Думай обо мне лучше

На обед в столовой подали суп и пару ломтиков хлеба. У Гермионы от голода крутило живот, но она не могла заставить себя проглотить и каплю. Действие Всевозможного зелья закончилось, и её нагнала усталость. Тело ощущалось вязким, как расплавленный пластилин, неповоротливым и одновременно казалось тяжелее, чем железные рыцарские доспехи. Голова слегка кружилась. Пережидая позывы тошноты, Гермиона отрешённо крошила хлеб на блюдце и думала ни о чём и обо всём сразу.   — Не лезет? — участливо спросил Тоби. Он и сам не спешил есть. Тоскливо гонял ложкой морковку по тарелке, будто собирался погадать на гуще, и нет-нет, да отвлекался на кубик Рубика, который снова разобрал к исходному состоянию. — Полезет тут, — буркнул мрачный, как грозовая туча Джастин. После воздействия Петрификуса под его глазами расцвели фиолетовые круги. — Этот псих чуть не угробил нас! Гермиона подняла на него утомлённый взгляд. Финч-Флетчли сидел сгорбившись, отчего казался в два раза меньше, чем был, и так сильно сжимал кулаки, что костяшки пальцев побелели. — Нельзя столько бегать без подготовки! — возмущался он. — Сердце может отказать! — Я думала, ты переживаешь из-за заклятия, — пробормотала она. Кому-кому, а тому, кто большую часть тренировки пролежал обездвиженным, возмущаться насчёт нагрузки точно ни к чему. Правда, дополнительные десять кругов до конца никто из группы так и не пробежал. Измученные до предела, новички поочерёдно сдавались и сходили с дистанции под едкие комментарии Уильямсона. Стоит отдать мастеру должное, он не стал швыряться заклинаниями. Просто обливал словесной грязью с ног до головы, так, чтобы человек точно уверовал в свою ничтожность, и отпускал восвояси. Не повезло только Хантеру, сорвавшему джекпот уильямского презрения. Когда Гермиона и Тоби помогали Джастину, не успевшему до конца прийти в себя, доковылять до академии, парень с невыговариваемой фамилией не пробежал и половины отведённого наказания и остался отрабатывать наедине с мастером. Вот уж кому не позавидуешь. Сама Гермиона попала в свою комнату за тридцать минут до начала обеда. Волшебники не страдали от обычных простуд благодаря более сильному иммунитету, но она всё равно хорошенько прогрела себя Согревающими чарами, перед тем как принять обжигающий душ. Просто на всякий случай. Жаль, от озноба одиночества это не спасло. Порадовавшись, что Паркинсон куда-то исчезла, Гермиона шустро переоделась в форменную рубашку и серые брюки, накинула мантию и поспешила в столовую, где ей повезло занять облюбованный утром стол. Вскоре к ней присоединились мальчики. — Да у меня просто палочки не было! — взъерошился Джастин. — Попробовал бы пальнуть в меня сейчас, — гневливо пропыхтел он себе под нос, вытащив из-за шиворота академической мантии короткую палочку из тёмного дерева. — На безоружного-то любой дурак напасть может. Никогда не думал, что соглашусь со слизнем, но Нотт верно сказал — Уильямсон тот ещё сыкун! Тоби настороженно покосился на друга. — Разве он такое говорил? — недоумённо нахмурилась Гермиона. — Не тупи, — огрызнулся Джастин. — Не прямо так, конечно. И гриндилоу ясно, что он имел в виду, вступаясь за чистокровную сучку. У Уильямсона кишка тонка бодаться на равных! Гермиона от возмущения прикусила язык. Гнев вспыхнул в ней ярче бензина от поднесенной спички, и ей захотелось вылить на охамевшего Финч-Флетчли всё накопившееся за практику раздражение. Она уже подбирала эпитеты погорячее, когда пыл охладила рациональность. Это было бы нечестно. Несправедливо. Джастину достаточно сегодня досталось, он плюётся ядом не от хорошей жизни. Её бы тоже трясло от злости, если бы пришлось вытерпеть публичное унижение. — Ребята, я к вам. Четвёртый незанятый стул рядом с Гермионой отодвинулся и на него без спроса уселся взмыленный Хантер. Он, очевидно, прибежал на обед сразу с тренировки. — Брр, — парень встряхнулся, как пёс, и с его насквозь мокрой спортивной формы фонтаном полетели брызги. — На улице льёт, блять, как из моей мамки, когда она видит смазливого иностранца. Гермиона