Локи решил воспользоваться моментом, чтобы просто обвести взглядом все сокровища, находящиеся в хранилище. Если бы у него было достаточно времени, он бы изучил каждое из них, как всегда хотел, в то время как Один всегда позволял ему ознакомиться лишь с некоторыми. Его отец даже переместил Тессеракт после того, как Локи удалось пробраться в хранилище, когда он только научился телепортироваться и захотел его исследовать. Сейчас он понимал страх Одина по поводу того, что могло произойти, если бы он прикоснулся к Космическому Кубу, но откуда ему было знать об этом тогда? Ведь Один ничего ему не рассказывал. Его мать была права, когда говорила, что лучше не пытаться скрыть что-то от Локи, если вы хотите избежать негативных последствий. В отличие от Тора.
К сожалению, единственным, на что у Локи сейчас было достаточно времени, был Ларец Древних Зим. Нельзя сказать, что возможность внимательно изучить его была в тягость, но это лишний раз напоминало о том, что он здесь не по своей воле и у него есть задача, которую он должен выполнить.
Спускаясь по ступеням, Локи почувствовал слабое прикосновение к своему сейду и в недоумении поднял голову, поняв, что это Ларец Древних Зим. Он реагировал на его присутствие, словно приветствуя его, даже с такого большого расстояния! Мог ли артефакт знать, что он - ивидджа и, следовательно, его законный хранитель? В книге говорилось о том, что Ларец может обнаруживать шаманов, но у Локи сложилось впечатление, что для того, чтобы стать настоящим шаманом Матери Зимы, ивидджа должен быть представлен ей и быть признанным ею. Очевидно, Лафей не стал бы так утруждать себя, ведь его родной отец решил просто избавиться от него. В особенности, если это действительно произошло из-за угрозы, которую он представлял для власти Лафея.
Почему же Ларец так на него реагирует? Мунин сказала, что на Ларец могла повлиять длительная разлука с Йотунхеймом. Могли ли вчерашний короткий контакт его сейда с артефактом каким-то образом оставить отпечаток в нём? Как связь с первым чистокровным йотуном с которым тот столкнулся за более чем тысячелетие.
На самом деле, это было неважно, если не влияло на то, как он мог взаимодействовать с Ларцом, но Локи было любопытно. Неожиданно Асгард зашевелилась в глубине его сознания и словно бы рванулась вперёд, полная любопытства и восторга, когда он наконец подошёл к постаменту, хранившему сердце Йотунхейма. Не считая хорошей идей позволить тому, что помогает уравновешивать и контролировать магическое ядро одного царства, взаимодействовать с магическим ядром другого, Локи направил свой сейд к Асгард с небольшим упрёком, но она лишь впитала его, а затем заурчала и уютно прильнула к магу. Посмеявшись над её озорством и восторгом, Локи всё же отстранил Асгард от себя.
— Это тебе не игрушка, — шикнул Локи.
На этот раз Асгард
надулась - другого слова не подберёшь - и прежде чем Локи успел осознать, что магическое ядро царства ведёт себя как маленький ребенок, он почувствовал ещё одну волну озорства, прежде чем Асгард снова приблизилась к нему. Только на этот раз, вместо того чтобы струиться вокруг него, она прижалась к его спине и плечу, так что казалось, будто она с любопытством заглядывает
через плечо, чтобы посмотреть, что он делает.
Локи не смог удержаться. Он рассмеялся, и его смех лишь усилил её веселье, и в итоге оно поглотило их обоих.
После этого, находясь в гораздо лучшем настроении, Локи удостоверился, что присутствие и сейд Асгард ограждены от него самого, и протянул руку к Ларцу Древних Зим. Тотчас же его рука окрасилась в ненавистный синий цвет, поскольку он решил не тратить время на иллюзии в отсутствии свидетелей. Однако реакция Ларца на его присутствие быстро отвлекла его от любых тревог и размышлений о его внешности. Как он и предполагал ранее, тот, словно обрадовавшись его присутствию, потянулся своим сейдом к его собственному, восторженно закручиваясь вокруг него. Укол ревности от Асгард застал Локи врасплох, поскольку он не привык, чтобы кто-то испытывал подобные чувства по отношению к его сейду или вниманию.
— Это поможет предотвратить войну, в которой были бы жертвы среди асов, — напомнил ей Локи, и она немного успокоилась.
