Лакомый кусочек

POV Виктор Шиммери

      — Молодой виконт, позвольте забрать ваш танец.       Сегодня барон решил изменить своим привычкам, и вместо темного костюма на нем красовался светлый, украшенный золотой нитью наряд. Темные волосы были убраны с лица, и выразительная на темном фоне бледность вдруг приобрела оттенок благородного аристократизма.       Я немного помешкал, прежде чем принять его приглашение, но барон ждал меня терпеливо — как и в первый раз.       — С удовольствием, — я вложил свою ладонь в его и тут же ощутил, как в нас впились сотни пар заинтересованных глаз. Впрочем, следующим танцем был вальс, и до чужих взглядов и суждений мне не было никакого дела.       Я не понимал и не знал, как барону удавалось подстроить свой шаг под меня, но в танце с ним было удивительно легко. Он был молчалив, я тоже не произносил ни слова, но чем дольше играла музыка, тем ближе мы были друг к другу, тем крепче сжимали мой пояс его руки… Какие у него большие ладони! Наверное, мне стоило бояться его близости, но я не чувствовал ничего, кроме сладкого предвкушения. Словно я в одной из увлекательных историй: что же случится дальше?       — Вы хотите, чтобы я подкинул вас вверх? Как тогда? — глаза барона по-прежнему были скрыты темными стеклами очков, но я был уверен, что те смеялись.       — Да! Прошу вас.       Еще несколько па, и я отдал себя его рукам, и вот — он снова поднял меня безумно высоко. Пожалуй, так чувствуют себя малые дети, которых вскидывают вверх родители: абсолютное доверие и ощущение маленького чуда.       Каким-то образом вместо того, чтобы опустить меня на пол, барон поймал меня на руки.       — Что вы делаете? Все же увидят?..       — А вам не все равно, раз вы уже мой жених?       Он склонился надо мной, его лицо было так близко…       — Милый, ну ты сегодня и разоспался! Похоже, все эти поездки к маркизу Эркскому тебя утомляют, — озабоченный папенька присел рядом со мной на кровать, и я удивленно вскинулся, случайно ударившись затылком об изголовье. — Осторожнее, родной. Не болит? Все хорошо?       Он принялся ощупывать мою голову на предмет повреждений, а я усиленно потер глаза, желая как можно скорее вынырнуть из пелены более чем предосудительного сна.       — Не болит? Ну и славно, — успокоившийся папенька ласково поцеловал меня в лоб. — Что-то приснилось? — мне совершенно не хотелось говорить об этом, но он, конечно, с легкостью читал все у меня на лице. — О, ну конечно! Нечто неподобающее, верно?       — Нет, что вы…       — И что же ты там делал?       — Я… танцевал…       — Ах, просто танцевал? Ну что же, тогда в этом нет ничего столь страшного, — папенька подмигнул мне и потянулся, чтобы взъерошить мне волосы. — Следующего танца от Карона не придется ждать долго…       — Да, верно…       — И все же ты немного бледный. Я знаю, ты хотел и сегодня посетить загородное имение твоего нового друга, но давай-ка ты останешься в столице и прогуляешься с нами по парку.       — Нет, я чувствую себя отлично!       — Нет-нет, никаких возражений. Я понимаю, что общество Кая тебя привлекает, но на этой неделе ты даже ни разу не выходил в свет в столице. Ты же не хочешь, чтобы все женихи позабыли о тебе?       Вопрос этот не требовал от меня ни внимания, ни ответа. Папа уже поднялся, чтобы раздвинуть занавески в моей комнате — луч солнца ударил мне прямо в глаза — и громко позвал мою горничную:       — Бетти, вели приготовить завтрак и принеси Виктору его наряд на сегодня… — папа зачем-то раскрыл ставни и осмотрелся, словно бы вид за окном мог неким образом подарить ему модное вдохновение. — Как насчет той голубоватой рубашки из шелка… Да! Прекрасно. Будет очень кстати. Очень кстати…       С первых дней нашего приезда в столицу папенька пребывал то в одном, то в другом странном настроении. Словами Майлза, нашего родителя носило из стороны в сторону, что «тетранский флаг на западном пике», и как с тем флагом, нельзя было знать наперед, как, когда и откуда подует ветер. То, что мы с братьями принимали за сущую мелочь, могло беспокоить папеньку целый день, а то, что казалось серьезной проблемой — например, новость о развале моста возле одной из наших деревень — перестало иметь для него какое-либо значение. Такое поведение настораживало, и все же такой папенька мне нравился гораздо больше, чем тот, исхудавший, еле живой от нервов и трудов.       