Зеркала

Ло за ним следил. Это длилось уже дня четыре. Росинант вяло подумал, что надо бы оскорбиться, что ли. Но у него уже и на это не было сил. Доффи едва выпускал его из рук и был такой злой, что вся команда субмарины бросалась от него врассыпную при каждом его появлении, как мыши от кота. Даже Ло говорил с Доффи очень осторожно и чуть что ретировался, оставляя Росинанта на растерзание. А Росинанту было тошно. И кусок не лез в горло, и ничего не хотелось, и с каждым днем ему становилось все более никак. Только одного ему постоянно хотелось: то ли спать, то ли умереть. А Ло все следил и следил, и в конце концов Росинант, наверное, все-таки спросил бы у него, в чем проблема. Но Ло заговорил первым. Росинант смотрел на закат, сидя у Доффи на коленях, потому что Доффи стащил его с постели, выволок на палубу, водрузил к себе на колени и велел дышать воздухом. Но Росинанту было все равно. Ну закат и закат. Он почувствовал приближение Ло, но не обернулся. Ну Ло и Ло. А тот посомневался, покашлял и заговорил-таки наконец. — Роси, — сказал он неловко. Раньше Росинант бы умилился. — Роси, я тут понаблюдал и, короче. — Говори нормально, — рыкнул Доффи. Росинант даже засмеялся — хрипловато, будто разучился. Ло собрался с духом и выпалил: — Роси, мне кажется, ты болеешь. — …Да ну, — саркастически прокомментировал Доффи. — Ну да, — согласился Росинант. — Наверное. Только я не знаю чем. — А я знаю, — заторопился Ло. — Я наблюдал. Я диагностировал. И я знаю, кто тебе поможет. — А ты почему не можешь? — сладко поинтересовался Доффи. — Ты же врач. — Я на таких заболеваниях не специализируюсь, — открестился Ло. — У Роси нарушен баланс нейромедиаторов, тут надо действовать очень осторожно, чтобы не навредить еще больше. И… я никогда не слышал, чтобы БДР так скоротечно переходило в такую тяжелую форму, да еще и, похоже, осложненную СХУ. Возможно, это из-за пролонгированного стресса или каких-то побочных эффектов способности Шугар… — Не жонглируй аббревиатурами, объясни как следует, — потребовал Доффи. — Какая тяжелая форма, ты что, ребенок, — запротестовал Росинант. — Нормально все. Мне просто… просто надо выспаться. Ло очень скептически на него посмотрел, а Доффи на его слова даже внимания не обратил. Ну естественно, как всегда. — Я не могу браться за такой сложный случай: я же все-таки не психиатр, не невролог и не эндокринолог, — продолжал тем временем Ло. — А тут нужен именно кто-то по этой части. — …Та-а-ак, — протянул Доффи наконец. — Ну, — Ло пожал плечами. — Я понимаю, что отношения у вас не особо, но он действительно может помочь. — Вот только какую цену он запросит, интересно, — сказал Доффи. — Тебе это правда так важно? — спросил Ло, и они синхронно посмотрели на Росинанта. А Росинанту просто хотелось спать. Или умереть. …Через минуту они уже сменили курс и шли к некоему загадочному острову Момоиро. Остров оказался очень странным и зловещим. Его окружало таинственное радужное сияние. — Огромные сиськи, — вяло констатировал Росинант, глядя на горные образования удивительной формы, покрытые розовой порослью. — Думаешь? По мне, больше похоже на огромные жопы, — задумчиво протянул Доффи, как всегда не выпуская его из рук. — Вы озабоченные! — осудил их Ло. — Сердца это! Сердца! — А ты романтичный, — отметил Росинант. — Ну правда же на сиськи похоже. — Или на жопы, — тут Доффи пожал ему жопу, будто в подтверждение своих слов. А на берегу их уже ждал боевой отряд из огромных, щетинистых, явно очень