Тот факт, что это не полностью удовлетворило её, вызвал у Локи теплый отклик, поскольку он не собирался обманывать себя и признавал, что это приятно повышало его самооценку.
Тем временем, Ларец Древних Зим становился всё смелее, настойчивее переплетаясь с его сейдом, и Локи позволил ему это, поскольку ему в любом случае нужно было добиться более глубокого контакта. Сопротивление, к которому он готовился, казалось, таяло перед ним, и Локи легко смог достичь защитных плетений, о которых упоминалось в
Книге Серебряного Сейда. Он смог обнаружить их все, и был уверен, что они всё ещё были активны. Однако ни одно из них не рассматривало его как источник опасности или что-то, о чём следовало бы беспокоиться. Это было очень любопытно. Если бы он не видел, насколько безучастным и неживым был Ларец в руках генерала Тюра, он бы предположил, что неправильно понял символы и ошибается, считая что защита включена. Но нет, защита действительно была активна, и это лишь доказывало, что он всё делал правильно.
Локи не мог не задаться вопросом, осознавал ли Лафей, насколько уязвимым он сделал Ларец Древних Зим своими действиями для своего сильнейшего врага.
Теперь, когда он был уверен, что не сможет случайно повредить одну из многочисленных защит, установленных на Ларце, Локи позволил себе просто
прочувствовать его. Хотя книга о сейде йотнар подтверждала слова дяди Вё о происхождении Ларца, лишь теперь, когда он сам ощутил эту силу, он окончательно убедился, что это было правдой. Это действительно было похоже на бурю, а уж в этом у него был огромный опыт, учитывая, сколько времени потребовалось Тору, чтобы научиться хоть немного контролировать свой дар. В юности внезапные бури и грозы не были редкостью, прекрасно иллюстрируя взрывной характер его брата.
Тем не менее, это ощущалось иначе, чем бури Тора. Древнее, мощнее и намного, намного холоднее. Даже находясь в своей форме йотуна, Локи чувствовал холод Ларца Древних Зим, и он мог только догадываться, каково было Одину. Он бы не удивился узнав, что после активации Ларец также может вызвать обморожение у аса. Это бы объяснило, почему он ни разу не видел, чтобы Один прикасался к артефакту йотнар за все те разы, когда они спускались сюда, чтобы познакомиться с тем или иным предметом, находившимся в хранилище. Несмотря на это, сила ощущалась почти... не ручной, нет, но вполне контролируемой. Словно ей можно было придать форму и направить, что в общем-то объясняло, как Ларец мог делать так много разных вещей. Это также могло быть основной причиной его создания, поскольку ивидджур были редкостью, а хримхурсар нечасто были способны творить сейд помимо естественных для их вида умений.
Главный вопрос теперь заключался в том, как Ларец Древних Зим отреагирует на попытку Локи ограничить то, что может сделать с ним другой, например, Лафей-Кинг. В
Книге Серебряного Сейда говорилось, что это умение было присуще ивидджур (и, скорее всего, одной из причин, почему от него хотели избавиться), однако снова сводилось к тому, что ивидджа был
шаманом Матери Зимы.
Локи хотел бы иметь больше информации о роли шамана. Насколько он мог судить, это было нечто подобное жрецу или жрице Матери Зимы, но именно здесь он столкнулся с трудностями чтения книги на малознакомом языке - хотя он мог и разобрать слова, но понимал только общий смысл предложений.
Шаманом Йотунхейма, говорилось в книге, был ивидджа, который был представлен Матери Зиме и принят ею. Хотя там же говорилось, что крайне редко ивидджа не становился им. Даже если уже был шаман, другой тоже мог пройти посвящение, так как нечасто они пересекались в течение длительного времени. Затем они общались с Матерью Зимой и учились у неё, увеличивая свою силу и связь с Иггдрасилем, а также обучались использовать Ларец Древних Зим. Шаманы путешествовали за пределы своего царства гораздо чаще остальных йотнар, поскольку они стремились узнать больше о сейде других царств, чтобы увеличить свои знания и опыт.
Последнее, насколько мог судить Локи, было общей чертой всех сейдмадров. Быть магом означало желать знаний, а зачастую и могущества. Всё это было очень сильно взаимосвязано, и он не мог не задаться вопросом, было ли это одной из причин, почему Один остерегался давать ему доступ к информации о сейде самих Царств. Со стороны Всеотца, это было бы довольно лицемерно, но Локи уже давно усвоил, что Один далеко не безгрешен.
