Думай обо мне лучше

Морозным утром в день первого зачёта на землю опустился густой туман. Он стелился молочными завихрениями дыма под ногами, беря начало за пределами академии, и приносил с собой кислый запах тины. Гермиона в волнении топталась на месте, стоя у кованных ворот, что перекрывали парадный въезд на территорию особняка, и слушала напутствующую речь Уильямсона. — Кто добраться хотел до сокровищ моих, на земле тех не видно давно. Кто был жаден и лих, тот навеки затих, тот грызёт каменистое дно, — весело напевал детскую песенку-пугалку мастер. Гермиона не слышала ту раньше, но не особо вслушивалась. Её больше волновал мистер Долиш, который ходил вдоль построенной ровной линией группы и собирал волшебные палочки. — Вы поняли суть задания? — Что тут непонятного, — клацнула зубами Паркинсон. Она предпочла красоту теплу, надев вместо специально выданного для зачёта старого, зато непромокаемого комбинезона болотно-зелёного цвета, белоснежный брючный костюм, и теперь тряслась от холода. — Пойди, не знаю куда, принеси, не знаю что. Всё понятно. Мистер Долиш сочувственно улыбнулся, забирая из её посиневших рук палочку, и прошептал согревающее заклинание. Пэнси удивлённо округлила глаза, а Гермиона поморщилась. Зря Джон такой добрый, змее полезно помёрзнуть. Может, впадёт в спячку, как подобает всем хладнокровным, и оставит её в покое. — Совершенно верно, мисс Паркинсон, — щёлкнул пальцами Уильямсон. Он сегодня был в на редкость приподнятом настроении. — И помните, оставайтесь незаметными. За вами некому будет приглядывать, а мне не нравится писать родителям почивших студентов похоронные весточки. — Выглядит, как будто очень даже нравится, — прошептал Джастин, спародировав довольную улыбку мастера. — Отправляемся через десять минут! — наказал Уильямсон. Отойдя в сторону, они с мистером Долишем занялись подготовкой портала. Группа зароптала и тут же разбилась на отдельные компании, рассыпавшись по подъездной дороге, как горох по гравию. Тоби покачал головой и встал ко всем спиной, закрыв обзор и образовав круг из него, Гермионы и Финч-Флетчли. Вытащив из-за пазухи запятнанный мешочек, он вытряхнул из него леденцы Всевозможного зелья и сунул по одному друзьям. Розовых конфет на его ладони осталось тревожно мало. — Только в крайнем случае. — Тоби похлопал себя по карману, куда убрал лишние леденцы. — Как договорились, — последовала его примеру Гермиона. Они не были уверены, что ждёт их на зачёте и решили перестраховаться. — Мне кажется, Захария что-то подозревает, — поделился Джастин, подцепив носком походного ботинка, напоминающего берцы, камушек. Ботинки выдали вместе с комбинезонами специально для зачёта, и судя по плотным швам и цельной подложке, они должны выдерживать влажность. Гермиона не успела проверить, наложены ли на них водоотталкивающие заклинания. И так понятно, что придётся мокнуть. Она и Тоби покосились на Смита, который и правда смотрел на них, привалившись к каменной колонне, знаменующей начало высокого резного забора. Он щурился, наблюдая за друзьями, пока Роджер что-то рассказывал ему, оживлённо размахивая руками. Скрещенные лодыжки и залёгшая между светлых бровей складка намекали на явно не праздный интерес. — Будь осторожен, Джастин, — тихо предостерёг Тоби. — Если кто-то узнает о зельях, нам всем не поздоровится. — А чего ты только мне это говоришь? — взбеленился Финч-Флетчли. — Вот именно, что нам всем попадёт! — Ты с ним в паре, — процедила Гермиона. Она надеялась, что шелест деревьев и ровный гул болтовни вокруг заглушили слова Джастина. — И, боже, пожалуйста, тише. — Зачем вы меня втянули, — заныл Финч-Флетчли, но леденец спрятал. Гермиона не стала напоминать, что никто силой ему в рот ничего не запихивал, он сам требовал с Тоби новую порцию каждое утро перед практикой. Она старалась относиться к Джастину мягче. Правда старалась, ведь общая тайна сближала, хотели они этого или нет. Только пальцы сами собой теребили ремень на поясе, выдавая раздражение. В последние дни раздражение преследовало неотъемлемым спутником и подавлять его становилось всё сложнее. — Переживаешь, малая? — взревел взявшийся из ниоткуда позади Хантер и вдруг подхватил её за талию, поднимая в воздух. — Блядь, ты легче, чем мой пёс. Ты хоть чё-то глотаешь, а? — Пусти! — пискляво воскликнула Гермиона, засучив ногами по его груди, на что парень с невыговариваемой фамилией только засмеялся. — Немедленно пусти меня на место! Она схватилась за его запястья, сгорая со стыда под насмешливыми взглядами. Всё внимание одногруппников сразу обратилось на них. Преподаватели даже не оглянулись. Они оба продолжили махать палочками над коричневой ракушкой, которая должна была стать порталом. Тоби отступил не вмешиваясь. Джастин же глотнул воздуха, собираясь что-то сказать. — Слышь, пухлик, ты бы отдавал ей свою порцию