решительно настроенных окам в розовых кружевных платьицах. — М-м, такие красивые мужчинки, и все к нам? — угрожающе пропела окама с кокетливым бантиком в роскошном парике. — Смотрите, какой мишка! — восхитилась окама с десятисантиметровым маникюром, усыпанным стразами, и в рядах бойцов произошло небольшое замешательство, сопровождавшееся негромкими возгласами "мимими" и "утютю". Бепо неловко потупился. — Мы не хотим конфликта, — уверенно и спокойно сказал Ло. — Мы пришли просить вашу королеву о помощи. Нам нужно чудо. — А ты кто такой, лапочка, чтобы просить ее величество о чуде? — ласково спросила главная окама с роскошным золотым париком и монобровью. — Зачем ей тебе помогать? — Мой самый родной человек умирает, — ответил Ло. — Я все сделаю, чтобы его спасти. Все что угодно. — …Я не умираю, — ошеломленно сказал Росинант, — но я тоже тебя люблю. — Это не жизнь, Роси, — сказал Ло. Его голос как будто срывался. — Я не могу смотреть, во что ты превратился. И он, — Ло кивнул на Доффи, слушавшего с каменным лицом, — тоже не может. Если так будет продолжаться, он просто сорвется и всех убьет. — Может, оно само пройдет, — слабо отбивался Росинант. — Не пройдет. Нарушения биохимических процессов в головном мозге сами по себе не проходят. Тебе нужна помощь, Роси. — Ло обернулся к молча внимающим окамам. — Прошу… пожалуйста… помогите ему. Главная окама с монобровью всхлипнула и изящно промокнула глаз платочком. — Как это трогательно, — прорыдала она. — Что скажете, девочки? "Поможем им! — Конечно! — Такие мужчинки! — Отведем их к ее величеству!" — раздался нестройный хор из баритонов и басов. — Идите за мной, сладенькие, — величественно пригласила главная окама и начальственно присвоила себе руку Ло. По дороге Доффи отпустил Росинанта и приотстал, зловеще шушукаясь с носатой окамой примерно его роста. Росинант бы насторожился, но у него и на это не было сил. Он и ногами-то еле передвигал. Зачем он куда-то шел? Он сам не знал. Ему бы прилечь, полежать, закрыть глаза… Все вокруг было как в тумане, включая монументальную фигуру Чудотворца Эмпорио Иванкова. Росинант даже не особо удивился, глядя, как тот бьет длинными острыми ногтями себе в бок и превращается из игриво одетого мужчины в игриво одетую женщину. Ло опять что-то говорил, по виду — убедительно и с большим напором. Доффи все придерживал его за бок, чтобы Росинант не сполз на пол. А у Росинанта уже совсем ни на что не было сил, и он едва заметил, как они с королевой Иванковым остались одни. — …Ну все. Пиздец тебе, Доффи, — взрыкнул Росинант, закатывая и без того короткие рукава-фонарики. Доффи следил за ним с явным одобрением. — Отличная работа, дамочки, — сказал он висевшим на Росинанте окамам. — Выглядит роскошно. — Мои глаза, — едва слышно простенал Ло. — Я тебя сейчас повешу на этом самом парике, — проскрежетал Росинант. Парик точно в цвет его родных волос парил ему шею и мел кончиками по заднице. Террористки-окамы откопали где-то платье его размера и ловко запихнули в это платье Росинанта, пока он приходил в себя после гормональной терапии королевы Иванкова. Они даже накрасить его умудрились. И все это выглядело бы даже неплохо — по крайней мере, не так нелепо, как на местных жительницах, — если бы они для начала спросили разрешения. (Которого Росинант бы им, конечно, не дал.) Поначалу Росинант даже подумал, что так и надо. Вдруг это тоже входило в протокол лечения? Ну там, шоковая терапия и все такое. Затем королева Иванков вернулась и сказала