Справедливости ради стоит признать что в чём-то опасения его приемного отца о последствиях взаимодействия с подобным сейдом были оправданы. Это чувство - ощущение самой сути магии одного из Царств - словно затягивало, и даже мысль о прерывании их связи взывала почти что физический дискомфорт. Подобного не было при работе с обычными сейдами. Локи не мог сказать, в чём была причина: из-за того, что этот сейд воздействовало только на одну часть его магического ядра или из-за чего-то другого, но это определенно была совершенно уникальная реакция. Как будто…
Локи хотел отмахнулся от этой мысли, но Асгард не позволила ему, вновь подталкивая его к этому чувству. В итоге он был благодарен ей за настойчивость. Он всегда старался контролировать свои эмоции, подчиняя их разуму, анализируя и прорабатывая каждую свою реакцию. Но в глубине души он ненавидел замечать в себе откровенную трусость. Однако гораздо сильнее он ненавидел терять этот контроль. Холодный расчёт, а не слабоумие и отвага - это было его сутью. Он не пришёл к этому - он таким рос, хоть и постоянно подвергался за это различным насмешкам и издевкам.
Это было похоже на возвращение домой каким-то странным и непостижимым способом, которого он не понимал. Прикосновение Ларца Древних Зим казалось знакомым, и его холод словно отдавался тёплым свечением в его ядре, даже таком израненном и покалеченном, каким оно было сейчас. Локи мог бы опасаться этого, считая какой-то формой защиты или ловушкой, не упомянутой в книге, если бы Асгард не отреагировала так благосклонно, подталкивая его открыться Ларцу. Этот факт, а так же то, как хорошо он себя чувствовал, заставило Локи принять импульсивное решение
просто уступить. Он всегда был осмотрительным, тщательно всё продумывая, прежде чем действовать, за исключением тех случаев, когда дело касалось сейда. Это всегда пугало его мать, которая говорила, что на уроках сейда он часто забегает вперед, беря то немногое, что ему успевали объяснить, и на этой основе выстраивая собственные теории. Отчасти это и было причиной того, что он продвинулся так далеко, превзошел всех своих наставников, и овладел навыками, которые либо считались давно утраченными, либо вовсе воспринимались не более чем миф или легенда.
Локи и сам не мог объяснить, почему он относился к сейду иначе нежели к любому другому навыку, который он когда-либо изучал - это просто казалось логичным, как ничто другое. Он понимал сейд и его течение интуитивно, и, когда поступал подобным образом, он просто доверялся своим инстинктам. Этим же он руководствовался, когда путешествовал по ветвям Иггдрасиля. Единственное желание, которое у него возникало иногда во время этих прогулок и которое он сознательно отклонял - посетить корни Иггдрасиля и самих Норн. Каким бы высокомерным Локи ни был временами в отношении своего мастерства владения сейдом, даже он не был настолько самонадеянным, чтобы думать, что у него есть какое-то право прийти
туда без приглашения. Кроме того, у него было здравое чувство самосохранения, и каждый раз, когда его действия казались сомнительным, люди просто не понимали, насколько он действительно могущественный сейдмадр.
Однако же его нынешняя работа с Ларцом Древних Зим представляла собой гораздо больший риск, чем обычно, поскольку артефакт был связан с той частью его самого, о которой Локи до недавнего времени даже не подозревал, и поэтому, в некотором роде, не осознавал её
по-настоящему. Его реакции здесь были исключительно инстинктивными и совершенно не подкреплялись накопленным опытом, логикой или знаниями, и это одновременно пугало и завораживало Локи. Его ядро совершенно по новому отреагировало на силу Ларца, и он вдруг вспомнил, что одна из его наставниц-льошальфар отметила, что обычно оно не загорается так ярко. Он помнил, как она что-то упоминала о его ядре, но он не придал этому значения, как и большинство его прочих наставников.
Просто она была более многословна, чем другие, и он отчетливо помнил, как она сказала, что "это похоже на то, что часть его магического ядра остаётся тёмной, когда он использует его, а не сияет равномерно всё время". Было трудно понять, что она имела в виду, ведь для него так было всегда, но теперь он знал. Теперь он мог сам прочувствовать разницу. Локи даже сначала хотел попробовать использовать более привычную часть своего магического ядра, но он боялся, как на это отреагирует Ларец, поскольку подобное воздействие очевидно бы отличалось от сейда йотнар.