жрачки, ага, — опередил его Хантер. — И тебе польза, и ей хорошо. Финч-Флетчли сдулся, как наткнувшаяся на гвоздь шина, и упёрся взглядом в гравий. Если он и собирался поспорить, то подначка вышибла из него последние остатки духа. — Да не болтыхайся ты, — подавился смешком Хантер. Он разок встряхнул Гермиону, точно куклу, и поставил на место. Стоило подошвам коснуться земли, она тут же выскользнула из его цепких лап и с разворота влепила звонкую пощёчину. Кто-то из группы заливисто засмеялся. — За что? — обиженно проскулил парень, схватившись за покрасневшую щёку. — Никогда. Не. Трогай. Меня, — отчеканила Гермиона, по цвету больше напоминая спелый томат, чем человека. Её ладонь горела от удара. — Какие мы нежные, — фыркнул Хантер, разминая челюсть. И — то ли он был бессмертным, то ли тупым, а может, всё вместе — закинул руку ей на плечи, зажимая в сгибе локтя её шею. — Расслабься, малая, — его дыхание опалило висок. — У меня к тебе никакой пошлятины, только холодный расчёт. — Какой ещё расчёт, — засопела Гермиона, борясь с его захватом. Мышцы хилого на вид Хантера оказались каменные. Выбраться не получалось, сколько бы она ни оттягивала его рукав и ни царапала предплечье. — Глянь туда, — кивнул он на стоявшую в отдалении Паркинсон. Слизеринка, как обычно, держалась в окружении Нотта и Забини. — Видишь? Она смотрит. Смекнула? Пэнси действительно смотрела. Пренебрежительно вздёрнув бровь, она выглядела не особо заинтересованной, ровно как и Блейз, который, посмеиваясь, показал Теодору непонятный жест. Нотт дёрнул головой, не отрывая глаз от сальной улыбочки Хантера. — Не очень, — насупилась Гермиона. — Ай-яй, — издевательски протянул парень. — А ещё на аналитика учишься. Разъясняю для одарённых. Волей судьбы по имени Уильямсон вышло, что в группе только две девушки. А хуями я не увлекаюсь. Нет уж, блядь. Фу. Так что придётся тебе потерпеть меня немного, чтобы принцесска поревновала. Побесилась там, все дела. Теперь ясно? — Ясно, — с трудом сдержав смешок, ответила Гермиона. С каждой секундой этот бред казался всё карикатурнее. — Только ты облажался. — Чё это? — Паркинсон в жизни не приревнует ко мне. Она скорее поверит, что ежи летают, чем опустится до ревности к гряз… Слово застряло в горле. Хантер ослабил хватку и отступил. Обернувшись, Гермиона увидела его перекошенное в сомнении смуглое лицо. — Грязнокровке? Она кивнула. — Да что, блядь, такого-то с этими вашими грязнокровками? — громогласно выдал парень, зачесав пятернёй короткие бесцветные волосы на затылке. Как будто он искренне не понимал в чём проблема. — Группа! — гаркнул Уильямсон. — Все за мной. Появление мастера избавило Гермиону от необходимости отвечать.

***

Заколдованная ракушка перемещала по парам. Неведомым образом Уильямсон и мистер Долиш создали многоразовый портал, вместе обычного, одноразового. Гермиона загорелась узнать, как им это удалось, однако быстро растеряла запал. Она всё ещё опасалась спросить у мастера про старое правительство. Если уж лезть с расспросами, то про что-то действительно важное. А Джон мог так же вежливо послать её, как в прошлый раз. Чтобы портал сработал, группа покинула защищённую территорию академии. Магический замок откликнулся на зов Уильямсона и кованые ворота со скрежетом распахнулись, открыв взору бескрайний лес, простиравшейся вокруг. Снаружи подъездная дорога длилась от силы пару метров и утыкалась в валежник, исчезая под опавшими листьями и бурьянной травой, но стоило шагнуть за забор, как вид кардинально изменился. Вековые деревья словно расступились, поредели и вдалеке между стволами замаячили проблески, обещая, что лес не настолько непроходимый, каким показался вначале. Вовсе не заросшая дорога из гравия разрезала подлесок, уходя за горизонт. Та вела в небольшой город, куда Гермиона аппарировала в ночь вступительного испытания. До самого особняка пришлось перемещаться уже вместе с мистером Долишем, встретившим её в точке сбора. Только преподаватели знали точное расположение академии, для учеников и гостей координаты оставались тайной. Надо же, прошло всего ничего, меньше недели, а казалось, будто минул месяц. Каких-то шесть дней назад Гермиону чуть не укусил оборотень. Её и других, кто хотел поступить. Всем ли повезло догадаться, что по лестнице лучше не подыматься или некоторые совершили непоправимую ошибку? Что стало с теми, до кого добрался волк? Останавливал ли Уильямсон испытание? Каждого ли успел спасти? От множества жутких вопросов тянуло взвыть. Эксплуатацию разумных магических существ нужно запретить. Это не только смертельно опасно, но и не этично. Пострадавшими выходят оба — и оборотень, и жертва. Помимо того, что жертва рисковала либо умереть, либо заразиться ликантропией — ещё неизвестно, что хуже, — самого оборотня намеренно подводили к непоправимому. Что чувствует тот, кто после превращения