Лунная дорога

      Пол не увидел – скорее, почувствовал, что с Альхеной что-то не так.       На какой-то до смешного короткий момент он потерял её из виду, а увидев снова ужаснулся: она в своём дурацком тяжёлом платье перевалилась через ограждение и падала. Падала прямо в воду.       Он ещё не успел подумать ни о бахамутах, ни о том, что сестра не умеет плавать, ни даже о том, что и сам он не умеет; тело среагировало быстрее. Растолкав не то перепуганных, не то загоревшихся кровожадным любопытством зевак, Поллукс ринулся вперёд, но обнаружил, что его опередил Норкросс. Священник успел перелезть ограду и уже спускался с небольшого карниза, устроенного в стене набережной примерно на полпути к воде. Причем двигался он так целеустремленно, будто каждый день проделывает подобное.       Альхена внизу выглядела почти нелепо: то выныривала, судорожно пытаясь сделать вдох, то снова скрывалась в реке. В толпе громко причитали.       Сам Поллукс, всё ещё с трудом соображая, что вообще делает, полез вслед за Норкроссом, но остановился на карнизе. Первый порыв понемногу прошёл, и теперь, к своему стыду, он понимал, что, как бы ни хотел спасти Альхи, не смог бы пересилить себя и нырнуть. Первобытный ужас перед тёмной мутной водой, колышущимися в ней скользкими водорослями и огромными зубастыми тварями, кружащимися совсем рядом, сковывал всё его тело и заглушал разум.       Зато Норкросс, о котором Пол так невысоко про себя отзывался, без особых раздумий нырнул. Оказалось, что там так мелко, что ему даже не надо плыть. В отличии от Альхены, он мог, хотя, кажется, и с трудом, стоять, потому с трудом брёл почти по горло в воде, с каждым шагом уходя всё глубже. Когда вода дошла ему почти до подбородка, он, наконец, смог схватить Альхи и приподнять её, чтобы она оказалась на поверхности. Со стороны это выглядело так комично, что наверху послышались сдавленные глуповатые смешки, как на гротескном ярмарочном фарсе. Но совсем не смешно было его участникам.       Альхена, кажется, плохо соображала и барахталась в руках Норкросса, крепко державшего её.       Мучительно медленно, маленькими шагами, они возвращались к гранитной стене. Пол опустился на колени и протянул вниз руки, чтобы подхватить сестру и помочь её вытащить. Его самого колотила крупная дрожь.       Наверху стоял бледный как полотно Фард с застывшей на лице гримасой ужаса. Оставалось только гадать: напугало ли его само падение или мысль о том, каким будет наказание за недосмотр. Поллукс с трудом приподнял едва живую Альхену за талию и передал ему. К спасательной операции наконец-то присоединилось ещё несколько человек, и общими усилиями Альхи скоро оказалась на набережной. Испуганная, мокрая, со свисающими с платья и волос водорослями, но живая.       Пол подал руку Нокроссу, чтобы тот мог вылезти. С ним оказалось проще. Он выбирался сам, цепляясь за сколы и неровности, и требовалось только немного помочь ему найти опору на почти отвесной стенке.       – Так вы плавать умеете? – не к месту спросил Пол в попытке осознать происходящее.       – Nee… – отстранённо ответил, не останавливаясь, проповедник на незнакомом языке, хотя смысл был понятен и вводил в ещё больший ступор.       Последним, наконец, выбрался сам Поллукс, окончательно переставший что-либо понимать.       Все вместе они представляли очень жалкое зрелище. Насквозь мокрый и перепачканный в тине и иле Норкросс; бледный Фард с дикими глазами; Поллукс, промокший и измазанный в грязи; ну и, конечно, Альхена, ещё толком не пришедшая в себя и выглядящая как речное чудище.       Люди глазели на них как на выставочную экспозицию, цокая, вздыхая и картинно прижимая руки к груди. Было совершенно ясно, что эта история сегодня же разойдётся по городу, попутно обрастая невероятными подробностями.       – Как вам повезло, что звери рыбаков уже сожрали, – веско и с каким-то наслаждением сообщила старуха в грязном переднике.       Поллукс вздрогнул и вытаращился на неё. Теперь он был в полушаге от того, чтобы уверовать в бога и покаяться во всех своих грехах.       Но мысли о спасении души улетучились почти мгновенно: ему надо было ещё спасти сестру. Мало вытащить её из воды. Несмотря на то, что в Париже осень была тёплой, дул пронизывающий ветер, и не хватало только, чтобы Альхена ещё и простудилась. Тем более, тряслась она как осинка, не то от холода, не то от страха.       