Лучше умереть, чем любить тебя

      — Мы идём? — Кэсс стояла в дверном проёме спальни Теодора, чуть наклонив голову и разглядывая парня.       — Куда? — оторвав взгляд от учебника, слизеринец посмотрел на девушку.       — Как куда? На обед, конечно. — Блэк изобразила на своём лице полное недоумение в ответ на сощуренный взгляд Нотта. — Что подумают люди, если мы придём не вместе? Уверена, пойдут слухи. Хотя, тебе не привыкать, я полагаю. — уголок рта девушки стремительно пополз вверх в ухмылке.       — Думаю, теперь сплетен станет в два раза больше. — произнес Теодор, подходя к Кэсс. — Идём. — он взял гриффиндорку под руку, и они вместе направились в Большой Зал.

***

      Разговоры разом утихли, стоило только Блэк и Нотту появиться в Зале. Не обращая внимания на удивлённые взгляды учеников, они продолжали идти, имитируя занимательный диалог, пока не дошли до стола Слизерина. Подойдя к столу своего факультета, Кэсс улыбнулась друзьям, переводящим глаза с неё на Теодора. Гул учеников понемногу усиливался до обычной громкости.       — Что это, мать твою, было? — услышать ругательства от Джорджа было немного странно, но ситуация, по видимому, позволяла такую вольность.       — Что конкретно тебя смущает? — Кэсс посмотрела на него с лёгкой улыбкой.       — Например, то, что ты идёшь за ручку с Ноттом, похоже напрочь забыв о вашей шестилетней вражде. — Фред ответил за брата, чуть подняв брови. — Она точно под заклинанием. — чуть тише произнёс он, обращаясь к остальным, но чтобы Кэсс слышала.       — Все получили то, чего хотели, разве нет? — девушка сцепила пальцы, упираясь локтями на стол и положила на них подбородок.       — Ты сумасшедшая. — качая головой, произнесла Гермиона.       — Я знаю, детка. — Кэсс самодовольно ухмыльнулась. — Кстати, завтра мы играем против когтевранцев. — напомнила она, не отводя взгляда от Грейнджер.       — У меня дополнительные по травологии.       — А вот тут обидно. Ты реально пропустишь наш триумф? — Блэк чуть нахмурила брови.       — Эй, Герм, мы же ни разу не пропускали квиддич. — обратился к Гермионе Гарри. — Тем более ты и так отлично знаешь травологию, ничего страшного от одного пропущенного занятия не случится.       — А Поттер дело говорит. — Кэсс двумя пальцами указала на Гарри.       — Ладно, — сдалась Грейнджер, — я приду.       — Отлично.       Оставшееся время обеда пролетело за разговорами о предстоящей игре и подготовке к ней. Выйдя из Большого Зала к Кассиопее тут же подлетели Пэнси и Блейз.       — Ты трахаешься с Ноттом, а я не в курсе? — тихо, но достаточно агрессивно воскликнула Пэнс.       — Отлично сыграно, правда?       Паркинсон сдержанно улыбнулась, в то время как Забини уже во всю хохотал.       — Это было потрясающее представление. Жаль я больше такого не увижу. — сквозь смех сказал Блейз.       — Увидишь и не такое.       Улыбка в мгновение сползла с лица Пэнси. Она недоумённо смотрела на Кэсс.       — Ты же понимаешь, что эти слухи не исчезнут за пару недель. Ты, буквально, дала всем прямое доказательство.       — Я знаю.       — И ты делаешь это специально? Ты же знаешь, что будет с Теодором, если эти слухи дойдут до его отца. — Пэнси в ужасе округлила глаза. — Нет, ты же не…       — Да.       — Кэсс, нет.       — Он сам начал эту игру. Мне надоели вечные слухи и сплетни. Мне надоело оправдываться. Пусть все думают, что хотят, а я не буду мешать, даже поспособствую этому.       — Кэсс, он наш друг. — произнес Блейз, уже перестав смеяться.       — Я тоже ваш друг. Но почему-то никто из вас ни разу не подумал, что я тоже человек и умею чувствовать. — не повысив голос, произнесла Кассиопея. Ускорив шаг, она направилась в сторону башни старост.       Кэсс не плакала уже пять лет. После очередной ссоры с Нотом она пообещала себе ни при каких обстоятельствах не проронить и слезинки. Слёзы — удел слабых. А она не слабая. И любой, кто посчитал бы её таковой, моментально поменяли бы своё мнение под грозным взглядом гриффиндорки или её друзей.       