одобрительное "гм". — А тебе хорошо, сладенький, — пропела она. — Если хочешь, оставайся. Будешь одной из моих конфеток, — и обворожительно подмигнула. Росинант слегка покраснел, снизу вверх глядя на ее роскошные груди. Женщина-Иванков была очень знойная. Мечта поэта, зачарованно подумал Росинант. — Твой возлюбленный будет доволен, — закивала Тибани, та самая главная окама с монобровью. — Такая красоточка получилась. — А Доффи тут при чем? — рассеянно спросил Росинант, пытаясь разобраться в хитром фасоне. И как только женщины это носили? То ли дело штаны! В них хотя бы были карманы. — Ну как же. Это ведь он нас попросил тебя приодеть, — кокетливо подмигнула Тибани. — А ну-ка, сделай загадочное лицо… Росинант поднял голову и обнаружил, что его снимают на камеко-ден-ден-муши. — Вы чего творите, — сказал он растерянно. — Ну что за прелесть! — восхитилась Тибани. — Ты создана для этого платья, сладенькая! Так, решено, оставь его себе. И косметику тоже, — тут Росинанту впихнули в руки целый мешок всяких мазилок, — такая красота не должна пропадать за грубой мужской маской. Выпусти наружу цветок своей истинной сути! — Так, дамы, погодите. То есть вы хотите сказать, что Доффи подговорил вас меня переодеть, — Росинант обозрел свое довольно красивое, чудовищно пышное платье, — накрасить, — одна из окам тут же услужливо подставила ему зеркало. Смотреть было можно, но столько теней было уже слишком, да и эти накладные ресницы тоже, гм… — нацепить парик, — другая окама тут же взбила и поправила локоны, накрученные элегантной волной, — и нащелкать фотографий? Окама с камеко-ден-ден-муши тут же кокетливо предложила ему покружиться, чтобы платье красиво развевалось. Внутри у Росинанта поднималось что-то давно забытое, могучее, неостановимое. — Та-а-ак, — пророкотал Росинант, сжимая кулаки с накрашенными розовым ногтями. — Доффи, ты труп. …Но когда он наконец отыскал Доффи, непринужденно беседовавшего с окамами в компании бледного напряженного Ло, и попытался нанести ему тяжкие телесные повреждения, на него кинулась сразу дюжина окам и повисла на нем щетинистой, благоухающей гроздью. — Только без насилия, котик, — горячо прошептали ему на ухо. — Оставь эти игры для постели. — Доффи, ты заебал, — пожаловался Росинант наконец, устав стряхивать с себя окам с их шаловливыми ручками. Над толпой окам пронесся фраппированный шепоток, в котором преобладало "что за выражения!". — Я тебе что, кукла, наряжать меня без спросу? А Доффи все следил за ним с удовольствием и явным интересом. — "Заебал"? — процитировал он. — Нет, красота моя, это еще не "заебал". Вот часа через два — да, тогда ты сможешь с полным правом сказать, что я тебя заебал. И облизал его взглядом с головы до ног. Росинант удушливо покраснел, на что уж привычный. Ло безнадежно спрятал лицо в ладонях. Над толпой окам пронесся шелест смущенных смешков. Одна, с виду особо брутальная, даже грациозно упала в обморок. — Боже, какой мужчина, — коллективно вздохнули окамы. Росинант хотел было тоже спрятать лицо в ладонь, но вовремя вспомнил, что оно раскрашенное. И вздохнул. — Ваше величество, — сказал он, обернувшись к развлекающейся королеве Иванкову, — я перед вами в неоплатном долгу. Если вам когда-нибудь понадобится моя помощь, просто пришлите весть, и я приду по первому слову. Сказал, глубоко поклонившись, и всей кожей почувствовал недовольство Доффи. Как же, его любимая кукла теперь принадлежала не только ему. — И я тоже, — сказал все еще бледный, удивительно