Пальто было, конечно, слабой защитой, но, по крайней мере, сукно его не промокло. Пол аккуратно набросил его на плечи Альхи, которая тут же судорожно вцепилась в него, пытаясь закутаться. Сестра, кажется, до сих пор едва соображала, ничего не говорила, только хватала протянутые руки и иногда тяжело кашляла, будто в лёгких осталась вода.       Сердце Поллукса сжималось от отголосков её ужаса, добавляющегося к его собственному. В этот момент он впервые в жизни по-настоящему почувствовал, что может потерять Альхи. Не отпустить к кому-то, не оставить в другой комнате, а лишиться насовсем. Если бы не отчаянный Норкросс, если бы не те погибшие рыбаки, если бы не мелководье… изменись хоть что-то в этой чудовищной истории – Пол уже остался бы совсем один.       Теперь дрожал и он сам, да так, что Фарду пришлось поддерживать его за плечо почти до самого порта.              Явились они, конечно, когда и капитан, и его помощник были наверху.       Лицо господина Норта вытянулось – сперва удивлённо, а потом почти испуганно. А Урса словно бы на миг окаменел.       Оба молча смотрели на то, как насквозь мокрую, грязную и дрожащую Альхену, укрытую пальто Поллукса, под руки ведут на корабль. Пол с каким-то мрачным весельем подумал, что одного только выражения лица сестры могло хватить, чтобы капитана хватил удар.       Их прибытие вызвало такойй ажиотаж, что к тому моменту, как они ступили на палубу, там ждали уже не только капитан с помощником, спешно спустившиеся со шканцев, но и добрая половина команды. Матросы вытягивали шеи, рассматривая странную процессию, и тыкали пальцами, не решаясь заговорить.       В повисшей гробовой тишине, словно заглушившей даж шум порта, голос господина Полстара был до ужаса громким, и в нём слышалась незнакомая сталь.       – Что, чёрт вас возьми, произошло? И почему все до сих пор стоят и смотрят? Немедленно проводите Альхену к госпоже Этуаль.       Если Урса в гневе напоминал Поллуксу скорее замершего перед прыжком льва, огромного, злого и опасного, то капитан – змею. Спокойную и не выражающую никаких эмоций. Но ты чувствуешь, что в любой момент в тело могут вонзиться клыки. Как странно было видеть благодушного простого и весёлого человека таким.       Не обманывайся, оно ядовито.       Пол зябко передёрнул плечами, стараясь избавиться от неприятных, непонятно откуда взявшихся, мыслей, и подхватил сестру, чтобы проводить в лазарет, но господин Норт остановил его.       – Нет. Вы трое остаётесь.       Пришлось передать Альхи, во взгляде которой наконец-то стала пробиваться осмысленность, боцману. Когда они спешно скрылись в люке, капитан повторил вопрос:       – Так что произошло?       – Планируете устроить допрос здесь? – уточнил Урса.       – Да. Прямо не сходя с этого места.       Фард за спиной Поллукса шумно обречённо вздохнул и выступил вперёд.       – Это случайность. Мы были на набережной, а там в Сене бахамуты, всамделишные. Ну мы и подошли посмотреть поближе. А Альхена – прямо к ограде. Такое дело-то, где видано… А потом кто-то из толпы толкнул её. Там же совсем низкий забор. И, в общем, Альхена упала. В воду прямо. Святош… господин Норкросс нырнул за ней. И Пол полез сразу же. Потому и вид у них такой.       – А вы в это время?       – Не успел я и вниз не полез. Сверху просто помогал.       – Это правда, – вступился Норкросс. Он держался неплохо, надо отдать должное, и почти не дрожал даже на ветру, но речь выдавала его. – Нам повезло. Под стенкой набережной мелко. То есть, конечно, леди Альхене, конечно, сложно там встать, конечно, но мне хватило роста. Лорд Гем стоял на выступе, то есть, ну, карнизе на этой стенке, а господин Фард – наверху. По цепочке мы и вытащили леди. И нам, конечно, повезло, что рыбам там было мелко, они подальше плавали, да и были уже, ну, сытые. К тому же, нам, конечно, помогли прохожие.       – Всё так, – скупо подтвердил Поллукс. Необходимость снова вспомнить произошедшее выбивала землю из-под ног.       Он винил себя за то, что случилось, и даже представить боялся, что было бы, не сложись звёзды настолько удачно. Видение рыб, рвущих Альхи на части, было отвращения живым. Даже если думать о чём-то другом, даже если сосредоточиться на том, что сейчас капитан впервые злится на них, а это само по себе страшно. Даже если пытаться вообще не думать ни о чём – всё равно в голову лезла эта картина.       