вновь становился человеком и узнавал, как его травили, точно шавку, на невиновных? Особенно если волчьи клыки таки дотягивались до жертвы. Без аконита память…больного стиралась, но Уильямсон-то помнил обо всём. Он и все остальные, с кем оборотню пришлось столкнуться в полнолуние. Кем был в оставшиеся дни месяца тот человек, которого посадили на цепь в ночь испытания? Как он жил? Давал ли согласие на такое обращение с собой? Гермиона сильно сомневалась. — Первыми пойдут мистер Забини и мистер Линдберг, — объявил Уильямсон, прерывая размышления. Гермиона нахмурилась и проводила пару первопроходцев тяжёлым взглядом. Она пообещала себе, что вернётся к проблеме магических существ после зачёта. Пары отправлялись на зачёт поочерёдно, с перерывом в минут двадцать. Приходилось ждать, пока ракушка накопит магию для очередного перемещения. И каждого ученика мистер Долиш тщательно осматривал, поправлял сбившийся ворот комбинезона или советовал крепче завязать шнурки. Уильямсон же, оставаясь верным своим манерам, не упускал возможности огреть парочкой язвительных замечаний. — Надеюсь, сегодня вам будет повеселее, мисс Грейнджер. Уверяю, придумывать сложности бессмысленно, за вас уже постарались, — досталось Гермионе, когда настала их с Ноттом очередь использовать порт-ключ. Мастер хмыкнул на её поджавшиеся губы и с пренебрежением обратился к Теодору: — Давайте там без фокусов. Вам повезло на испытании, но тут ваши выверты не оценят. Может плохо кончиться. — То есть будут те, кто оценивает, — кивнул Нотт. Он не спрашивал, утверждал. Уильямсон скривил рот, глядя на наигранно-вежливую улыбку слизеринца, что перекатывался с носков на пятку, спрятав руки в просторных карманах комбинезона. В отличие от Паркинсон, Нотт и Забини не проигнорировали выданную одёжку. Видимо, их самооценки могли выдержать такой удар, как ношенные вещи. — Мистер Нотт, — многообещающе начал мастер. К счастью, Джон спас Гермиону от очередной перепалки. — Чудесную песню, напевал Джустас, не так ли? — спросил младший наставник, оправив ей молнию. — Как там было? А! Кто был жаден и лих, тот навеки затих, тот грызёт каменистое дно, — нараспев затянул он. — Знаете, что дальше? Гермиона отрицательно мотнула головой. — И не знаю я сам, что предскажет тебе шёпот чёрной прозрачной воды. Птиц не видно нигде, может, в быстрой воде этой ночью окажешься ты… — Это как-то связано с зачётом? — догадалась Гермиона. — Будьте дружелюбны, — прошептал младший наставник. Придержав её за плечи, он наклонился ниже, так, чтобы его слышала только она. — И не намочите волосы. На прощание мистер Долиш потрепал Гермиону по макушке, лохматя заплетённые в косу кудри. Вернув на нос миниатюрные очки, он отошёл к Нотту, который выглядел так, будто Уильямсон успел помучить его Круцио. Загорелая кожа Теодора выцвела до оттенка слоновой кости, из-за чего россыпь маленьких родинок, что созвездием украшали его шею, стала выделяться ярче. Непослушный завиток выбился из причёски и упал ему на лоб, бросая тень на залитую румянцем высокую скулу. Слизеринец рвано дышал через приоткрытый рот и слепо смотрел в пространство перед собой, словно находился совсем не здесь. Когда младший наставник дотронулся до него, он вздрогнул и заморгал, поспешно возвращая себе небрежный вид. Гермиона буквально увидела, как на лицо Нотта вернулась маска отрешённой самоуверенности. Он асимметрично ухмыльнулся, позволяя мистеру Долишу проверить его карманы. Зря она прослушала, что такого сказал Уильямсон. Ей не помешало бы узнать, чем можно пронять слизеринца. Однозначно, это было что-то болезненное. — На счёт три, — скомандовал мастер. Младший наставник молча встал рядом с ним. Он взмахнул палочкой, и продолговатая ракушка поднялась в воздух, повиснув между преподавателями и двумя учениками. Отшлифованная водой раковина медленно вращалась, ловя боками редкие отблески солнца, что упорно пробивалось через низкие сизые облака. — Раз, два, три! Гермиона схватилась за портал одновременно с Ноттом. Её ладонь оказалась придавлена ладонью Теодора, и он чуть сжал пальцы, не давая ей рефлекторно дёрнуться прочь. Их ноги оторвало от гравия, тела закрутило в пространстве. Земля и небо смешались перед глазами, желудок сжался. Гермиона порадовалась, что на зачёт учеников отправили без завтрака, еда сейчас бы точно попросилась на выход. Крепко зажмурившись, она пережидала затянувшуюся круговерть, не сразу почувствовав, что большой палец Нотта вырисовывает непонятные узоры по её коже. От отвращения зачесались дёсны. Похоже, у неё и правда аллергия на слизеринца. Желание скинуть его руку возрастало с катастрофической скоростью. Нельзя, — мысленно корила себя Гермиона. — Его расщепит. Терпи. Она отчётливо помнила, что случилось с Роном, когда его расщепило после неудачного перемещения. Можно от души презирать Нотта, но если он