с писком отпрянула в сторону. — Здарова, малая, — заинтересовался ей Хантер. Парень повернулся к ней всем корпусом, стукнув ладонью об стол. — Это ведь ты та грязнокровка из газет, да? Подружка блаженного очкарика, — он произносил оскорбления так легко, словно не вкладывал в слова и толики грубости. — Чё-то я не видел тебя вчера в пивнушке, с приятелями-то твоими уже успел чокнуться. Потеряв дар речи, Гермиона замерла с открытым ртом и, опомнившись, клацнула челюстями. — А ты в жизни ничё такая, симпотная, — оценив её от макушки до пят, рассудил Хантер. Его длинные, со стёсанными костяшками пальцы отбили маршевый ритм. — На фотках выглядишь хуже. О, чудак опять с кубиком? На кой хер тебе эта срань? — переключился он на Тоби, вскинувшего головоломку перед собой на манер щита. — Какого…? — сформулировал общий вопрос Джастин, брезгливо смахивая капли воды с лица. — Рожи у вас подружелюбнее, — осклабился Хантер. — Не то что у этих, — кивнул он на Роджера и Захария, сидящих чуть дальше вместе с Магнусом. Оба прожигали его испепеляющими взглядами. Смит при этом с таким видом перебирал в руке ложку, точно планировал сделать из неё заточку. Насчёт дружелюбности Гермиона не была так уверена. Скривившийся рот Джастина явно не располагал к добродушным разговором. Самой ей Хантер неуловимо напомнил близнецов Уизли. Фред и Джордж не были настолько некультурными, но они ровно так же обрушивались на людей, подобно природному катаклизму, не оставляя шансов избавиться от своего общества. Ругаться на них — всё равно, что спорить с неожиданно выпавшим в августе снегом. Бессмысленно. Рви глотку до севшего голоса, ничего не изменится. А потому Гермиона вздохнула и решила притвориться, что рядом с ней не растекается лужа, беря начало от хлюпающих кроссовок парня с невыговариваемой фамилией. Игнорировать. Просто переждать непогоду. Солнце обязательно выглянет и непрошеный снег растает. Иногда не замечать проблему, становится лучшим решением. Только вот ей это всегда давалось с небывалым трудом. — А принцесска меня послала, — со смешком фыркнул Хантер, откинувшись на спинку. Он через весь зал махнул слизеринцам, что снова сидели отдельно от остальных, дождался внимания Паркинсон и похабно подмигнул. Она надменно приподняла бровь, посмотрев на него, как на надоедливую мошку. Забини что-то сказал ей, отчего они рассмеялись. Казалось, парень совершенно не обиделся. Закинув руки за голову, он с наслаждением протянул:  — Выёбывается. Проследив за сценкой, Гермиона задержалась взглядом на Нотте. Тот мирно ел, периодически вставляя фразы в разговор, и выглядел… обычным. Прямая спина, расстёгнутая верхняя пуговица рубашки, на манжетах блестят драгоценные запонки — привычная картинка. Прибавить бы зелёный факультетский галстук и отличий от школьных времён совсем не останется. Спокойный и сдержанный. Таким Гермиона его узнавала. А того Теодора, который дерзко хамил Уильямсону на стадионе, — нет. Не то чтобы она часто обращала на него внимание и знала, каким он бывает вне Большого зала или стен классов. Тем не менее они проучились вместе семь лет, и до этого ей не доводилось видеть его… наглым? Если предположить, что Джастин прав, и Нотт действительно вступился за Паркинсон, то это объясняло его сумасбродное поведение. Одно не сходилось — Гермиона не могла припомнить, когда бы он проделывал подобное раньше. Во время стычек в Хогвартсе Теодор обычно отмалчивался за спиной Драко, делая вид, что ни при чём. Притворялся пай-мальчиком? Ещё и странная фраза Уильямсона… Что такого он сотворил на экзамене? Почувствовав взгляд, Нотт отвлёкся от болтовни. Осмотрев столовую, он наткнулся на Гермиону, и не подумавшую отвернуться, и встретился с ней глазами. — Ты мыться не пробовал? — жаловался Джастин. — Потом за километр несёт! — Так пахнет мужественность, — отбрил Хантер. — Вдохни поглубже, пухлик, тебе мужчиной стать не светит. Джастин надулся от обиды. По его лицу пошли красные пятна. Он заискивающе глянул на Тоби в поисках поддержки, но тот сосредоточился на кубике Рубика. — Мать