***
Когда Гермиона толкнула зелёную дверь и вбежала в аудиторию, мышцы гудели от нагрузки. Еле нашла. В спешке длинные коридоры академии показались запутаннее, чем витиеватые подземелья Хогвартса, а бегун из неё определённо отвратительный. В боку закололо после непредвидимого марш-броска, и Гермиона зажала его рукой, силясь отдышаться. В первый миг она подумала, что угодила в бочку. Заколдованную на расширение, тёмную, насквозь провонявшую чем-то терпким бочку, в которой по ошибке расставили одноместные парты и усадили за них студентов. Так разительно тесная аудитория отличалась от просторных, светлых классов её бывшей школы. В вытянутом помещении окон не было, как и светильников, вместо них горели свечи, что огарками заполонили полки позади лекторского постамента и то и дело капали воском на потёртый каменный пол. Вот от какого запаха чесался нос — ладан. Гермиона поморгала, привыкая к тусклому освещению, и сумела разглядеть знакомую фигуру в алой мантии. Говоривший до этого Уильямсон прервался на полуслове: — О, мисс Грейнджер, вы почтили нас своим присутствием! Премного благодарен, — съязвил он, скрещивая руки на груди. Мастер фривольно сидел на краю преподавательского стола, вытянув длинные ноги. Его белёсые волосы были стянуты в тугой пучок на затылке и в отблесках огня окрашивались рыжиной. — А мы как раз закончили с мистером Забини и нам нужна новая жертва. Забини? Она ослышалась? Гермиона вгляделась в лица одногруппников и обмерла. Из девяти человек, сидевших за партами, она не знала от силы трёх. Некоторых встречала в стенах Хогвартса, хотя и не общалась с ними близко, ещё парочка когда-то состояли в отряде Дамблдора, но последние… Последних она не могла забыть, даже если бы захотела. В левом ряду друг за другом сидели Пэнси Паркинсон, Блейз Забини и Теодор Нотт — бывшие однокурсники, в своё время немало подпортившие жизнь. Странно, что Драко Малфоя нет. Слизеринская четвёрка без него выглядела… осиротевшей. И на том спасибо. Кого-кого, а его высокомерную рожу Гермиона точно не хотела бы видеть снова. Забини смерил её оценивающим взглядом и что-то тихо сказал Нотту. Тот с кривой ухмылкой отрицательно покачал головой, продолжая крутить на пальцах волшебную палочку. Он то быстро вращал древко, выписывая им невероятные пируэты, то неспешно перебирал от мизинца до указательного и обратно. Ловкость его рук завораживала. — Подойдите сюда, — позвал Уильямсон. Кто-то присвистнул, другие зашептались, Гермиона проигнорировала всех. На негнущихся ногах она послушно прошла ряды парт насквозь, вышла на пустое пространство и остановилась аккурат рядом с носами ботинок мастера. Необычная обувь для волшебника, — подумала, подметив детали. — Массивные и с пряжками. Похоже на байкерские сапоги. — Итак, — протянул Уильямсон. — Прежде чем начнём, просветите меня. Неужели задание показалось вам настолько скучным? — Простите? — не поняла Гермиона. — Ну же, мисс Грейнджер, — уголок тонких губ Уильямсона дёрнулся вверх. — Аластор Грюм, в честь которого названа наша академия, считал вас одной из умнейших волшебниц. Будьте добры держать планку. — Аластор Грюм часто ошибался, — прозвучала женская ремарка. — Именно поэтому он мёртв. — Мисс Паркинсон, — Уильямсон отвлёкся, и Гермиона облегчённо выдохнула, стоило льдистым глазам переключить внимание с неё на слизеринку. — Если понадобятся ваши комментарии, я обязательно сообщу. А пока займитесь лучше маникюром. — Как скажете, — усмехнулась Пэнси, показательно взмахнув рукой, чтобы все присутствующие увидели её бордовые ноготки. Точь-в-точь под цвет мантии мастера. — Хотите и вам сделаю? Похоже, у нас с вами совпадают предпочтения в оттенках. Пэнси Паркинсон изменилась с последней встречи. Гермиона помнила её длинноволосой аристократкой в шикарном шёлковом платье, в котором она была на балу в честь празднования победы над Волан-де-Мортом. Надменной и