погибнет или покалечится из-за неё, простить себя будет сложно. Гермиона кто угодно, кроме злодея. Не в её характере уподобляться Пожирателям. От места, где Теодор мягко рисовал непонятные символы, вверх к локтю простреливало сущим электричеством. Вот кружение замедлилось. Ракушка растворилась, вернувшись к преподавателям. Подошвы ботинок резко соприкоснулись с землёй и… поехали вперёд. Вскрикнув, Гермиона распахнула глаза, однако увидела лишь белую пелену, куда кувыркнулась, не сумев поймать равновесие. Теодор, по-прежнему крепко сжимавший её ладонь, полетел следом. Они повалились на мокрую, густую траву и поскользили с крутого склона, набирая скорость. Гермиона плюхнулась на бок, больно стукнувшись рёбрами обо что-то твёрдое. Ахнув, она попыталась зацепиться свободной рукой за траву. Стебли и колосья рвались под её весом и не могли замедлить скольжение. Нотт, упавший на спину рядом, совсем невоспитанно выругался и вдруг засмеялся. Он скатывался, как по ледяной горке, даже не пытаясь притормозить, раскатисто хохотал и тянул Гермиону за собой не хуже якоря. Густой, как кисель, туман поглощал свет и скрывал небо. Гермиона не понимала, где они оказались и куда мчатся. Травинки противно стегали по щекам, комбинезон скрипел от натуги. Надломанный, какой-то истерический смех Нотта разносился по округе, улетая в неизвестность, а в ушах набатом стучали слова Уильямсона: «оставайтесь незаметными». Да, уж. С таким музыкальным сопровождением не заметит их только глухой. Надо выбираться. Гермиона попытался вырваться из хватки слизеринца, пнув его в бедро. — Ауч, больно, — ойкнул Нотт. Он поймал её второй рукой за щиколотку и потянул, прижимая ближе. — Не дерись. От возни их развернуло, и Гермиона оказалась ниже. Теперь она не видела, куда они едут. Челюсть сжалась столь сильно, что зубы явственно хрустнули. Теодор с безумной улыбкой посмотрел на её хмурое лицо, но тут его глаза расширились. — О-оу, — выдал он и рванул её на себя. Они покатились кубарем. Гермиона вцепилась в ворот комбинезона Нотта ровно в момент, когда в сантиметре от их голов пролетел огромный серый булыжник. Это было близко. Теодор по-детски заливисто хихикал, до боли сжимая её плечи. Завтра наверняка проявятся синяки. И с каждым переворотом, его клешни стискивались всё сильнее. Казалось, они снова куда-то телепортируются. Белый и зелёный смешались в единый грязный цвет. Трава смягчала удары, однако не спасала от веса слизеринца, когда он оказывался сверху. Каждый второй вдох Гермионы выбивало из лёгких от тяжести его тела. Секунды растянулись до минут. Она сжалась, уткнувшись лбом куда-то в солнечное сплетение Нотта, и мысленно молилась, чтобы они, наконец, остановились. Их ноги переплелись. Спустя вечность, не меньше, земля изменила угол наклона. Их клубок подкинуло в последний раз, и они повалились в высокую траву, оба глубоко дышали. За закрытыми веками Гермионы мир всё ещё кружился. Она шумно втягивала воздух, чувствуя, как почва под ней поднимается и опадает, поднимается и опадает… И пахнет чем-то терпким, горьким. До неё не сразу дошло, что она лежит на груди Нотта. А когда дошло, Гермиона спохватилась. Вскакивая, её колено смачно вошло во что-то мягкое, отчего руки слизеринца сразу исчезли с плеч. Он сжался в клубок, зарычав сквозь стиснутые зубы. — Какая же ты язва, — с сдавленным смешком просипел Теодор. Он скрючился в ногах у выпрямившейся Гермионы, и, если бы её ботинки не расплывались, она бы обязательно пнула его укреплённым мыском. — Мерлин, а я-то гадал, почему Драко улепётывал от тебя на третьем курсе. Удар что надо. — Никогда. Слышишь? Никогда не трогай меня, — зло прошипела Гермиона. От затхлой вони хотелось заткнуть нос. Здесь, где бы они ни находились, кислый запах тины ощущался гораздо сильнее, чем на территории академии. Сомнений не было — это тот же туман, что она видела на подъездной дорожке. Должно быть, зачёт проходил недалеко от особняка. — В следующий раз позволю твоей светлой голове встретиться с камнем. — Следующего раза не будет. — Жаль. Гермиона проглотила колкий ответ и с усилием потёрла веки. Мир постепенно переставал вращаться. Нотт сел, согнув широко расставленные ноги в коленях, и облокотился на них локтями. Его кожа понемногу возвращала былой загорелый оттенок, будто нынешняя паршивая ситуация нравилась ему куда больше, чем обмен колкостями с Уильямсоном. По крайней мере, он перестал двоиться. Вьющиеся волосы слизеринца намокли, став почти чёрными. Влажные кольца прилипли к вискам. Гермиона пощупала свою косу и с ужасом поняла, что и её волосы насквозь мокрые. Чёрт, она нарушила ещё один совет. Сердце бешено стучало где-то в горле. Вокруг не было видно ничего, кроме белёсой пелены тумана. Вытяни руку и кончики пальцев терялись во мгле. Куда идти? Она завертелась на месте. Под подошвами расстилался сплошной