Лакомый кусочек

POV Барон Рейн Ландау

      — Вы не могли бы повернуть голову немного правее, Ваша Светлость?       — Да-да, конечно…       Виконт, несомненно, был очень красив и сейчас почему-то весьма неловок. Мне необходимо было набросать несколько эскизов, дабы выбрать правильное освещение и позу для юноши: удивительно сложное занятие, когда модель то и дело дергается, оправляя одежду или волосы.       — Может быть, нам стоит перейти внутрь?       — Но вы сказали, что свет на улице более всего благоприятен для работы… — омега вновь заправил волосы за ухо и тяжело вздохнул. — Простите меня. В последний раз мой портрет писали, когда мне было, наверное, лет шесть… Да и тогда, наверное, я был не лучшим объектом.       — Вам было бы проще, если бы кто-то другой писал вас?       — Нет, что вы, — я все еще надеялся на его здравый смысл, но сегодня победили вежливость и этикет: и я, и юный виконт стали пленниками внезапной прихоти маркиза, и по прихоти этой нам предстояло провести немало времени в обществе друг друга. — Просто я не…       Я вопросительно глянул на покрасневшего юношу.       — Что-то не так?       — Просто, если честно, я не уверен, как мне лучше встать. Вы сказали вести себя естественно, но, по-моему, стоять в такой позе возле дерева — это не то, что я делаю каждый день…       Действительно, следуя заветам классических омежьих предсвадебных портретов, я постарался найти наиболее шикарную цветущую ветвь. Все, что юноше было необходимо, так это слегка прикоснуться к цветам, словно нюхая их, и чуть повернуть голову, демонстрируя прямой, холодный профиль… Это была бы хорошая и очень уместная работа. Во всяком случае мне было не сложно представить старшего виконта довольным: тот производил впечатление любителя классики.       Мне стоило догадаться, что сам юноша желал другого.       — Пожалуй, вы правы. В таком случае могу предложить вам прогуляться по имению маркиза. Возможно, вы найдете идею и фон, которые больше придутся вам по душе.       — Да, благодарю! Это было бы лучше, — юноша наконец расслабленно улыбнулся и потянулся, разминая плечи и шею. Похоже, что выбранную мной позу он старался держать изо всех сил.       — Куда бы вы хотели пойти в первую очередь?       — Может быть, мы просто пройдемся? — юный виконт кинул осторожный взгляд на отдыхавшего на веранде Кая, и тот приветливо махнул своему юному гостю. Как замужний омега, супруг маркиза должен был внимательно следить за нашим общением, но, как и ожидалось от супруга маркиза, своими обязанностями омега несколько пренебрегал.       — Как вам угодно, — я закрыл альбом с эскизами. — Маркиз, мы поменяем место для портрета. Как насчет пруда..?       — О да, замечательная идея, — успевший изрядно покруглеть в последнюю неделю Кай поднялся со своего кресла. — Идите вперед, я догоню вас через пару минут.       По гравиевой дорожке мы направились в сторону дальнего конца парка в имении, и прямо за нами шествовало двое слуг маркиза — дополнение ко внимательным очам хозяина дома. Юный омега вновь замолчал, зачем-то рассматривая носки своих туфель. Я любил и Найджела, и Кая, но у меня не было сил понять, зачем они навязывали Виктору Шиммери мое общество, когда именно я и принес ему столько проблем.       — И как вам нравится столичная жизнь? — это был совершенно обыкновенный, светский вопрос, но успевший задуматься юноша откровенно дернулся.       — Очень, благодарю, — мне начало казаться, что наши встречи станут настоящей пыткой для нас обоих, но тут юный дебютант тихо рассмеялся: — Простите мне мою нечестность… Видимо, я уже слишком долго пробыл в столице.       — Вот как? Мне казалось, что светское общество вам по вкусу. Балы, танцы…       — Мне все время кажется, что на меня смотрят. В гостиных, на балах, даже на променаде… — юноша поднял голову, заглядывая мне в глаза. — Это из-за истории с моим отцом, верно?       — Молодой виконт, не сочтите за дерзость, но вам не приходило в голову, что вы просто красивы?       Юноша резко отвернулся:       — Зачем вы говорите мне это…       — Молодой виконт, поверьте, если бы я умел лгать, то пользовался бы гораздо большей популярностью.       Я начинал понимать, в чем причина детской угловатой неловкости этого юного, но уже такого красивого омеги. Отстраненная вежливость юноши отнюдь не была рождена любовью к правилам, а всего лишь являлась следствием смущения и страха. Он действительно был почти что ребенком, хотя я уже и знал это по тому, как легок и ровен был его натуральный запах. Юноша еще ни разу не испытывал приливов, и когда его накроет в первый раз, то он расцветет так, как другим столичным омегам и не снилось. Кронпринц — злой дурак, но его нельзя было упрекнуть в отсутствии вкуса.       — Я красив… — юноша вновь стал задумчив. — Знаете, я никогда не думал об этом. О красоте. Когда отец еще был здоров, он разрешал мне ездить с ним на охоту, кататься в седле, стрелять… Я и сам все время лазал куда-то, в пещерном городе возле горного массива. Если забраться на самый верх, то видно, как море врезается прямо в сушу, словно охотничий нож разрывает… — молодой виконт помотал головой. — Я думал, что так будет всегда. А потом отец заболел, и вот… Вся моя семья здесь и рассчитывает на поддержку моего будущего супруга. Папа наряжает меня, старается, но я… Я не знаю.       — Благодарю вас за честность, — омега, явно смущенный собственным порывом, вновь опустил взгляд на землю. — Я не знаю, чего стоит для вас мое слово, но придет время, и вы обязательно во всем разберетесь. Совсем скоро.       — Вы так уверены в этом…       — Я знаю людей.       Не стоило говорить ему, что я знал и омежью натуру. Виконт пока еще был невинен, но после своего первого прилива он наконец оценит приятность общества альф, и вот тогда перспектива разделить свою жизнь с супругом покажется ему по-настоящему привлекательной. Омега родит детей, годы свободной жизни забудутся, и спустя десяток и чуть более лет я увижу на балу его уже взрослым, оправляющим наряды своего сына или дочери, молодых дебютантов…       — Ох, барон, за вами и не поспеешь! Смотрите, кого я вам привел для нового сюжета… — спешивший по дорожке Кай придерживал под уздцы восхитительного этийского жеребца. — Юный виконт, вы с ним одной масти.       Действительно, молочная шерсть коня на солнце жемчужно искрилась почти так же, как переливались волосы самого юного дебютанта. Тот просиял и подошел к успевшему устать от ходьбы старшему омеге, принимая уздцы из его рук.       — Какой красивый! Как его зовут?       — Лорд. Я помню, вы говорили, что любите конные прогулки… Я подумал, что, может быть, более чем цветы, для портрета вам пригодится мой дорогой Лорд.       Конь спокойно фыркнул и махнул хвостом, милостиво разрешая юноше огладить себя по крепкому, ухоженному боку.       — А можно ли мне..?       — Да, конечно! Привел бы я его сюда, если бы это было вам нельзя. Езжайте на здоровье, он как раз любит иногда порезвиться у пруда, — виконт сердечно поблагодарил старшего омегу и, получив милостивое одобрение самого коня, весьма резво забрался в седло. Легкий, уверенный седок Лорду явно понравился, и вот виконт уже пустил коня рысью в сторону широкой глади озера с песчаным берегом. Место это Лорду явно было по вкусу, так как на песке тот принялся довольно топтать копытом, чем только позабавил довольно рассмеявшегося виконта.       — Дорогой маркиз…       — Да, дорогой барон?       — Извольте ответить мне, зачем вы заставили юношу находиться в моем обществе?       — Заставил? Я? Да что вы, барон. Если бы юный виконт хотел, то непременно отказался бы… Возможно, ему нравится вести беседы с вами?       Юный дебютант спрыгнул со спины коня и повел того к воде, давая напиться. Лорд рвался зайти в воду, и к нашему с маркизом удивлению виконт Шиммери снял с себя сапоги, закатал концы своих, несомненно, дорогих замшевых брюк и вошел по щиколотку в озеро, уводя довольного коня за собой.       — О, не морочьте мне голову, маркиз. Я вас уважаю, но он все еще дитя…       — Это ненадолго.       — И когда он перестанет быть ребенком, моя дружба будет для него совершенно лишней. Тем более, если он уедет на юг.       — На юг? — на секунду на красивом лице Кая отразилось непонимание. — Ах, так вы о Кароне… Вы уже столь уверены в том, что тот сделает предложение?       — Сделает. Карон не упустит своего.       — Хм… Что же, может быть, вы и правы, но многое еще может случиться. И да, озаботьтесь уже написанием портрета, тем более, что у вас уже есть необходимый сюжет… — расслабленный омега, замерший по колено в холодной воде и оглаживающий бок успокоившегося коня, являл собой исключительное зрелище. — Я прикажу слуге поставить мне кресло вон там, в тени, — Кай махнул рукой куда-то в сторону. — Занимайтесь.       Еще ни разу до этого мне не приходилось иметь дело с упрямством Кая, о котором пьяный Найджел отзывался порой весьма нелестно, и вот теперь я начинал понимать, на что же жаловался мой дорогой друг. Впрочем, с Каем я мог поговорить и сегодня вечером, а вот юного виконта стоило-таки вывести из пруда.       — Молодой виконт, пожалуй, вам стоит вернуться на сушу и вновь надеть ваши сапоги. Вы замерзнете…       — Замерзну? — тот развернулся и поглядел на меня удивленно. — Нет, что вы. Мы с братьями голыми ногами бегали по снегу. К тому же, здесь неглубоко и вода уже теплая…       — Ваш папа будет недоволен, если вы изволите заболеть.       — Я никогда не болею… К тому же, папа не узнает.       