Зеркала

— …Как думаешь, они вообще соберут эти десять миллиардов или нет? — А тебе не похуй ли? — Ну интересно же, найдется ли столько денег в этой нищей дыре. — Да нет, конечно, — легкомысленно сказал Доффи, — откуда у них столько. Нынешний правитель у них не особо заботится о благосостоянии подданных. Я еще посмотрю, что с этим можно сделать. — Доффи благодетель! — Спаситель! — Избавитель! — Добрая душа! — Кормилец! Заступник! Отец родной! — Хватит ржать, — заржал Доффи, — вы, главное, сами не облажайтесь. — Обижаешь! — Без ножа режешь! — Твое недоверие ранит меня до глубины души! — Клоуны, — презрительно сказал Ло. — А ты вообще молчал бы, серенький зайчик. — Только попробуй меня еще раз так назвать. — Что, Росиньке можно, а мне нельзя? — Именно. — Какой ты двуличный, однако… — Да заткнитесь уже, сколько можно галдеть. — Пика, не тошни, ты ж не Росинант. А Росинант оцепеневшим взглядом смотрел в глубокую прозрачную красноту. Его ройбуш так и стоял нетронутый, остывший. И Ло, перегавкиваясь с остальными, нет-нет и обеспокоенно поглядывал на Росинанта через стол. А Доффи сидел рядом на спинке стула, довольный, прихлебывал чай с молоком и не обращал на Росинанта ровным счетом никакого внимания. Для него все вопросы были уже решены. — Доффи, — сказал Росинант и сам удивился тому, как прозвучал его голос. …позвал, из последних сил позвал своего сильного, смелого старшего брата, чтобы тот пришел и защитил. — Доффи, — сказал Росинант, — пожалуйста. Не надо. Потерянно и обреченно, как будто не верил, что Доффи послушает. На это у него мозгов все-таки хватало. Доффи посмотрел на него, поставил свою чашку обратно на блюдце. Долго, долго он смотрел на Росинанта и молчал. — Я еще подумаю, — сказал он наконец. Это значило "нет", и Росинант это понял, судя по его бледному, окаменевшему лицу. А Требол — Требол был в бешенстве, что Доффи оказался не способен даже сказать своей шлюхе в лицо твердое "нет". День за днем, год за годом Росинант медленно, но верно превращал его в такую же тряпку, какой был сам. Не этого, ох не этого Требол и его товарищи хотели от своего короля. А Доффи поднял руку и погладил Росинанта по щеке, и Росинант закрыл глаза и потянулся за его ладонью, не зная, что в эту самую секунду Требол вынес ему окончательный приговор. Доффи, который сегодня солгал ему, впервые за долгие, долгие годы. Черт знает почему солгал. Знал ведь, что Росинант не слова слушал в первую очередь. Так зачем? Может, просто не хотел вслух признавать перед ним, что Росинант оказался — не настолько важен? Вот уж вряд ли. Это же был Доффи, он никогда не страдал подобными сантиментами. — Опять ты устроил голодную забастовку, — выговаривал ему Ло. — Ну поешь ты хоть немного. Пролонгированное голодание просто опасно для организма. Если у тебя разовьется осложненный кетоацидоз… — Бля, — Росинант беспомощно засмеялся, — ты ж мой хороший. — Не смейся надо мной, — Ло встопорщился и зашипел, — ты несерьезно относишься к проблеме. — Ну… честное слово, заяц, я просто не хочу. — Тогда хоть сигареты отдай, — Ло храбрился, но все равно, кажется, чуть не плакал. — Ну почему ты такой, Роси? За что ты так с собой?.. — Да настроения просто нет, говорю тебе. Не переживай, мой хороший. — …И ведь было бы из-за чего страдать! Разводишь трагедию на пустом месте. Росинант вздрогнул. — Ты правда так думаешь, заяц? — спросил он. Ло потоптался на месте, глядя себе на носки ботинок. — В твоих терзаниях нет никакого практического смысла, — пробубнил он, — Доффи ведь все равно не передумает. Росинант открыл было рот. Подумал. И