Счастливого Хэллоуина маленьким монстрам!

Мистер Рид, известный как психиатр Бенедикт Фрэнсис Рид уже на первых курсах обучения в медицинском университете успел показать себя как амбициозного и целеустремлённого молодого мужчину, готового пойти на всё во благо своего будущего. Желая изучить психологию и все её проблемы как можно глубже, он пошёл работать в психиатрическую лечебницу, дабы заработать себе имя, проводя консультации с самыми жестокими маньяками и убийцами. Притягательный взгляд, высокий рост, отменный стиль и крепкое телосложение показывали его окружающим как весьма харизматичного и уверенного в себе мужчину. Однако это была лишь внешняя оболочка, то, что он хотел показать окружающим, скрывая себя настоящего. Внутри он был мечтательным, фантазийным, деликатным и даже, местами, ранимым человеком, профессионально скрывающим свою мягкую душу за маской серьёзного «Мистера Рида». В лечебницу не так давно поступила пациентка. На её счету было не мало жутких преступлений, включая десятки убийств, но никто, увидев её, даже подумать не мог бы, на что способна хрупкая девушка. Ангельские голубые глаза, светлые волосы, стройное телосложение. Из общего фона выделялась лишь разноцветная прядь из зелёного, чёрного и красного, которая, по её словам, «была её неотъемлемой частью». Бенедикт готовится к первой встрече. Изучив дело девушки, мужчина понимает, насколько запущенна её история, но искренне верит, что именно ему удастся вывести пациентку «к белому фонарю». И вообще, вдруг она совершала преступления против своей воли? Что, если кто-то заставил бедняжку так поступать и у неё не было иного выбора? Как глубоко сидят её демоны, шепчущие о темноте? Стук в дверь кабинета в коричневых оттенках, располагающих к беседе и успокаивающих с первых секунд. — Доктор. К Вам пациентка, — темнокожая женщина в форме охранника держала за руку девушку, которая, сжавшись, еле стояла на ногах. — А? Да, да… Конечно. Прошу, присаживайтесь. Спасибо, дальше мы справимся сами. — Вы уверены? — женщина недоверчиво окинула психиатра взглядом. — Абсолютно, — Рид доброжелательно улыбнулся смотрящей на него снизу-вверх исподлобья блондинке. — Ну как знаете, — надзирательница прикрепила её руки к наручникам на специальном столе. — Я буду за дверью. — Благодарю, — мужчина положил все бумаги на стол и присел напротив девушки. — Что ж, предлагаю познакомиться. Меня зовут Бенедикт Рид, я Ваш лечащий врач-психиатр. Мы будем встречаться несколько раз в неделю и просто болтать обо всём. Как Вам идея? Девушка молчала, однако улыбка всё же была заметна через запутанные волосы, падающие на лицо. Она изучала его, и вряд ли доктор мог угадать, насколько успешно у неё это получается. — Хорошо, тогда представлю Вас я. Мисс Софи Престон, в прошлом Вы занимались гимнастикой и весьма продолжительное время, о чём говорят Ваши неоднократные грамоты и медали, Вы и правда были на высоте. Далее Вы поступили на факультет спортивной акробатики, но после определённых событий, Вас отчислили. В этом заведении Вы находитесь пару месяцев, а за окном у нас идёт дождь. — Что, доктор, в моей биографии были пропущены слова «убийство» и «сумасшествие»? — лёгкая загадочная улыбка и внимательный взгляд не покидали лицо девушки. — Нет, я читал Ваше дело и полностью обо всём осведомлён, но знакомство необходимо начинать с хорошей ноты, поэтому, я рад с Вами познакомиться, — ответа не последовало и, сделав короткую паузу, Рид продолжил дальше. — Итак, мисс Престон… — Софи, пожалуйста. Зовите меня просто Софи, мистер… Рид. — Конечно, Софи. Итак, давайте обсудим Ваше текущее состояние. Как Вы себя чувствуете? — мужчина заметил болезненный вид пациентки, но было необходимо, чтобы она сама дала ответ. — Предыдущие… врачи придерживались куда более радикальных мер, если Вы понимаете, о чём я, — блондинка оттряхнула волосы с левой части лица, показывая свежий след запёкшейся крови под губой. — И местная охрана меня не очень жалует. Вы ведь не такой, правда, доктор? — Софи добавила в голос трагичности, делая грустный взгляд, молящий о помощи. — У меня совершенно другие методы, мисс Престон. — Софи. — Да, конечно. Моя задача — помочь Вам. Если Вы пойдёте мне на встречу, то в скором