Лакомый кусочек

POV Гейл Шиммери Вдовствующий виконт Шиммери

      Это конец. Все пропало.       Я, конечно, не ожидал для сына счастливой помолвки за считанные минуты — хотя свадебные сезоны знали и такую удачу — но и почти мгновенное падение в ряды женихов второго сорта — этого мне тоже не снилось. Ах, если бы Ленни был здесь, то он бы знал, что делать! Он всегда знал, всегда был рядом, был всегда прав — хотя это и чрезвычайно раздражало — и вот теперь мне придется все решать самому…       — Папа, остановитесь, а то такими темпами протрете в ковре дыру.       — Выпейте чаю. Этийский, как вы любите. М?       Страдающий похмельной болью Майлз пытался читать столичную газету, а всегда довольный жизнью Эйден насвистывал, намазывая масло на хлеб. Обыкновенность этой почти домашней картины вывела меня из себя еще пуще.       — Вам что, все равно на то, что случилось вчера? Вы хоть понимаете, что…       — Да, понимаем, — Майлз ударил ладонью по столу — печально звякнул знававший лучшие годы фамильный фарфор. — Но от истерик нет толку. Сядьте. И поешьте.       В такие моменты старший сын становился копией своей отца, и я не рискнул ослушаться. Чай казался безвкусным, а любимые пирожные с джемом рассыпались во рту сухим песком.       — Сегодня все другие гостиные будут ждать просителей…       — Может, и к нам кто придет? — теперь строгий взгляд Майлза обратился на младшего альфу. — В плане… Братишка пользовался большим спросом.       — Перестань глупить. Ты сам отлично знаешь, что значит для общества один неверно подаренный танец.       — Сегодня нас точно ждет только один гость… — вчера я едва успел пригубить шампанского, но голова начала болеть с новой силой. — И уж от его присутствия здесь никакой пользы. Что ему нужно от нас?..       — С чего он вообще был там вчера? Разве он вообще появляется в столице?       Отложивший газету Майлз задал хороший вопрос, на который у меня не было ответа.       Конечно, Ленни был вхож в аволирское высшее общество, и в свое время, когда я был еще молод, а размолвка между нами и правящей семьей была не столь глубока, мы множество раз посещали и балы, и вечера, и салоны в столице. Я достаточно хорошо знал членов совета того времени, хотя мне и не довелось водить с ними глубокой дружбы. Ленни был ревнив и никак не мог забыть своей борьбы за мою руку с Анхелем, одним из древних богачей южного торгового пути.       Я хорошо помнил лица и имена каждого видного политического или магического деятеля моей молодости, но вот барона… Совсем нет, разве что его высокую фигуру где-то вдалеке.       — Я не знаю… Он и тогда был не очень-то разговорчив, но в последние годы его почти ни разу не видели на неофициальных приемах.       — Тогда почему вчера? Он что, в поиске партнера? — все еще уплетавший хлеб Эйден довольно хохотнул. — Вот так умора.       Похоже, я успел побледнеть, потому как сын оторвался от завтрака, чтобы перехватить меня за локоть:       — Папа, будьте спокойны. Этого просто не может быть. Верно, Майлз?       — Разумеется. Насколько я помню, единственный брак барона был заключен с непосредственной помощью и согласием императора. Да и это было в другие времена… Учитывая наши новые стычки на границе, я удивляюсь, как император все еще терпит его присутствие в Тетране.       Да, Майлз был абсолютно прав. Произошедшее вчера — это просто нелепая случайность. Нелепая случайность, которая грозилась разрушить будущее моего сына и облечь позором наш род…       — Ну же, папа, перестаньте. Мы что-нибудь придумаем.       — Тихо. Он идет.       Я схватил со стола салфетку и быстро промокнул глаза, а оба альфы заняли свои места у стола. Майлз все еще читал, вернее глядел, на газету, а Эйден ковырялся в яичнице — вот же ж, от кого набрался таким манерам…       — Доброе утро.       Виктор выглядел несколько бледным. Скорее всего, пережитое потрясение долго не давало ему заснуть.       — Доброе утро, милый. Иди сюда, — он осторожно улыбнулся, присаживаясь рядом. — Как спалось?       — Могло бы и лучше.       Он потянулся за хлебом из корзинки и застыл, изучая сидевшего напротив старшего брата.       — Майлз, а ты всегда читаешь газеты вверх ногами или это только сегодня? — старший печально чертыхнулся, откладывая ту в сторону. — Вы обсуждали, что было вчера, верно? — наше молчание было уж очень красноречивым. — Прости меня, папа… Я много думал о том, что произошло, и я, конечно, столь виноват… Есть ли какая-то возможность исправить то, что произошло? Когда следующий бал?       — Конечно есть, милый!       