закрыл обратно. Он мог бы, конечно, спорить. Переубеждать. И Ло его, наверное, даже послушал бы. У Ло еще оставалась какая-то совесть, он же видел. А пуще того — Ло его любил так, как Доффи его не любил никогда. Уж Ло-то ради него сделал бы все что угодно — и это Росинанта немного беспокоило, по правде говоря. Было в этом что-то такое… нездоровое. Но в том, чтобы спорить, действительно не было никакого практического смысла. Ло не ушел бы из Семьи, потому что здесь был Росинант. А Росинант не ушел бы из Семьи, потому что здесь был Доффи. Так зачем было еще больше усложнять ребенку жизнь напрасными терзаниями? Росинант и так терзался и за них двоих, и за Доффи, и за всю Семью в целом, и за все Правительство с Мариджоей, пожалуй. Росинант всегда был очень переживательный. И оставалось только порадоваться, подумал он оцепенело, что хоть его ребенок был не таков. — Красота моя, — вдруг воздвиглось перед ним что-то большое, розовое и пернатое, — ты лопух. Ты что, не знаешь, что ты сейчас должен делать? Росинант поморгал, невольно вспоминая свои задачи на сегодня. Кстати, "сегодня" — это было когда? Росинант вроде смутно помнил, что совещание было как будто бы даже не вчера. — Не-а?.. Доффи наставительно воздел палец, и Росинант совершенно автоматически закатил глаза. Ох уж этот Доффи и его вечные лекции… — Вижу, тебе тоскливо, — вещал тем временем Доффи, — а когда тоскливо, то надо делать что? — В душе не ебу, — ответил Росинант досадливо, — да скажи ты уже. — Бу-хать, — по слогам продекламировал Доффи, — когда тоскливо, надо бухать. Пошли, моя радость, — и, не дожидаясь ответа, поволок его, почему-то по направлению к чайному салону. Ло настороженно последовал за ними, бубня: — Только не на голодный желудок, Доффи, ты хоть накорми его сначала… — Я не хочу бухать, — заикнулся было Росинант. Доффи только беспечно отмахнулся от них обоих. В бухом виде Росинант делался невыносимо чувствительный. — Зайчик! — взревел он, завидев Ло, крадущегося к двери. — Иди сюда, дай я тебя поцелую. Ло предпринял отчаянную попытку побега, но развлекающийся Доффи ему воспрепятствовал. Ло, спеленутый по рукам и ногам его нитями, медленно подъезжал по полу к прослезившемуся Росинанту и метал глазами молнии в адрес и ржущего Доффи, и остальных троих офицеров, которые тоже не проявляли ровным счетом никакого сочувствия. — Ты ж мой хороший ребенок золотой, — прорыдал Росинант. — Какой ты у меня уже вырос большой. Гляди, Доффи, какой замечательный ребенок, — он за шиворот поднял Ло с пола и предъявил Доффи. — Весь в тебя. Такой же пидарас, люблю не могу, — и начались поцелуи. Ло уже просто смирился с неизбежным, молчал и глядел в потолок, пока Росинант ломал ему ребра и слюнявил щеки. В конце концов Росинант немного угомонился и икнул. Ло бесстрастно провел подлый удар в солнечное сплетение, для верности заряженный волей вооружения. — И дерется хорошо, — обрадовался Росинант, когда наконец смог дышать. — Сволочь ты, Ло. Обожаю, — и слезы потекли неудержимым потоком. — Ты не умеешь пить, — обвинил его красный всклокоченный Ло. Он уже настороженно стоял поодаль на безопасном расстоянии, готовый драпануть при первых признаках повторного любовного нападения. — Почему не умею? Умею, — со всхлипами ответствовал Росинант. — Это Доффи меня споил. Доффи коварный. — И оборотился к тому. — ОБОЖАЮ. Доффи с ухмылочкой распростер объятия, и Росинант обрушился прямо в них. Пика посмеивался, Диаманте гыгыкал не скрываясь, а Требол созерцал начавшиеся милования с крайне кислым лицом. Ло пнул Диаманте в