твою, еда! — прочавкал Хантер, отправив в рот целый ломоть хлеба. — Слышь, пухлик, я возьму, ага, — он бесцеремнно забрал у Финч-Флетчли тарелку и перелил его порцию супа себе. — Тебе всё равно худеть надо, знатный мамон отожрал. Ты за ним свой член-то хоть видишь? — У меня имя есть! Мальчики продолжали препираться, и Гермиона перестала слушать. Она всё смотрела на Нотта, мысленно задавая ему вопросы, а он смотрел в ответ. Его губы дрогнули в асимметричной улыбке. Утром Гермиона слукавила. Она не соврала, сказав Джастину, что не читала списки Пожирателей, однако ей не нужно было заглядывать в документы, чтобы знать — Теодор принял метку. Гермиона видела её собственными глазами, случайно оказавшись в зале суда во время слушания дела семьи Ноттов. Её и Гарри, тогда только поступивших в аврорскую школу, выбрали «истуканами» — так в шутку называли авроров, вынужденных охранять двери при заседаниях Визенгамота. Работа была непыльной, никто из старших не хотел бесцельно простаивать часы напролёт, поэтому чаще всего посылали новобранцев. В день, когда выпала очередь Гермионы подпирать стену Верховного суда, она не ожидала, что, зайдя в душный, тёмный зал номер 10, увидит бывшего однокурсника. Ослепительный столб света ниспадал с потолка, высвечивая перед трибунами обвинения ровный круг, по центру которого высились два каменных стула. На них, прикованные цепями за щиколотки, сидели Теодор и его отец. На их лицах застыли маски тщательно выверенного безразличия, делая Оррина Нотта и его сына похожими друг на друга как две капли воды. Гермиона засмотрелась на породные, словно высеченные рукой одного скульптора, профили Ноттов, и не заметила ступеньку под ногами. Ботинок соскользнул в пропасть, сердце ёкнуло, и она судорожно вздохнула. В гробовой тишине заседания её вздох прозвучал громче выстрела. Отец и сын обернулись, сверкнув одинаковыми карими глазами. Оррин смерил её брезгливым взглядом, из-за которого Гермиона почувствовала себя грязной, и отвернулся. Теодор же склонил голову набок, будто был удивлён встретить её здесь. Он смотрел и смотрел, не моргая, и почему-то по щекам Гермионы разлился жар. Она скрестила руки на груди, Нотт в ответ дёрнул уголком рта. Стук судебного молотка помешал их невербальному диалогу. Уже позже, в процессе слушания, присмотревшись внимательнее, Гермиона заметила, что Теодор немного смуглее, чем Оррин, и волосы у него вьются сильнее. Его нос не такой аристократично тонкий, а брови гуще. Должно быть, эти черты достались ему от почивший матери. Отец и сын были похожи, да, но скорее один был тенью другого, и сильнее всего это прослеживалось в поведении. Оррин яростно сражался за свободное от тюрьмы будущее их семьи, ловко жонглируя фактами и мастерски уходя от каверзных вопросов, в отличие от Теодора, который отмалчивался и выглядел отрешённым. Вместо участия в процессе, он медленно сжимал и разжимал кулак, задумчиво наблюдая, как работают сухожилия на его запястье. — Мистер Нотт, — окликнул судья — полный волшебник, с кустистой седой бородой. — Теодор, — позвал повторно, когда тот не ответил. Теодор сжал кулак и вскинул голову. — Вы не выглядите раскаявшимся. Смею предположить, возможность оправдаться за свои преступления не очень вас интересует. — Совершенно не интересует, — ровно отозвался он. Отец шикнул на него, но что сын лишь поморщился. — Мне жаль это слышать, — скривил губы судья. — Вы осознаёте, что попадёте в Азкабан? Вы так молоды. Годы заключения ломают людей, юноша. Выслушав, Теодор невесело усмехнулся. Он плавным движением отстегнул запонку с манжета его тёмно-голубой рубашки и отбросил её прочь. Украшение звонко стукнулось об мраморный пол и отскочило к ногам притихших наблюдателей. — Знаете, что это? — спросил Теодор, задрав рукав. Коллегия присяжных взорвалась негодованием, по залу прокатилась волна шепотков. Судье пришлось стучать молотком, чтобы призвать к порядку. Гермиона, застыв от ужаса, смотрела на метку, чернеющую на предплечье Нотта. Змея извивалась, петляя поверх рисунка вен, её хвост терялся в разинутой