времени Вас выпустят отсюда, и Вы сможете даже вернуться в мир гимнастики, — Бенедикт не терял оптимизма. — Мне некуда идти, господин Рид. И в спорте мне уж точно никто не будет рад… Вам можно доверять? — Я был бы рад. И всё, что Вы мне говорите — конфиденциально. — Понимаете, моя мать всячески издевалась надо мной в детстве, била, заставляла изнурительно тренироваться, чтобы я получала первые места и нам давали деньги за это. Единственный раз, когда я испытала счастье — это когда клоун из нашего цирка обратился лично ко мне и подарил шарик… — голос Софи дрогнул, а в глазах блеснули слёзы. — Я люблю спорт, но он так тесно связан с теми травмами, о которых я не хочу вспоминать, что просто нет сил терпеть всё это, понимаете, доктор? — девушка всхлипывала. — Да, конечно понимаю, Софи! Вот, держите салфетку, — передавая через стол упаковку, их пальцы соприкоснулись, и психиатр почувствовал совершенно не те чувства, которые должен испытывать. Быстро откинув навязавшиеся мысли и отряхнувшись, он взглянул на девушку, которая, казалось, ничего не заметила и вытирала слёзы. — Простите, это всё стресс. Я готова Вам всё рассказать, делать всё, что требуется. Вы… Вы кажетесь мне тем человеком, которому я могу доверять. Вы такой сильный и мужественный, но, в то же время, такой понимающий! Я думаю, что Вы правда меня понимаете, а это такая редкость… Рида не на шутку растрогала история Софи. Такая юная, хрупкая, аккуратная, она столкнулась со страшной несправедливостью. Отсутствие отца, ненависть и агрессия матери, поломанное детство — всё это нанесло сокрушительный удар по психике молодой девушки. Неудивительно, что её запертые чувства высвободились наружу в двойном размере и поставили чёрную точку в правильном понятии добра и зла. Незаметным и не осталось чувство, будто Софи — первый человек, который может увидеть, какой он на самом деле, и, что самое главное — он не хотел скрывать себя от неё. Врач перебирал в голове варианты, почему ему хочется ей верить, и остановился на самом удобном. «Честность со стороны врача поможет наладить контакт с пациентом», — успокаивал себя Бен. Предупредив руководство о выполненной встрече, доктор настоятельно попросил не применять к мисс Престон никаких физических увечий и уверил, что консультации с ним обязательно сделают своё дело. Понедельник, среда, суббота. Дни, которых Рид ждал с самым большим желанием, ведь по этим дням он виделся с Софи. Остальные пациенты казались ему скучными: простые убийцы, убивающие ради удовольствия и маньяки с шизофренией, пытающиеся заглушить голоса в голове. Она же — совсем другая, её история казалась куда интереснее, глубже и запутаннее, она манила своей беззащитностью и лёгкостью. Прошли недели. Беседы врача и пациента постепенно становились куда более личными, но происходило это совершенно незаметно, чтобы никто, включая доктора, не обратил на это внимание. «Я живу ради этих бесед с Вами, мистер Рид… Вы делаете мою жизнь чуточку лучше». С ней Бенедикт забывал обо всём. Ему казалось, что своей искренностью и открытостью он лечит её, что она действительно идёт на поправку, но на деле всё было совсем наоборот. Он был затуманен её медовыми речами, омрачающей тенью, которую та навлекла на него, паутиной, что сплела его мысли в один комок. Знаний и проницательности врача было недостаточно, чтобы понять, какую подлую, но гениальную игру ведёт малышка Софи. В один из дождливых дней, уже после окончания рабочего дня, ему поступил звонок, в котором сообщалось, что его пациентка пыталась совершить побег, однако её быстро задержали и необходимо его срочное присутствие. Увидев её, окровавленную, с многочисленными ссадинами и увечьями, её глаза, полные слёз, которые перемешивались с потёкшей тушью и тихие всхлипы, его разум окончательно сорвался с цепей профессионализма и на их место пришла новая цель — не дать её в обиду. — Софи… Софи, что с Вами сделали? — Доктор… Я не хотела… Это они… Они. Им просто захотелось вновь унизить меня… Доктор, — Софи хваталась за его рубашку в поисках спасения. — Квинси! Я, кажется, говорил о том, чтобы никто не применял к пациентке физическую силу! — Мистер Рид, она пыталась сбежать. — Вы только посмотрите, на ней живого места нет! Тем