лодыжку. — Выметаемся, — велел он, — это надолго. Сейчас еще стриптиз начнется. Но Росинант, по-прежнему в полностью одетом виде, стек между ног Доффи и предпринимал тревожные поползновения. Доффи сгреб его и вернул в исходную позицию к себе на колени. — Угомонись. Ты же неадекватный сейчас, еще откусишь мне что-нибудь нужное, — увещевал он. — А ты обратно пришьешь, — обольстительно улыбнулся Росинант. — Так, валим, — скомандовал Ло. — А ты не рано раскомандовался, малец? — спросил Диаманте, впрочем, поднимаясь из-за стола довольно охотно. — Ты нам не начальник. — Пока не начальник, — подчеркнул Ло. Со стороны Доффи и Росинанта донеслось тревожное чмоканье. — А давай мы сейчас не будем мериться авторитетами? Положение критическое. — Опять всю посуду перебьют, — вздохнул Пика, оглядываясь на красиво сервированный стол, и притворил за собой дверь под чей-то глубокий стон. — Ну что, мир? — спросил отвратительно свежий Доффи и протянул Росинанту чашку с чем-то дымящимся. Росинант машинально взял чашку, хлебнул и тут же выплюнул, ошпарившись. Доффи элегантно ушел в сторону от потока и заржал. — Подуть тебе? — спросил он как-то так… По-доброму, вот как. До боли по-доброму. Будто и вправду был человек. — Подуй, — согласился Росинант, глядя на него больными глазами. Его подташнивало, в голове стучало. Когда Доффи так смотрел на него, Росинант был готов для него на что угодно. Доффи присел рядом на постель и подул на бульон, глядя поверх чашки смеющимся глазом. — Я люблю тебя, Доффи, — сказал Росинант. — Ты мудила. Я люблю тебя так, что дышать не могу. — Скажи что-нибудь поновее, — наставительно ответствовал Доффи. …А своей душой Росинант услышал его душу, и она велела ему: …скажи… скажи… скажи… И Росинант послушался, как слушался всегда. — Я люблю тебя, — сказал он. — Я люблю тебя. Я люблю тебя… — Пей бульон, — приказал ему Доффи, и сунул в руки чашку, и обхватил за плечи длинной рукой, и прижался виском к виску. …Но не ушами — одной лишь душой Росинант услышал, что Доффи на самом деле сказал ему в ответ. — Так, ну что, зайчишка серенький. Фрукта у тебя до сих пор нет… — Как будто я виноват, что люди Доффи все еще не нашли ничего стоящего, — огрызнулся Ло. Диаманте поцыкал зубом. — Не забывайся, мальчишка, — сказал он. — Ты и сам — человек Доффи. Такой же, как они. Но я к чему веду… Фрукта у тебя до сих пор нет, дерешься ты скучно, без огонька. А у меня как раз завалялось кое-что ненужное. Лови, — он бросил Ло нечто небольшое и узкое, кинжалообразное. Ло настороженно поймал и присмотрелся. Вынул из кожаных ножен. Росинант узнал его, трехлезвийный клинок в богатой оправе. Клинок из дворца с заколдованным зеркалом, найденный Доффи на обратном пути. Доффи оружие было не нужно, однако клинок его позабавил. — Такой воткнуть, провернуть — и будет крошево, — сказал он тогда, рассматривая тройное лезвие как заправский ценитель. — Диаманте покажу, ему понравится. Диаманте новые ножи тоже были не нужны, но — да, ему понравилось. Он даже испытал клинок пару раз, сначала на ослушнике из команды, затем на служащем какого-то банка, который Доффи решил грабануть. Вердикт Диаманте был таков: странный клинок был тяжелый, неэффективный, без возможности рапирного хвата и поэтому с ограниченным спектром ударов. Но — красивый и зрелищный, и зрелищно превращал человеческую плоть в кровавое месиво. Поэтому Диаманте оставил его у себя и питал к нему искреннюю привязанность. А еще клинок затачивался сам и имел одну любопытную особенность, от которой Росинанту становилось слегка нехорошо. — Ну и что это? — подозрительно