прекрасной, с румянцем на идеальном лице — живой куклой, чарующе улыбавшейся камерам репортёров, стоя под руку с Драко Малфоем. Тогда дети Пожирателей ещё пытались избежать судов и вовсю обеляли свои имена. Не всем помогло. Сколько прошло лет? Года два-три? Нынешняя Пэнси слабо напоминала себя прежнюю. Скрупулёзно уложенные кудри сменились короткой стрижкой, похожей на растрёпанное каре; дорогое платье заменила стандартная форма академии, чей серый цвет невыгодно оттенял белизну кожи; а некогда блестевшие глаза потухли и потускнели. Только спину девушка держала по-прежнему прямо, гордо. И явно не растеряла саркастичности. — Увольте, — раздражённо процедил Уильямсон. — Я услышу ответ, мисс Грейнджер? — Я не поняла вопрос, — встрепенулась Гермиона. От душистого запаха дыма начинала кружиться голова. Кто-то на задней парте ритмично выстукивал примитивную мелодию, жаль разглядеть незадавшегося музыканта не удавалось. — У вас есть предубеждения к волшебным палочкам? Или вы посчитали, что использовать магию для вас слишком просто? — с каждым словом мастер распылялся всё больше. — Уж извините, что не угодили с экзаменом! Уильямсон порывисто встал, выпрямляясь во весь свой немаленький рост, и Гермиона с усилием заставила себя не отступить и остаться на месте. — Возможно, вы думаете, что статус героини войны делает вас бессмертной? Так я вас разочарую! — Мастер обошёл стол и рывком отодвинул стул. Ножки заскрипели по полу, звук противно резанул по ушам. — Все мы смертны, мисс Грейнджер. И мне не хотелось бы лишиться своей жизни спасая чёрт знает что возомнившую о себе девчонку из пасти оборотня! Класс притих. Мелодия оборвалась. Воцарилась такая тишина, что стало слышно, как потрескивает плавящийся воск свечей. Уильямсон сел, практически упав на сиденье, и с усилием помассировал виски. На указательном пальце его левой руки блеснул перстень. Гермиона сглотнула, судорожно выстраивая логическую цепочку. Получается, магия в доме работала? Ну да, она же воспользовалась палочкой в подвале… Ей ведь не привиделись вспышки? Выходит, зря рисковала. Сама усложнила себе задание. И спас её, очевидно, мастер. Глупо, глупо, глупо! Все смотрят. Все слышали о её ошибке. — Министерство знает, что вы используете в испытании волшебных существ? — спросила, стремясь перевести тему. Голос дрогнул, и она сжала кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладонь. — Это как минимум неэтично. Оборотни относятся к разумным существам, а банши… — Наслышан я о вашей нездоровой тяге защищать… низших представителей магического мира, — перебил Уильямсон. — Домовики, — хмыкнул он. — Вперёд, напишите жалобу. Вот вам лист, перо найдёте сами. Мастер швырнул Гермионе чистый пергамент — тот сделал мёртвую петлю в воздухе и, покачиваясь, спланировал к её ногам. — А пока пишите, я продолжу. Вы проходили испытание не только как экзамен для поступления, но и для того, чтобы я мог увидеть ваши сильные и слабые стороны. Гермиона почувствовала, как её желудок сжался, по спине побежали колючие мурашки. — Подметить пробелы для восполнения, — продолжал Уильямсон. — Хотите сами назвать ваши слабости, мисс Грейнджер? Конечно, помимо зашкаливающего самомнения. Нет? Что же, придётся мне. Он не посмеет! Не при детях Пожирателей Смерти! — Вы с ума сходите, когда что-то идёт не по плану. Так ведь?***