травяной ковёр. Что искать? О чём ей намекнул Джон? Зачёт как-то связан с водой, очевидно. Судя по плотности тумана, водоём близко… Внезапно Нотт дёрнул Гермиону за ремень, из-за чего она плюхнулась на пятую точку. — Не мельтеши, — то ли попросил, то ли приказал он. — Да ты… — сердито начала она. — Тихо. Гермиона в жизни бы не подчинилась, если бы не заметила, что он к чему-то настороженно прислушивается. Она сама затаилась, пытаясь выловить из молочной тишины хоть один звук, помимо её ускоренного сердцебиения. — Ничего не слышу. — Вот именно. Ни шелеста ветра, ни щебета птиц, — вполголоса перечислил Нотт. Всматриваясь в клубящуюся пелену, он высунул кончик языка и попробовал туман на вкус. Былая весёлость слетела с его лица, как слетает пыль. — Надо же. Я надеялся, он просто дерьмово стебётся. Он? Уильямсон? — Мы здесь не одни, — резюмировал Нотт. — И тот, кто нас встречает очень, очень зол. — Существа? Теодор дёрнул уголком губ, безмолвно говоря «да». Опять? Странно, вновь отправлять учеников на примерно такое же задание, какое было на испытании. Впрочем, Уильямсон сам говорил Паркинсон, что в нём нет оригинальности. Как там Пэнси сказала? «Пойди, не знаю куда, принеси, не знаю что». Осталось понять, что именно нужно найти. На вступительном подсказкой служил зонт, значит, тут тоже должны быть зацепки. Где-то вдалеке раздался треск. Так трещит сломанная ветка. Если та толщиной с молодое дерево. Гермиона задержала дыхание, а Нотт сардонически усмехнулся. Он задумчиво перетёр колосок между пальцами. Спелые семена осыпались на сочную, далеко не осеннюю траву. — Поздороваемся? — спустя паузу спросил Теодор. Поднявшись на ноги, он отряхнул штанины от собравшейся каплями влаги. — Невежливо заставлять ждать. Нотт галантно подал Гермионе руку, но она отбила её, встав сама. Весь внешний вид слизеринца взывал держаться от него подальше. Она не успевала за перепадами его настроения. Вначале он бледнел, потом хохотал, мгновение назад был серьёзным, а теперь снова паясничал, наперекор проступившим под глазами теням. Ей уже доводилось видеть схожее выражение на его лице. Давно, в день суда. И, как и тогда, она не понимала, что оно значит. — Глупая шутка. Во-первых, их «весёлый» скат слышала вся округа, что априори можно считать за шумное приветствие. Во-вторых, только идиот будет приманивать к себе неопознанную опасность. — Мои шутки не бывают глупыми, — парировал Нотт. Хмыкнув, Гермиона проверила на месте ли Всевозможное зелье. Чудо, что сам комбинезон остался цел. Скорее всего, на него действительно наложено несколько защитных заклинаний, иначе бы от ткани остались одни дыры. Леденец смирно лежал в кармане. Уже хорошо. Плохо, что Нотт всё-таки оказался идиотом. И он не шутил. Теодор всласть потянулся, прохрустев суставы, набрал полные лёгкие кислорода и уже успел начать: — Здрааа… Когда Гермиона подскочила и заткнула ему рот ладонью. Спасибо, слизеринцу хватило скудного ума не сопротивляться. Лишь сейчас она по-настоящему поняла, что он выше на голову, если не больше. Ей пришлось привстать на цыпочки, чтобы придержать его за кучерявый затылок. — Рехнулся?! — яростно зашептала. Она совсем не узнавала в этом клоуне того Теодора, которого помнила по школе. Тот был надменным, но спокойным и никогда не смотрел на неё вот так, с искрами в карих глазах. Точно сумасшедший. — Нам нужен план. Нотт ощутимо прикусил ей пальцы. — Вот мой план, — подмигнул он, стоило Гермионе брезгливо одёрнуть руки. Её дёсны опять зачесались. — Доброе утро! — громогласно прокричал в сторону, откуда доносился треск. — Цок-цок-цок! В ответ на сущую белиберду прозвучал странный звук. Нечто подобное Гермиона некогда слышала, только не помнила где… Короткий, трубный зов, похожий на смесь клаксона машины и лошадиного ржания. Звук прошил туман и потерялся в пустоте, добавив к ознобу одиночества ледяной пот испуга на спине. — Сейчас выйдет, — предупредил Нотт. — Приготовься бежать. Гермиона молча уставилась на него, от шока не в силах сформулировать вопрос вслух. Куда бежать? Как? Она дальше своего носа не видит. Туман вокруг взволновался. Завихрения заклубились, зашевелились, переплетаясь белёсыми щупальцами. Земля задрожала. Тишину нарушил ещё один зов неизвестного существа, на этот раз звук прозвучал ближе. А потом Гермиона услышала. Вжик-вжик, вжик-вжик, вжик-вжик. Что-то тяжёлое и двуногое приближалось к ней. Трава шелестела под… лапами или ногами. Гермиона щурилась, до выступивших слёз всматриваясь в пелену перед собой, пока не увидела это — высокий тёмный силуэт, намного крупнее Нотта, шерстяной судя по очертаниям, стремительно приближался, чуть покачиваясь из стороны в сторону. И мгла послушно расступалась перед этим существом, кем бы оно ни было. — Отлично. Теперь бежим. — Теодор схватил Гермиону под локоть и сорвался в открывшийся коридор