пасти искажённого черепа. — Конечно, знаете, — очаровательно улыбнулся Теодор. — И я прекрасно знаю, что меня ждёт, — сказал тихо, когда гвалт голосов стих. — Как и вы. Весь этот фарс, — он пожал плечами, — ничего не меняет. Резко одёрнув рукав, Нотт шутливо поклонился побледневшему отцу и сделал па рукой. Продолжай, мол. Гермиона растерялась, не зная, как правильно интерпретировать его слова. От неё не скрылось, что нога Теодора подрагивала, пуская чуть слышное скрежетание цепи, а под глазами залегли скорбные тени, разительно отличаясь от напускной весёлости. Рассмотрение дела Ноттов затянулось на несколько слушаний. Гермионе не довелось присутствовать больше ни на одном. Она не знала, как именно Оррин сумел извернуться и вытянуть себя и сына из распростёртых объятий дементоров, и не стала узнавать. Её мало интересовало благополучие бывших Пожирателей, обречённых носить на коже клеймо Волан-де-Морта, пока смерть не приберёт их себе, и разложение не расщепит их кости в пыль, смешивая с могильной землёй остатки волшебных чернил. Гермиона и подумать не могла, что судьба сведёт их ещё раз. Но вот он — Теодор, улыбается ей, и на спинке его стула висит пиджак с нашивкой в виде ворона с моноклем в когтистых лапах. Ровно такая же нашивка украшала её мантию. Пожалуй, на этом сходства заканчивались. Их столы разделял полный зал людей. Ученики академии сновали туда-сюда, напоминая ручьи по весне, и стихийно сливались в бушующий поток между гриффиндоркой и слизеринцем. Не переплыть. Паркинсон ошиблась, — подумала Гермиона. — Прошлое преследует нас последствиями сделанного выбора и никогда не останется позади. Мы по-прежнему стоим на противоположных берегах жизни и вряд ли когда-нибудь построим мост.

***

  Ожидание теории затянулось. Гонг, сигнализирующий о начале пары, уже давно прогремел под сводами академии, а мистер Долиш не спешил запускать учеников в аудиторию. Из-за запертой зелёной двери доносились приглушённые скрипы и шорохи, пробуждая недюжее любопытство. Гермиона устало привалилась к стене и листала учебник по маггловской криминалистике, не поддавшись азарту Роджера и Хантера подглядеть в замочную скважину. Парни толкали друг друга плечами и тихо шипели ругательства, пока Джастин топтался позади, подлавливая момент взглянуть самому. — Там что-то горит, — поделился Хантер, оттягивая соперника за длинные волосы. — Пусти! Пусти, иначе руки оторву, — глухо угрожал Роджер. — Только, блять, попробуй, пидорок. — Что ты сказал?! — Что слышал. Шевелюру пидоры отращивают, а у тебя ещё и рожа смазливая. Сто пудов, под подушкой прячешь здоровенный дилдо. Вот такого раз… Дверь распахнулась внутрь, и Хантер, потеряв опору, рухнул в открытый проём. Набычившийся Роджер, нелепо взмахнув руками, грохнулся сверху. Прямо под ноги к мистеру Долишу. — Из-звините за ожидания, — ничуть не смутившись сказал тот. Парни отскочили друг от друга, как ошпаренные. Встав по разные стороны от входа, они испепелили друг друга взглядами исподлобья. — На ног-гах не стоите? Джустас начал з-знакомство с марафона? — посочувствовал младший наставник. — П-проходите, проходите, у меня бегать не придётся. Он уступил дорогу, жестом приглашая зайти, и новички паровозиком потянулись в аудиторию. Помещение кардинально изменилось. Гермиона заулыбалась, увидев парящие в воздухе китайские фонарики, заливающие пространство мягким тёплым светом. Все парты были сдвинуты к стенам, холодный каменный пол укрывал палевый ковёр с пушистым ворсом длиною с мизинец, весь заставленный подносами с чаем и печеньем. На профессорском столе тихо шуршало помехами радио, вплетаясь в треск поленьев, горящих в камине, что появился на месте лекторского постамента. Аудитория перестала нагонять ассоциации с бочкой, став больше похожа на гостиную альпийского домика. — П-предположил, вы, реб-бятки, захотите передохнуть после п-практики, — пояснил мистер Долиш, когда вся группа собралась вокруг ковра. Новички, столкнувшись с методом обучения Уильямсона, недоверчиво топтались на месте, ожидая подвоха. Гермиона же, точно