Блейз, Паркинсон и Блэк всегда поддерживали друг друга. Будь то очередной матч по квиддичу или предстоящий экзамен. Кэсс и Блейз поддерживали Пэнси после расставания с парнем, о котором они не знали почти ничего, кроме факультета. Девушки помогали Блейзу восстановить общение с отцом после очередной ссоры. Но, когда среди старшекурсников начинал ходить новый слух о Кэсс и Тео, слизеринцы шутя отмахивались, мол, забей, всё уляжется через пару дней. Но на замену одной сплетне появлялись десятки других, и пока Паркинсон и Забини умело переводили тему, всякий раз, как Блэк пыталась с ними за говорить на счёт этого, гриффиндорка в одиночестве выкуривала по три-четыре сигареты за раз, сидя на подоконнике в спальне.       И сейчас она снова здесь, на подоконнике, тушит вторую сигарету, скуренную до фильтра, и поджигает новую, делая глубокую затяжку. Нет, она не заплачет, она дала себе слово, а за свои слова она отвечает. Если бы кто-то увидел её сейчас, подумал бы, что ему привиделось. Не то чтобы Кэсс все считали правильной девочкой, зубрилой, учащейся на отлично. Нет, такой все считали Гермиону, хотя, стоило познакомиться с ней поближе, они узнали бы, что Грейнджер интересный и весёлый человек.       Бездушной.       Вот какой все считали Кассиопею Блэк. Рассудительной, умной, расчётливой, но бездушной. И так даже проще. Ты не привязываешься к человеку, тебе не нужно переживать, заботиться, сострадать. Но чувства и эмоции есть у каждого. И как бы глубоко Кэсс не закапывала свои, она продолжала чувствовать. Но из-за маски бездушия, которую она надевала каждый раз, выходя за порог своей спальни, никто и не пытался узнать, что на неё на душе. Чёртов замкнутый круг.       На ужин Кэсс не пошла, сославшись на большое количество работы, порученной ей, как старосте. Закипая над учебниками, она не заметила, как прошло два часа и ужин уже должен был давно закончиться. Подойдя к окну, она достала из-под подоконника почти закончившуюся пачку сигарет и вытащила оттуда одну. Огонёк на конце волшебной палочки ярко запылал, зажигая кончик сигареты.              Глубокая затяжка. Ещё одна. Горло обожгло горьким табачным дымом, а все лишние мысли испарялись с каждым выдохом.       — Кому расскажешь — не поверят.       Теодор стоял, облокотившись на дверной проём. Видимо, прошло достаточно много времени, потому что слизеринец успел вернуться с ужина и переодеться в черные спортивные штаны и такого же цвета футболку. Он всё так же ухмылялся, глядя, кажется в самую душу. Тёмные, цвета горького шоколада глаза прожигали насквозь, от них не укрылось ничего. Нет, это была не ненависть, что-то другое. Заинтересованность? Может быть.       — Расскажешь? — девушка запрыгнула на подоконник, подогнув под себя ноги. — А, впрочем, плевать, валяй. — она небрежно отмахнулась.       — Я не собираюсь ничего рассказывать, это не моё дело.       Слизеринец подошёл к окну, где сидела гриффиндорка, сел на противоположный конец подоконника и достал из кармана пачку дешёвых сигарет. Поджёг её заклинанием и сделал затяжку.       — Почему эти? — неожиданно спросила Кэсс, не отводя глаз от упаковки в руках Теодора. — Ни в жизнь не поверю, что у тебя нет денег на что-то получше.       — Не вижу смысла тратить деньги на игрушки.       — Значит, игрушки? — девушка подняла глаза, встречаясь с внимательным, изучающим взглядом парня. Он, словно, гипнотизировал, заставлял говорить то, чего не хотелось.       — Это же детская забава, лекарство от скуки.       Как бы ни старалась, Блэк не могла отвести взгляд от акварельных глаз Нотта. Они продолжали молча курить, наблюдая за каждым действием друг друга. Сигарета дотлела до фильтра и, затушив её о стену башни за окном, Теодор, не прерывая молчания, удалился из спальни Кэсс.       «Лекарство от скуки». В каком-то смысле он тоже являлся для неё личным лекарством от скуки. Или для её действий была другая причина? Возможно.       Рассуждая над словами Нотта и своими собственными мыслями, Кассиопея быстро уснула.