Вчера моей первой реакцией были злость и разочарование, но сегодня меня мучала совесть. Не стоило вот так, сразу, приводить сына на большой вечер. Я мог бы чаще возить его в столицу, знакомить, помогать понять, как устроено местное общество… Но Ленни столько лет тяжело болел, столько лет не шел на поправку, и, пожалуй, мне не стоило корить себя за отсутствие сил и времени.       — Поешь. Через несколько дней будет вечер у герцога Форси, и все будет идеально. Можешь мне поверить, — врать удавалось так хорошо, что я даже начал верить себе сам. — И насчет вчерашнего… Если забыть об окончании вечера, был ли кто-то, кто приглянулся тебе? Я видел, что ты танцевал со старшим сыном герцога Ингмара.       — А! Господин в сером костюме. Да… он был очень обходителен.       — Тогда попытаемся устроить еще один танец с ним в эту субботу?       — Если считаете…       Виктор устал, но ел аккуратно, маленьким глоточками отпивая чай и отрезая по кусочку от утреннего пирога с кроликом. И он, и Майлз были так похожи на Ленни — настоящая северная кровь. Да за ними должна очередь выстроиться! Какая досада, что все пошло не по плану, но я не буду отчаиваться.       — В чем ты будешь встречать просителей, милый?       — Я думал, что в этом?.. — я бросил взгляд на его сдержанный, скорее домашний наряд, совсем не подходивший для встреч в гостиной.       — Нет-нет-нет. Стоит надеть нечто светлое… Как насчет той жилетки, что мы пошили на прошлой неделе?       — Та, что с жемчужинами?       — Да-да. Конечно. Поешь, переоденься и приходи в гостиную. Будем ждать, кто же придет сегодня…       — С подарками, правда? — он спросил об этом со смущением и осторожностью, и от этой не наигранной скромности сжалось сердце. Куда уж этим столичным вертихвостам!       — Да-да. С подарками. Ступай.       Закончив трапезу, сын покинул столовую, и мы с альфами переглянулись, уже не скрывая собственного волнения. Хотелось верить, что среди вчерашних кавалеров Виктора найдутся и те, кто не испугается «соседства» с пьяным кронпринцем и прощенным вампиром, но спустя пару часов стало ясно, что надежде этой сбыться было не суждено.       Слякотное весеннее утро перешло в не менее дождливый день. Мерно тикали часы на каминной полке, а единственным, кого удалось встретить, оказался лакей, доставивший мне на подносе несколько новых приглашений на столичные торжества. Чтение успело наскучить даже Майлзу, и теперь братья вели долгую партию в стратемы, то и дело кидая осторожные взгляды на сидевшего на диване Виктора. Незнающему омега мог показаться спокойным: читал том истории, аккуратно оставляя на полях заметки, которые, однако, появлялись все реже и реже, и вот, я увидел, как он опустил голову, вперив невидящий взгляд в страницу…       Нет, я не потерплю такого! Наследник древнего рода героев и воинов, сын виконта, красавец. Кого другого могла ждать такая злая судьба, но только не моего мальчика.       — Милый… — я готовил какие-то подходящие случаю слова, но вдруг Эйден вскинулся со своего места.       — Карета, папа.       Вскинулся уже и я и подбежал к окну, осторожно отодвигая в сторону штору. Дождь размыл уличную грязь до состояния серого моря, карета кое-как добралась до нашего крыльца, и я позволил себе понадеяться, что это… Молодой герцог Ингмар? Да, было бы чудесно. Или, может быть, некто из северян? Да, Виктор не успел отдать им своего танца, но и это была бы неплохая партия.       Двери кареты раскрылись, и, предусмотрительно согнувшись, дабы уберечь голову, на крыльцо нашего столичного дома ступил барон-вампир собственной нечеловеческой персоной.       Как хорошо, что я успел отправить Андре с братиком на прогулку с няней. Пусть те могут подхватить простуду, но все лучше, чем это...       — Братишка, поднимайся. «Суженый» твой приехал, — Виктор непонимающе захлопал глазами.       — Это барон, — пояснил Майлз. — Его необходимо принять вежливо, но холодно…       — Очень холодно.       — Но ведь…       — Милый, разве ты хочешь, чтобы такое создание всерьез думало, будто у него есть шанс на твою руку? — я успел оправить прическу и одежду сына. — Вот так лучше. Вежливо, но холодно. Не забывай!       — Да…       — Барон Рейн Ландау, — раздался голос нашего лакея, Моргана, уже много лет берегшего честь и достоинство дома Шиммери, и которого стоило предупредить о возможном госте, потому как имя вампира тот скорее проблеял, чем проговорил.       — К вашим услугам.       