«В гнездах твоих глаз соколиных, Я найду цветки мескалина. Там мое нутро оволочет Кактусовым сном оболочка»
Мэйти — мескалин
— Чен, дружище! — Гарри ввалился в кабинет своего исполнительного директора, привычно отворив дверь ногой, с широкой ухмылкой. Тот уже даже не вздрогнул, привыкнув к повадкам начальника. Лишь вжал голову в плечи, исподлобья наблюдая за Гарри. — Добрый день, сэр, — проговорил он, откладывая папку на край стола. — Как наши дела, Чен? — бросил Гарри, плюхаясь в кресло и забрасывая ноги на журнальный столик. — В полном порядке, сэр. Все идет своим чередом. — И что, никто не запрашивал доступа к бухгалтерии? Например, английское Министерство? — приподнял бровь Гарри, заложив руки за голову. Чен непонимающе нахмурился, и от его ответа сейчас зависело, как быстро Гарри выйдет из себя и выплеснет на нем агрессию. — Нет, сэр, — наконец растерянно изрек он. — С чего вдруг? И даже, если бы и запросили, мы не подпадаем под юрисдикцию английского Министерства, никто бы им доступа не предоставил. По крайней мере, без специального ордера, но на это нужны веские причины. — Вот как, — ухмыльнулся Гарри, довольный его ответом. — Отлично, Чен, просто отлично. А как там наша… специальная партия снадобья? — поинтересовался он. — В порядке. Пакуется и готовится к отправке, сэр, — мрачнее ответил Чен, складывая руки на столе. — Прекрасно. Просто блестяще. Что бы я без тебя делал, — усмехнулся Гарри, вскакивая на ноги. Скосив взгляд, Гарри заметил, что кабинет больше не сияет мерзкой белизной. Теперь на серых стенах висят сюрреалистичные картины в темных тонах. — Хм, Чен, а у тебя стало гораздо приятнее здесь. От белого глаза болели, а серый — прекрасный цвет, — Гарри прошелся вдоль, рассматривая причудливый космический пейзаж. — Благодарю, сэр. Решил освежить ремонт, — растерянно протянул он. — Мистер Поттер, вы желаете проконтролировать погрузку спецснадобья? — Что? Нет. У меня через пару часов одна… важная встреча. Никак не могу ее отменить, — задумчиво молвил Гарри, не отрывая взгляда от полотна. — Доверяю это тебе, дружище. — Как скажете, сэр. — Куда идет партия? — резко обернулся Гарри, оторвавшись от созерцания. — Нынешняя отправляется во Францию. — Отлично. Да, просто отлично, — кивнул Гарри. Гарри, увлекшись своей деятельностью по улучшению и очищению мира, решил расширить производство. Не сразу его посетила эта светлая идея — но, осознавая, что список его истощается, он решил, что есть необходимость в новом увлечении. Гарри, вместе с Генри, умудрился разработать на основе средства для укладки волос совсем другое, не без запрещенных ингредиентов, разумеется. Делать прически волшебников красивыми — это, конечно, настолько же здорово, насколько и бесполезно, но Гарри стремился к чему-то… более глобальному. Ему нужен смысл. Сначала средство опробовали его прекрасные психи, найденные Генри. И оно отлично работало — суть в том, что зелье повышает концентрацию магии в организме, пока, правда, только временно. И в планах Гарри было улучшить формулу настолько, чтобы снадобье могло справляться даже со сквибами, вытаскивая из них потенциал. В теории, улучшенная формула может стать основой для еще одного средства, контролирующего магию. С таким можно помогать и обскурам. Сколько детей можно спасти тогда! Не стоило Гарри халатно относиться к зельеварению в школе. Но уж что есть, то есть. Кто же знал, куда жизнь занесет… Зато Генри в этом просто гений. Гарри повезло с ним пересечься однажды. Только одна проблема пока вызывала сомнения в целесообразности зелья — оно вызывало привыкание. Но это Гарри тоже планировал исправить в ближайшем будущем. Хотя этот маленький изъян и здорово помогал увеличивать оборот — все клиенты, найденные сетями Генри, уже по второй партии заказывали. Во Франции особенно полюбилось. — Чен, будь добр, подготовь мне на завтра отчет по спецснадобью. И Мэрлин, я хочу, такую же! — воскликнул Гарри, ткнув пальцем в картину с изображением мужчины в костюме, который видит в отражении зеркала свою спину, а не лицо. — Это репродукция, сэр. Оригинал находится в Музее Бойманса — ван Бёнингена в Роттердаме. Но мой друг делает потрясающие копии, попрошу его сделать для вас одну. И отчет будет готов к обеду завтрашнего дня. — Спасибо, дружище. Рад, что могу