среди непроглядной белизны. Там, позади существа, показались чернеющие стволы деревьев. — Идиот! — взвизгнула Гермиона, со всей возможной скоростью переставляя ноги. — Грёбанный суицидник! — Потом обменяемся любезностями, — огрызнулся Нотт. Они неслись прямо навстречу тени. Существо, явно не ожидавшее такого манёвра, остановилось, и вскинуло массивную голову. Теперь Гермиона смогла его рассмотреть. Оно и правда было прямоходящим. И высоким — метра два, не меньше. Всё тело покрывала густая коричневая шерсть, вместо ног виднелись раздвоенные копыта. Передние лапы, короткие как у ти-рекса, заканчивались четырьмя толстыми отростками. Вытянутую морду с большими круглыми глазницами венчали заострённые уши. Ноздри, напоминающие коровье рыло, раздувались, пробуя запахи. — Глиноклок, — узнала Гермиона. Они проходили это безобидное существо на пятом курсе Хогвартса. Грозные на вид, глиноклоки отличались добрым нравом и пасли конные табуны. — Мы бежим от глиноклока?! Нотт её не слышал. Или не слушал. Он нырнул в туман, как локомотив таща за собой Гермиону, чтобы обогнуть застывшего на месте глиноклока, и вынырнул в прогалину у самой кромки очертившегося леса. Трава сменилась хрустким пологом из опавших листьев. Стволы деревьев и кустарники выплывали из белёсой мути, мелькая мимо, и чем глубже в чащу заходили Нотт и Гермиона, тем менее плотной становилась мгла. Теодор притормозил, когда кроны сомкнулись единой сенью, а от тумана осталась дымка, что курилась надо мхом. Гермиона вырвала локоть из лап Нотта и согнулась пополам, баюкая простреливший бок. Лёгкие горели от нехватки кислорода. — Ты это специально, да? — откашлявшись, выплюнула она. Её взгляд сверлил слизеринца, который облокотился спиной о вековой ствол дерева и запрокинул голову вверх. Он тоже дышал с трудом. — Ты ведь знал, что там глиноклок. Точно знал. — Понял по колосьям и туману, — с присвистом отозвался Нотт. — Хотел бы ошибиться, но… Он взмахнул рукой. — Это прикол что ли? — С каждым глотком воздуха злость разгоралась в Гермионе всё ярче, словно огонь на ветру. — Ты поиздеваться решил?! Нотт отвлёкся от созерцания длинных ветвей, что гнулись к земле под тяжестью лиан плюща, и хмуро посмотрел на неё. — Подумай дважды, прежде чем затевать скандал. Тусклый, серый свет лучиками прорывался сквозь пожелтевшую листву, подсвечивая капельки росы на причудливых грибах. Небольшие, с разноцветными шляпками грибы гроздьями усеивали кору и вздымающиеся из-под полога корни деревьев, и пахли чем-то пресным. — А ты думал, прежде чем убегать от глиноклока?! — взвилась Гермиона. Топнув ногой, она сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Боль в боку отошла на второй план. — На кой чёрт ты это сделал? Где мы теперь, а?! Куда ни глянь, везде простилался лес, укрытый волшебным мхом. Следы ботинок быстро растворялись, уступая расправляющим побеги растениям. Найти дорогу обратно будет сложно. Уильямсон ничего не сказал про ограничение времени, только вот вряд ли им позволят прохлаждаться. — Какая ты грозная, — насмешливо хмыкнул Теодор. — Давай ещё громче, чтобы все местные обитатели точно тебя услышали. Гермиона прикусила язык. Гнев застилал рациональность, но она не могла отрицать, что чёртов Нотт прав. Возмущение клокотало в ней подобно бурлящей лаве и понизить тон удалось с неимоверным трудом: — Наверняка задание связано с глиноклоком, — прошептала она. — Надо вернуться к нему и… — Что-что? — переспросил Теодор, приставив ладонь к уху. — Ничего не слышно. Подойди ближе. Он поманил Гермиону пальчиком. Между ними оставалось шагов десять от силы и за каждый она была готова биться. По-прежнему подпирая ствол дерева, слизеринец не сдвинулся с места. Как бы ни пыталась, Гермиона не могла разгадать, какие мысли скрывались под его напускной развязностью, но отчётливо видела выступившие желваки на скулах. Запоздало пришло осознание: она наедине с врагом. Одна. Неизвестно где. Без палочки. Вне защитных чар академии. — О, знакомое выражение лица, — сощурился Теодор. — Что же пришло в твою светлую голову, м? Гермиона пропустила подколку мимо ушей. Мог ли он специально заманить её подальше от порт-ключа? Скрыться от случайных свидетелей. Паркинсон говорила, случись что, она станет первая, за кем придут авроры. Нотт должен понимать — теперь, когда их поставили в пару, подозрение падёт на него. Гарри и Рон из любого вытрясут дух, чтобы узнать правду. — Мерлин, ты планируешь слиться с туманом? Не хочу тебя расстраивать, но, сколько не бледней, вряд ли такое провернёшь. — Теодор скрестил руки на груди. Там, скрытая под рукавом комбинезона, на предплечье чернела метка. Гермиона задержалась глазами на его ладонях. Она ещё во время телепортации подметила, насколько кисть Нотта крупнее её собственной. Боже, да он в целом наверняка физически сильнее. Без магии превосходство за