спросил Ло. — Меч, — широко улыбнулся Диаманте. — Для меча как-то размером не вышел, — отметил Ло, разглядывая тройное лезвие. — А ты напои его кровью и посмотри, что будет, — обыденно сказал Диаманте. — Вот как раз на Дрессрозе и проверишь. Эх, даже жаль расставаться с такой игрушкой… Знай мою доброту, Ло, — он зычно, со всей дури хлопнул Ло по спине. Тот даже не дернулся. А Росинант помнил. Помнил, что "напоить кровью" — это далеко не метафора. И помнил, во что превращался этот клинок, когда ему давали напиться. Он бы, пожалуй, переживал куда больше, если бы не Доффи. Этим вечером Доффи был какой-то не такой. Росинант весь ужин подозрительно на него косился, но так и не понял, в чем было дело. Зато теперь его колени были равномерно покрыты лапшой, которую он то и дело ронял из палочек по невнимательности. Ну, не впервой, решил он с досадой. Доффи был какой-то не такой, пока чопорно ел салат, ловко складывая листья руколы и латука вилкой и ножом (искусство, которое Росинант так и не смог освоить до конца, хотя в детстве его учили-учили…). Доффи был какой-то не такой, пока вдумчиво смаковал свой стейк блу рэр. Доффи был какой-то не такой, пока церемонно пил чай с лимонным тартом. Доффи был какой-то не такой, пока непринужденно шагал до каюты, не оглядываясь на Росинанта, который настороженно тащился за ним. Доффи был какой-то не такой, пока запирал дверь, пока снимал галстук и бросал его на спинку кресла, пока водружал на столик свои вечные очки, пока наливал себе бокал своего любимого красного сухого. Росинант помялся, топчась у запертой двери. — Ты чего, Роси? — Доффи расслабленно созерцал вино на свет. — Это ты чего? — не сдержался наконец Росинант. — Я? — Доффи посмотрел на него так невинно, что Росинант еще больше преисполнился подозрений. — Я ничего. С чего вдруг эти странные обвинения? Росинант подозрительно прищурился. Доффи повращал бокал и залюбовался, как по стенкам стекают винные слезы. Нет, он определенно что-то задумал. — …Ну, я пойду, пожалуй. Воздухом подышу, — трусливо сказал Росинант наконец. Такой Доффи его нервировал. Доффи пригубил вино, подержал его во рту. Сделал глоток. Поставил бокал на столик. — У меня есть гипотеза, — сообщил он наконец. — Ага, — сказал Росинант, чтобы хоть что-то сказать. — И эта гипотеза, — Доффи странной, почти танцующей походкой направился к нему, — заключается в том, что зеркало в том дворце показывало будущее. — Э-э-э, — Росинант на всякий случай попятился. — Я видел странную картину, — вдохновенно вещал Доффи, воздев палец, — странную и непонятную. Но сейчас мне кажется, что это могло быть предсказание. — Э, — сказал Росинант, начиная повторяться, как в том злоебучем дворце. — А что именно тебе показало то зеркало? Вообще он почему-то думал, что зеркало всем показывало одно и то же. В его случае видение сбылось, однако там не было ничего экстраординарного… то есть тогда Росинант, конечно, думал немножко иначе… Но если уж Доффи называл что-то "странным и непонятным", то, значит, оно действительно было в высшей степени странным и непонятным. Росинант почувствовал сильное желание драпануть. Доффи улыбнулся ему, ослепительной улыбкой, от которой у Росинанта каждый раз останавливалось сердце. — Я увидел, — сказал он медленно, растягивая и смакуя слова, — я увидел, как ты мне жадно сосешь, пока я ебу тебя в жопу. Росинант подавился и закашлялся. — Гм, — сказал он, прокашлявшись наконец и утерев с глаз невольные слезы, — да, странновато. А… как это вообще было реализовано? Ну то есть. — Он сделал руками непонятные пассы. — Ну, это