем, чем он. Взросление с Тором многому его научило.       Золотистый взгляд Хеймдалля скользнул от генерала к нему, мужчине каким-то образом всё ещё удавалось выглядеть величественно, несмотря на то, что его шлем был наполовину сбит набок.       — Хорошо сыграно, Локи, очень хорошо сыграно, но это лишь доказывает, что я прав. У тебя есть способность спрятаться от меня, — провозгласил привратник.       — Вряд ли я единственный среди Девяти, обладающий таким умением, — спокойно ответил Локи, гораздо более спокойно, чем он себя чувствовал. Внутри ему хотелось кричать и ругаться, его бушующие эмоции стремились вырваться наружу, но он держал их в узде, желая казаться собранным и величественным. — И то, что я могу это сделать, вряд ли означает, что я сделал то, что ты утверждаешь.       — Ты хоть понимаешь всю серьёзность и тяжесть того, что ты здесь сделал, Хеймдалль? — резко спросил генерал Тюр, встав между ними и заставив привратника снова взглянуть на себя. — Ты пытался убить своего короля!       — Он не мой король. Один — король, Тор будет королем. Локи…       — Законный регент, как установлено собственной линией преемственности Одина! — прогремел Тюр. — Сами законы Асгарда, которые ты поклялся поддерживать и защищать, поместили короля Локи на Хлидскьяльв. Именно это определяет, кто является королём, а не личное мнение нескольких бесчестных воинов, которые пытаются строить заговоры и интриги за спиной своего монарха в тщетной попытке организовать переворот.       — Он впустил йотнар в Асгард, чтобы прервать коронацию принца Тора и заявить права на Хлидскьяльв, — настаивал Хеймдалль.       Подождите, вот почему Хеймдалль думал, что он сделал это? Локи боролся с желанием закатить глаза от предсказуемости этого. Он действительно должен был предвидеть это. Почти все остальные думали, что Локи слепо жаждет королевской власти, так почему бы не выдающемуся привратнику Асгарда? Хеймдалль всё время видел и слышал, как все остальные говорят об этом. Вероятно, всё это усилило его собственные подозрения. Локи просто не предвидел этого, так как это было так далеко от истины и у него было так много других дел, что он действительно не думал о мотивах Хеймдалля, просто о его действиях.       — Ты продолжаешь произносить эти слова, но тебе ещё предстоит предоставить какие-либо фактические доказательства, кроме того факта, что ты не ожидал этого, что в лучшем случае звучит слабо, а в худшем как попытка скрыть собственную ошибку, — возразил генерал Тюр. — Это заставляет меня задуматься, не следует ли мне изучить другие твои действия и поведение. Например, когда ты позволил принцу Тору отправиться в Йотунхейм вчера, несмотря на то, что путешествие туда было категорически запрещено. Король Локи сказал, что ты пропустил их даже без возражений, просто потому, что ты были расстроен тем, что не заметил приближение йотнар.       — Локи...       — Король Локи!       — Он дважды пропадал из поля моего зрения с тех пор, как взял Гунгнир.       Итак, Хеймдалль действительно не знал о случаях, когда Локи просто затуманивал восприятие привратника. Было приятно узнать об этом, потому что он не был уверен.       — Да, когда он сообщал и мне, и генерал-лейтенанту Ингвару о своих подозрениях относительно тебя! Мы не могли допустить, чтобы ты подслушал это и изменил своё поведение.       — Думаю, на данный момент достаточно, генерал Тюр, спасибо, — сказал Локи, делая шаг вперед. — Завтра утром мы проведём суд, и тогда мы сможем решить это раз и навсегда.       — Завтра? — спросил поражённо генерал Тюр. — Так скоро?       — Хеймдалль занимает уникальное и жизненно важное положение, которое мы не можем оставить вакантным, — напомнил ему Локи. Да, обычно на организацию суда уходило не меньше нескольких дней, но можно было сделать и быстрее, хотя лорд Рагнвальдр не собирался благодарить его за это. Он просто надеялся, что мужчина будет достаточно напуган, чтобы не огорчаться из-за этого. — У нас есть люди за пределами Асгарда и потенциальные мирные переговоры, ожидающие ответа.       — Конечно, Ваше Величество, простите за мою дерзость, — ответил генерал Тюр.       Локи отмахнулся, когда он протянул сейд к Хлидскьяльву через Гунгнир, а затем направился к Альфхейму, чтобы понаблюдать за лордом Адальгримром. Как он и ожидал, дипломат был вовлечён в традиционную церемонию, которая продлится полночи. Его следующей целью был Йотунхейм, где он снова увидел Лафей-Кинга в зале Совета. Различные присутствующие йотнар, казалось, вели очень жаркие дебаты, много жестикулируя и скаля зубы. Локи с отвращением подумал, нормально ли это, прежде чем его взгляд упал на послание, которое доставил им лорд Адальгримр. Так что, по крайней мере, они рассматривали его предложение, даже если сейчас всё выглядело не особо оптимистично. Хотя за несколько часов многое может измениться.       Наконец, он посмотрел в Мидгард, сначала сосредоточившись на Леди Сиф и Трёх Воинах, которые шли через пустыню к маленькому полуразрушенному городку. Затем он разыскал своего брата и нашёл Тора, сидящего за столом и пирующего. Очевидно, наследный принц Асгарда делал всё возможное, чтобы доказать, что он достоин Мьёльнира, чтобы вернуться в свой дом и к своим обязанностям. Его дорогому брату лучше бы улучшить свои действия или усвоить урок, пока Один не проснулся и не начал думать о том, чтобы сделать Локи своим наследником вместо Тора. Он не застрянет на Хлидскьяльве! Он скорее раскроет всем своё истинное происхождение, чем будет ограничен и увязнет в трясине до конца своей жизни.       — Похоже, в настоящее время никого не нужно возвращать, — заявил Локи, снова обращая внимание на окружающих.

***

      В тот момент, когда они вернулись в Идавёлл, несколько других охранников было привлечено, чтобы отвести Хеймдалля в подземелья, поэтому его личная охрана лишилась всего двух человек. Генерал Тюр забрал Хёфуд, а затем также ушёл, чтобы сообщить лорду Рагнвальдру о том, что произошло, чтобы советник мог начать организацию судебного процесса.       — Ваши покои, мой король? — спросил генерал-лейтенант Ингвар, когда Локи снова остался наедине со своей личной охраной.       — Нет, я должен найти мать и сообщить ей о том, что произошло, прежде чем она узнает об этом от кого-то ещё, — ответил Локи, потирая лицо свободной рукой, внезапно почувствовав себя невероятно уставшим.       — Конечно. Её охранник сказал мне, что она договорилась с леди Эйр о том, чтобы лечь спать на несколько часов этим вечером, так что она должна быть в своих покоях.       Покушение на его жизнь не облегчит ей сон, но Локи очень хорошо знал, как она отреагирует, если узнает об этом позже, особенно если от кого-то другого, поэтому он смирился с этим и направился в нужном направлении. Хотя это была не совсем короткая прогулка, к концу неё Локи всё ещё не был уверен, как именно он собирается сообщить ей эту новость. Поскольку подопечные всегда узнавали его, Локи прошёл через внешнюю приемную прямо в личные покои своих родителей. Он подошёл прямо к двери спальни, прежде чем остановился и решил постучать. Хотя он не бил в дверь, как это сделал бы Тор, возможно, это было немного громче, чем обычно.       — Мама? — позвал Локи. — Мама, извини за беспокойство, но мне нужно поговорить с тобой прямо сейчас.       — Локи? — сонный голос Фригги отозвался в ответ, отчего Локи стало ещё хуже. Послышался звук движения, прежде чем дверь открылась, и его мать вышла, щурясь от света гостиной и туго закутываясь в халат. — Локи, детка, что случилось?       Он вздрогнул от старого обращения, которое слышал лишь раз или два за почти три четверти тысячелетия. Это говорило о том, как глубоко она спала и как беспокоилась сейчас.       — Мне очень жаль тебя будить, — повторил Локи, подведя её к одному из диванов и усадив рядом с собой. — Но я подумал, что ты предпочтёшь услышать это сейчас от меня, а не завтра от кого-то другого.       — Услышать что? Что-то случилось? Конечно случилось, — начала Фригг до того, как её глаза расширились. — Это твой отец? Один был в порядке, когда я оставила его, и это не могло быть так давно!       — Это не отец, — быстро ответил Локи, не давая ей встать. — Насколько мне известно, с ним всё в порядке.       — Тогда в чем дело, Локи? Скажи мне.       — Измена.       — Что? — спросила Фригга, внезапно выглядя гораздо более бодрой и совершенно разъярённой. — Кто посмел?       — По-видимому, несколько человек, — горько пробормотал Локи. — Ранее этим вечером Леди Сиф и Трое Воинов не послушались ни отца, ни меня, отправившись в Мидгард за Тором, скорее всего, с намерением поместить его на Хлидскьяльв.       — Твой брат никогда бы не выступил против тебя! — немедленно возразила Фригга. — Возможно, это было их намерением, но Тор никогда не стал бы участвовать в такой схеме.       Локи хотел бы быть таким же уверенным. Прошло много времени с тех пор, как он и его брат были близки, и Локи даже не мог вспомнить, когда в последний раз Тор соблаговолил выслушать его и его мнение. Нет, всё сводилось к тому, что Тор говорил ему разные версии «Знай своё место, брат». Кто сказал, что его брат теперь не увидит, что Локи узурпировал Хлидскьяльв? Особенно с Леди Сиф и Воинами Идиотами, окрашивающими слова, которые Тор получил об этом? Не то чтобы это имело особое значение в данный момент, поскольку все пятеро застряли в Мидгарде до тех пор, пока он не решит, что кто-то из них может вернуться.       — Подожди, а как они попали в Мидгард? — вдруг спросила Фригга.       — Хеймдалль.       — Хеймдалль? Правда?       — Да. Не забывай, он был тем, кто разрешил нам пройти и в Йотунхейм. Но это ещё не самое худшее.       — Боюсь спросить.       Хотя голос его матери стал более нормальным, её крепкая хватка на его руке рассказала Локи всё, что ему нужно было знать о её эмоциональном состоянии. Это также напомнило ему, что она была бывшей воительницей Ванахейма и настоящим воином. Хеймдалль жестоко ошибался, если думал, что его действия сойдут ему с рук. Если бы он каким-либо образом преуспел, Локи знал, что привратник боялся бы его матери больше, чем всех эйнхерий вместе взятых, по крайней мере, в этом у него не было абсолютно никаких сомнений.       — Когда мы столкнулись с ним, он решил попробовать свои силы в цареубийстве, — наконец сказал ей Локи.       Фригга замерла при этих словах, её глаза сузились до щёлочек, когда они скользнули по нему, ясно оценивая его на предмет любого ущерба, прежде чем они встретились с его собственными с выражением абсолютной разъярённости. Локи не думал, что когда-либо видел свою мать в такой ярости, и это заставило даже его сглотнуть, и он без тени сомнения знал, что он, из всех людей, в безопасности от этого.       — Что он пытался? — требовательно спросила Фригга низким и напряженным голосом, которого и он, и Тор боялись.       — Ты слышала меня, мама, — просто ответил Локи.       — Как?       — Мама...       — Как, Локи?       Он вздохнул:       —Хёфуд.       — Я разорву его на части, — прошипела Фригга. — Я разорву его на части и скормлю его внутренности Нидхёггу.       — Мама! — воскликнул Локи, разрываясь между смехом и недоверием.       — Никто не может пытаться убить одного из моих деток и не пострадать за это!       — И он пострадает. Он в темнице, и завтра утром его будут судить. Лорд Рагнвальдр уже организует это.       — Хорошо. Я хочу, чтобы ты снёс ему голову.       — Я думаю, тебе нужно снова лечь спать.       — Думаешь, я смогу уснуть после этого?       — Я в порядке, мама, посмотри сама или спроси у самого генерал-лейтенанта Ингвара, он снаружи.       — В этом нет необходимости, — попыталась успокоить его Фригга, хотя её руки тем не менее потянулись, чтобы коснуться его груди, как будто выискивая любой признак того, что Хёфуд оказался к нему слишком близко.