на тебя положиться! А теперь, боюсь, мне пора, — усмехнулся Гарри, в последний раз бросив заинтересованный взгляд на картину. Чем-то она его привлекала, хотя и сам понять не мог, чем. Выйдя на улицу и подкурив, Гарри направился к переулку, чтобы трансгрессировать. Все шло, как надо. По крайней мере, пока. Облака густого во влажном воздухе дыма окутывали широкоплечую фигуру и шлейфом тянулись за Поттером, оседая горьким и терпким ароматом на черной кожаной куртке и серых джинсах. Уже оказавшись у дома Гермионы, на него вновь стала наползать и накатывать безотчетная паника. Уверенность и настроение, с которыми он покинул Пекин, растворялись прямо пропорционально приближению к заветной цели. Он хотел сближения, и в то же время боялся его, как огня. Не того огня, что очищает и делает лучше, как пожар в квартире. А того, который причиняет боль, сжигая оболочку и обнажая душу и нутро. Но назад повернуть он уже не мог. И не хотел, что немаловажно. Он устал каждой миле скорбеть, рисуя Гермиону в отражении луж и в холодном кафеле. Позже будет спорить и страдать, ведя извечный и ставший уже привычным бой с самим собой. Убеждать себя же, как и кому будет лучше. Все равно эта битва не имеет ни конца, ни начала. Все потом. Сейчас — у них первое и настоящее свидание. И Гарри не позволит себе его омрачить, раз уж позволил ему вообще состояться, пригласив Гермиону после парада. Бабочки порхали в животе, острыми, как лезвия, окровавленными крыльями больно царапая изнутри, скрежеща по ребрам и позвонкам. Одного Гарри боялся — что, налетавшись и нажравшись надежды, они уснут в кислоте его сумасшествия, изъедающей все то хорошее, что зарождалось в нем порой. Дверь тихо распахнулась, и на пороге возникла Гермиона, улыбаясь так широко и открыто, что колени дрогнули, всколыхнув снова непостоянный рой летающих бывших червей. Потрясающая, волшебная, очаровательная. Сияющая, как лампочка. Его персональная лампочка, способная рассекать мрак внутри черепной коробки. В этих бежевых брюках с высокой талией, красиво подчеркивающих длину ног, в кружевной блузке, в них заправленной, и объемным вязанным кардиганом поверх она выглядела просто восхитительно. Пышные волосы струились змеями по плечам, а глаза сияли, как виски со льдом в свете вечерних огней. Осознает ли Гермиона, что она для него — самый желанный, безопасный, дозволенный, и даже целебный, наркотик? Исцеляющий душу, обезболивающий и дарующий блаженство похлеще любого препарата. — Здравствуй. Выглядишь невероятно, — выдохнул Гарри свои мысли, улыбнувшись. — Спасибо, ты тоже, — слегка покраснев, она завела прядь волос за ухо. Закрыла дверь на ключ и распрямила изящные плечи, разглядывая Гарри с любопытством. — Куда отправимся? — Сюрприз, я же сказал, — рассмеялся он, подставляя локоть. Она доверчиво обвила его ладонью, прижавшись к боку. Электричество пронеслось по телу от ее прикосновения, запуская цепочки самых разнообразных механизмов — от восторга и дрожи до нервного возбуждения и страха. — Доверяешь мне? — спросил тихо Гарри, чуть наклонившись к ней. Ощущая, как ее волосы щекочут нос. Как сладкий, ненавязчивый цветочный запах будоражит рецепторы. Впитывая чуждые ему, но такие желанные свет и тепло. — Конечно, — не задумываясь, ответила Гермиона, вскинув голову и приподняв бровь. Утонув в растопленной карамели ее взгляда, Гарри ощутил такой же тягучий поток сладкого меда и патоки, окутывающих его израненную душу. Доверяет. Хотелось убеждаться в этом раз за разом. Переспрашивать и слышать ответ. Потому что себе он сам не доверял и уже не помнил, каково это. Но так приятно грело ощущение того, что верит она. Самая важная и единственная. — Тогда держись, мы трансгрессируем. Приземлившись на месте, Гарри наблюдал за заинтересованностью на лице Гермионы. Она оглядывалась по сторонам, брови ее все сильнее ползли на лоб от увиденного. Ведь здесь действительно есть, на что посмотреть. Гарри отринул идею ужина в банальном ресторане, ведь Гермиона заслуживает чего-то большего. Особенного, как и она сама. Они стояли посреди пустыни близ горы Улуру, укутанной предзакатной дымкой. Под ногами красная земля повсеместно усыпана колючими кустарниками, кое-где высятся пустынные дубы и эвкалипты. Гермиона ошарашенно глядела по сторонам, часто