Думай обо мне лучше

Вселенная схлопнулась. Гермиона осмотрела безоружную Паркинсон, которая нервно поглаживала цепочку с подвеской в виде серебряной «М», окольцевавшей её тонкую шею, опасливо опустила палочку и прикусила губу. Она понятия не имела, как реагировать. Показательное дружелюбие — последнее, чего ожидаешь от слизеринки. Маггловский проигрыватель, светлячки и беспечные танцы попадали в тот же столбец «ненормальности» в её личном списке повадок чистокровных зазноб. Пэнси манерно вернула на место сползшую с плеча лямку и заговорила: — Вон там, — она указала на необжитую половину комнаты, — твоя территория. Это — моя. Я не трогаю твои вещи, ты — мои. — Так просто? — не сдержавшись выпалила Гермиона. — Уж поверь, мне было бы проще ужиться со стаей пикси, — парировала слизеринка. — Но соседей, как и родителей, не выбирают. Гермиона не могла сказать точно, намёк ли это, издёвка или неудачный афоризм. За двадцать четыре часа случилось чересчур много всего. Она устала и не готова играть в шарады. К тому же её до сих пор ждут дела, благополучно вылетевшие из головы при виде архива Джона. Раз Паркинсон решила притвориться безвинной овечкой, подыграть несложно. — Как скажешь, — фыркнула Гермиона и прошла на свою половину. В ответ Пэнси неоднозначно кивнула. Постояв ещё мгновение, будто не решалась продолжить разговор, она вздохнула и продефилировала к туалетному столику, чтобы поправить макияж. Скорее всего, столик, вместе с балдахином и другой мелочёвкой по типу мягкого коврика и трёхногой вешалки для одежды Паркинсон привезла сама, поскольку у Гермионы из мебели не было ничего, кроме кровати, одинокого шкафа и тумбочки. Впрочем, ей много и не надо. — Твой чемодан в чулане, — заявила Пэнси, указав на неприметную защёлку на стене. — А вон там — ванная. Вещи уже здесь? Гермиона недоверчиво отварила чулан и сжала челюсть. Её заранее собранный чемодан и правда стоял внутри, прислонившись боком к ведру со шваброй, из-за чего гриффиндорская нашивка испачкалась. Кто-то позаботился о доставке, совершенно не задумываясь о сохранности. Пятно — ерунда, но как же раздражало. Голова раскалывалась. Хотелось поскорее упасть на постель и проспать положенные восемь часов здорового сна, однако сначала нужно осуществить планы. И чем быстрее, тем лучше. Даже мелкие неурядицы, оттягивающие отдых, этим вечером бесили похлеще ненавистных ссор с Роном. Мысленно досчитав до десяти, Гермиона подхватила пожитки и направилась прямиком в ванную. В уборной её встретили приличная душевая кабина и пара раковин. Одну уже обжили хаотично разбросанные девчачьи принадлежности, поэтому она заняла вторую. Нашла запрятанную за краном тряпку и начала оттирать чемодан, как вдруг раздался требовательный стук. Дверь отворилась. — Слушай, я хотела… — Пэнси цокнула, увидев, чем занята Грейнджер. — Не легче магией? — Она остановилась в проёме, облокотившись бедром на косяк и скрестив руки на груди. — Хотя не моё дело, — пошла на попятную, стоило Гермионе поднять на неё угрюмый взгляд. — Мы с ребятами собираемся в бар, пообщаться и познакомиться. Ты пойдёшь? — В бар? — Да. — Познакомиться? — Не замечала у тебя проблем со слухом, — скептично вздёрнула бровь Паркинсон. — Мы знакомы. С некоторыми чересчур хорошо, — ровно проговорила Гермиона. — Большая часть нашей группы училась в Хогвартсе, и ты это прекрасно знаешь. Я не куплюсь на такую примитивную ложь. Так что давай закончим твоё маленькое представление и сразу перейдём к финалу. Чего ты хочешь? Выманить меня из-под защитных чар академии? — Мерлин! — выругалась Пэнси, закатив подведённые чёрным карандашом глаза. — Тео прав, ты застряла в прошлом. Гермиона открыла рот возмутиться, но Паркинсон продолжила: — Не усложняй, Грейнджер. Школа давно закончилась. И война тоже. Пора оставить ненависть позади. Выманить тебя? Серьёзно?! Чтобы что? Да если хоть волос упадёт с твоей хрустальной башки, я буду первой, за кем придут авроры! Нет уж, я не мечтаю оказаться в Азкабане. Я знаю каково там, — упавшим голосом закончила Пэнси. Она отвернула голову и задрала подбородок, пряча лицо. В уголках её глаз собрались непролитые слёзы. Гермиона молча смотрела на неё. Ей сложно давались эмоции других людей. Она не могла быть уверена, что все эти зашкаливающие переживания настоящие. Гораздо легче верилось в хитрую уловку.  — Мы правда идём в бар, — выровняв тон, продолжила Паркинсон. Она невесома промокнула пальчиками ресницы и вернула внимание на Грейнджер. — Слышала, героям добра сложно даются перемены, так что спрошу ещё раз: пойдёшь? И снова изобразила на губах улыбку. Ту, что мелькала на страницах «Ежедневного пророка» в колонке свежих сплетен, где фотографии Драко Малфоя и его невесты Пэнси Паркинсон печатались чуть ли не чаще новостей о Мальчике-который-выжил. В газете ещё можно было обмануться и поверить в искренность, однако, смотря вживую, Гермиона отчётливо видела фальшь. — Не могу, занята. — Как скажешь, — хмыкнула Паркинсон. Она вышла, оставив после себя густой шлейф явно дорогих духов. Пахло чем-то колким, свежим и, к удивлению, солёным. Как раннее утро на берегу северного океана. С тряпки капнула вода, намочив штанину. Гермиона посмотрела вниз и зло отшвырнула тряпку в раковину, подавив порыв закричать. Слизеринка права, почему просто не воспользоваться магией? Она явно не в себе. В мыслях творился кавардак, сводя с ума. Следовало всё обдумать, разобрать на составляющие и аккуратно разложить по логическим полочкам. Но сосредоточиться не удавалось. Темы мелькали одна за другой, наслаивались, перемешивались, ещё больше путая. Уильямсон злил своей заносчивостью, а разговор с младшим наставником, наоборот, вселял надежду. Гермиона терпеть не могла строить пустые ожидания, однако у Джона в записях информации скопилось больше, чем она сумела найти за долгие годы. И это он просит о помощи? Скорее ей нужна его помощь… Боже, вдруг он подумает, что она бесполезна? В ушах зазвучал сумасшедший смех. Ты одна, — припомнился напев Беллатрисы. — Одна, одна, одна. Из комнаты донёсся громкий треск — входная дверь хлопнула на прощание. Паркинсон ушла, забрав с собой необходимость держать лицо. Руки Гермионы опустились, вместе с покинувшими тело остатками сил. Словно к плотно надутому воздушному шарику поднесли острую иглу, и он лопнул, враз превратившись в бесформенную резинку. Обняв чемодан, она сползла по стене на жёсткий плиточный пол. В подвале прятался боггарт. Теперь ясно, почему на него не действовали заклинания. Обычный боггарт. Поэтому туман показался знакомым. И поэтому же потаённые страхи сыграли главные роли в едином спектакле ужаса, от одного воспоминания о котором задрожали колени. Перед глазами до сих пор стоял образ Рона, исчезающего во тьме. В груди кольнуло, и Гермиона опять почувствовала до отвращения знакомый озноб. Тот же, что сотрясал её на испытании. Боггарт взбороздил старые раны, и так растревоженные разлукой. Гермиона хорошо помнила те четверо суток кошмара, когда Уизли ушёл от неё. С тех пор холод одиночества не покидал ни на миг. Вечно преследовал по пятам, выжидая момент слабости, чтобы напасть. Стоило забыться, и его эфемерные пальцы тянулись к ней. Морозили ступни, лодыжки, бедра, поднимались выше, пуская мурашки по бокам. Пересчитывали рёбра, не давая вздохнуть, проникали под кожу. Глубже и глубже, пока, наконец, не дотягивались до сердца, сжимая его в ледяные тиски. Гермиона одёрнула себя. Не надо поддаваться, — упрашивала, прижимаясь щекой к нашивке со львом. — Это всё было не по-настоящему. Всё — лишь флёр. Не стоит драматизировать, как сказал бы Рон. У неё