знавшая, что никакого подвоха нет, засмотрелась на камин. Что-то в нём было неправильным. Огонь чихал искрами и выглядел как настоящий, но от него не поднимался дым. — Муляж? — вырвалось у неё. — Иллюзия, — обожгло ухо мужское дыхание. Нотт бесшумно подошёл к ней со спины. Он остановился слишком близко для душевного спокойствия Гермионы, и она не глядя шагнула в сторону, врезавшись в соседа. — Прости! — Грейнджер, — одной презрительной нотки стало достаточно, чтобы опознать в говорившем Забини. — Какого Мерлина? — Я напугал тебя? — склонил голову Нотт. За его плечами маячила Паркинсон. — Подумал, ты обращалась ко мне. Он выглядел расслабленным, стоя засунув руки в карманы серых брюк, Гермиона же нервно теребила манжет рубашки. Она не заметила, как оказалась в компании слизеринцев и теперь чувствовала себя львом, окруженным стаей риджбеков. — Нет, — ответила сразу на обе фразы. Задрав подбородок повыше, она демонстративно отстранилась, стараясь не поворачиваться к врагам спиной. — Славно, — весело хмыкнул Теодор. Вокруг его глаз собрались еле видимые морщинки, и Гермиона отчётливо осознала, что он беззвучно смеется. Смеется над ней. Её губы сжались в тонкую линию. — Мистер Нотт, что вас так р-развеселило? — позвал младший наставник. — Мы с мисс Грейнджер восхищались иллюзией камина, — как ни в чём не бывало ответил слизеринец, не отвлекаясь от лица Гермионы. — Налаживаем общение. Теодор задорно подмигнул ей. Он звучал так небрежно, будто бы слова ничего не значат. Будто бы годы вражды растворились в воздухе. Будто бы он не был Пожирателем. Это бесило. — Я р-рад, что вы оценили, — покивал мистер Долиш. — Но стынет чай! Буд-дьте так добры, трансформируйте парты во что-нибудь помягче, чтобы мы могли с удобством р-расположиться на ковре. Весёлость разом слетела с Нотта. Гермиона не поняла, что случилось и почему он вдруг сжал челюсти, переведя взгляд на наставника поверх её макушки. Мистер Долиш поправил очки, смотря на слизеринца с неприкрытой долей скептицизма. Так не смотрят на незнакомцев. Скорее, так Северус Снейп смотрел на Гарри, специально заваливая его во время первого урока по зельеварению. — Уважьте н-нас, — подстегнул наставник. На скуле Теодора проступили желваки. Гермиона насторожилась, ожидая перепалки в духе той, что случилась утром на стадионе. Она не вмешивалась в разборку с Уильямсоном, справедливо рассудив, что мастер точно не нуждается в поддержке и вполне способен заставить соблюдать субординацию, однако не была так уверена насчёт мистера Долиша. Джон… Он создавал впечатление добросердечного человека. Податливого. Разделив с ним общую боль, которую не могли понять те, кто не переживал подобного, Гермиона невольно встала на его сторону. И была готова защищать. Но Нотт неожиданно обезоруживающе улыбнулся. — Уступлю возможность блеснуть Блейзу, — сказал, поведя головой в сторону друга. — Он гордится своим «превосходно» по Трансфигурации.  — Ещё бы не уступил, — иронично вздохнул Забини, вынимая палочку из кобуры на предплечье. Мистер Долиш не успел и ойкнуть, как он уже шустро произнёс длинную вязь заклинания, взмахнул древком, и все десять парт осыпались на пол объёмными подушками. — Б-браво, браво, — похвалил наставник. — От-тличная полная трансфигурация! И всё же, я не могу зас-считать вам повышение рейтинга, — огорчился он. — Моя п-просьба относилась к мистеру Нотту. Забини в ответ молча скрестил руки на груди. — Ну, б-будет, будет! Уверен, вы ещё заработаете с-себе повышение — ласково поддержал мистер Долиш. — А теперь, п-присаживайтесь, ребята! Нас ждёт увлек-кательный разговор! Его дружелюбие сработало катализатором начала суматохи. Печенье пропитывало воздух соблазнительным запахом корицы, и обозлённые от измотанности новички, смекнув, что подвоха нет, торопились занять места поближе к подносам. После пресной похлёбки на обед простое сладкое воспринималось как лучшее угощение в мире. — Смотри, куда прёшь! Захария грубо толкнул наступившего ему на ногу Джастина, из-за чего он налетел на Магнуса, чудом не сбив того с