По мере того, как Локи всё больше исследовал и познавал сейд Ларца Древних Зим, он постепенно начал ощущать некое тянущее чувство, как в своем сейде, так и глубоко внутри себя. Оно исходило из самой сердцевины его собственного ядра. Асгард восторженно порхала позади него, пока он отслеживал ощущения вдоль сейда Ларца. С удивлением он понял, что это та самая ослабленная и истощенная связь, которую он чувствовал раньше, исходящая от Ларца. Теперь она казалась более живой, чем прежде, и можно было разглядеть одинокую золотую нить, сохранившуюся глубоко внутри неё. Асгард радовалась и трепетала с каждым блеском и сиянием нити, и от этого его тоже переполняло чувство головокружительного восторга - ощущение, которое он испытывал редко и, честно признаться, не знал, что с ним делать.
— Нет! — возразил Локи, посылая мысленный жест в её сторону.
Вместо того чтобы проявить раздражение или какое-то иное недовольство, Асгард, казалось, просто наслаждалась оказанным вниманием, призывая его прикоснуться к тому, что он видел. Чем бы ни была золотая нить, она определенно вызвала у неё восторженную реакцию, и Локи не видел причин противиться этому. При более тщательном изучении Локи осознал, что Асгард полна нетерпения и чувства глубочайшего облегчения. Понимая, что ему не победить, и не в силах совладать с собственным любопытством, Локи потянулся к нити своим сейдом. Как только он коснулся её, весь его мир словно взорвался светом, красками и сейдом.
Дикий, могущественный сейд. Древний по сравнению даже с Асгардом, и всё же в какой-то мере ослабший. Это было невероятное чувство - одновременно и подавляющее, и успокаивающее, неистово нахлынувшее на него и в то же время нежное и родное.
Оно омывало его и проникало
сквозь него, питая его и кружась над его собственным сейдом, лаская и проникая в него. Локи задохнулся, широко раскрыв глаза и вцепившись руками в Ларец Древних Зим, когда ноги подкосились под ним. Перед его глазами возникли образы: лёд и снег, храм в прекрасных оттенках синего и белого с изящными шпилями и гравюрами, и всё это, казалось, было высечено из одной массивной, цельной глыбы льда. Звучала музыка, жуткая и призрачная, но, тем не менее, прекрасная, и от неё на глаза Локи навернулись слезы, а в груди заклокотали эмоции, грозящие подняться и поглотить его. Затем вид сменился и стал более привычным, но лишь отчасти. Перед ним расстилались ледяные и снежные пейзажи, но вместо того, чтобы быть мрачными и наводящими тоску, как это было, когда Локи был в Йотунхейме, погруженном в вечную тьму, здесь были свет и прохлада, красота и хрупкость.
От увиденного захватывало дух, и Локи с трудом верилось, что он смотрит на то же самое царство, в котором побывал всего лишь на днях... Но затем он заключил, что это было ещё одним доказательством того, что отделение Ларца Древних Зим от Йотунхейма действительно нанесло огромный ущерб. И снова он не мог поверить, что Один допустил это, и мог только надеяться, что это было сделано не из чувства неуместной гордыни.
Затем Асгард неожиданно рванулась вперёд, самостоятельно потянувшись к золотой нити. Произошла ещё одна вспышка света, силы и сейда, и Локи потерял сознание.
***
— Ваше Величество? — прорезался сквозь тьму взволнованный голос, и Локи застонал. — Король Локи? Вы меня слышите?
Локи хотел ответить, но слова не желали приходить. Вместо этого он лишь снова застонал, почувствовав чьи-то прикосновения. Чужие руки пробежались по его телу, и ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что они проверяют, нет ли ран. Он хотел сказать им, что не чувствует боли и что он просто...
