Часть 20 (Лайма)
21 июня 2022 г. в 05:00
Бр-р, Азкабан… Самое страшное место для волшебника. Кингсли снимает с решётки камеры защитные заклинания, распахивая её. На его лице написано всё недовольство этого мира, но против воли Фаджа он ничего сделать не может.
Я осторожно захожу внутрь камеры, пытаясь разглядеть в этом мраке брата. Засветив мрак люмусом, я смогла найти в углу сжавшийся от холода комочек. Осторожно подхожу к брату, присаживаясь на корточки.
— Люциус, — тихо выдыхаю я, кладя руку на грубую ткань его «одеяла», — пойдём домой.
Брат вздрогнул от неожиданности. Это жалкое подобие одеяла упало с его плеч.
— Сестричка, — охрипшим голосом выговаривает Люциус, а точнее то, что от него осталось.
— Пойдём, милый мой, — я помогаю ему подняться.
Ощущаю, что он сильно исхудал. Дальше всё как в тумане: подпись документов о домашнем аресте, перемещение домой.
— Люци! — Цисси бросается к нему первая, крепко обнимая и целуя в щёку.
Только сейчас я могу его разглядеть. Грязные запутанные волосы, множество ссадин и синяков, порванная в нескольких местах рубаха, худой как швабра.
— Цисси, — отец отдирает Нарциссу от брата, прижимая её к себе.
Отец кивает в сторону комнат, я все понимаю без слов. Взяв Люциуса за запястье, я тащу его в комнату. Его безвольное тело даже не сопротивляется, когда с него слетают потрёпанные брюки и уже давно не белая рубашка.
— Люци, — выдыхаю я, осматривая некогда бледную аристократическую кожу.
На лопатке глубокий порез, на ягодицах такая же ситуация. Кое-где небольшие ссадины и хорошие гематомы… Что ж с ним делали?
В зеркале я встречаюсь с бездушными серыми глазами брата. Он что-то хочет сказать, но молчит…
Набрав тёплой воды и удостоверившись, что она не слишком горячая, добавила какое-то зелье с антисептиком, которое Сев варил специально для Люциуса.
— Залезай, — киваю я, помогая ему переступить через бортик ванной.
Брат устраивается поудобнее, невольно морщась. Вылив немного геля на самую мягкую губку, я положила её в руку Люциусу, но та просто упала в воду.
— Люци-и, — мне кажется мы поменялись ролями…
Закатав рукава платья, достала губку из воды. Предварительно отжав её, я начала смывать грязь со спины брата. Он как беспомощный ребёнок. Просто покорно сидит и принимает мою помощь. Закончив с телом, я добралась до его волос, если этот спутанный кусок можно так назвать.
— Люци, глазки закрой, — как только брат закрывает глаза, я смываю мыльную пену с его головы. — Вставай.
Брат вылезает из ванны, становясь на тёплый пушистый коврик.
— Сейчас немного пощиплет, — предупреждаю я, смачивая ватный диск зельем, — потерпи.
Я нежно обрабатываю порезы на ягодицах, стараясь приносить меньше боли. По щекам брата начинают спускаться дорожки слёз, но он терпит, сцепив зубы. Меня это очень сильно напрягает. Закончив с ягодицами, я перешла к самым значительным порезам на спине.
— Ш-ш, — болезненно шипит Люциус, подаваясь вперёд.
— Потерпи, чуточку осталось, — я легонько касаюсь губами его плеча. — Одевайся, Люци, — я протягиваю ему принесенную домовиком просторную одежду.
На моё удивление, брат одевается сам, без моей малейшей помощи.
— Пойдём, — ласково зову я брата, открывая дверь ванной.
Усадив покорное тело на кровать, я взяла массивную расчёску, чтобы всё-таки спасти эти прекрасные лунные волосы. Я не знаю, как их раздирать, но попытаться всё же стоит. Спустя добрых пол часа я расчесала огромные колтуны, заплетя ещё мокрые волосы в слабую косу.
— Иди ко мне, — я легла на спину, потянув за собой брата.
Мы долго лежим молча. Я поглаживаю Люца по спинке, стараясь избегать порезов.
— Как у вас это получилось? — тихо шепчет брат, поднимая на меня пустые глаза.
Я рассказываю ему всё. Как отец придумал этот идиотский план, как я ушла из Хога, заняв его место в Министерстве, как через силу надевала откровенные платья, чтобы совратить Фаджа и много чего ещё.
— И вы это сделали ради меня? — по тону брата, я понимаю, что он не верит в происходящее.
— Только ради тебя, — слабо улыбнулась я.
— Спасибо, — это всё, что успевает сказать Люц, перед тем как уснуть.
Теперь всё будет хорошо!