Двумя часами позже Гермиона брела по пустынным коридорам академии, тщетно пытаясь успокоиться. Она привычно подавила злость и страх в мыслях, однако справиться с реакцией тела не получалось. Пальцы то бесконтрольно теребили воротник форменной рубашки, то накручивали кончик наспех заплетённой косы. Не так ей представлялся первый урок. Уильямсон долго упражнялся в красноречии, без зазрения совести тратя запас накопившейся желчи. Разносил в пух и прах навыки учеников, припоминая недобрым словом их опыт и умения, пока, наконец, не выдохся настолько, что сумел перейти к сути ознакомительной пары. Последние пятнадцать минут он посвятил рассказу об устоях обучения. Гермиона смиренно отнеслась к новому расписанию, предполагавшему полный занятый день. Вполне терпимая нагрузка, в аврорате бывало и хуже. С тяжёлым вздохом приняла необходимость сдавать зачёты по окончании каждой недели, и с безысходной горечью проглотила новость о том, что жить во время учёбы придётся в академии, деля комнату на двоих. Не нужно обладать семью пядями во лбу, чтобы догадаться, кто станет новой соседкой — в группе, помимо неё, числилась всего одна девушка. Страшно представить, какими эпитетами разразится Рон, когда она расскажет ему о Пэнси Паркинсон. Но и это не худшее. Гораздо больше беспокоила черта успеваемости. Самое неприятное правило гласило: свобода перемещения — это привилегия, которую надо заслужить. В учебные будни никто не мог покидать стены академии, трансгрессия запрещалась на всей территории, а ворота запирались магией. В качестве свободного дня ученикам выделялось воскресенье, но даже в выходной покинуть академию могли только те, чей рейтинг успеваемости был достаточно высоким. Дойдя до зала с диванами, что, должно быть, являлся центральным холлом, Гермиона задрала голову и уставилась на огромную панель, отдалённо напоминавшую школьную доску, только размером побольше. Матовую поверхность посередине перечёркивала жёлтая линия, отделяя нижнее поле от верхнего, обе половины были исписаны десятками фамилий. В мыслях всплыл недавний образ: — Плохая успеваемость снижает рейтинг, — рассказывал Уильямсон, вышагивая вдоль лекционного постамента, — и ваша фамилия опускается ниже по доске. Хорошая успеваемость — улучшает, и фамилия поднимается выше. Те, кто оказался ниже черты, — мастер остановился и хмыкнул, — остаются заложниками собственной никчёмности. Порыскав глазами, Гермиона нашла свою фамилию. Та притаилась практически на самой линии, зажатая между жирно выведенными «Нотт» и «Сейв». И всё же, «Грейнджер» стояло выше жёлтой линии, а значит сегодня, в последнее воскресенье привычной жизни, она имела право отправиться по делам. — О, мисс Грейнджер! Не м-меня ищите? Гермиона вздрогнула от неожиданности. Мистер Долиш появился словно из ниоткуда и по-отечески положил ладонь на её плечо. — А я к-как раз направлялся в кабинет. — Он слегка подтолкнул вперёд, побуждая идти с ним. — Как себя чувствуете? П-признаться, я был удивлён, как шустро вы оклемались. — Мне надо… — Не п-переживайте, я никому не скажу о вашем побеге из госпиталя, — глухо засмеялся мистер Долиш. — Будет нашей с вами т-тайной, — подмигнул он. — С Пенелопой я всё раз-зрешил. С целительницей, — добавил, заметив непонимание на лице Гермионы. — Простите, не хочу показаться невежливой, но мне надо успеть забрать документы из аврората. Мы могли бы поговорить позже? — Аттестаты и прочую макулатуру для поступления? П-пустое! Я лично отправил запрос утром, вам не нужно беспокоиться о таких пустяках, — отмахнулся мистер Долиш. — Ммм… — потерянно промычала Гермиона. Она беспомощно озиралась по сторонам, пока младший наставник увлекал её на спиральную лестницу. Как назло, вокруг не было видно ни души. — Тут так безлюдно, — тихо заметила Гермиона, когда каменные стены первого этажа сменились деревянными резными арками второго. — В ак-кадемии учатся не так много студентов, — в тон ей подхватил мистер Долиш. — К тому же сегодня воскресенье. Все, кто мог, разъехались, а отстающие, должно быть, з-засели по комнатам, нагоняют материал. Новичков традиционно приветствуют в выходной, чтобы дать освоиться без тол-л-лкучки, если вы понимаете о чём я. — Понимаю. Второй этаж отличался от первого. Проходы здесь были уже, зато потолки — значительно выше. Стены украшали разномастные панно с занимательными узорами, полы устилали ковры, а в круглые окна приветливо светило солнце. Выглядело уютнее и