В действительности Локи не был уверен в том, что именно он чувствует. Сначала он почувствовал усталость, глубокое истощение, но это уже прошло, сменившись невероятной энергией, которую он не знал, куда девать. Она бурлила внутри него, клокотала и весело потрескивала под кожей. Это не было похоже на его собственный сейд, но в то же время казалось, что тот хочет слиться и стать его частью. Как в тот раз, когда он коснулся дикого сейда на Нифльхейме. Только намного, намного мягче. Тот сейд сопротивлялся, пока он не доказал, что достоин этого, после долгой и трудной борьбы. Этот был другим. Этот, казалось, хотел присоединиться к нему; он почти умолял его, прижимаясь к его сейду, словно стремясь его соблазнить.
Его холод и покалывание казались странно знакомыми, и Локи инстинктивно одобрил и принял их ещё до того, как сознательно задумался об этом.
Возможно, Тор был прав - его сейд когда-нибудь погубит его.
— Что случилось? — внезапно раздался в хранилище голос, который он идентифицировал леди Эйр.
— Я не знаю, — ответил генерал-лейтенант Ингвар. — Мы были снаружи и вошли только по экстренному сообщению от Хёда. В нем говорилось, что он был свидетелем вспышки света и силы из хранилища, после чего король упал.
Локи мог только надеяться, что к этому моменту он снова выглядел асом, иначе у него появится ещё одна проблема, с которой придется разбираться.
— Что он здесь делал? — спросила Леди Эйр.
— Работал с Ларцом Древних Зим, — на этот раз ответил генерал Тюр.
Замечательно, значит Локи был в центре внимания гораздо большего количества людей.
— Почему?
— Я в порядке, — заявил Локи, как только убедился, что к нему вернулся голос.
— Ваше Величество! — воскликнул Ингвар.
Локи открыл глаза и увидел, что генерал-лейтенант склонился над ним, но мужчина сразу отпрянул в шоке.
— Что? - спросил Локи, оглядываясь по сторонам и обнаруживая рядом с собой Леди Эйр.
— Ваши глаза, — сказала она.
Быстрая проверка его сейда показала, что часть была сосредоточена там.
— Дай угадаю, — сказал он. — Они светятся?
— Да, мой сеньор.
— Всё в порядке, это последствия всплеска сейда, который видел Хёд.
— Вы уверены, что с вами всё в порядке, мой король? — спросил генерал Тюр, подходя к ним.
— Да, — заверил Локи. — Чертова Сила Одина просто не умеет себя вести.
Леди Эйр рассмеялась, приняв более расслабленную позу.
— Ваш отец порой говорит то же самое, хотя и отказывается пояснить, что же он имеет в виду.
— Представляю себе, — улыбнулся Локи, поднимаясь на ноги.
— Ох, подождите, пока я не осмотрю Вас должным образом!
— Я же сказал, всё в порядке.
— Мы это уже проходили, мой прин… король.
Локи нахмурился, но всё же позволил Леди Эйр произнести заклинание, призванное проверить его жизненные показатели. Он чувствовал, как Асгард, бормоча извинения, тихонько крадётся на задворках его сознания. Несмотря на некоторое недовольство её поведением, учитывая результаты, было грех жаловаться. Он и правда чувствовал себя лучше, чем раньше, и что-то в глубине души, что он никогда даже не подозревал, что было разбалансированно и утрачено, отныне ощущалось восстановленным. Это была боль, с которой он, видимо, уже давно свыкся и воспринимал её как должное, и поэтому даже не осознавал её, пока та не исчезла. Теперь он чувствовал себя намного лучше, пусть даже он всё ещё мучительно ощущал постоянно продолжающееся разрушение своего магического ядра.
На его счастье, леди Эйр не собиралась без его согласия проводить слишком глубокое сканирование, которое бы показало повреждение ядра. Или же без просьбы с его стороны, чего он не будет делать, поскольку Асгард не может себе позволить, чтобы поползли слухи о слабости его короля. Только не сейчас.
Леди Эйр шумно вдохнула и с удивлением посмотрела на него.
— Не понимаю, — прошептала она.
— В чём дело? — спросил генерал Тюр, переводя взгляд с целителя на Локи. — Что-то случилось?
— Всё в порядке, — Локи хмуро посмотрел на генерала. — Как я и говорил. Просто похоже, что эти треклятые Сила Одина и Ларец Древних Зим ладят друг с другом
гораздо лучше, чем мы с йотнар. Хёд как раз видел как они…
подружились.
— Подружились, Ваше Величество? — переспросил генерал-лейтенант Ингвар, прежде чем перевести взгляд на Ларец.