самое. — Как? — Доффи усмехнулся. — Да примерно так. И прижался к Росинанту сзади. Это определенно было тело Доффи. Это были руки Доффи. Это были губы Доффи. Это был член Доффи, полностью стоящий и упирающийся Росинанту в задницу. Доффи столько раз так обнимал его сзади, так целовал его в шею, так терся членом между его ягодиц. Росинанту даже не нужно было оглядываться — он узнал бы эти прикосновения с закрытыми глазами. Но сейчас Доффи стоял прямо перед ним и очень самодовольно улыбался. — Э, — сказал Росинант и подумал, что уже задолбался повторяться. — Бля. И судорожно попытался высвободиться, но его тут же стиснули сзади этой знакомой, костоломной Доффиной хваткой. — Мама, — сказал Росинант, — спасите. Бля, Доффи, кончай ржать. Это что, глюк какой-то? — Отнюдь, — Доффи вальяжно вернулся к столу, поднял бокал и снова пригубил своей любимой красной кислятины. — Знакомься: Черный рыцарь. Не-Доффи сзади наконец разжал руки. Росинант отскочил от него, только затем обернулся наконец — и увидел Доффи. — Я бухой, — решил Росинант. — В сигаретах было что-то не то. Повар налажал с фугу, и теперь я умираю в непонятных галлюцинациях. Доффи-с-вином рассмеялся. — Это марионетка, — обыденно сказал он. — Кукла из моих нитей. Моя довольно точная копия, только и всего. — А-а-а, — Росинант осторожно попятился и присел на кровать. — Доффи, ты пидор. Меня чуть удар не хватил. — И это возвращает нас к теме зеркала, — не слушая, провозгласил Доффи. — Какого зеркала?.. — не понял Росинант, но тут Доффи-номер-два шагнул к нему и принялся расстегивать его рубашку. Росинант очнулся, только когда машинально приподнялся на кровати, помогая Доффи-номер-два стащить с него джинсы, запятнанные лапшой. — Э, — сказал он. Затем мысленно добавил "тьфу", потому что сколько ж можно было, в самом деле. — Доффи. Ты чего. Это что он сейчас. — Ш-ш-ш, красота моя, — сказал Доффи-номер-два, так же насмешливо, как настоящий. — Ух ты, он говорящий, — прокомментировал Росинант. А затем он больше ничего не смог сказать, потому что его уже целовали. …И вроде как рот у двойника был точно такой же горячий и мокрый, как у настоящего Доффи. (Как? Откуда слюна у нитяной куклы?) И вроде как языком он орудовал точно так же, и губы Росинанту покусывал точно так же, и точно так же в процессе хватал за всякое. Но — что-то было не так. Что-то было очень сильно не так. Росинант попытался было высвободиться, но двойник был сильнее — точно так же, как Доффи. Все в нем было как у Доффи. Все, кроме души. Доффи не просто его целовал — Доффи каждый раз сдавливал и душил его в объятиях своих эмоций. Своей голодной любви и веселой злости. Этой жажды своей, вечной, неутолимой. Своей странной издевательской нежности, своей жуткой людоедской ласки. Такая у Доффи была душа, жестокая и неумолимая, и так она целовала самую душу Росинанта каждый раз, когда Доффи касался губами его губ. Может быть, потому, что у них с Доффи была очень сильная воля наблюдения. А может, потому, что у них с Росинантом даже души были одним целым, которое кто-то когда-то разделил на две кровоточащие половины. А двойник был пустой. Не было в нем души. Не было ни капли чувства. Только губы, язык и слюна. Росинант протестующе замычал и то ли взглядом, то ли волей увидел, как двойник расстегнул штаны — точно таким же движением, как у Доффи. "Бля", — подумал Росинант и нацелился было пинаться, но тут двойник просто рассыпался нитями. — …Сука, — резюмировал наконец Росинант, отдышавшись. — Что это было вообще? — Значит, нет, — буднично подытожил Доффи. — Что