ним. Ему не составит труда прикончить её, а потом выдать убийство за несчастный случай. Да хоть свалить вину на того же глиноклока. — Не знал, что ты такая трусиха, — фыркнул Теодор. — Брось, нет здесь никого. Только ты да я. Он оттолкнулся от дерева и размашисто шагнул навстречу. Гермиона напряглась, как натянутая струна. — Не подходи. Нотт замер. — Так вот в чём дело, — вкрадчиво сказал он. — Именно этого ты и боишься. Зря, — Теодор демонстративно сунул руки в карманы. — Готов поспорить, я единственный в этом лесу, кто не опасен для тебя. — С чего мне тебе верить? — Хм, с чего же? Я всего лишь уже дважды спас твою жизнь. Гермиона поджала губы. — Давай же, проанализируй ситуацию. Ты ведь умная девочка, — то ли подначивал, то ли уговаривал Теодор. — Не понимаешь? Хорошо. Слушай внимательно. Не допустил твоего поцелуя с камнем — раз, — он вскинул указательный палец. — Увёл от глиноклока — два, — к указательному присоединился средний. — И что же у нас выходит? Ах, точно. Символ мира, — он тряхнул излюбленным жестом хиппи. — Мир? — Глиноклок безобиден, — отрезала Гермиона. — Действительно, язва, — вздохнул Теодор. Вопреки хорохорству, он цепко наблюдал за каждой ненароком проскочившей эмоцией на её лице. — Обычно глиноклоки безобидны, да. Но не когда они потеряли свой табун, — терпеливо разъяснил. — Ты видела туман? Попробовала его? На вкус как прокисшее молоко. Прибавь созревшие в разгар осени колосья и траву. Такой выброс магии мог устроить только очень, очень злой глиноклок. Он явно ищет не обычных лошадок. Этот приятель был взбешён до усрачки. Знаешь, что бывает, когда глиноклоки так бесятся? У Гермионы уши вспыхнули от унижения. Чёртов слизеринец опять был прав во всём, и она сама бы считала признаки, если бы не отвлекалась на неприязнь к нему. — Они выслеживают виновника пропажи лошадей и топчут его до смерти, — сухо пересказала материл из учебника. — При прямом столкновении единственный вариант спастись, ввести их в шок. Что они и сделали, рванув в лобовую, чего глиноклок совсем не ожидал. А то, что в шок впал не только он, но и Гермиона, видимо, мало кого интересовало. — Пять баллов Гриффиндору. — Теодор сложил пальцы пистолетиком и «стрельнул» в неё. Гермиона хмыкнула. Как легко жест мира превратился в оружие. — И что? Не мы же увели его табун, он не станет нас преследовать. Зачёт как-то связан с ним. Нужно вернуться и придумать план… — Поторопился я с одобрением, — недослушав, пробормотал Нотт. — Хотя… Зачтёмся за то, что ты уже говоришь «мы». Окей, давай ещё раз. Начнём с непромокаемой одежды. Дальше Уильямсон распевает детскую песню-пугалку. Нас отправляют искать неведомо что, но это что-то очень нужное, раз Долиш чуть ли не из штанов выпрыгивает, раздавая подсказки налево и направо. Да, ты не единственная, кому он подыграл. Малыш Тоби тоже отхватил жирную наводку. Порт-ключ в виде речной ракушки. Злой глиноклок ошивается рядом с местом телепортации. Хватит или продолжить? Он разжёвывал ей информацию, точно несмышлённому ребёнку, наталкивая на мысль, которую Гермиона уже поняла. Поняла, но отказывалась произносить вслух. Откуда он узнал про подсказки? Какого чёрта сложил факты быстрее неё? Раздражительность, обуревавшая в последние дни, сыграла с ней злую шутку. Излишняя эмоциональность опьяняла, не давая здраво думать. Поддавшись чувствам, она сама загнала себя в тупик и выставила полной дурой. Глубоко вздохнув, Гермиона нехотя признала: — Келпи. — А подробнее? — изменившимся, бархатным тоном спросил Теодор. Он аккуратно переступил на шаг ближе, проследив, чтобы ни одна ветка под ботинком не хрустнула. — Уильямсон и мистер Долиш увели келпи, которых пас глиноклок, — ровно ответила Гермиона. Слизеринец обращался с ней, как с настороженным зверем. Сказать по правде, она себя зверем не ощущала вовсе. Скорее уж зверем был он, и зверем опасным. Но — боже! — как-то ей пришлось прокатиться на спине у дракона. Нотт, даже заклеймённый меткой, не тянул на огнедышащего монстра. Похоже, он и впрямь не собирался её прикончить, а всё остальное можно стерпеть. Неприятно, да, но гораздо противнее так откровенно глупить. — Поэтому он пришёл к порталу. Видимо, выследил откуда они аппарировали. Судя по всему, нам нужно найти волосы келпи, причём волосы их человеческого обличия, не зря же мистер Долиш прочитал целую лекцию об их полезных свойствах как раз накануне зачёта. Она заставила себя разжать кулаки. — Умница. Гермиона не поняла, за что конкретно Теодор похвалил её — за размышления или за разжатые кулаки, но от его нахальной ухмылки только-только притухшая злость вспыхнула в ней ярче, чем прежде. — Не называй меня так! — Полегче, — вскинул руки вверх Нотт. — Понял, кинка на похвалу у тебя нет. Я учту. — Несмотря на вид сдавшегося, он сделал ещё один наступательный шаг. — Расслабься, я просто пытаюсь разобраться, как