Локи проследил за его взглядом и обнаружил, что Ларец Древних Зим всё ещё светится, как если бы он прикасался к нему. Потянувшись к нему своим сейдом, Локи попытался разорвать связь, но тот сопротивлялся, не желая отпускать его. Тогда он раздраженно дёрнул и его сейд высвободился с легким щелчком, и Ларец снова потускнел до нормального состояния. Или почти нормального. Это была лишь игра воображения или Ларец и правда был немного ярче, чем раньше? По крайней мере, в периодически возникающих вихрях сейда?
Локи усмехнулся.
— В общем, мне не составит труда добиться того, на что мы рассчитывали.
Сказав это, Локи перевёл взгляд с генерал-лейтенанта Ингвара на генерала Тюра.
— Только не сегодня, — объявила Леди Эйр.
— Да, конечно, — согласился Локи, поднимаясь на ноги.
— То есть это не имеет никакого отношения к...? — уточнил генерал Тюр.
Глубоко вздохнув, Локи попытался понять, раздражён он или тронут всей этой заботой о его здоровье и о сне Одина. В итоге он остановился на смущении.
— Нет, генерал, я не собираюсь подражать отцу и ласточкой нырять в омут сновидений, — сказал Локи.
Губы Тюра дернулись.
— Я бы очень хотел увидеть, как Вы говорите это ему в лицо.
— Я уже сделал это несколько десятилетий назад.
— И как?
— Ну, на тот момент у меня уже были неприятности, так что трудно сказать, что в моём наказании было связано с моей формулировкой, а что - с устроенным розыгрышем.
Несколько человек засмеялись, а Локи повернулся и выжидательно посмотрел на леди Эйр.
— Как бы то ни было, у короля Локи сейчас гораздо больше энергии, а его сейд мощнее, чем я когда-либо видела, — признала леди Эйр, прежде чем её взгляд снова стал строгим. — Но я бы всё равно не рекомендовала снова использовать Ларец сегодня вечером. Да и после этого делать это только под надлежащим присмотром.
Только понимание того, что она сказала это из беспокойства за него, позволило Локи сдержать поднимающееся внутри него раздражение. Впрочем, это уже не имело значения. Теперь, когда он обрёл настоящую связь не только с Ларцом Древних Зим, но и с тем, что, как он сильно подозревал, было самой Матерью Зимой, ему не составит труда добавить к Ларцу любые ограничения, какие пожелает. Поэтому он мог бы просто укрыться иллюзией на время взаимодействия с Ларцом, чтобы сохранить свой секрет от всех потенциальных свидетелей.
— Ладно, — угрюмо согласился Локи. — Но сейчас времени для отдыха у меня нет.
— Я сомневаюсь, что Вы смогли бы, учитывая всю энергию, бурлящую сейчас в Вас, — согласилась Леди Эйр. — Знаете ли Вы, как можно вызвать подобное состояние?
— Нет, но если бы я знал, я бы пошёл с этим к Отцу и предоставил ему самому разбираться с этим беспорядком.
— Уверена, он был бы в восторге от такого пробуждения.
— Леди Эйр, разве у вас нет других пациентов, о которых нужно позаботиться?
Улыбка, которую она ему послала, была истинно дьявольской, но Локи сдержался и никак не отреагировав на неё. Вместо этого лишь поднял одну бровь. В эту игру могли играть двое, и он не был ни отцом, ни братом, ни матерью, которые могли бы уступить бы ей в этом. Он всегда чувствовал, что ей нравится вызов.
***
Локи пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить генерала Тюра оставить его в покое, и это сработало только после того, как он пообещал на сегодня ограничиться работой в своём кабинете. Воспользовавшись случаем, он спросил о Леди Сиф и Трёх Воинах и был рад услышать, что они надёжно заточены в подземельях. Он размышлял о них, возвращаясь в рабочий кабинет короля, и мысль о том, что он проходит прямо над их головами, заставила его улыбнуться. И хотя их предательство всё ещё ранило, Локи не сказал бы, что был сильно удивлен этим, и, как результат, он, пожалуй, получал куда больше удовольствия от их нынешнего затруднительного положения, чем следовало бы.
Но это его нисколько не заботило.