нет?! Доффи! Ты больной! Я нихуя не понял! — Росинант на всякий случай забрался под одеяло и укутался по самую шею, чтобы никакие двойники больше не добрались до него своими грязными граблями. — Значит, зеркало ничего не предсказывало, — терпеливо пояснил Доффи, допивая последний глоток. — Когда я впервые создал Черного рыцаря, то сразу вспомнил это видение. Но нет, оно точно было не из будущего. — …Почему? — опять не понял Росинант. — А что там было-то, напомни еще раз? Доффи хмыкнул, поставил пустой бокал на стол и подошел к нему. Чем ближе он подходил, тем более тягуче ощущалось его присутствие. Его глубокое, голодное, жадное чувство. То самое, которого у двойника не было и в помине. — Я ебал тебя в рот, вот так, — он вплотную приблизился к кокону из одеяла, из которого торчала только голова Росинанта, и засунул ему в рот сразу три пальца, и принялся мерно ими двигать. — А ты давился моим хуем и сам насаживался на него ртом… вот так, да, — сказал он, когда Росинант невольно потянулся за его пальцами. — Ты стоял на четвереньках. У тебя подгибались руки. Ты стонал и тек как кошка по весне. Ты жадно подмахивал мне, пока я засаживал тебе в жопу по самые яйца. Он медленно вынул пальцы у Росинанта изо рта. За ними потянулась тонкая, поблескивающая ниточка слюны. — …Ага, — сказал Росинант, сглатывая и моргая. — Но теперь я вижу, что это не могло быть правдой, — небрежно сказал Доффи и одним движением вытряхнул Росинанта из одеяла. — Почему? — заторможенно спросил Росинант. Пиздец как у него сейчас стоял. — Почему, — непонятно усмехнулся Доффи. Наклонился к нему и прошептал на ухо: — Ты очень наивен, мой Роси, если думаешь, что я хоть кому-то еще позволю к тебе прикоснуться. — Так это же ты и есть, — зачем-то заспорил Росинант. — Нет, — фыркнул Доффи, — Черный рыцарь — это не я. Он выглядит как я, да. Я думал, что мне этого будет достаточно. Но нет, — Доффи пожал плечами и принялся расстегивать рубашку. Росинант немного подумал. — А что, если… — осторожно начал он. — Нет, — Доффи небрежно швырнул рубашку на кресло. — А как насчет… — Нет, — Доффи сбросил туфли и взялся за штаны. — Но можно же… — Нет, — белозубо засмеялся Доффи, уже совсем раздетый и невыносимо красивый. — Где твой дух авантюризма? — обвинил его Росинант, начиная отчаиваться. — Нужно же, в конце концов, провести эксперимент! Чтобы, ну, я не знаю там. Доффи с улыбкой покачал головой. — Какая же ты ебливая шлюшка, — сказал он. — Позвольте-ка, — оскорбился Росинант. Тут Доффи уже переходил определенные границы. — Ебливая шлюшка, жадная до моего хуя, — ласково сказал Доффи, — моя течная сучка с голодной задницей. — Пошел нахуй! — взвился Росинант и попытался выбраться из кровати. Широкая пятерня сгребла его волосы, железные пальцы отвели вниз подбородок, и Доффи одним движением вогнал ему член до самого горла. Росинант подавился и закашлялся, заскреб пальцами по бедрам Доффи, пытаясь отстраниться. Доффи держал его за волосы железной хваткой, не давая вздохнуть. Дождался, пока Росинант чуть успокоится, и начал глубоко, мерно трахать его в рот, так, что носом Росинант каждый раз упирался в золотые завитки над его членом. Из глаз у Росинанта текли слезы, а Доффи все трахал и трахал его, насаживая головой на свой член, и Росинант еле дышал от его глубоких резких движений, от жестокой жадной души Доффи, силками сдавившей Росинантову душу. Какой же Доффи все-таки был мудила, подумал Росинант, ничего не видя из-за слез. И кончил без рук, от одного только члена Доффи у него во рту. Кончил так, что из глаз у него посыпались искры.