с тобой общаться, чтобы ты не шарахалась от меня. Из-за его слов Гермиона почувствовала себя мегерой. Или истеричкой, что в данный момент было недалеко от истины. Нотт с его нелогичным поведением умудрялся бесить сильнее, чем профессор Трелони, а уж та долго держала пальму первенства по умению довести до состояния остервенения. Как ему это удавалось, уму непостижимо. Тем не менее если ей нужен трезвый, работающий мозг, у неё нет выбора — необходимо успокоиться и не поддаваться на провокации. — Давай договоримся, — проглотив жгучий, как соус табаско, привкус ярости, она старалась говорить бесстрастно, — ты перестанешь выделываться, я обещаю не…шарахаться от тебя. Мы выполним задание и забудем друг о друге до следующей субботы. Выгодно нам обоим. Идёт? Теодор асимметрично улыбнулся: — На секунду ты превратилась в Блейза. Гермиона испепелила его взглядом. Бог видит, с ним невозможно нормально разговаривать! Паркинсон и то адекватнее. — Как же мне нравится тебя бесить, — неожиданно серьёзно сказал Нотт. Кривая улыбка пропала с его губ. — После войны ты похожа на живого человека только когда злишься. — Дьявол, Нотт! — не выдержала Гермиона. Она совершенно, катастрофически не понимала его. Не могла предугадать его поведение и не желала вникать на что он намекает. В ушах начинал тикать знакомый секундомер: тик-тик-тик. Крепко зажмурившись, Гермиона сдалась: — Пожалуйста, давай оставим ребячество. Нужно найти келпи и получить зачёт. Нам некогда торчать на опушке. Она ожидала очередной язвительности или чего похуже, но Теодор согласился: — Найдём. Что-то звякнуло. Моргнув, Гермиона увидела, что Нотт стоит ближе — между ними осталось шагов пять, не больше, — и его ловкие пальцы расстёгивают пряжку ремня. — Что ты делаешь?! — Собираюсь искать келпи. — Он с шорохом вытянул ремень из шлёвок. К щекам Гермионы прилила кровь. Она давно не была стеснительной девочкой, да и в действиях Теодора не читалось никакого сексуально подтекста — комбинезон не свалится с него, даже без поддержки ремня, просто… Просто она слишком давно не виделась с Роном. Приложив к покрасневшим щекам заледеневшие руки, Гермиона порадовалась, что Нотт полностью сконцентрировался на пряжке. Он подцепил ногтем болтик и прокрутил его, открепляя кожаный язычок от металла. — Это же… — Гермиона невольно шагнула ближе, когда Теодор провернул механизм и обычная продолговатая пряжка выпустила шесть маленьких шарнирных ножек, а из её боков показались посеребрённые крылышки. — Ищейка, — подтвердил Нотт. На его раскрытой ладони еле слышно жужжал шедевр сплава инженерного и магического гения — жук-ищейка. Механическое насекомое, неописуемо редкое и дорогое, могло выследить всё что угодно, стоит дать команду. Чтобы приобрести одного такого, Гермионе пришлось бы заложить дом и влезть в долги, но даже будь у неё на счету нужная сумма, найти мастера, который сумеет создать жука — сказочная удача. После скандала с маховиками времени Министерство запретило изготовление волшебных механизмов, посчитав их слишком опасными. Многие мастера предсказуемо возмутились и продолжали работать подпольно, без контроля и проверки качества изделий, что привело к небывалому всплеску происшествий. Министру пришлось принять закон, обязующий авроров арестовывать мастеров и судить их. Так некогда уважаемые учёные и инженеры попадали в Азкабан, где до сих пор коротали годы заключения. После такого мало кто отваживался браться за соединение магии и механизмов. — Пришлось извратиться, чтобы пронести его. Долиш облапал все карманы, — брезгливо скривился Теодор. — Не замечала за ним нездоровую тягу к мальчикам? Поражённая Гермиона не обратила внимание на очередную дурацкую шутку. — Откуда? — только и смогла выдохнуть она. — Пока секрет. Мы ещё не настолько близки, чтобы я выдавал тебе все свои тайны, — пожал плечами Нотт. — Может, позже. Оторвавшись от жука, Гермиона обожглась об взгляд Теодора, как об открытое пламя. Под его по-девичьи длинными, тёмными ресницами скрывалась выжженная чернота. Она готова поклясться — в рисунок почерневших радужек вплелись раскалённые искры. Нотт смотрел пристально, угрюмо, между густых бровей пролегла суровая морщинка. — Давай найдём келпи, — с неким вызовом изрёк он. Голос его опустился на пару тонов. Поёжившись, Гермиона порадовалась, что между ними сохранялось расстояние в четыре шага. Она не собиралась его сокращать. Ни за что. — Это против правил. Если Уильямсон узнает, нас дисквалифицируют. — С чего бы? Он забрал волшебные палочки, но ни слова не сказал про подручную магию. Отчасти верно, да, мастер напрямую не запрещал, но Гермиона думала, что запрет подразумевался. Всё внутри неё восставало против нарушения правил. Тик-тик-тик, — тикал в ушах секундомер. Сколько минут у них осталось? — Если из-за тебя я завалю зачёт… — она не договорила угрозу.