Он долгие месяцы переживал утрату моего отца и своего мужа, а, пережив это, был вынужден взвалить на себя большинство дел по управлению землями. Майлз рвался закончить обучение раньше срока, но, несмотря на несметное количество ссор, старшему альфе этого так и не позволили. «Каждому свое время», — так говорил когда-то отец. Теперь же пришло время Майлза взвалить на себя бремя управителя, и мое время найти ту партию, которая стала бы наиболее выгодной для моей семьи и людей, за которых мы были в ответе.       На словах дело это было серьезным, а в реальности сводилось к тому, что папа вместе с Бетти долгие пятнадцать минут не могли выбрать сережки для нашего семейного променада по парку:       — Согласитесь, рубины очень оттеняют его глаза!       — Но посреди дня? Разве в столице так носят?..       — Бог единый, вот вам, подарок, — Эйден вручил папе в руки нечто напоминавшее газету с картинками. — Газета мод, последнее издание. Изучайте на здоровье… — ничуть не смущенный моим недовольным взглядом старший брат наклонился, чтобы шепнуть мне на ухо. — Неужели все так плохо?       — Не могу сказать…       — Перестаньте шушукаться! Когда я вас отучу от этих детских манер.       Старший пожал плечами и удалился, оставив меня наедине с родителем, Бетти и газетой мод, которая грозилась стать книгой, внушающей мне страх и уважение не хуже божественной книги у нашего местного служки.       В результате вся наша семья вместе с переевшими подарочных сластей Андре и Алексом, завершила сборы где-то к одиннадцати утра. Подумалось, что любители природы и променада в это время уже наверняка соберутся на ленч по домам, но столичное расписание, похоже, сильно отличалось от северного. Многие, кого мы встречали на парковых дорожках, еще подавляли утренние зевки, а некоторые и вовсе разложили на цветастых скатертях нечто вроде пикника с завтраком и кофе. Красиво одетые семьи и супружеские пары ели, пили, общались прямо под сенью вековых дубов и цветущих деревьев, и даже подумалось, что ради этого можно было пропустить одну поездку в загородное имение маркиза. Хорошо, что я успел отправить тому весточку…       — А вот и мы, — провозгласил папа, указывая на разложенную под раскидистой ивой светлую скатерть. На небольшом кофейном столике уже были расставлены все приборы для ленча, и мне наконец стало ясно, почему же папа отправил Бетти с Томми в парк раньше нас и попросил меня и братьев обойтись только чаем или кофе на завтрак.       — Вы расстарались, папа, — Майлз аккуратно присел на скатерть и похлопал рядом с собой, приглашая меня присоединиться.       — Шикуем, братцы, — Эйден помешкал, внимательно изучая пару омег, прогуливавшихся возле паркового пруда, а младшенькие уже потянули руки к сэндвичам на тарелке. Суровый взгляд родителя на некоторое время поумерил их пыл:       — Только по одному и дальше гулять… Томми, Томми, заберите их, пожалуйста.       — Почему? Разве Андре с Лекси нельзя остаться?       — Нет, милый, не сейчас… — папа оправил мои волосы. — Не хочешь чаю?       — Я бы пое…       — Нет-нет, подожди немного.       Аккуратно разложенные на тарелках сэндвичи, хлеб и фрукты выглядели весьма аппетитно, особенно, учитывая то, что вчера я съел не больше пары кусочков на ужине у маркиза. Супруг Кая не был занят в этот вечер, и я уже привык к тому, что с ним любая трапеза превращалась в нечто вроде театрального представления, где каждый гость — благодарный зритель. Трудно было сосредоточиться на еде, когда маркиз пародировал для нас особо известных столичных модников. Кай ругался, хотя и сдерживал смех, и даже барон пару раз не сдержал улыбки, привычно вертя в пальцах бокал вина.       