Сейчас Пол готов был понести любое наказание – он заслужил его – лишь бы сестра была в порядке. Каким только чудом всё обошлось.       – Вы идиоты, – наконец, после недолгого молчания, устало бросил капитан, – Вы четверо абсолютные идиоты. Я разочарован.       – А вы, Фард… – начал Урса, но он его остановил.       – Это не его прямая обязанность, здесь скорее виноват я. К тому же, там было ещё двое мужчин, да и самой Альхене, вообще-то, стоило думать головой для разнообразия. Просто абсолютно идиотская ситуация. Удивительно, что всё закончилось благополучно. И, должен признать, в этом немалая заслуга господина Норкросса, – Он перевёл абсолютно нечитаемый взгляд на проповедника. –Поэтому я прошу вас быть моим гостем и принять ответную помощь.       Стылое, змеиное выражение постепенно сходило с лица капитана, и Поллукс выдохнул. Многовато потрясений для одного дня. Наверное, можно считать, что теперь всё хорошо.       Норкросс действительно заслужил благодарность, первым бросившись в воду, да ещё не умея плавать. Как бы Пол ни относился к нему раньше, сейчас охотно признавал, что Альхи была права, когда говорила, что этот проповедник – хороший человек. Было радостно, что его, хоть даже селениста, пригласили быть гостем.       – Вы можете вернуться к своим обязанностям, Фард, – сухо бросил Урса. – А ты что здесь торчишь? Тебе давно пора к сестре, – уже Поллуксу.       И об этом дважды просить было не нужно. Пол тут же стремглав бросился к Альхи.                            Норт нетерпеливо постукивал пальцами по столу, ожидая Норкросса.       Ожидание это его утомляло и начинало раздражать, хотя умом он, конечно, понимал, что сам отдал приказ позаботиться о госте… но, чёрт возьми, почему же это затягивается так сильно.       На столе лежала толстая тетрадь с записями, вычислениями, размышлениями – любой информацией, касающейся Дороги. Прежде, чем беседовать с проповедником, Норт наметил для себя темы. По большей части, конечно, стоило рассчитывать на информацию церковного толка, а она обычна преувеличена, неточна и крайне далека от реальности, но даже в ней можно найти какие-то зацепки. Всё лучше, чем ничего.       Наконец, в дверь постучали и на пороге появился мальчишка. Уже не дрожащий, переодетый, но напуганный. Интересно, чью одежду не пожалели на благое дело? Уж слишком она болталась на тощем юнце.       Норт улыбнулся, стараясь, чтобы получилось приветливо, а не хищно, и жестом указал на кресло напротив себя.       – Мне сказали, что вы хотели меня видеть, господин Полстар…       – Разумеется. В конце концов, я многим вам обязан. Боюсь, если бы с леди Альхеной что-то случилось, её опекунша никогда меня не простила, – он ещё раз улыбнулся, уже иронично, но тут же посерьёзнел. – Да и я сам бы себя не простил.       Вот тут лжи не было. Сегодняшнее зрелище, пожалуй, отняло у него лет десять жизни испугом.       Так что и благодарность была неподдельной, как бы Норт не относился к селенистам. Храбрости мальчишке явно не занимать, спасибо уже за это. Вообще-то, даже не имей парень потенциально ценных сведений, он мог бы стать желанным гостем на «Мунпате». Но наличие таких сведений определённо добавляло ему приятности.       – Ну что вы, – Норкросс неловко улыбнулся. – Я же не мог просто бросить леди, это же против принципов. Моих и вообще.       Принесли чай. Вино подошло бы больше, но на трезвую голову разговор будет клеиться лучше. Кроме того, согреваться следует всё-таки горячим.       – Тем не менее, это весьма смелый поступок, достойный поистине благородного человека. Я бы сказал: незаурядного, – Норт спокойно разливал чай по чашкам и сохранял благодушный ровный тон. Ни слова лжи, он и правда так считал. – Вообще-то говоря, я ожидал меньшего от человека, занятого преимущественно спасением чужих душ.       – Через спасение чужих спасётся и моя, мениэр Полстар. И это совсем не мешает мне совершать человечные поступки в миру.       Чем больше Норкросс нервничал, тем сильнее в его речи прорезался голландский акцент. Хотя, следует признать, это было не самой большой проблемой. Уж больно смешно звучали некоторые его грамматические конструкции даже на чистом грекуменском.       – Ни в коем случае не хотел задеть, господин Норкросс. Просто привык думать о людях церкви как о ком-то вроде кабинетных служащих. Не склонных к спонтанному геройству. И безусловно рад был ошибиться. Я вам обязан.       – Мне ничего не нужно. Это было просто по велению совести и, знаете, души. А вот вы чего-то от меня хотите.       Он насупился, и Норт чуть не рассмеялся, глядя на этого великого разоблачителя. Боже милостивый, будь на месте паренька кто-то поумнее, они бы уже говорили о деле. Стоило великих усилий сохранить лицо.       – Расскажите о Лунной Дороге, пожалуйста. Если вас не затруднит.       – Затруднит. Это неправильный вопрос. Кощунственный. Между прочим, леди спросила ровно то же самое, между прочим, прямо перед тем, как на набережной закричали. Теперь хорошо видно, кто её воспитывает.       До чего занудный святоша. То ли слишком умный для своих лет, то ли, наоборот, непроходимый дурак. То ли и правда верует так усердно, что за лесом не видит деревьев. Проклятый упрямец, не выбивать ведь из него информацию силой. Придётся надеяться, что он всё-таки глуповат и наивен.       – Возможно, это был знак. Вы ведь леди Альхене, как и мне, отказались рассказывать, верно? И тут же произошло нечто, прямо скажем, ужасное. Может ли быть, что истинно правильным будет, если вы скажете? Господний замысел, если хотите. Как известно, рыба – один из символов Христа. Древнейший, хочу заметить.       – Там были бахамуты. У них даже название арабское.       – Лишь потому, что впервые они появились у тех берегов. Там им дали название, дошедшее и до нас. Вернее, вообще присвоили название мифической твари. Так что невелика разница, вся земля под властью божьей, разве не так?       – В арабских трактатах ничего нет про Дорогу вовсе, знаете, вообще-то.       – Да, они её отрицают, хотя и не все, кстати говоря. Но мы ведь сейчас не о том. Господин Норкросс, я ни в коем случае не хочу давить на вас или принуждать к чему-то. Просто в данный момент вы один из немногих людей, способных мне помочь, и я не могу не замечать странных совпадений.       Повисло молчание. Норт спокойно пил чай, пока святоша сверлил его подозрительным взглядом.       Было очень интересно, до чего он дойдёт в своих размышлениях. В конце концов, у него действительно был повод если уж не ненавидеть, то испытывать неприязнь к человеку, столь бесцеремонно лезущему в его веру. Однако был ещё шанс, что мальчишка всё-таки сдастся и расскажет хотя бы то, что ему позволяют сложные и запутанные церковные правила, в которых Норт не слишком-то хорошо разбирался.       – Вы ведь использовали меня. И леди Альхену тоже использовали. Потому что хотели узнать про Дорогу.       Какой неординарный вывод.       – Вы слишком плохо обо мне думаете. Желание встретиться с вами принадлежало самой леди Альхене. Более того, я лично пошёл на некоторые уступки, позволив это, поскольку на мне сейчас ответственность за неё, а такого рода вольности могут сказаться на репутации юной леди. И, тем не менее, я не смог отказать, поскольку она просила весьма настойчиво. Кстати, вопрос леди о Дороге тоже исключительно её инициатива. Я ни в коем случае не подговаривал.       – Вы ведь были военным, да? Разве военные верят в такие вещи, как Дорога?       – В небесном флоте немало селенистов. Что до остальных – мы верим в разное, как и любые люди.       – А для чего она вам? Она не исполняет желаний.       Неужели, наконец-то первый стоящий вопрос за всю беседу. Пожалуй, парень не так уж и глуп, разве что и впрямь наивен, но в его возрасте это позволительно. Если он обзаведётся здравомыслием, то может далеко пойти.       – Я хорошо знаю, в чём нуждаюсь. На жизнь мою выпало немало потерь, в том числе, по-настоящему тяжёлых, так что я ищу способ вернуть утраченное. А даже если Дорога решит, что мне нужно что-то другое – что ж, так или иначе, жизнь повернётся в правильную сторону.       – А зачем она леди Альхене?       – Боюсь, единственный мотив леди и её брата – интерес. Не забывайте, они совсем юны, даже младше вас. Кроме того, думаю, дело ещё и в том, что их трагически пропавшие родители тоже искали Дорогу. Такая вот преемственность. Вряд ли здесь стоит искать какие-то скрытые мотивы.       – Но наверняка вы не знаете?       – Нет. Однако неплохо разбираюсь в людях.       Норкросс вновь нахмурился, как будто о чём-то размышляя. Норт не торопил его, наблюдая за тем, как медленно кружатся в остывающем чае листочки, оседая на дно.       