воздух казался чище, чем в каменных пещерах внизу. — Чайку попьём! — улыбчиво пообещал младший наставник. Он подошёл к статуе ворона, подпиравшей одинокую колонну, и остановился. Мраморная птица сидела на правдоподобно вылепленной стопке книг, держа в клюве символ, который Гермиона никогда раньше не видела. Три треугольника переплетались боками, образую единую фигуру, исписанную нечитаемыми иероглифами. — Эм-мблема нашей академии, — задумчиво сказал мистер Долиш, невесомо погладив птицу по крылу. Ворон неожиданно ожил, зашевелился и каркнул, выронив символ. Младший наставник поймал его и указал на фиолетовую дверь рядом: — А это — мой кабинет. Лег-гко запомнить. Птица замерла, вновь обратившись в камень. Гермиона проследила, как мистер Долиш приложил символ к двери, и та отворилась с тихим шорохом смазанных петель. — Не обращайте внимания на б-беспорядок. Он жестом пригласил Гермиону войти первой. Кабинет оказался небольшим: чуть шире рамы овального окна, растянувшегося от пола до потолка прямо напротив входа. На широком подоконнике распустило жёлтые листья причудливое растение, чьи стебли переплетались точно пряди в канате. Слева облокачивался на стену книжный шкаф, сплошь заставленный старинными фолиантами, справа стоял крепкий дубовый стол, заваленный нераспечатанными конвертами и свёртками. — Почта студентов, — объяснил мистер Долиш. — Для безопасности все посылки проверяются п-перед тем, как попасть адресату. Гермиона мысленно поставила галочку: связываться совами по важным вопросам не стоит. — Где же она, — младший наставник неловко захлопал руками по жилету своего неприглядного костюма-тройки. — Ах, вот! Экскуро! Он взмахнул найденной волшебной палочкой, и завал поднялся в воздух. Закружился водоворотом шелестящих писем, отмеченных разноцветными печатями, и ловко складировался ровными стопками в углу. — Присаживайтесь, п-присаживайтесь. — Придержав спинку гостевого стула, мистер Долиш подождал, пока Гермиона аккуратно опустится на краешек. — Какой чай предпочитаете? — спросил, торопливо обойдя стол и открыв потайной шкафчик в стене. С запылённых полок выглядывало множество мутных баночек. Он достал из нагрудного кармана маленькие, как будто игрушечные, очки, дыхнул на стёкла, лихорадочно протёр рукавом и нацепил на нос. — У меня т-тут есть… И начал перечислять наименования. Гермиона подметила, что, судя по слою пыли, наставник явно не любитель чая и что его пальцы заметно дрожат, бегая вдоль ровного строя баночек. — На ваш вкус, — осторожно прервала она. — Вы хотели о чём-то поговорить? Он замер. Пауза затянулась, и Гермиона услышала ускоренный стук собственного сердца. — Сраз-зу к делу, да? Что же, ничего удивительного, — натянуто улыбнулся мистер Долиш. — Иногда я забываю, какие тяжёлые испытания выпали на вашу долю, мисс Грейнджер. Извините меня з-за… — он осмотрел кабинет. — За неучтивость. Взмахнув палочкой, он наколдовал две чашки, полные кипятка, от которого вверх поднимался пар, достал первую попавшуюся баночку и опустился в кресло по другую сторону стола. Гермиона сцепила руки в замок, наблюдая, как мистер Долиш насыпает заварку, уставившись невидящим взглядом вниз. Он явно подбирал слова. — З-знаете, я всё думал, как мне обратиться к вам. К-как объяснить… — младший наставник скорбно вздохнул. — Не поймите неправильно, тема неоднозначная. Гермиона почувствовала, как скрещенные ноги сводит от напряжения мышц. — П-пожалуй, последую вашему примеру и буду п-прямолинеен. — Мистер Долиш взялся за ручку чашки, как за флакончик Феликс Фелицис, и поднял взгляд. — Мне нужна ваша помощь, мисс Грейнджер. Его карие глаза потемнели, став чернея тумана, что напал в подвале. — Я в курсе ваших поисков пр-ротивоядия от Обливейта. Волоски на руках Гермионы встали дыбом. — Вы далеко продвинулись в исследованиях. Под-дозреваю, что с вашим доступом в закрытые секции библиотек, г-гораздо