Чужие

Когда дверь в кастелянной начала медленно открываться, словно давая время на переосмысление, Немо испугался, что это мог быть кто-то из отряда и уже продумывал тысяча и одно оправдание, в то время, как Яков оставался спокойным. Он будто был готов к этому, просто спрятал дневник Вольфганга рядом с мешками, ожидая того, кто прервал их беседу. В проёме показался Тарталья. Немо вздохнул спокойно, а вот Яков наоборот — напрягся при виде него. Его брови нахмурились, а губы сжались в тонкую линию. На самом деле, Немо заметил, что после своего пробуждения, отношения этих двоих стала ещё более напряжённой, чем была до этого. Словно это напряжение можно было резать ножом. Расспросы ни к чему не привели: молчат оба. Тарталья мастерски менял тему разговора, а Яков…не решался будто говорить. Немо не мог понять в чём дело и незнание начинало уже его раздражать. — Надеюсь, я не помешал вашему свиданию, — сказал Тарталья, подходя к парням. На его лице была улыбка, но по голосу было слышно, как он был напряжён и…раздражён. Немо заметив это, выгнул бровь, ведь припоминает, что такую реакцию видит не в первой. — «Ревнует?» — подумал Немо, когда Тарталья прожигал взглядом Якова, а тот чувствовал себя неуютно. — И многое услышал? — спросил Яков, нахмурившись. Тарталья сделал задумчивый вид. — Достаточно. Собственно, весь ваш разговор. Теперь Немо почувствовал себя неуютно. Чайльд слышал весь их разговор. Он ведь всё рассказал Якову: и про шпионаж и просьбу Вагнера, и про то, что его ищут на другой стороне тоже обсудили. Как он всё на это отреагирует? Решит оборвать с ним общение? Захочется ли ему общаться с шпионом? Чёрт, он начинает мыслить, как Яков. Какое-то время все трое молчали, переглядываясь между собой и не решаясь что-то сказать. Яков впился взглядом в Предвестника, будто пытаясь прочесть его эмоции или мысли, Немо смотрел в сторону, чувствуя вину и стыд перед парнем, а Тарталья в свою очередь смотрел уже на самого Немо. Выходит по своему немного комичная и неловкая сцена. Тарталья обратился к Якову. — Мне надо поговорить с Немо. Будь добр, выйди, — и кивком указал на дверь. Яков нахмурился и не хотел оставлять Немо одного вместе с Чужеземцем. Он приносил куда больше проблем, чем парень с амнезией. И не хотел этого признавать, но переживал за сослуживца. — С чего вдруг я должен это делать? Тарталья закатил глаза. Немо, понимая, что лучше их успокоить и решил вмешаться, но Тарталья действовал быстрее. Парень взяв параноика за плечо и под его возмущённое «какого чёрта?» выпроводил из кастелянной. Потом, вспомнив ещё что-то, вернулся к мешкам и вытащил оттуда дневник Вольфганга. Немо оставалось лишь догадываться, как он смог его там найти, не зная и не видя, куда его спрятали. После, повернулся к нему. — Ключ ещё у тебя? — Э-э-э-э, да. — Дай, пожалуйста. Немо не смел ему противиться и протянул ключ от дневника. С этими вещами, Тарталья вновь подошёл к выходу. Внутрь зашёл Яков, недовольный тем, что его так грубо выгнали, но ничего не успел толком сказать, ему протянули вещи Вольфганга, вновь сопровождая к выходу. — Да какого?! — Мой тебе совет, — Тарталья вкрадчиво прошептал, приблизив своё лицо к солдату. Он загородил своим силуэтом весь обзор на Немо, а сам парень смотрел лишь на спину Предвестника. Яков вновь почувствовал себя некомфортно, но не отрывал взгляд от голубых глаз. Они опасно засверкали в темноте. — Не подслушивай наши разговоры. Я этого очень не люблю. В первый раз прощаю, в следующие — не думай, что легко отделаешься. От тона, которым Тарталья это всё сказал, по телу Якова пробежала дрожь. Тарталья раньше иногда подшучивал над ним и его паранойей, а после того случая в столовой, его отношение к нему сильно изменилось и постоянно прожигал в нём дырку. Словно желал уничтожить. Яков вполне в это верит и щека отразилась фантомной болью, напоминая, что в тот вечер, он мог стать трупом. — Иди спать. И отнеси Вольфгангу дневник, — последнее он добавил более мягко, с грустью смотря на дневник. Яков, от такого резкого смена тона, словил диссонанс. — И чтобы не подслушивал, ясно? — более жёстко добавил Тарталья, и вытолкнув парня в коридор, закрыл перед его носом дверь. Немо, наблюдая за всем этим, не мог и слова вымолвить. Всё происходило очень быстро и резко. Тарталья стоит у двери и ждёт, видимо, когда послышатся шаги. Ждёт минуту, две, и когда они всё-таки появились, отошёл от двери и подошёл к Немо. Парень поджал губы и поясницей прижался к подоконнику, желая уйти или спрятаться от такого пронзающего взгляда. Тарталья ничего не говорил, не смотрел с осуждением, а просто ждал. Но потом заговорил: — Всё, что вы тут говорили, это правда? Немо кивнул, не решаясь что-то сказать. Ему теперь страшно. Он не был готов к такому быстрому откровению. Опасался, что Чайльд узнав всё это, не захочет его знать. Возможно, Немо слишком сильно себя накручивает, но находясь в такой щепетильной ситуации, начнёшь себя накручивать и думать явно не о радуге или единорогах. Тарталья с грустью смотрит на