Нельзя мешать человеку, в разум которого заронили зерно сомнения, самостоятельно доходить до предательства собственных принципов. Надави чуть сильнее – и сразу всё поймёт. Но пока он думает, что приходит к переосмыслению сам, у тебя гораздо больше шансов на успех. Тем более, что мальчишка явно задумался над происходящим значительнее, чем могла бы позволить его непоколебимая вера. Будь она действительно непоколебима.       – На самом деле, я знаю не так уж много. А имею право рассказать и того меньше. В основном выдержки из легенд, преданий, монастырских записей. Священные тексты. Крупицы.       – Что угодно может помочь, – мягко заметил Норт.       – Не так много вещей позволено знать непосвящённому человеку. Немного, совсем, чуть-чуть.       Он помолчал, собираясь с мыслями, но Норт не торопил.       – Из того, что может быть полезным… Есть такая фраза в одном из трактатов: «когда сын божий перешагнул порог земных юдолей, обретя царство отца своего, он оставил след, по которому в час Великого Суда верные и достойные смогут найти дорогу». Под «порогом царства божьего» иногда подразумевается Луна. Но я не знаю, что за след. Но подумал, что это направление, и оно, ну, пригодится, раз уж вы спрашиваете.       Норт почувствовал нечто, что, наверное, ощущают гончие псы, взяв наконец след. Мальчишка, сам того не зная, ответил на очень важный и очень сложный вопрос, не дававший капитану покоя последнее время. Не иначе, само провиденье жаждет, чтобы он разгадал эту загадку.       – Ещё говорят, что тьма обступает ищущего, но отступает перед познавшим. Мне всегда говорили, что это важно, но я не знаю. Видите, я ничего не знаю, – Норкросс беспомощно пожал плечами. – А ещё, считается, что первый путь к Дороге находится на вершине Синая.       – Но ведь это многократно опровергали.       – Возможно. Я знаю только то, чему меня учили.       – Ну, это уже немало. Благодарю за помощь.       – Вы же хотите, чтобы я и дальше помогал? Вам и леди Альхене, потому что она тоже ищет Дорогу, и потому что вы знаете, что ей я помочь хочу.       – Весьма проницательно, но я ни в коем случае не пытаюсь вас заставить. Исключительно если на то будет ваша воля.       – И на том спасибо. Я не люблю принуждение. А кстати, не всё, что вы можете найти, можно найти в нашем писании. Кое-что, говорят, сохранилось в старом католическом тексте…              Выпроводив наконец святошу и убедив его в том, что никто не будет за ним гоняться с ножом, требуя новых откровений, Норт отправился искать Алиота. И обнаружил его, как и полагалось, на шканцах.       – Господин Урса, есть разговор.       Алиот пошёл за ним нехотя, словно чуя подвох.       – Слушаю?       – Одолжи Библию.       – Что, прости?       – Библия. Мне нужна твоя Библия, господи, ну что сложного.       – Во-первых, зачем, во-вторых, а где твоя?       Норт раздражённо закатил глаза. Неужели нельзя хоть иногда сделать что-то без лишних вопросов, если это не приказ?       – Святоша подсказал мне пару хороших идей. Я искал ответы у селенистов, но они могут быть и у вас. А свою книгу я кажется оставил дома.       – Забыл дома. Библию. Господь, Норт, ты неисправим. «У вас». Ты, между прочим, тоже католик. Чей текст у тебя вообще?       – Отставить занудство. У меня есть и протестантская, и католическая, и селенистическая. Даже другие писания есть. И вообще. Был протестантом, стал католиком, понадобится – в русские ортодоксы уйду. Книгу дашь?       – Иисус, Мария, Иосиф. Дам. Не вздумай только в ней что-то писать, а то я знаю твои привычки.       Норт нетерпеливо взмахнул рукой. Да-да, все пометки – в блокноте. Как скажете.       Только взяв в руки Библию, прочитанную, на самом деле, неоднократно, он тут же суетливо принялся листать страницы в надежде найти ответ где-нибудь на поверхности, и машинально отметил количество мелких карандашных записей.       – Сам же начеркал. На фоне этого всего моих пометок и не видно было бы!       – Я тут ничего не писал. Книга переходит по наследству, она принадлежала отцу моего отца. А твой почерк я бы сразу узнал.       – Сказать «дед» тебе мешала неуёмная тяга к патетике или желание меня позлить? Ай, к черту. Спасибо.       – Не за что. Но мне действительно хотелось тебя позлить. Патетично.       Алиот улыбался так ехидно, что на секунду Норту от души захотелось врезать ему по лицу, причём останавливало этот порыв по большей части осознание неравности боя, а не добрые светлые чувства.       – Жадный ты мелочный ублюдок.       – Обращайся.