снова не получалось. На сегодня мужества распутывать хитросплетения психики не хватало. Гермиона смертельно устала и ей необходимо немного отдохнуть. Сейчас она поднимется, умоется и доделает первостепенные дела, как планировала. Потом поест, поспит и на свежую голову обдумает произошедшее ещё раз. Намеченный порядок действий помог прийти в чувство. Из запланированных дел нерешёнными остались только два: подготовиться к учёбе и сообщить Рону и Гарри, что она не поедет в Австралию. Хорошо хоть узнала, что совиную почту лучше не использовать. К счастью, ей и не нужно. Перетащив отмытый чемодан на свою кровать, Гермиона начала разгребать его внутренности, пока не отыскала завёрнутое в фирменное покрывало «Пушек Педдл» сквозное зеркало. По соседству с ним лежал заколдованный магический шар и желание взглянуть на родителей, хоть одним глазком убедиться, что у них всё в порядке, зудело хуже чесотки. Позже. — Рон, — позвала Гермиона. Поверхность бездушно показывала её отражение: губы искусаны до трещин, под глазами синяки, волосы выбились из косы и торчали запутанными кудряшками на манер листьев пальмы. Плевать. — Рон. Тишина. — Рон! Ответа не последовало. Наверное, занят. Надо попробовать ещё разок позже. Не позволив себе раскиснуть, Гермиона откинула зеркало на тумбочку и начала дёргано разбирать вещи. Наспех заполнила шкаф, в процессе наткнувшись на академическую спортивную форму, кем-то заранее запрятанную на полке, застелила постель и задумалась, куда спрятать шар.     — Гермиона! — Гарри? — Она подняла зеркало и увидела родные зелёные глаза за стёклами круглых очков. — Боже, Гарри! Как ты? — Я не Рон, но тоже соскучился, — улыбнулся Гарри Поттер, сбивая в беспорядок завихренья чёрных волос. Он перестал стричься со дня назначения главой отряда, благодаря чему отросшая чёлка надёжно скрыла знаменитый шрам. — Рон на задании. — Как же я рада тебя видеть! Они проболтали не больше получаса. Гермиона полагала, что взахлёб растреплет обо всём, свалившемся на неё за эти бесконечные сутки, поделится сомнениями, однако прикусила язык после слов Гарри: — Я не уверен, смогу ли, — честно признался он в ответ на её просьбу достать разрешение на разовую аппарацию в Австралию. — Министерство скрывает наше местонахождение, ты ведь знаешь. — Знаю, — вздохнула Гермиона. Прячась от озноба, она завернулась в оранжевое покрывало Рона. Возможно, если бы ей удалось встретиться с ним вживую и нормально поговорить, стало бы легче. — Попытайся, пожалуйста. — Конечно, — пообещал друг. — На следующие воскресенье, да? Настроение окончательно испортилось. Вместо эмоционального рассказа, Гермиона сдержанно сообщила об успешном поступлении, умолчав о боггарте, новой соседке и разговоре с Джоном Долишем. А Гарри в ответ поделился сведениями о преследовании Пожирателей.   — Ничего хорошего, — закончил он. — Мы в тупике. Пока не расшифруем те письма, вряд ли дело продвинется. ПСы осторожны. — К вопросу о ПСах, — замялась Гермиона. — Не знаешь, что стало с семьёй Пэнси Паркинсон после войны? — Паркинсоны? Вроде они лишились большей части состояния. Из-за этого отец Пэнси не смог отделаться штрафами, как Малфои, и отбывает срок за преступления Пожирателей. Его жену и дочь признали невиновными. А что? — Да так, я буду учиться с Забини, Ноттом и Паркинсон, и не знаю, стоит ли беспокоиться. Гарри ненадолго замолчал. Гермиона напряглась, ожидая бурной реакции, но друг удивил её. — Не думаю, что стоит переживать, — поразмыслив, спокойно сказал он. — О Паркинсон особенно. Суды прошли, и все виновные осуждены. Если Забини и Нотта оставили на свободе, значит они ни при чём. — Или откупились, взяв пример с Малфоев. — Или откупились, — согласился Гарри. — Но раз не бежали, то считают себя невиновными. На это Гермионе нечего было сказать.