ног. Швед мрачно стряхнул Финч-Флетчли с себя и обошёл его, как обходят мусор на пути. Не очень-то поход в бар помог группе подружиться, — мысленно подметила Гермиона. Джастин заметил, что она наблюдает за ним. Зло шмыгнув носом, он одёрнул вниз задравшуюся форменную жилетку, глядя на Гермиону так, словно чего-то ждал. А она не понимала — чего именно. На языке до сих пор оставался неприятный осадок оскорблённости после его грубости в столовой. — Поделиться, Грейнджер? — отвлекла Паркинсон. Пэнси сверкнула ей фальшивой улыбкой, протягивая одну из двух подушек, что успела выхватить из-под рыбкой нырнувшего на ковёр Хантера. Удивительно, каким образом её макияжу до сих пор удавалось выглядеть нетронутым. — Обойдусь, — отсекла Гермиона. Получилось грубее, чем ожидалось. Она видела, что у Паркинсон нет метки. Слизеринка не скрывала левое предплечье, надев в бар открытое платье, но это ничего не меняло. Не меняло же? Подняв ближайшую к ней подушку, размалёванную абстрактными узорами, — на ощупь та оказалась мягче облака — Гермиона шагнула к Тоби, который уселся по-турецки недалеко от мистера Долиша. — Сбегаешь от нас? — прилетело ей в затылок. — Да. Развернувшись к Нотту, она скрестила руки на груди. Теодор по-детски перекатывался с пяток на носки, при этом неспешно скользя взглядом по её косе, точно высматривал в волосах нечто важное. Опять в его поведении проявлялась та двойственность, которую Гермиона впервые увидела на суде. Он как будто прятался за дурачествами. — Можно узнать почему? — Это очевидно, я не горю желанием «налаживать общение», — процитировала его же слова Гермиона. — Да? — Нотт остановился и посмотрел ей в глаза. — В столовой мне показалась иначе. — Ключевое слово — показалось. Он медленно моргнул, и его радужки воочию потемнели. Из светло-карих, цвета выдержанного огневиски, они окрасились в оттенки крепкого кофе, и Гермиона некстати вспомнила о своей аллергии на этот напиток. Зачесались дёсны. — Ах, показалось? — поддразнил Теодор. — Какое непостоянство. Он сардонически усмехнулся и взглянул вниз, пряча эмоции в тени упавших на лоб волос. Гермиона напряжённо молчала, и, когда Нотт вновь посмотрел на неё, он выглядел собранным студентом-отличником, каким обычно бывал на парах в Хогвартсе. От столь резкого перевоплощения стало не по себе. — Знаешь, некоторые философы считают, что постоянства не существует. Мир не стоит на месте, и то, что было правильным вчера, уже завтра может оказаться неверным. Ты так не думаешь? — Придерживаюсь мнения, что каждый сам создаёт свой мир, — упрямо ответила Гермиона. Уверенность в голосе звучала твёрже гранита. — И выстраивает в нём свои нерушимые понятия правильного и неправильного. — Любопытно. Нотт продолжал смотреть на неё в упор, и она поёжилась, как от сквозняка. Теодор отследил её нервозность: — Как скажешь, — шагнув назад, он шутливо вскинул ладони вверх. Выглядело как издёвка. Вчера Паркинсон спародировала эту фразу, сегодня Нотт. Очевидно, они успели обсудить её. Не оценив выпад, Гермиона решительно оставила слизеринцев позади. Сцапав по дороге Джастина, она присела подле Джона, позволив Финч-Флетчли упасть рядом с Тоби. Ковёр оказался ещё приятнее, чем можно было предположить. Ворс щекотал ноги, словно пушистая трава, и сидя на нём казалось, что ты утопаешь в вате. — Держи, — Тоби протянул печенье. Поблагодарив его, Гермиона с наслаждением откусила сладость. Боже! Могла бы она подумать, что будет так радоваться сахару? Её родители, квалифицированные стоматологи, не одобрили бы. Взяв с подноса цветастую чашку, исписанную какими-то бабочками, она отпила большой глоток ароматного чая. Чёрный с барбарисом — её любимый. Мистер Долиш улыбнулся ей через завесу пара, поднимающуюся из его чашки. Рядом с ним становилось спокойнее. — Пейте, п-пейте, — подбодрил наставник. Пока группа жадно жевала, он взмахнул палочкой, переключая радио на станцию классической музыки, и по аудитории разлилась тихая мелодия. Гермиона с приятным удивлением узнала в неповторимом звучании фортепиано «Гольдберг-вариации» Баха.

