Лакомый кусочек

POV Барон Рейн Ландау

      Создание железных шкатулок-пазлов, верно хранивших разнообразные секреты своих хозяев, было одним из древних геспедорских ремесел. Иногда большие, размером с сундук, иногда совсем маленькие, напоминавшие кубики в детском игровом наборе — каждая из них отличалась своим узором, а, значит, к каждой из них нужен был свой ключ. Ключ этот выдавался ремесленником покупателю лично, и, следовательно, секрет шкатулка хранила весьма надежно: самому догадаться о необходимой комбинации нажатий на витиеватом рисунке — голову сломать, а попытаться поломать — повредить то, что внутри.       Я мог бы положить платок, бездумный подарок Виктора Шиммери, в обычный ящик стола, запиравшийся на ключ. Найджел был мне хорошим другом, и ни ему, ни его семье или уж тем более его слугам не пришло бы в голову рыться в моих вещах. И все же, я положил платок Виктора именно в шкатулку. Неосторожная щедрость виконта могла дорого ему стоить, и мне бы не хотелось вновь принести проблемы юноше и его семье: тот и сам с успехом умел создавать оные.       Возле вышитого лиловыми нитками вензеля — ВШ — все еще алела капля моей крови. Я не мог отдать платок в таком виде — тот требовалось застирать — и сделать это следовало своими руками: никому не стоило знать о том, что подобная личная вещь была передана мне в руки.       Для выведения пятна пригодилась бутылочка нашатырного спирта, завалявшаяся в моем походном саквояже именно для таких неприятностей с гардеробом. Я попросил немного воды «умыться», добавил мыло и осторожно уложил в тазик подарок виконта.       Интересно, Виктор вышивал платок своими руками? Конечно, да. Того требовали правила и приличия. Стежки были сделаны крест-накрест, на северный манер, и изделие имело аккуратный, но несколько простоватый вид. Словно юный виконт вложил все старание в необходимое омежьему гардеробу изделие, но все же не сумел изобразить к своему занятию подобающий интерес. Я даже не удержал смешка, представляя юного виконта за шитьем: тому гораздо больше шла погоня за дичью, ружье, ветер в волосах. Наверняка за рукоделием Виктор не раз и не два уколол себе пальцы, ненароком пустив себе кровь…       …сколь сладостна была она: такой кровью никогда по-настоящему не напиться, ее всегда мало…       — Барон, вы собираетесь? — настойчивый стук в дверь и голос Кая вывели меня из задумчивой дремы. — Карета должна прибыть совсем скоро, и я подумал, что, может быть, вы не желаете идти сегодня и…       — Нет-нет, я буду. Обождите.       В отличие от несчастных омег, готовящихся к выходу в свет еще с самого утра, мне сейчас было достаточно двадцати-тридцати минут. Платок я отложил сушиться, наскоро оделся и не забыл запереть дверь в мои временные покои.       Завтра, когда виконт приедет на нашу предпоследнюю портретную сессию, я верну ему его подарок, и более беспокоиться о чести юного омеги мне не придется.       — Ох, дорогой друг, спасибо, что составишь компанию! — Найджел был, как и всегда, при полном параде и прямо излучал позитив, столь способствующий удачному светскому выходу. — Я не переживу этот вечер без тебя… И раз уж ты вновь на балу, может, я все-таки тебя кому представлю, м? — довольный альфа уселся в карету и тут же пихнул меня локтем в бок. — Я все еще не теряю надежд на твой счет… Что, неужто никто в этом сезоне не приглянулся? Как насчет Макса? Или Ллойда? По-моему, он очень даже ничего…       — Мы уже обсуждали это, Найджел: во-первых, мне это не интересно, во-вторых, я мало кому нужен.       — Ну… — Найджел замялся — я уже успел понадеяться на лучшее — но быстро нашелся с ответом. — Да, возможно, с консервативными семьями дело не пойдет, но как насчет магических студентов?       — Не утруждай себя, тебе нет необходимости…       — Да неужели тебе правда никто не по нраву? И неужели тебе правда никогда не… не хочется? — взгляд у альфы был очень красноречивый и изображать непонимание было бы попросту глупо.       