воодушевленный Ло, становясь бок о бок с ним. — Госпожа, я ваш вечный должник. Росинант поглядел на него сверху вниз, на его лохматую черную макушку, и чуть не задохнулся от внезапной, бескрайней, невыносимой любви. — Ты ж мой хороший ребенок золотой, — сказал он, крепко обнимая Ло и целуя его в лоб. Ло тут же принялся пихаться и протестовать. На лбу у него теперь красовался яркий красный отпечаток. — Заяц-побегаец, — припечатал Росинант. — Какой ты у меня вырос. Самый замечательный ребенок. — …Правда? — недоверчиво спросил Ло, даже ругаться забыв. — А то, — подтвердил Росинант. — Знал бы ты, как я тобой горжусь. Из толпы окам донеслись негромкие всхлипы. Своей волей наблюдения Росинант ощутил несильный ментальный толчок: Доффи наскучило представление, и он уже рвался обратно в море. Сам он быть вечным должником, конечно же, не собирался. А королева все глядела на него сверху вниз и загадочно улыбалась. — Ты мне по душе, пирожочек, — сказала она наконец. — Если тебе вдруг надоест твой хамоватый возлюбленный, можешь вернуться сюда — я буду рада. И свое унылое дитя тоже можешь прихватить, моим конфеткам он понравился. Росинант почувствовал, как Ло, пытаясь не подавать вида, нервно жмется к нему. А королева так обольстительно подмигнула, что Росинант вспыхнул весь, до кончиков ушей. "Ах, какая женщина", — невольно подумал он. Королева улыбнулась так, будто прочитала его мысли. Доффи несколько напрягся и смерил королеву острым взглядом. Росинант поцеловал изящную руку, затянутую в лиловую перчатку. — Благодарю за приглашение, моя госпожа, — улыбнулся он в ответ, растряся все свои подзаржавевшие навыки флирта. — Я буду им дорожить. Еще несколько окам в толпе упали в обморок от переизбытка чувств. — Боже, это так романтично, — услышал он взволнованные перешептывания. — Так, Роси, хватит валять дурака, пошли отсюда уже, — Ло за локоть потащил его к берегу. Доффи вальяжно последовал за ними. — Почему "валять дурака"? Ты вообще видел королеву Иванкова? Это же богиня, — искренне восхитился Росинант и ощутил своей волей наблюдения скребущее чувство, значившее примерно "не зарывайся". Но он не зарывался. Он еще раз оглянулся на роскошную женщину, загадочно улыбавшуюся ему вслед, споткнулся и упал бы, если бы Ло привычно не подпер его собой. Вот такой прекрасной даме, как Иванков, Росинант хотел бы читать стихи и дарить цветы… …когда-то давно, когда его "хамоватый возлюбленный" был еще просто "хамоватый". Галдящая свора окам провела их до субмарины, расцеловала на прощание и пощупала Доффи за жопу. Кажется, он пользовался у дам особой популярностью. Впрочем, Ло тоже не остался без внимания, и только Росинанта никто не трогал — возможно, потому, что в глазах у дамочек он уже был прочно закреплен за королевой. — Так, ну что, — сказал он наконец, когда они снова стояли на палубе, — идем бить морду Кайдо? Лишь пару часов назад он точно так же стоял на этой же палубе — и выглядел как совсем другой человек, и даже человеком себя особо не ощущал. Команда субмарины ошеломленно таращилась и на утонченное Росинантово платье, и на его длиннющий парик, и на яркий вечерний макияж. И на Ло с Доффи, расцвеченных отпечатками губ самых разных оттенков. И на явственный отпечаток огромной потной ладони на жопе Доффи. И на блестящий бантик в волосах у Ло, который туда под шумок умудрилась приладить какая-то особо предприимчивая окама. Росинант посмотрел на разнообразные выражения лиц у накам Ло и сжалился: — Миссия