дальше, чем сумел я. Что? Откуда он знает? Гермиона настороженно нахмурила брови. — Но, когда б-боггарт стал менять формы, я понял… — смутившись, мистер Долиш нервно отпил глоток чая, прячась за кружкой. Его очки запотели от пара. — Я понял, что пока вам не удалось отменить з-з-забвение. Так ведь? — Боггарт? — Да, в подвале, — уточнил он. — На ис-спытании. С щелчком паззл в голове сложился. Гермиона ошарашенно моргнула, поражаясь собственной глупости. Боггарт. Логично и просто, как заклятие Люмос, — подумала она. И утонула в жгучем стыде. Сколько же личного успели увидеть наблюдатели… — Знаете, б-буду с вами откровенен, — вкрадчиво продолжил мистер Долиш, тактично не замечая её заалевших щёк. — Я понимаю, что у вас нет ни малейшего повода доверять мне. И всё же я прошу о помощи. Д-дело в том, что моя… моя жена… Она… — его голос сорвался, и он резко отставил чашку, стукнув ею об стол так, что брызги полетели в разные стороны. Напугавшись, Гермиона рефлекторно дёрнулась за палочкой. — Простите за несдержанность, эта тема вызывает во мне бурю…эмоций. — Младший наставник скинул очки прочь, помассировал переносицу и зазвучал по-новому, сипло и низко: — Моя жена оказалась под действием Обливейта. Несколько лет назад она потеряла все воспоминания о прежней жизни, включая память обо мне, нас… Он больше не заикался. В прозвучавших словах не было и толики угрозы, одна горькая скорбь, чей вкус Гермиона знала не понаслышке. Она разгладила карман мантии, где лежала палочка, и тихо спросила: — Что произошло? — Случайность, — сказал, как выплюнул мистер Долиш. — Нелепое стечение обстоятельств. Заклятие срикошетило, и я… Я не смог ей помочь. Он нервно зачесал волосы назад и посмотрел Гермионе в глаза. Она невольно поёжилась, столько боли читалось в глубине его взгляда. Казалось, задержи она внимание чуть дольше, и смогла бы увидеть воспоминания о трагедии, точно в омуте памяти. Но у неё были собственные кошмары. Сколько бы времени ни прошло, ей не забыть тот день: рука дрожала, сжимая палочку; родители улыбались, сидя в обнимку на диване и не подозревая, что происходит, пока тихое «Обливейт» не сорвалось с её губ. Произнести в полный голос не хватило духа. В горле встал ком, как тогда. — Вы не могли ей помочь… — еле слышно прошептала Гермиона, отводя глаза. Она не знала, кого успокаивает — себя или мужчину по другую сторону стола. — Заклятие не остановить. — Я должен был! — вспылил он и осёкся. — Простите. Я должен помочь ей, понимаете? Без неё… Без противоядия всё окажется бессмысленным. — И чего вы хотите от меня? Вы правы, я пока не нашла способ вернуть стёртые воспоминания, — с горечью призналась Гермиона, обнимая ладонями нетронутую чашку. — Думаю… Думаю, если мы объединим усилия, то достигнем результата быстрее! — Мистер Долиш доверительно подался вперёд. — Я много работал, искал информацию. Подождите… Он подорвался из-за стола и сдвинул растение на подоконнике вбок. За цветочным горшком оказался небольшой рычаг, нажатие на который открыло очередное потайное отделение в стене. — Вот, — младший наставник сгрёб папки, спрятанные от чужаков, и выложил их перед Гермионой. — Это всё, что мне удалось найти. Тут даже есть свидетельство Питера Петтигрю. Он с Тёмным Лордом разрушил чары, наложенные Барти Краучом на Берту Джоркинс. — Боже, мистер Долиш! — восхитилась Гермиона. Желание зарыться в записи перекрыло последние сомнения. — П-прошу, зовите меня Джон. Он снова начал заикаться. Вытерев с рук жёлтую пыльцу об тряпку, висевшую на подлокотнике кресла, младший наставник сухо пояснил: — Растение т-токсичное. И добавил: — Так что, вы сог-гласны работать вместе?***