***

Она засыпала. Разомлев от мягкости ковра, Гермиона откинула подушку и неудобно подвернула под себя ноги, надеясь, что дискомфорт поможет в борьбе с отяжелевшими веками. Стопы затекли, но от сонливости это не спасало. Лоб упрямо стремился встретиться с полом. Справедливости ради, в царство морфия утягивало не её одну. Захария сладко посапывал на плече Роджера, периодически свирепо стрелявшего глазами в хихикавшего над ними Хантера. — Отлично смотритесь, — одними губами сказал парень с невыговариваемой фамилией и показал большой палец. Развалившись во весь рост на ковре, он лежал на спине, закинув одну руку за голову и уткнувшись макушкой в опустевший поднос, выставленный Паркинсон в качестве преграды между ним и ей. Не то чтобы поднос сильно мешал отпускать пошлые намёки, скорее этому мешал сидевший позади слизеринки Нотт, однако Хантер, похоже, тоже устал и решил не нарываться на очередные неприятности, выбрав жертву без защитников. Мистер Долиш искусно не замечал перебранок. Он посвятил первую лекцию более близкому знакомству и интересовался у новичков их планами на будущее. Каждый по очереди делился, кем хочет стать после окончания академии, и получал в награду печеньку. За откровенность. Балансируя на грани сознания, Гермиона вполуха слушала неторопливую беседу, что прекрасно ложилась на приглушённый музыкальный фон. — Что насчёт вас, мистер Л-линдберг? — спросил младший наставник, выслушав предсказуемый рассказ Джастина о мечте работать в команде с Гарри Поттером. — Jag planerar att följa i min fars fotspår och bli analytiker i mitt land, — проговорил Маркус. — Чё? — не понял Хантер. — А по-нашему, блять, никак? — Не сквернословьте, — осадил его мистер Долиш. Но было видно, что он и сам растерялся. — И п-правда, мистер Линдберг, не могли бы вы п-перевести, что значат ваши слова? Маркус нахмурился, усиленно соображая, как ему выполнить просьбу. — Швед сказал, что планирует пойти по стопам отца и стать аналитиком, — спас ситуацию Забини. Он скучающе выискивал невидимые пылинки на своём пиджаке, отчётливо давая понять, насколько не заинтересован в происходящем. — Вы говор-рите на шведском? — восхитился младший наставник. — На шведском, французском, немецком, — перечислил Зибини. — И ещё на нескольких языках. — Да в-вы полиглот! Поделитесь, для чего в-вам понадобились такие знания? — Мне необходимо говорить на большинстве европейских языков, чтобы успешно возглавлять бюро магического законодательства. Задремавшая было Гермиона встряхнулась, как от удара током. Спину прошил мышечный спазм, и она тихо охнула от боли, чем привлекла внимание Тоби. — Нынешний глава бюро не знает иностранных языков и постоянно таскает за собой кучку нерасторопных переводчиков, — презрительно сцедил Забини. — Он жалок. Не может быть. Такого просто не может быть. Гермиона с трудом верила собственным ушам. Последнее, чего она ожидала — встретить в академии конкурента. И не кого-нибудь, а чёртового Блейза Забини. Ей и в мысли не приходило, что кто-то из напыщенных чистокровок заинтересуется монотонной работой, остающейся в тени министерского кресла. Слишком неприметно для богатеньких деток, привыкших быть в свете софитов.   — П-похвально, похвально! Мистер Долиш отлевитировал слизеринцу печенье. Гермиона проводила печенье глазами и слепо уставилась на отполированные до блеска ботинки Забини — оксфорды из плавленой чешуи дракона. Одна такая пара стоила больше, чем её годовой доход. Очевидно, что денег на счетах семьи Блейза после войны осталось предостаточно, и, если его предплечье не украшает чёрная метка, он легко может позволить себе откупиться от обвинений. Хотя, возможно, золото и не понадобится. Волокита с судами над Пожирателями подпортила ему репутацию, но в конце концов его и его мать отпустили. Сколько времени потребуется любвеобильной Блэр Забини, чтобы соблазнить очередного знатного простофилю, выскочить за него замуж и тем самым вернуть сыночку расположение общества? Учитывая, что она не зря носит прозвище чёрной вдовы — немного. — А в-вы, мистер Нотт? — продолжал расспросы наставник. — Судя по вашему увер-ренному выражению лица, я предполаг-гаю, ответ будет прелюбопытном. — Мне предстоит спасти магическую Британию от раскола, — деланно-серьёзно сказал Теодор. Но Гермиона не слушала. Она пыталась восстановить дыхание. Вдох-выдох, вдох-выдох. Вероятность, что Забини не преуспеет в своих планах, стремилась к нулю. Достаточно посмотреть, как