О семейной жизни Малфоев

      Больше всего в моей сестре меня бесит то, что ей всё можно! Мужа-полукровку, да пожалуйста! Вить из отца верёвки, а почему бы и нет?! Почему! Так! Происходит?!       — Па-ап, — нежно тянет сестра.       — Да, змейка? — откликается отец.       — Понимаешь, тут такая ситуация… — вот не приведи Мерлин, ты меня сейчас сдашь с потрохами, я тебя прибью.       — Какая, донь?       — Люциус, — вот стерва, — не хочет со мной пройтись по магловским магазинам, —       я спокойно выдыхаю и беру свои слова обратно, она не стерва.       — Сын…       — Да, отец?       — Тебе сложно с сестрой прогуляться по магазинам?       — Нет, не сложно, просто ты же знаешь, чем это всё закончится?..       — Знаю… Змейка, выйди, пожалуйста, я с Люциусом поговорю, — сестра выходит.       — Пап, я не могу! Я не знаю, как Северус это терпит! Мне невыносимо жалко её, не могу я смотреть на её слёзки!       — Сынок, я понимаю, но никто не виноват в случившимся, это нужно принять.        Вы, конечно, не понимаете, что происходит, я попробую объяснить. Начну с малого. Лайма не может иметь деток. А вы поминаете, что в магловских ТРЦ полно маленьких детей, счастливых родителей с малышами, куча детских магазинов. И вот все эти походы по магазинам заканчиваются истерикой. И просьбами Лаймы, чтобы Северус с ней развёлся и женился на нормальной девушке.        А произошло всё в ту роковую дату, девятого февраля 1980 года. Тогда мы, пожиратели, вернулись с неудачного задания. Крайней сделали сестрёнку. Её главной ошибкой было, что она стала перечить Повелителю. Я навсегда запомнил слова Лорда: «Розье и Маркс, кастрируйте её, достала уже!» Никто не успел сказать слова, Лайму увели. И через минуту раздался душераздирающий крик. Я понятия не имею, как она не умерла от болевого шока и кровотечения… Мою маленькую девочку просто вспороли ножом, как свинью. Спасибо Северусу за то, что спас её. Он не отходил от её постели, обрабатывал раны, поил зельями. И вот тогда у них всё завертелось, вся эта любовь морковь.       — Люци, я прошу тебя, будь рядом с сестрой.       — Хорошо, пап.       — Люци, смотри какая прикольная курточка, — Лайма указывает на ярко серебряную детскую куртку. — Она, наверное, шла бы Кассе.        Касся (Кассиопея) — это её воображаемая дочка.       — Лайм, пойдём мороженку съедим?       — Пойдём, — как-то грустнеет моя девочка. — А потом за платьем?       — Да-а, — Мерлин, я сейчас с ума сойду…       — Люц, как тебе? — сестра отворяет шторку примерочной.       — Нет, не то. Как-то оно странно в плечах сидит. Попробуй вот это, серое.       — Ну как?       — Нет, слишком короткое…       — Согласна. Подожди, я сейчас, — Лайма за пару секунд переодевается и предстаёт передо мной в бежевом платье с разрезом до бедра и открытым декольте.       — Оно, конечно, шикарное, но отец нас убьёт… Слишком откровенное.       — Ну на какой-нибудь праздник.       — Ладно, бери, — улыбаюсь я.        Но вечером не обошлось без истерики…       — Сев, как она? — спрашивает Цисси.       — Получше, я ей успокоительное дал, вроде, уснула. Но я так больше не могу! Ей пора к психологу, а лучше к психиатру…       — Ты же знаешь, что мы уже пытались… — отвечаю я.       — Она мне… своё кольцо обручальное отдала… И надеть снова не захотела…       — Север, Лайма придёт в себя, и всё решится, — успокаивает его Лорд.       — Надеюсь… Цисси, роди ей ещё одного малыша.       — Северус, я бы с удовольствием, но ресурсы рода исчерпаны, увы…        Когда Драко родился, Лайма от него ни на шаг не отходила. Его первое слово было ни «мама», ни «папа» и даже ни «деда», а «Лама». И только когда Дракону исполнилось пять лет, сестра вышла на работу, но не в Министерство, а в Хог… Чтобы находится в окружении детей… Вот такие такие вот пирожки с котятами.