Об омежьей нежности было написано бесчисленное множество поэм, но в репертуаре столичных песенников явно не доставало стихов об омежьем же упрямстве. Сегодня мне его хватало с лихвой.       — Узнает, когда увидит ваш портрет, — я все же улыбнулся. — Вы хотите, чтобы я написал вас таким?       — Таким… — юный омега зачем-то вопросительно глянул на довольного жизнью коня. — Что же, хорошо… Что мне делать?       — Все то же самое.       Так же, как тяжело продвигалась моя работа до этого, теперь та шла удивительно легко. Омеге не было необходимости изобретать позы, и у меня быстро получилось несколько удачных зарисовок. Вот он гладил коня по боку, вот смотрел на меня через плечо, вот готовился забраться в седло, вот он уже верхом на коне и наклонился, чтобы оправить один из ремней…       — Молодой виконт, простите меня за дерзость, но не могли бы вы снять с себя вашу жилетку? — юноша поглядел на меня со смущением. — Раз уж мы взялись за портрет в свободном стиле, то ваши украшения здесь не пригодятся…       — Ах… Да, верно, — омега направил в мою сторону коня и поспешно стянул с себя дорогой предмет одежды, передавая тот мне в руки. — Папа специально пошил все это для столицы, но, если честно, я не видел в подобном никого другого…       — Боюсь, что ваш папа руководствовался модой прошлых сезонов. Теперь предпочитают простоту.       — Вот как? — юноше, похоже, действительно стало стыдно. — Я не знал…       — Вы красивы и в ней, так что вам не о чем беспокоиться.       — Барон… Когда вы говорите, что я красив… Что вы имеете в виду?       Сидевший на коне юный виконт мог наконец посмотреть на меня сверху-вниз. В его фиалковых глазах застыл неразрешенный вопрос, философская дилемма. Знающие омеги просят о комплиментах совсем иначе, но такой простой искренности столь сложно отказать.       — В вас мешается холодное и теплое. Как солнце на снегу… Например, у вас прямой нос, но мягкая линия губ. Но ваше главное украшение — это ваши уникальные глаза древней северной породы.       — Когда мы с вами встретились в первый раз, вы сказали, что я напоминаю вам Михаэля Шиммери… Это правда?       — Да, верно. Мы не были знакомы близко, но я видел его подвиг у Дунского замка… Ваше лицо, когда вы стреляли вчера… Вы словно вернули меня во времени, — какие вольности позволял я себе, говоря с ним об этом.       — Для вас все это было словно вчера… Простите меня. Мне не стоило спрашивать. Наверное, жизнь с людьми так тяготит вас…       — Если бы это было так, то я не был бы здесь, верно? — у меня получилось улыбнуться юноше. — Если вас не затруднит, вернитесь в ту же позу, что и до этого. Она весьма динамична и очень вам к лицу.       Я отвлекся на то, чтобы заточить карандаш, и, как назло, пальцы мои соскользнули и острый конец ножа глубоко вошел прямо в указательный палец. На зелень травы упало несколько капель крови.       — Барон, что вы! — спешившийся с коня омега поспешил в мою сторону и вынул из кармана платок, прижимая к моей ладони. — Вам не больно?       Мне было трогательно его теплое участие, но я поднял руку, показывая омеге, что крови больше нет и порез уже затянулся.       — Вам не стоит волноваться. Вы лишь зря испачкали столь важную вещь, — я протянул платок юноше обратно, но тот резко замотал головой.       — Нет! Оставьте себе.       Я глянул на юношу с удивлением:       — Это было бы не совсем прилично…       — Но и забирать домой окровавленный платок — тоже. Оставьте, прошу вас, — я снова увидел в его глазах странную уверенность и все же положил платок в карман.       Мы завершили первую портретную сессию, когда солнце уже начало катиться к горизонту. Маркиз, конечно, пригласил юношу отужинать, и вечер в компании Найджела, его супруга и юного виконта, раскрасневшегося от конной прогулки, прошел весьма успешно. После чая юноша сыграл нам на фортепиано, и перед отъездом получил от супруга маркиза сладкие гостинцы для собственной семьи. Несомненным было то, что папа юноши будет весьма доволен новым знакомствам своего сына, и таким же несомненным было и то, что сын умолчит о личности «таинственного художника», пишущего его портрет.       Когда Найджел с Каем на минуту отвлеклись на выбор еще одного гостинца для папы юноши, я вновь попытался вернуть виконту платок.       — Молодой виконт, прошу вас…       — Нет, что вы, пусть он будет вашим.       — Если кто-то узнает об этом, вас ждет новый скандал. Кто-то может решить, что вы всерьез настроены отдать мне свое внимание, — шутка вышла излишне грубой, раз юноша вновь опустил взгляд в пол. — Впрочем, если вы хотите, то я оставлю себе его в качестве платы за портрет.       — Да, пусть так…       Пожалуй, я все же обидел его: омега выглядел расстроенным.