он играет в квиддич, чтобы убедиться — он не отступится, пока не добьётся победы. К тому же Гермиона не могла отрицать, что слизеринец действительно неплохо учился в школе. Она часто видела его в библиотеке вместе с Ноттом, штудирующих том за томом, пока их не отвлекал Драко Малфой. Зря ей не приходило в голову поинтересоваться, что конкретно они изучали. — Смелое з-заявление, — поперхнулся мистер Долиш. — Почему вы решили, что нашу страну ждёт рас-скол? — Министерство разобщено, — немногословно объяснил Нотт. Он откинулся на локти, согнув одну ногу в колене, и выглядел довольным, с асимметричной улыбкой рассматривая мелькающие проблески чувств на лице младшего наставника. — Война выявила бреши в управлении. Кто-то же должен их залатать. Казалось, аудитория покачнулась у Гермионы под туфлями. Её классические лодочки, точно самые настоящие лодки, поплыли по глади расплывающегося пола. Путь к назначению главой бюро лежит через пост посла. Значит, придётся соперничать с Забини начиная с первых ступенек карьерной лестницы. Но что она может противопоставить ему? Конечно, после вклада в победу над Волан-де-Мортом у неё имелся запас влияния. Однако, хватит ли его, чтобы выиграть в грязной борьбе, которой наверняка не побрезгует слизеринец? —  И вы р-решили взять на себя столь тяж-жкий груз? Считаете, что справитесь с этой непосильной з-задачей? — Определённо. Несмотря на ленцу в голосе, глаза Теодора сверкали. — Весьма с-самоуверенно, — покачал головой младший наставник. — Скажите, мистер Забини, вы под-держиваете вашего друга в его амбициях? — Поддерживаю, — кивнул Блейз. Уголок его губ дёрнулся вверх. — Правда, раньше он изъяснялся куда проще и называл должность Министра магии. — Я так и сказал, — пожал плечами Нотт. — Уд-дивительно, — нахмурился мистер Долиш. — Вы что-то имеете против? — сощурилась Паркинсон. Гермиона чувствовала, что внутри у неё разверзлась пропасть неуверенности. Каждое значимое повышение выносилось на рассмотрение совета, в состав которого входили представители трёх ветвей действующей власти. Она не сомневалась в лояльности Кингсли, возглавившего министерство после войны, но глупо надеяться, что остатки чистокровной знати, удержавшейся при постах, будут рады продвижению магглорожденной. В выборе между Блейзом и ей, они отдадут предпочтение Забини, даже если Гермиона будет лучше по всем показателям. А кого решит поддержать горстка старого правительства известно только Богу… — Гермиона? Кто-то аккуратно дотронулся до её щеки. Гермиона вздрогнула и заморгала, возвращаясь в реальность. — С тобой всё хорошо? — тихо спросил Тоби, заглядывая ей в лицо. В его очках бликами отражался танец кружащих под потолком китайских фонариков. — Да, — заторможено выдохнула Гермиона. — Да, всё прекрасно. Она села ровнее, отвоёвывая личное пространство, и рваным движением пригладила растрепавшуюся косу, чуть не выдернув себе прядь волос. — Просто задумалась. Тоби смерил её внимательным взглядом. — Если тебе станет плохо, скажи мне. Иногда у Всевозможного зелья бывают побочные действия. — Хватит шушукаться, — шикнул на них Джастин. — Я пытаюсь слушать. Он обнял колени, положив на них подбородок, и смотрел на слизеринцев так, как Хагрид смотрел на личинку Мантикоры — жадно и с потаённой грустью из-за недоступности. Гермиона недоумённо свела брови. Что-то в Финч-Флетчли неуловимо изменилось. — Ч-что вы, мисс Паркинсон, — поторопился отнекаться мистер Долиш. — Мечтать, даже о н-невозможном — чудесно! — Мечтают дети, — отрезал Нотт.  — Взрослые ставят цели. И прежде чем диалог успел перерасти в перепалку, из коридора прогремели звучные удары в гонг. Бааам-бааам. Пара закончилась. Новички повскакивали со своих мест, спеша покинуть аудиторию. Проснувшийся Захария сонно потянулся и широко зевнул, пуская по группе эпидемию зевоты. — Под-дождите, подождите! — осадил наставник. — Мы ещё не узнали о планах мисс Г-грейнджер. Щёки Гермионы порозовели. — Не стоит, мистер Долиш, — попросила она, кожей ощущая на себе раздражённое внимание одногруппников. Она не хотела бы, чтобы Забини узнал об их конкуренции раньше, чем ей удастся придумать план действий. — О, да просто скажи уже, — зевнув, взвыл Хантер. — Быстрее будет. — Разве ты не собиралась в отдел Международного Магического сотрудничества? — некстати вмешался Роджер. — Тоже, — добавил он, заметив, каким взглядом резанул по Гермионе Блейз. — Брат говорит, Уизли постоянно из-за этого бесится.