Недопитый чай давно остыл. За окном стемнело и в кабинете сам по себе зажёгся светильник, когда Гермиону выдернул из чтения оклик Джона: — П-похоже, мы слишком увлеклись. Он встал и потянулся, хрустя суставами. — Ого, уже семь! — воскликнул, взглянув на циферблат механических карманных часов. — Пойдёмте, мисс Г-грейнджер, я провожу вас в комнату. Мне надо быть на собрании через десять минут. Если оп-поздаю, Джустас станет невыносимым. Они и правда засиделись. Глаза болели от усталости, тело ломило. Видимо, действие настойки целительницы подошло к концу, больше не снимая последствия ночного испытания. — Зовите меня просто Гермионой, — попросила она, принимая предложенную руку. Джон снял очки, помог ей встать и любезно придержал дверь, пропуская вперёд. Вечером коридор освещали масляные лампы, заливая пространство приятным тёплым светом. Ворон каркнул на прощание и зажал символ в клюве. Младший мастер повёл Гермиону вниз по лестнице, обратно в просторный холл, а потом завернул в очередной длинный каменный коридор, где по бокам вспарывали стены обычные коричневые двери. — Это женское к-крыло, — рассказал он по пути. — Мужское с противоположной стороны особняка. — Поняла. — А вот и ваша к-комната. Они остановились напротив двери под номером тринадцать. Счастливое число, — мысленно хмыкнула Гермиона. — Вы з-знаете расписание? — Да, — ответила она. — В первую половину дня практика, после обеда теория, с вами. — Б-буду рад видеть на лекциях, — улыбнулся младший мастер. — Аудитория та же, г-где у вас проходила ознакомительная пара. И Гермиона улыбнулась в ответ. — Что же, хорошего вечера. И примите запоздалые поздравления с п-поступлением. Джон развернулся, чтобы уйти, но Гермиона придержала его за локоть. — Простите, — она смутилась, но крепко сжимала плотную ткань пиджака. Простая с виду, на ощупь та оказалась качественной, совсем как мантии у Малфоя. — А когда мы сможем продолжить заниматься… исследованиями? Она понизила голос к концу предложения. Неизвестно сколько непрошенных ушей могли услышать разговор. — Двери моег-го кабинета всегда открыты для вас. — Младший наставник сглотнул. — Задержитесь з-завтра после занятия, поговорим. Гермиона удовлетворённо кивнула, и Джон ушёл, оставив её одну у порога нового дома на ближайшие три месяца обучения. Притихшая было тревога вернулась, вновь царапая острыми когтями по нервам. Чего можно ожидать от соседства с врагом? Очевидно, ничего хорошего. Переступив с ноги на ногу, Гермиона зажмурилась и повернула ручку. Её тут же оглушила музыка. Гитарные переливы мешались с ритмичным боем барабанов под надрывное пение солиста. Замерев от удивления, она распахнула глаза. — «Am I a hero? Am I hero now? To die a hero, is all that we know now», — надрывался граммофон, раскручивая виниловую пластинку. Потолочная лампа не горела. Комнату заливало мерцание волшебных светлячков, что парили повсюду и переливались неоновым многоцветьем, превращая студенческую спальню в резервацию Санты Клауса. Или ночной клуб. И посреди этой вакханалии кружилась Пэнси Паркинсон. Она танцевала, без устали вертясь, отчего подол её белого летящего платья задирался выше, лишь чудом прикрывая все постыдные места. Казалось, ей нет дела до всего мира, но стоило столбу света, проникшему из коридора, осветить её, как Пэнси остановилась, покачнувшись, увидела Гермиону и выхватила палочку. — «Oh, we all get told to go, alone. Oh, we know it`s hard for sure», — пел тягучий мужской голос. Гермиона дёрнулась, выхватывая свою, и приготовилась отражать нападение. И тут же получила пинок под зад от резко захлопнувшейся двери. Пенси взмахнула палочкой снова, зажигая верхнее освещение. Светлячки погасли, музыка начала постепенно стихать, пока проигрыватель не подавился последними строчками: — «We know, we know…» Повисла напряжённая тишина. Гермиона сжимала древко до боли в суставах, не зная, чего ожидать. А Пэнси вдруг деловито улыбнулась. — Ну, привет, Грейнджер. А я уж надеялась, что мне достанется личная спальня. — Она показательно откинула палочку на кровать и оправила причёску. — Закрывай дверь, на ней заглушающее заклятие.