Поклонившийся вампир распрямил спину, и если у меня и были готовы какие-то правильные, холодно-вежливые слова и колкости, то при виде его внушительной фигуры все они благополучно забылись. Одетый в темный костюм, по старой моде, тот выглядел исключительно лишним в ажурном и светлом интерьере нашей гостиной. Я знал, что большая часть его первородной магии была скованна — такова цена имперского прощения — но все равно вспомнил все истории о Тэе и ее бессмертных правителях. Мог ли он обратиться в животное? Или потерять человеческую форму? А читать мысли он мог?       Сквозь рыжеватые стекла своих очков вампир глянул прямо на меня, и мне странным образом стало стыдно. Как ребенку, которого застукали за мелким воровством на кухне.       Если вампир действительно решил, что Виктор необходим ему для счастья, то как мы сможем воспрепятствовать ему? Мой титул ничего не стоил без связей Ленни, а тех уже давно нет…       — Мы рады приветствовать вас, барон, — надо же, нужные слова все-таки нашлись. — Как ваша дорога?       — Все хорошо, благодарю вас, виконт, — я осторожно подал ему руку, и тот склонился для вежливого поцелуя. — Позвольте мне одарить ваш дом.       — О, — подарки, как же я мог забыть. — Да что вы, зачем…       Помощник и слуга барона установил на гостином столе шикарный, но сделанный с исключительным вкусом букет, а вампир передал мне в руки большую праздничную коробку. Этикет требовал открыть подарок при просителе, и я не знал чего ожидать, дергая за вполне симпатичную голубую ленточку. Что принято дарить в Тэе? Людей..?       Внутри обнаружились самые разнообразные этийские сахарные конфеты в форме цветов и зверушек. На севере такие было не достать, и даже в столице подобные подарки мастера-кондитеры продадут далеко не каждому. Пожалуй, не стоило так удивляться: Майлз осторожно покашлял, возвращая меня в реальность.       — Благодарю вас. Я… мы любим сладкое.       — Я рад, — почему-то мне показалось, что мое признание для вампира не было новостью. — Вот еще, для ваших младших. И вот, лично для вас…       Лично для меня? Какой исключительно старый, почти дедовский обычай — щедро одаривать родителя, а не суженого. Или вампир просил прощения за вчерашнее? Но нет, это нонсенс.       Я попытался вновь воспылать пламенной ненавистью к барону, успевшему подпортить успех моего сына, но в новой коробке оказалась шаль из лианнских кружев. Обиду пришлось отложить на потом.       — О… Это… Уникальная работа. Благодарю вас, вам не было необходимости быть столь щедрым.       Лианнские кружева стоили сумасшедших денег. Я до сих пор помнил, как во время моего первого сезона Валери из имперского рода благословил зал нарядом, выполненным полностью из тканей лианнских мастеров. Это было волшебно, и я страстно мечтал иметь хотя бы один платочек. В свое время Ленни купил мне несколько шалей, но разве я мог подумать, что получу подобный подарок от создания, столь сильно испортившего моей семьей вчерашний праздник?       Одаривший меня барон вежливо пожал руки сыновьям — оба вытянулись в бессильной попытке удержать альфовое достоинство рядом с возможным соперником — и осторожно подошел к поднявшемуся с кресла Виктору. Вампир поцеловал и его руку, но перед ним опустился на колено, ровняя разницу в росте.       — Доброго дня, молодой виконт. Рад увидеть вас.       — И мне радостно увидеть вас вновь… — на вежливую холодность это не было похоже, но требовать подобного от Виктора, пожалуй, было глупо.       — У меня есть кое-что и для вас.       Мои старшие, занятые вроде как расслабленным отдыхом в креслах гостиной, чуть подались вперед, пытаясь рассмотреть подарок в руке барона. Но и здесь гость продемонстрировал исключительную порядочность, аккуратно вложив в руки сыну небольшую коробочку этийских сушеных фруктов. При первой встрече молодым омегам было не положено дарить ничего существенного, что могло бы обязывать на ответ.       Виктор поблагодарил, с интересом рассматривая яркие кусочки внутри.       — Вы знаете, я никогда не бывал на юге и мне стыдно сказать, что я, пожалуй, не знаю половины того, что здесь представлено, — он вынул из коробки нечто напоминавшее маленькое красное яблоко. — Что это?       — Это тари. Они произрастают не только в Этье, но и вблизи Геспедора, на открытых мысах у моря.       — И какой у них вкус?       — М… Говорят, что есть и кислота, и сладость.       — Вот как, — Виктор осторожно надкусил загадочное южное яблоко и тут же поморщился: с таким лицом он в детстве впихивал в себя гороховый суп во время ужина. — О… А потом сладко! Кисло и сладко одновременно.       — Да, мне говорили, что это отличает этот фрукт…       — А разве вы не пробо… — стремящийся скрыть неловкость Майлз сменил позу, а мне осталось только надеяться, что чашка чая в моей руке не так уж и дрогнула. — Простите мне мою оплошность.       — Не стоит, — все еще стоявший на колене барон не выглядел обиженным, да и на том спасибо.       — Присаживайтесь, — Виктор чуть отодвинулся в сторону, освобождая место на диване, рядом с собой. — Вы…       По этикету просителю и юному омеге положено было вести вежливый, хотя и легкий разговор. Тем множество: погода, поездки, театр, книги, увлечения. Виктор — истинный сын северного рода. Его отличали холодность и скромность, но в обществе вести разговор юноша все же умел. Впрочем, вести разговор с нелюдем — это отдельное испытание, и ловушки здесь поджидали на каждом шагу.       «Вы много бывали на юге?»       «О, учитывая историю этийско-тэйских конфликтов, то да».       «Как давно вы в столице?»       «Сейчас наездами, но, учитывая мою вечную жизнь, уж подольше вас и вашего папеньки».       «Что вы любите есть?»       «О, вы и не поверите…»       — Вы читали? — на вопрос барона Виктор встрепенулся, кинув взгляд на отложенную на кофейный столик книгу. — Вы читали обо мне…       Как я мог не заметить! Вот же она, История Государства, Том Пятый: Воины Романа Защитника, того самого, с которым наш гость когда-то был близко знаком. Виктор промолчал, но покраснел живописно и красноречиво. Будь наш гость кем другим, я бы посоветовал краснеть чаще — все же альфы любили нежность омежьей натуры — но тут пришлось сжать губы и молиться, что сын найдет сдержанный ответ.       — Верно. Вы были столь добры, и мне стыдно быть уличенным в собственной неразумности.       Прямо, ох как прямо. Не стоило…       Барон громко рассмеялся — наверняка это вселяло в кого-то ужас — и потянулся, дабы отложить в сторону недочитанный том.       — И в чем же заключается ваша неразумность?       — В том, что во время танца я чуть не спросил вас о том, зачем же вам ваши очки.       — О, поверьте, если бы я считал человеческую неразумность, то это не заняло бы и сотого места в долгом списке, — кажется, ко всем нам вернулась способность дышать. — Так вы любите историю?       — Да, и чтение…       Далее посещение проходило без особых происшествий. Один раз признавшись в собственном невежестве, Виктор действительно освободил себя от необходимости плясать вокруг волнующей всех темы. Конечно, он не задавал вопросов о прошлом барона, но теперь мог спокойно спрашивать его о лианнском быту, личных увлечениях. Выяснилось, что барон любил рисование, и перед своим уходом даже успел набросать на альбомном листе изображение морского чудовища, что когда-то водилось в бирюзовых водах этийского берега. Не самый приличествующий ситуации рисунок, но разговор был о морских путешествиях, да и сын просил…       Барон задержался ровно на положенное для первого посещения время. Еще раз пожал моим старшим сыновьям руки и поцеловал руку успокоившегося и осмелевшего Виктора.       — Я… был рад встрече с вами.       — Это честь для меня.       Соблюдая все необходимые правила, я вызвался проводить барона до самого выхода, но в коридоре тот остановился и коснулся моего плеча:       — Ваша Светлость, мы могли бы поговорить наедине? — это была странная и пугающая просьба.       — Конечно, прошу сюда.       Я проводил нашего просителя в малую гостиную и плотно затворил за нами дверь.       — Виконт, я хотел просить вашего прощения, — Ленни всегда говорил, что от удивления я вскидывал бровь, и этот раз точно не был исключением. — Если бы была возможность избежать того, что произошло вчера вечером, я бы не вступился. Но вы сами можете догадаться, что выпивший кронпринц представляет не ту силу, с которой стоит бороться юному дебютанту…       И вот, секрет барона разгадан! Я провел всю ночь и все утро в страхе, что тот пожелает использовать сложившуюся ситуацию в свою пользу, но мне даже не пришло в голову, что с точки зрения члена совета и прощенного вампира польза от связи с сыном несколько потерявшей влияние северной семьи была почти что никакой.       Ну не за красивые же глаза сына он рискнул перечить кронпринцу?       — Не стоит. Я… благодарен вам за помощь. Если бы не вы…       — Вам не стоит думать об этом. Вам стоит думать о том, что вы будете делать в эту субботу.       — Вы совершенно правы, — я не видел причин скрывать перед ним реальность нашей ситуации. — Учитывая неподобающее внимание кронпринца, я не уверен, что кто-либо изъявит желание танцевать с Виктором…       — Изъявит, я позабочусь об этом.       — И как, позвольте мне спросить?       — Возможно, мое количество близких друзей сильно ограничено, но вот их качество — ничуть. Не скупитесь на наряд: ваш сын будет сиять.