Я тяжело вздохнул, откидываясь на бархатное сидение нашей кареты:       — Когда-то, хотя я этого и не помню, я был человеком, а, значит, ничто человеческое мне не чуждо. Да, Найджел, мне иногда «хочется».       — Ну так разве не стоит найти кого-то, с кем можно утолить подобное желание? Да пусть уж аманта или аманту… У тебя ведь есть типаж?       Неизвестно, за что мне сегодня достался подобный допрос, но изобрести вежливый предлог сбежать, сидя в движущейся карете, было бы весьма непросто.       — Есть. Мне нравится, когда они себе на уме.       Альфа просиял: мне стоило догадаться, что лучший способ отделаться от Найджела — это поскорее дать тому необходимые ответы, и те вовсе не обязаны быть правдивыми до конца.       — Ну! Хотя… Это ж не типаж, это так, характер. А внешность? Брюнеты? Рыжие? Блонди… Ага! Значит, блондины! Ну и какие? Потоньше или так, чтобы с формами?       — Мне бы не хотелось, чтобы тот был слаб телом.       — То есть, все же покрепче, угу…       Шестеренки в голове Найджела закрутились, и ровно до конца нашего пути тот доставал меня, предлагая то одного, то другого свободного омегу в качестве возможного супруга. Маркиза мало смущало, что никому из них я не был толком представлен, да и вообще, что родителей тех хватил бы суеверный ужас при слове о подобном сватовстве. С точки зрения уверенного альфы поправить подобное было легко с помощью его влияния и связей.       Может быть, в чем-то Найджел был прав — тот мог в своей правоте убедить даже камень. Впрочем, по моему глубокому убеждению, для хорошего ухаживания была необходима искренняя симпатия с обеих сторон. В моей ситуации это не представлялось возможным.       Вечер у Реми был более камерным, чем другие балы сезона. Здесь собиралась тщательно выбранная самим хозяином публика, составлявшая лучшую выборку подающих большие надежды юных омег и родовитых альф, способных похвастаться либо связями, либо неслыханным богатством. Мне повезло здесь оказаться только в качестве сопровождающего Найджела, которого тут же окружила группа знакомых. Глена, Камила и Лана рядом не оказалось — для герцога Реми магические достижения были недостаточным поводом для того, чтобы забыть об отсутствии у тех наследственного титула — да и самим магам было мало приятного в том, чтобы проводить время в компании тех, кто до сих пор считал их братию за второй сорт. Найджел бы и сам с радостью отказался от подобного выхода, но герцог состоял в совете в качестве представителя от Лоубона на западе, и подобные политические связи были необходимы обоим альфам. Как бы это их обоих ни расстраивало.       — Останемся всего на час, а потом у меня «изжога», — подмигнул мне успевший оторваться от преследования своих поклонников маркиз.       — Уж как скажешь.       Я не возражал. Я бы и вовсе не хотел быть здесь… Я даже не очень знал, зачем же пришел. Не убедиться же в том, что Карон действительно серьезно отнесется к тому своему обещанию?       Маркиз южного пути действительно был на вечере и даже вполне на вид сердечно пожал мне руку, как был на вечере и юный Виктор Шиммери. Теперь действительно одетый по последней столичной моде, тот более не производил впечатление нежного, хотя и немного наивного северного юноши. Прошло всего несколько дней с окончания его первой течки, и наверняка промаявшийся от телесной жажды, а потом и вполне обычного голода виконт окончательно расцвел. Виктор был смущен пристальным вниманием со стороны гостей, но это было новое, не знакомое ему ранее чувство. Теперь юноша наконец узнал большую часть того омежьего секрета, который наверняка скрыл от него его по-северному консервативный папа.       Тот, кстати, выглядел до невозможности довольным. Хмурая морщинка на высоком лбу разгладилась, и взрослый омега свободно попивал шампанское в компании своих старших сыновей и даже заразительно смеялся их шуткам. Это была картинка счастливой, объединенной семьи…       Это Карон уже спросил у старшего Шиммери разрешение на брак с Виктором, и папенька того уже выдал свое согласие.       