Локи никогда не был излишне милосерден, напротив, он был известен своей злопамятностью. А нынешняя ситуация? Она стала апогеем десятков тысяч мелких обид, накопленных за несколько столетий принудительного общения. Конечно, он бы никогда не заточил их тюрьму за что-то столь пустяковое, но это однозначно позволяло ему наслаждаться их плачевным положением. В итоге, главным было то, что именно он одержал победу. Даже если Локи не считал, что оно того стоило.
Правда, ему всё ещё нужно было придумать подходящее наказание для них, ведь он понимал, что, как бы ему этого не хотелось, казни своих друзей Тор никогда ему не простит. Так что ему ещё предстояло как-то решить эту задачу. Что ж, это будет увлекательным занятием и кто знает, куда это его заведет.
Пройдя последний поворот перед своим кабинетом, Локи увидел, что лорд Одр стоит и ждёт его с несколькими свитками под мышкой, из-а чего его хорошее настроение тут же испортилось.
— Генерал-лейтенант, мне нужно поговорить с ним наедине, — тихо сказал Локи Ингвару.
Он прекрасно знал, что лучше не вести подобные разговоры при свидетелях. Это будет ударом по эго лорда Одра, и, хотя Локи не особо заботился о его чувствах, ему всё же нужно было и дальше работать с этим человеком, а врагов у него и без того хватало.
— Мой сеньор... — запротестовал генерал-лейтенант Ингвар.
— Вы можете войти, как только он уйдёт, — сказал ему Локи.
Генерал-лейтенант неохотно кивнул и подал знак двум воинам проверить кабинет, прежде чем остальные расположились у входа.
— Я получил Ваше послание, Ваше Величество, и принес все интересующие Вас документы, — сразу же заговорил лорд Одр.
— Хорошо, проходите, — ответил Локи, входя в кабинет, после того, как эйнхерии покинули его.
Неожиданно Локи почувствовал, как Хёд перевёл свой взгляд на кабинет, но Локи не стал никак реагировать, поскольку это ощущение быстро исчезло, да и предстоящий разговор не был секретным. Желая быть предельно ясным, он занял своё место, но не пригласил лорда Одра сделать то же, оставив мужчину нервно стоять перед королевским столом.
— Ваше Величество, — неуверенно начал лорд Одр, кладя свитки на стол. — Вы желаете ознакомиться с ними?
— Все они касаются Королевских фондов, не так ли? — резко спросил Локи.
— Да, мой король.
— Так почему же я не видел их раньше?
— Ах... в свете всего происходящего, я подумал, что у Вас есть более важные дела, на которых Вы должны сосредоточить своё внимание.
Ложь.
Столь неуклюжая попытка обмануть его раздражала Локи. Солгать ему было
почти невозможно, но всё же большинство людей хотя бы пытались придумать хоть что-то достойное. Вместо ответа Локи лишь поднял бровь и продолжил смотреть на лорда Одра. Большинство людей, предоставленных тишине, стремились нарушить её, особенно если они и так уже нервничали.
— К тому же мы из года в год выделяем средства одним и тем же организациям и проектам, — продолжил Лорд Одр. — Так что это не показалось мне сложной задачей.
— Распределение
королевских фондов? — тихо переспросил Локи и его порадовало, что мужчина тяжело сглотнул. — Не слишком ли много Вы на себя берете, лорд Одр?
— Мой король, я бы никогда не посмел!
— Так значит, это было не для того, чтобы средства продолжали поступать туда, куда вы с Отцом считали нужным, и с чем, как Вы знали, я всегда был не согласен?
Последовавшее молчание было весьма красноречивым.
— Так я и думал, — спокойно сказал Локи и продолжил, наклонившись вперед. — Этого не должно повториться, лорд Одр, я ясно выражаюсь?
— Да, безусловно, Ваше Величество.
— Потому что если это всё же произойдет, я буду вынужден поручить лорду Рагнвальдру осуществлять надзор за Вашей работой.
— В этом не будет необходимости, мой Король. Клянусь, это была всего лишь ошибка, которая больше не повторится.
Локи не сводил с него взгляда до тех пор, пока не убедился, что лорду Одру явно не по себе, после чего кивнул и взмахом руки позволил тому покинуть кабинет. Мужчина едва успел выйти за порог, как в кабинет вошёл генерал-лейтенант Ингвар с большей частью своих людей. Два эйнхерия сразу же направились на балкон, а остальные заняли свои посты вдоль стен.