Я уже привык к тому, что барон присутствовал на наших ужинах, хотя и не съедал и крошки. Но, конечно, барон наверняка ел в одиночестве… Но что? Вернее, я знал, что, но где и откуда он брал… это?..       — Милый, не хмурься, — заботливый папа похлопал меня по коленке. — И… О! Маркиз, какая приятная встреча.       — Доброго дня, виконт. Радостно увидеть вас.       Заинтересовавшая Эйдена пара омег, прогуливавшихся неподалеку, остановилась и зашушукалась. Еще несколько прогуливавшихся под руку с кавалерами или мужьями обернулись, кинув быстрый взгляд на направившегося в нашу сторону маркиза южного пути. Белый наряд с золоченой жилеткой, яркость солнечного дня, бриз, растрепавший темные волосы — все это невероятно шло альфе.       Я поймал на себе его теплый взгляд:        — Как вы поживаете, молодой виконт? — маркиз поцеловал руку папа и вежливо склонил передо мной голову.       — Радостно увидеть вас вновь, маркиз…       — Эх, маркиз, ну что вы стоите! Присаживайтесь с нами. Не желаете ли чаю? — папа засуетился, организуя для альфы место, и Эйден наклонился поближе к моему уху.       — Ты же не думал, что мы здесь для того, чтобы дышать свежим воздухом?       Маркизу поставили стул рядом со мной, и папа уже потянулся, чтобы налить тому чаю.       — Эйден, говорят, что Макс прикупил нового коня, прямо из Геспедора. Редкая порода. Сходим поглядим?       — Да… Обязательно, — Майлз строго глянул на младшего альфу, но Эйден все же успел мне подмигнуть.       Я думал, что мое общение с альфами сведется к балам, вечерам и гостиным, но, похоже, во время столичного сезона никто и никогда не делал ничего просто так. Стоило догадаться по волнению папеньки во время выбора моего наряда и украшений. Они с Бетти все же остановились на красивых, но тяжелых рубиновых капельках, которые сильно оттягивали мочки во время любого движения головой.       — Вам нравятся рубины?       В какой-то момент папа отвлекся на то, чтобы отдать распоряжения Бетти, и маркиз получил возможность обратиться прямо ко мне.       — Я не знаю… Я никогда не задумывался об этом. Но… Это ведь южные камни, верно?       — Да, верно, — альфа сидел прямо рядом со мной, и дуновение легкого весеннего ветра дало возможность почувствовать его природный аромат — сладкий, нежный, сейчас как будто пряный…       — Если вы приедете на юг, то я буду рад показать вам местную ярмарку драгоценностей.       — Я не знаю, я совсем не путешествовал в последние годы…       — Возможно у вас все впереди, — я увидел знакомую хитринку в улыбке Карона.       Мне стоило бы быстрее догадаться, на что же намекал альфа. Желудок сделал поворот и, как выяснилось, не только от нервов. Голод наконец дал о себе знать, и вот в этот момент в животе что-то громко пробурчало. Не приходилось надеяться на то, что это останется незамеченным, потому как даже изображавший занятость папа глянул на меня с укором.       — Прошу прощения…       Маркиз рассмеялся, и я почувствовал, что мои уши и щеки приобрели цвет, схожий с оттенком камней в моих сережках.       — Не стоит. Вы голодны? Так ешьте, — альфа подал один из сэндвичей, и мне пришлось снять перчатки, чтобы принять из его рук угощение. Я постарался есть аккуратно, но альфа то и дело поглядывал в мою сторону, и вкус еды ощутить толком так и не получилось.       — Сегодня такая чудесная погода… Маркиз, не желаете ли составить Виктору компанию на прогулке? Мы как раз успеем приготовить кофе. Я помню, что вы предпочитаете кофе после еды.       — С превеликим удовольствием, — мне удалось доесть еще один сэндвич — тот тоже показался безвкусным — и под одобрительным взглядом папеньки я осторожно взял альфу под локоть, позволяя тому повести себя по дорожке.       