Альфы чуть ли не боролись за танец с восхитительно пахнувшим юношей, и, хотя тот и был милостив с каждым, по велению папеньки Виктор все же подарил маркизу целых два танца подряд. После этого некоторые из менее родовитых поклонников юного виконта отступили, а некоторые, наоборот, набрались смелости попросить еще об одном танце.       В какой-то момент Карон отвел отдыхавшего виконта поближе к балкону. Я видел, как шевелились его губы. На светлом лице Виктора промелькнуло искреннее удивление, он протянул руку, чуть касаясь локтя маркиза…       — Эй, я уже болею, так что можем идти.       — Да, можем.       Я не стал сообщать Найджелу о том, что мы рисковали прозевать важное объявление: все узнается в завтрашней утренней странице новостей, а, может, и вовсе из личного сообщения Каю. Супруга маркиза Эркского и юного виконта уже связала тесная дружба, и я бы не удивился, если бы Каю повезло узнать обо всем первым.       Не о чем было волноваться.       У себя в покоях я аккуратно сложил чистый платочек обратно в шкатулку. Завтрашняя моя встреча с виконтом наверняка станет последней и самое время было отдать ему столь личную вещь. Влюбившийся и возжелавший Карон отличился удивительной ревностью, и не стоило давать тому лишнего повода.       Впрочем, ни этим вечером, ни следующим утром никаких новостей дом маркиза Эркского не получил. За завтраком Кай без интереса просмотрел всю стопку писем на подносе, а Найджел так же бегло пробежал глазами столичные новости на листовке. Лаглад опять повысил торговые пошлины, герцог и сюзерен семьи Шиммери вновь отказывался дать свое согласие на пересмотр закона о землях, в первый день лета состоится празднество на центральной площади Аволира, старший омега Форси наконец нашел свою пару… И более ничего существенного.        — Боже мой, какая скука… Когда уже приедет юный виконт, — Кай скосил взгляд на позволившего себе подобную ремарку мужа. — Просто обед в его компании всегда проходит веселее! От Рейна только двух слов и добьешься!       — Ну-ну.       Говоря о типажах, в свое время Найджел обмолвился Каю, что ему «вообще-то всегда нравились наивные дебютанты», и с тех пор Кай любил найти повод поддеть столь легко смущавшегося альфу. В этот раз, однако, тот возможно и не был столь далек в своих подозрениях. Найджел всегда был верен супругу, но все же, когда теперь отмеченный Виктор переступил порог дома маркиза, я легко заметил, как альфа быстро принюхался к новому, взрослому аромату юного омеги.       — О, юный виконт, счастливы видеть вас!       — Благодарю, я тоже очень рад, — Виктор уже привычно вручил небольшой подарок-гостинец Каю и чуть пожал руку заулыбавшегося Найджела. — Как вы поживаете, барон?       Юноша посмотрел прямо на меня. Мне казалось, что в этот момент я даже без использования своей природной магии сумею прочесть правду по его выразительному лицу, но в ровной улыбке виконта я не усмотрел ничего нового. Прежнему Виктору не доставало опыта скрывать собственные эмоции, но теперь на меня смотрел взрослый омега, которого, похоже, уже ничуть не смущал тот факт, что я видел его в столь уязвимый момент первого прилива.       И я не просто видел юного Виктора Шиммери. Я касался его, я испил его крови, я почти не сдержался и остановил себя, лишь использовав на нем свою вампирскую магию…       А Виктор глядел прямо на меня.       — Отлично, благодарю вас, — и этим, пожалуй, можно было провести черту.       Найджел привычно оставил нас двоих наедине с Каем, сославшись на какие-то «дела» в своем кабинете на втором этаже, а в последнее время несколько ленивый в вопросах этикета Кай и вовсе в какой-то момент бросил меня наедине с виконтом и моей уже почти законченной картиной. Той не помешала бы еще одна портретная сессия, но уже и сейчас я был доволен этой работой.       