него, а потом подходит к нему ближе, взяв его ладони в свои, мягко поглаживая большим пальцем. Щёки Немо покрылись румянцем от такого действия и стало даже немного спокойнее. — Я не собираюсь тебя осуждать за то, что ты делал. Я могу тебя понять почему ты так поступил. Немо нерешительно поднял глаза на парня. — Но мне обидно, что ты всё рассказал Якову, а не мне, — и демонстративно отвернулся, делая вид, что обиделся. Немо впал в некий ступор, удивившись такой реакции. Он хлопал своими глазами, смотря на спину и не знает, как реагировать. Посмеяться или забеспокоиться? Предвестник оборачивается через плечо и видно, как он улыбается. Немо даже вздохнул спокойно и уголки губ приподнялись. — Но я не об этом хотел поговорить. — А о чём? Тарталья развернулся к нему и его взгляд стал немного неуверенным. Он готовился к этому разговору, но осознать свои чувства одно, а говорить о них — совсем другое. Непривычно. Есть некая неуверенность, что Чайльд редко ощущал. Но молчать тоже не может. Либо он молчит, либо говорит. И Тарталья решается. Ему хочется не просто обнимать Немо, а обнимать так, будто он целый мир для него. Быть намного больше, чем просто друзья. — Немо, — наконец решился Тарталья. — Недавно, я понял, что чувствую к тебе нечто большее. Хочу тебя обнимать, быть рядом с тобой и никогда не отпускать. Мне страшно представить, если с тобой что-то случится. Находясь рядом с тобой, я чувствую себя, как… — Тарталья замялся, пытаясь подобрать слова. Руки от волнения вспотели, а Немо неотрывно на него смотрел, кусая свои губы. Он напряжён также, как и собеседник. Ждёт, что дальше скажет. — …как родственная душа. Я чувствую, что ты тот человек, которому могу доверять. И признаю честно…иногда я ревновал, когда ты говорил о ком-то другом, — на последней фразе, он усмехнулся. Немо слегка улыбнулся. Его сердце быстро билось и ждал продолжения. — И после того случая, когда ты вернулся с разведки…я понял, что… Давай, Аякс, соберись! Говори! — …Ты мне нравишься. Я люблю тебя, Немо. Он смог это сказать. Будто камень спал с плеч. Стало легче. Тарталья во время своего монолога, неотрывно смотрел на Немо, наблюдая за его эмоциями. Тот улыбался. На душе было радостно просто от того, что ему всё это говорили, а чувства были взаимны. Немо в жизни бы не рискнул признаться в своих чувствах, чтобы не обременять человека. Даже если будет больно. — Тарталья, я чувствую тоже самое, — наконец прервал молчание парень. — Я хочу быть с тобой, — невольно положил свою ладонь на то место, где находится сердце, будто пытаясь удержать быстрое сердцебиение. Оно вот-вот выпрыгнет из груди. — Чувствую себя отвратительно, ты так всё красиво сказал, а я и трёх слов связать не могу. Но…я люблю тебя. Тарталья заключил его в объятия, прижимая к себе. Немо пискнул от неожиданности, уткнувшись носом в шею. Крепкие руки Тартальи обнимали его, не желая отпуская, словно пытаясь спрятать от всего мира. Ещё больше занервничал, когда его легко подняли и посадили на подоконник. На щеках появился румянец, но рискнул посмотреть в глаза Предвестника. Они источали любовь и нежность, которую редко можно увидеть, ведь их обладатель умеет скрывать свои чувства. Немо никогда не видел его таким счастливым. А может просто не замечал? — Я ужасно рад, что у нас всё взаимно, — сказал Тарталья, положив свою ладонь на красную щёку парня, большим пальцем поглаживая. Его лицо неимоверно близко и можно легко рассмотреть каждую ресничку. Немо даже задержал дыхание от волнения. Палец Тартальи перешёл на нижнюю губу, слегка надавив. Немо кажется, что сердце и правда выпрыгнет из груди. — Я могу поцеловать тебя? — спросил Чайльд. От волнения не смог выдавить из себя и слова, и Немо кивнул. Когда его губы накрыли чужие, все мысли смешались и сосредоточился на ощущениях. Внизу живота стало тянуть. Стал отвечать на поцелуй, но всё ещё отдавая инициативу партнёру. Немо немного волнуется и для своей опоры, положил свои руки на плечи рыжему. Руки же Тартальи ложатся на его талию, слегка сжимая. Не напирает, давая привыкнуть, словно боится спугнуть. Мягко сминает чужие губы. Они невероятно нежные, по сравнению с губами Чайльда: они сухие и потрескавшиеся, словно очень долго простоял на морозе своей родины. Немо приоткрывает рот и язык партнёра попадает внутрь, проводя по дёснам, зубам и сплетая языки. Немо от действий парня, застонал, сжимая своими пальцами рубашку, будто боясь потерять контроль от своих чувств. Тарталья отстраняется, тяжело дыша и демонстрируя лёгкий румянец на лице. Немо же походил на помидор, неловко смотря в глаза парню. Выглядит трогательно и сердце забилось от такой картины. Когда они привели себя в чувство, улыбнулись друг другу и походили на влюблённых дурачков. — Немо, ты просто очаровательный, — сказал Тарталья, что вызвало лёгкий смешок у Немо. — Ты мне уже такое говорил на веранде. Тарталья фыркнул. Что поделать, комплименты у него не особо оригинальные, но Немо и правда одно очарование. — И ещё кое-что, Немо. — М? — Можешь звать меня Аякс.