Подумалось, что мы не будем отходить далеко от моей семьи, но наш уголок и наша ива вскоре скрылись за деревьями. Другие люди тоже прогуливались невдалеке, но все же рядом было достаточно тихо. Я почти наедине с альфой! Что надо было говорить, что делать? Маркиз был молчалив, но то и дело посматривал на меня с высоты своего роста.       — Не бойтесь.       — Что вы, я вовсе и не… — я закусил губу и все же смог признаться. — Вы правы, простите меня. Я знаю, что мы не одни, но это в первый раз, когда мне позволяется гулять с альфой под руку.       — Вы хотите, чтобы я вернул вас вашему папеньке?       — Нет. Вовсе нет, — я поднял взгляд на остановившегося альфу. — Нет.       — Что же, тогда я рад. Мне бы тоже не хотелось, чтобы мое время с вами окончилось столь быстро, — альфа взял меня за руку, оставляя совершенно лишний по этикету поцелуй. Ничего предосудительного, но и не понять подобный жест было невозможно.       — Вы смущены мной… И смущены искренне. Неужели вам так трудно поверить в то, что я готов на многое, лишь бы увидеться с вами вновь?       Я вспомнил слова барона: «Молодой виконт, не сочтите за дерзость, но вам не приходило в голову, что вы просто красивы?»       — Вам не стоит говорить об этом столь прямо…       — Почему? Я же не местный, как и вы, — маркиз все еще не отпускал моей руки. — И вы просили моей искренности. Я лишь повинуюсь вашим желаниям.       На дорожке рядом с нами вновь показались другие люди, и, несмотря на очевидное облегчение, меня кольнуло нечто, похожее на разочарование. Маркиз все еще держал мою руку и, наверное, если бы мы с ним поженились, в такой момент поцелуй был бы весьма кстати.       Я быстро облизал губы, стараясь успокоить дыхание.       — Вы считаете меня… красивым?       Карон вновь рассмеялся, но в том, похоже, не было ни капли насмешки.       — А вы — меня?       Я отступил на шаг и отвернулся. Мне не хотелось бы, чтобы альфа вновь увидел мое смущение. А впрочем… Даже если он и увидит меня таким, то что произойдет? Мир разрушится, время пойдет вспять, горы превратятся в долины? Почему же я так опасался таких мелочей? Говорили, что альфам приятно омежье смущение. Ну так пусть он и смотрит.       Я отошел еще на пару шагов под сень тенистого дуба. Дорожка была совсем рядом, вот прошлась семейная пара и несколько взрослых омег, но сюда почти не проникал солнечный свет и тут даже как будто было тише.       — Маркиз…       — Да, Ваша Светлость? — я слышал, что Карон последовал за мной. — Чем я могу помочь вам?..       — Вы обещали мне честность… Так расскажите мне, чего вы хотите…       Маркиз поначалу выглядел несколько озадаченным, но миг — и вот, на его лице вновь появилась эта хитрая, понимающая улыбка. Словно тот знал нечто, о чем не мог догадываться я.       — Вы хотите знать, чего я хочу, виконт? Или нет… вы хотите знать, чего я хочу, Виктор?       Мне не удалось удержать его взгляд, и я все же опустил голову:       — Да…       — Сейчас я страстно желаю, чтобы мы были наедине.       — И тогда… что бы вы сделали?       У меня все еще не случился первый прилив, и моя способность к запахам была несколько ограничена. Однако я все равно чувствовал, что воздух между мной и маркизом словно загустел. Странное тепло защекотало мою грудь.       — Я бы…       Я впервые видел такой взгляд у альфы. За последние недели в столице на меня смотрели по-разному — и с презрением, и с интересом — но никогда не так. Светлые глаза Карона потемнели, и он оглядел меня внимательно и долго, словно купец, получивший на руки дорогой товар.       — Я бы доставил вам удовольствие.       — Как? — я подергал воротничок моей рубашки: весенний ветерок все еще обдувал, но стало по-летнему душно. — Как?       — О… — Карон подступил ко мне так близко, что я мог рассмотреть золотистые вкрапления в его карих глазах. Альфа взял меня за руку, снял мою перчатку и склонился, действительно, по-настоящему касаясь губами не тыльной стороны ладони, а моего запястья. Его губы были слегка влажными.       Перышко щекотки из солнечного сплетения спустилось ниже, к пупку.       — Вы узнаете. Когда придет время. Но не сейчас…       — Маркиз…       — О! Карон, молодой виконт, как приятно увидеть вас!       Альфа отступил от меня. Маркиз Эркский направлялся в нашу сторону, а опиравшийся на локоть барона Кай следовал прямо за ним. Я поспешил натянуть на руку перчатку, а Карон сделал пару шагов в сторону, как раз так, чтобы на миг закрыть меня от взгляда наших общих знакомых.       — Найджел, как поживаешь? Доброго дня, барон.       — Да что со мной будет… А вот и вы, молодой виконт. Ну как вам ваш первый променад? Очень жаль, что в такой ужасной компании. Скажите, он не надоедал вам рассказами о своей работе?       Стараниями Найджела то странное чувство, что повисло между мной и маркизом южного пути, ушло, словно его и не было. Сердце должно было застучать спокойнее, но мне почему-то стало еще жарче, чем прежде.       — Нет, что вы. Маркиз был весьма учтив…       — Вы не ошиблись? В это сложно поверить.       Альфы посмеялись, а несколько потяжелевший за последние дни Кай ласково обнял меня, расцеловывая в щеки.       — Вам стоило сказать, что вы будете на променаде, Виктор. Мы бы обязательно составили вам компанию!       — Честно говоря я не знал, что мы будем здесь…       — Доброго дня, молодой виконт, — стоявший рядом барон учтиво склонил голову.       — Доброго…       Кай обратил свое внимание на супруга и Карона, на некоторое время предоставив меня и барона разговору, но тот не шел.       Я так привык к обществу барона. Он не был разговорчив, но и никогда не был неучтив или груб. Более, чем светские разговоры, его занимала история, наука, искусство, и меня увлекали его рассказы. Барону было свойственно обговаривать все в деталях, и я узнал много нового о быте других стран, о его земле, работе. За разговорами наши портретные сессии пролетали столь быстро.       Мне нравилось видеть его занятым. В такие моменты барон снимал пиджак, закатывал рукава рубашки и выглядел на удивление умиротворенным. Глядя на то, как он лениво отмахивался от пролетавших мимо пчел — тем очень полюбился вишневый цвет в саду маркиза — было смешно вспоминать тот сковывающий страх, с которым его встретила наша семья в тот день, в гостиной.       Иногда, чаще всего в самый неподходящий момент, я вспоминал о том, что подарил ему свой именной платок. Куда он положил его? На столик? В шкаф? Или вовсе забыл о нем… Наверное, ему стоило поступить именно так, после того, как он увидел то, что произошло между мной и маркизом.       — Это ведь ваш первый променад, верно?       — Да, так и есть.       — Надеюсь, что вам будет о чем вспомнить.       Я спрятал руки за спину и постарался улыбнуться:       — Все… было чудесно.       — …барон, молодой виконт, у нас есть прекрасное предложение! Один из моих товарищей отбыл из своего имения и готов предоставить его нам в распоряжение для пары дней загородного отдыха и охоты, — вмешательство Найджела было очень кстати. — Не желаете ли поучаствовать? Кстати, Карон, молодой Шиммери прекрасно стреляет.       — Вот как..? — во взгляде альфы легко было прочитать удивление.       — Вы бы видели, как он обращался с пистолетом. Раз — и прямо бутылку в воздухе разбил. Потрясающе.       — Тогда, может быть, его стоит взять на охоту?       Я не мог вспомнить многих омег, которым разрешалось участвовать в подобных мужских забавах, но Кай закивал, давая свое согласие.       — Там будет брат Глена и Мэг, к тому же мы, конечно, возьмем с собой слуг. Думаю, что папа юноши не будет против…       — Особенно если мы не скажем ему, что молодой виконт будет стрелять, — Найджел подмигнул мне, а Карон понимающе усмехнулся. — Барон, у вас тоже не получится отвертеться. Решено!       — Молодой виконт, так вы охотились раньше? — стоявший чуть в стороне Карон вновь предложил мне локоть, приглашая продолжить нашу прогулку. Не сразу, но я все же принял руку альфы. Барон отвернулся, глядя куда-то в сторону.       Мне вновь стало жарко, но в этот раз не от щекочущего тепла в груди.       Сейчас это был просто стыд.