Мне удалось поймать момент движения, отстраненной занятости юного виконта. Тот оглаживал Лорда по боку, стоя по щиколотку прямо в воде озера, улыбался и глядел вовсе не на портретиста, как того требовали картины классического стиля, а на самого коня. Чуть холодноватый свет весеннего солнца серебрил волосы юноши, а ветерок оглаживал тонкую шею. Я позволил себе прорисовать чуть опустившийся ворот целомудренной рубашки юного дебютанта, линию его светлого плеча. Вольность, которую, как мне тогда казалось, простит будущий муж Виктора Шиммери — все же приятно иметь возможность лицезреть безвременную юность своего омеги.       Конечно, учитывая то, что мужем виконта все же станет внезапно ревнивый Карон, мне стоило избавиться от подобного на картине.       — Я хотел поблагодарить вас, — сегодня позировавший для меня виконт был молчалив, и это внезапное обращение меня удивило. — Уже в который раз вы спасли меня… И в этот раз мою честь.       — Я всего лишь делал то, что должен…       — Нет, вы сделали больше, — вот оно, вновь это странное упрямство. — Так что примите мои слова как есть.       — Вы забываете, что я…       — Виктор, вы не хотите еще чаю? — дабы уж хоть как-то соответствовать своему статусу порядочного хозяина дома и опекуна виконта во время одиночного выезда, Кай то и дело появлялся рядом с нами.       — Нет, что вы! Все хорошо, — впрочем, получив очередной вежливый отказ от омеги, Кай так же быстро исчезал куда-то по «неотложным» делам.       Оторванный от позирования виконт потянулся и поднялся со своего стула, подходя поближе к моему мольберту.       — Виконт, вы знаете, работа еще не готова…       — Я знаю, вы не хотите показывать ее сейчас. Понимаю. Я всего лишь хочу размяться, — в этом было странно и смешно признаться, но что-то в юном виконте изменилось за эти дни, и теперь уже даже я несколько робел рядом с ним. Впрочем, Кая не было рядом и вряд ли уже мне представится более удобный случай наконец вернуть Виктору его неосторожный подарок.        — Молодой виконт, я…        — Маркиз южного пути сделал мне предложение.       Разве есть какие-либо другие слова, кроме привычного…       — Я поздравляю ва…       — Я отказал ему.       Юноша отошел к окну, разглядывая выставленные на подоконнике различные сувениры из южных путешествий Найджела, а я поймал себя на том, что слова как-то не складывались в ладный ответ.       — Вы… Почему?       — Вернее, я не отказал… Я сказал, что мне необходимо время обдумать свое решение.       Юный Виктор Шиммери поднял забавную соломенную куколку западных мастеров и принялся задумчиво вертеть ее в пальцах. Юноша не выглядел взволнованным или расстроенным, хотя теперь, при более ярком свете, я мог заметить морщинки бессонной ночи у его глаз.       Я наконец отложил кисть в сторону, вытер руки о тряпку и развернулся:       — Ваш папенька будет недоволен… Вас что-то гложет?       — Да, — омега отложил куколку обратно на подоконник. — Да, именно…       — И что же это?       — Я ценю ухаживание маркиза, но есть некто другой, от которого я жду его шага.       Я видел виконта в обществе самых разных альф, со многими из которых он познакомился как раз благодаря моим связям. Не всегда было просто определить, о чем же думал и что же чувствовал юный дебютант, но вот его симпатия Карону была столь очевидна, что я терялся сказать о том, кто бы еще мог забрать внимание Виктора. Возможно, я все же недооценил Глена, да и тот действительно много раз обращал внимание на омегу. Папенька юноши не будет доволен подобной парой, но у магистра достаточно денег и влияния, чтобы не ударить в грязь лицом рядом с родовитым супругом.       — Если вы о магистре, то я могу…       — Я говорю о вас, — Виктор развернулся, глядя прямо на меня. — Я говорю о вас, барон.       Стыдно, но мне понадобилось несколько секунд для того, чтобы осознать полноту этого короткого высказывания.       — Я не понима…       — Вы говорили, что я «красив»? Вы столько раз были учтивы со мной. Вы помогали мне даже тогда, когда это могло задеть вашу репутацию. И вы… — тут маска уверенности все же спала, и лиловый взгляд опять упал куда-то в пол. — Вы касались меня…       — Ни слова больше, — в два счета я оказался рядом с омегой. — Молчите.       И тот замолчал.       Было слышно, как где-то наверху няня играется с близняшками маркиза, а сам Кай в гостиной тихо напевал, похоже, занятый рукоделием.       — Сегодня допишу ваш портрет и более у нас не будет причин видеть друг друга. Вы примете предложение Карона или кого-то другого, кого вам посоветует ваша семья. Уедете в его земли и более никогда не заговорите о… обо всем этом, — юноша все еще молчал, и я решился продолжить. — Я виноват перед вами. Мне не стоило касаться вас. И за это я каюсь. Но вы должны оставить все эти мысли при себе.       — Почему? Я недостаточно хорош для вас?       — Нет, не в этом…       — Я еще мал? Недостаточно умен?       — Нет, но…       — Я некрасив?       Ох, боги. Уже изменчивые ли, единые ли, человеческие или мои, тэйские — не все ли равно. Одинокий, юный, прекрасный, желанный, как та самая кровь в голод, омега стоял передо мной и предлагал мне себя сам, по своей глупости или по своей воле. Будь я человеком, как и он сам, или будь то Тэя… Будь я кем угодно, но кем-то другим, то как бы я смог отказаться от такого подарка!       Как мог я не думать о нем. И я думал. Мечта о нем проскальзывала в моей голове последние дни, хотя я и не давал той обосноваться надолго.       — Вы — прекрасны.       — Тогда почему…       — Потому что мне сотни лет. Потому что я не человек. Потому что я убивал людей, ел людей, потому что я живу на том, что вы, люди, мне даете.       — Но ведь…       — Потому что вам нужна семья и дети. Потому что вашей семье нужен покровитель.       — Но… — я видел, что в светлых глазах начинают блестеть слезы, и все же я не мог остановиться.       — Потому что я видел и увижу, как умрут все те люди, кто мне дороги. Потому что я похороню и Кая, и Найджела, и вас. Потому что у нас с вами нет ничего общего.       — Перестаньте, ведь я…       — Виконт, оставьте свои детские привязанности. Вы уже не дитя. Так и ведите себя как взрослый.       Я много раз видел, как юноша смеялся. Наверное, не всем альфам так повезло, ведь северного дебютанта не зря прозвали «ледяной звездочкой». Виктор смеялся всегда тихо, прижмурившись, иногда даже закусывал губы, мучительно стараясь не дать хохоту вырваться наружу. После же вытирал глаза и встряхивал головой, словно пытаясь вернуть себя к реальной жизни и ее правилам. И вот, впервые я увидел его плачущим. Тихо катились по щекам слезы, и в лиловых глазах застыло выражение не горя, а удивления.       — Заберите это. В вашем внимании у меня нет необходимости, — я попытался сунуть виконту в руку его же именной платок, но тот успел оттолкнуть меня — и как раз вовремя.       — …как вы там? Может, все же сделаем перерыв на прогулку? Сегодня такой прекрасный день!       Когда Кай вновь показался в комнате, я уже сидел на своем месте, а Виктор развернулся, делая вид, что рассматривает корешки книг на стеллаже.       — Маркиз, пожалуй, сегодня папа ждет меня пораньше и мне стоит уехать.       — Да что вы? Вы не говорили об этом.       — Я совсем забыл… Барон, ведь мы можем закончить?       — Да, пожалуй, портрет уже почти готов.       — Ах, ну что же, если так…       Виконта всегда ожидала карета, и Кай быстро проводил юношу до выхода, а я сослался на необходимость «доработать» портрет, пока последние штрихи еще свежи. Не было необходимости продлевать мое время в компании юноши.       Что же, эта борьба была краткой, но я победил. Хотя и какой ценой…       Вернувшийся Кай застал меня все там же, за мольбертом, хотя и кисть в моей руке была чиста.       — Благодарю вас, маркиз, вы…       — Ты… — я впервые видел, чтобы омега именно покраснел от злости. — Ты… беспечный злой дурак. Что. Ты. Наделал?!