прошла успешно, хоть и не обошлось без жертв. Отчаливаем. — Так точно, — был слабый ответ, и спустя минуту беготни субмарина наконец-то начала потихоньку разворачиваться. Росинант в последний раз посмотрел на розовый остров, вздохнул и тоже развернулся. — Куда, — сказал Доффи, придерживая его за тылы. — Умываться пойду, — мстительно сказал ему Росинант. — Я тебе это припомню, козел. — Припоминай, конечно, — непринужденно согласился Доффи, — но давай ты умоешься попозже, а? Часа через два. И одарил его такой улыбкой, что Росинант чуть не сгорел на месте. Это было нечестно. Доффи всегда умел одной улыбкой превратить его в нечто непотребное, а у Росинанта было даже нечем ответить. — Сколько нам догонять Соломенных шляп? — спросил он у Ло, чтобы хоть что-то сказать. Ло рассеянно оттирал с лица помаду и все еще выглядел слегка травмированным. — Как пойдет, — сказал он. — Если поймаем течение, то где-то неделю. — Годится, — сказал Доффи. — Пошли, моя радость. Нам еще целых десять лет нагонять. — Только, пожалуйста, потише, — слабо воззвал Ло. Видно, и сам не верил, что его слова подействуют. — Ах, какая же сладкая из тебя девочка, красота моя, — сказал Доффи, когда они наконец остались одни. Швырнул его на кровать, навалился всей тяжестью и зашипел в ухо: — Бабу он, значит, захотел. Ага. Так ему было все-таки не настолько безразлично, как он показывал. — Захотел, — пожал обнаженными плечами Росинант. — Я женщин люблю, Доффи. Для тебя это новость? Доффи пожал ему горло. Росинант не без усилия высвободился и хрипловато сказал: — Поэтому в следующий раз, когда я увижу королеву… — Доффи попытался вернуть руку ему на горло. Росинант аккуратно придержал ее и продолжил: — В следующий раз, когда я увижу королеву, я попрошу ее превратить в девочку тебя. Чтобы все было честно. Доффи застыл, как будто такая мысль ему в голову не приходила. Росинант тихо засмеялся. — Иди нахуй, — сказал он с бесконечной любовью. — Я люблю тебя больше всех на свете, ты, озабоченный мудак. — …Роси, — глухо уронил Доффи наконец и спрятал лицо у него на груди, среди пышных роз из розовой органзы. Как же тяжело ему пришлось. Как же тяжело ему было видеть того ржавого, поломанного Росинанта и сознавать, что, возможно, никто никогда не сможет его починить… — Так тебе и надо, мало шоколада, — сказал Росинант. Доффи мучился недели полторы, а Дрессроза — десять лет. — На этом ты все или еще что-нибудь умное скажешь? — злобно спросил Доффи. — Скажу, — Росинант ослепительно улыбнулся. — Я тебя люблю. — Повторяешься, — сказал Доффи охрипшим голосом. — А что, плохо, что ли? — Росинант поцеловал его. Когда он наконец оторвался, чтобы глотнуть воздуха, губы Доффи все были в красной помаде. — Я тебя люблю, — повторял Росинант в перерывах между поцелуями. — Я тебя люблю. Я тебя люблю… Когда он остановился, лицо и шея Доффи были почти равномерно покрыты отпечатками губ разной степени бледности. Доффи стащил с него парик, зашвырнул куда-то в угол и запустил ладонь в Росинантовы волосы, сейчас отросшие чуть длиннее обычного. — Что же ты со мной делаешь, любовь моя, — пожаловался он. — А ты что делаешь? — резонно спросил Росинант. — Лежишь тут на мне и прохлаждаешься, вместо того чтобы выполнять что обещал. При свидетелях обещал, между прочим. Доффи медленно, широко ухмыльнулся. — Ну, раз такое дело… — он одним движением разорвал платье. Росинант даже слегка огорчился: платье было красивое. — Для тебя — все что угодно, ненаглядная моя красота.