же вечером Рид принял для себя безумное решение: освободить несчастную девушку из лап насилия. Что-то изменилось в его голове, причём давно, но у него совсем не было времени на то, чтобы глянуть со стороны психиатра на самого себя, ведь все его мысли были заняты только проблемами Софи Престон. Пистолет на случай крайней необходимости удобно лежал в кармане плаща. — Э-э, доктор, Вы что-то забыли в кабинете? — ночной охранник был удивлён визиту врача. — Да, Фрэд. Очень важные бумаги. — Мистер Рид, Вы же знаете правила… — Знаю, знаю. Прекрасно помню их все, но сегодня была такая суматоха, что я совсем не глянул на рабочий стол. Мне срочно утром нужно сдать отчёт, хотел поработать, а тут так не кстати они остались в кабинете, а не рядом со мной. Фрэд, ну ты же меня знаешь. Я быстро. А вот небольшой презент, — Бенедикт поставил на стойку стаканчик с кофе. — Понимаю, как тяжело работать по ночам. — Эх, ладно. Только быстро. — Ты даже не заметишь, — двусмысленная фраза, которую старику охраннику не было суждено понять. В кофе оказалась доза крепкого снотворного, которой было слишком много, чтобы тот наверняка уснул, и к утру мужчина умер. Сумасшедший психиатр старался не привлекать к себе внимание посторонних. У камеры Софи дежурила новенькая надзирательница, заменявшая внимательную Квинси именно в эту смену. — Здравствуй, Милдред. Мы не знакомы, я… — Бенедикт Рид, я слышала о Вас! Рада познакомиться лично. А что Вы делаете здесь в такое позднее время? Работы столько, что хочется поменяться с ними местами, да? — перейдя на шёпот, девушка указала взглядом на пациентов. — Да, очень проницательно… То есть, забавно. Я забыл кое-какие бумаги, а нужны они к завтрашнему утру. Софи, прижавшись к железным прутьям, с интересом наблюдала за сомнительным диалогом. Она знала, о чём думает доктор. Не раз она «кидала удочки» в разговоре, намекая на то, что была бы счастлива, если бы он встретился ей раньше, до её преступлений, в той, старой жизни. Говорила о том, что было бы так чудесно вновь увидеть город без сковывающих наручников, что капля за каплей и отпечатывалось в сознании Рида. — Милдред, тебя внизу звал Фрэд, у него что-то камеры барахлят. А я, как ты, наверное, знаешь, плох в технике. — О да, доктор, Ваша слава быстрее Вас. Мне нельзя покидать рабочее место, но, раз Вы тут, присмотрите за ней? Я быстро вернусь! — Конечно, присмотрю. Милдред спокойным шагом отправилась на первый этаж, пока Бенедикт своим ключом открывал камеру возлюбленной. В одном из разговоров Софи сказала, что боится всех, кто ходит рядом, ведь они гораздо сильнее её, что напоминало о матери, и что у них есть оружие, отчего она сильно опасается за свою жизнь. «— Вы знаете, в случае… чего, я хочу, чтобы Вы, только Вы знали, где мой секрет. — Какой секрет, Софи? — Пообещайте, прошу, пообещайте, что никого не подпустите к нему! Это самое дорогое, что у меня есть… Я прячу коробочку за углом кровати. Эта вещь очень ценна для меня! — Н-но, Софи… Во-первых, ничего с тобой не случится! Я тебе обещаю! А во-вторых… Камеру сразу же закрывают, а потом проводят уборку. У меня нет туда доступа. — Пожалуйста, Бен, найдите способ… Вот если бы у Вас был ключ…» Открыв камеру блондинки, Рид повёл её через служебные коридоры и выходы. — Я ведь обещал тебе, Софи, что всё будет хорошо! — Вы оказались правы, доктор, — добежав до ворот, из лечебницы послышались крики Милдред и звуки сирены. — Беги, Софи, скорее же! Я задержу их! Девушка ухмыльнулась, выразительно взглянув на мужчину. — Прощайте, мистер Рид. Возможно, мы встретимся с Вами, когда Вас выведут на паршивую прогулку в общий зал посмотреть сраные развлекательные программы. Я подмигну Вам, когда буду висеть вниз головой на воздушных полотнах, — Софи громко рассмеялась и скрылась в темноте дождливой ночи.

*

Белые стены палаты. Тишина, которую нарушают только работающие приборы и капли, падающие из капельницы, прикрепленной к руке мужчины. Он просыпается, беззаботный смех Софи разносится эхом по больнице, а, возможно, звучит уже целую вечность только лишь в его голове. У основания его кровати в специальном кармане для размещения информации лежит информационный лист: «Пациент 4479. Шизоидное расстройство личности».