моргая. — Отсюда придется пройтись немного, ближе трансгрессирвать бы не вышло, — тихо сказал Гарри, накрывая ее ладонь своей. — Мы что, в Австралии? Это Улуру? — спросила она, переводя на него изумленный взгляд. — Да, именно она. Красавица, — Гарри обернулся, разглядывая массивную скалу. — Гора в смысле, — усмехнулся он, и тут же получил под ребра от смеющейся Гермионы. — Умеете удивлять, мистер Поттер. Мы будем гулять по пустыне в наше первое свидание? — молвила она, не сводя восхищенного взора с подножия скалы. — Таков план. Прогуляемся по пустыне до нашего места назначения. — А здесь можно вообще находиться? Это же национальный парк, наследие ЮНЕСКО. — Здесь можно. Я все разузнал. Пойдем, — Гарри мягко увлек ее за собой, осторожно ступая по пыльной поверхности. — И это не основное наше место назначения? — повернулась к нему Гермиона, увлекаемая им в сторону тропы и все еще растерянно оборачиваясь. — Нет. Это, скорее, антураж. — Самое оригинальное свидание, — улыбнулась она, крепко сжимая его локоть. — На то и расчет, — хмыкнул он. — Никакой банальщины. — Я приятно удивлена. — Значит, пока все идет по плану, — широко улыбнулся Гарри, посмотрев на спутницу. Пару минут они шли в тишине, разглядывая пейзажи. Ночь понемногу опускалась на пустыню, и на небе зажигалось невообразимое количество звезд. Столько в туманном Лондоне никогда не увидишь. Стало ощутимо жарче, контраст с прохладной Англией весьма ощутим. Гермиона сняла кардиган, повесив его на локоть, и Гарри последовал ее примеру, оставшись в черной футболке. — Это просто удивительное место, Гарри, — выдохнула она. — Я читала о нем. Длина Улуру почти две с половиной мили, а каменное образование уходит вглубь земли более, чем на четыре. А основание изрезано пещерами с наскальными рисунками и резьбой по камню, вот бы на них посмотреть!.. — За этим надо возвращаться днем, — сказал Гарри. — А ты знала, что по мифам аборигенов, когда-то здесь обитал хозяин горы — водяной питон, а на крутом склоне жил чёрный варан? Местные до сих пор им поклоняются и считают себя хранителями Улуру. Гермиона широко улыбнулась, закусив губу. — Конечно, знала, — Гарри закатил глаза. — И кого я пытаюсь впечатлить. Ты ведь знаешь, кажется, все на свете, — рассмеялся он. — Но я очень впечатлена, что ты пытаешься. Это приятно, — она прижалась к его боку, положив на мгновение голову на плечо. — Боже, сколько звезд! — воскликнула Гермиона, задирая голову. — Потрясающе! — Да, здесь их хорошо видно. Не стану позориться и пытаться блистать знаниями, на месте специально обученный человек займется этим. — Мы что, идем в обсерваторию? — Гермиона чуть ли не подпрыгнула на месте в нетерпении, ее глаза возгорелись живым, искренним интересом. — Не совсем, — уклончиво ответил Гарри. — Почти пришли. Вдалеке уже виднелись огни. Отсюда они казались хаотичными, но чем ближе подходили Гарри с Гермионой, тем явственнее вырисовывались очертания ламп и свечей. Ресторан «Sounds of Silence Ayers Rock» уже манил приветливыми белыми скатертями и теплым светом среди окутывающего мрака ночи. — Мы что, идем туда? Это ресторан, да? — спросила она, вглядываясь. — Да, туда. Слушать тишину скал под звездным покрывалом, или как-то так было красиво написано на сайте, — Гарри искоса глядел на любимое лицо, озаряемое восторгом. — Гарри! — охнула она, повернувшись к нему с улыбкой. — У меня нет слов. Я ведь могу и привыкнуть к такому. — А что плохого? Привыкай, — бросил он, с благоговением впитывая ее радость и изумление. Их встретил приветливый хостес и сопроводил к столику. Там ждали закуски и вино, скоро подали первое блюдо. Гермиона просто светилась, то вонзая внимательный взгляд в Гарри, то озираясь по сторонам, любуясь. Беззаботная, расслабленная, красивая и довольная. Только такой хотелось видеть ее всегда. Счастливой и умиротворенной. Она с детской непосредственностью болтала с астрономом, выспрашивая у него про созвездия и метеоритные дожди. Увлеченно, совсем как в школе, когда находила что-то интересное в очередной энциклопедии. Гарри с улыбкой и восторгом наблюдал за ней. От осознания того, что это он — причина ее радости, накрывало с головой теплом и светом пополам с изумлением. Даже все внутренние терзания отошли на задний план, а душевный покой впервые за много лет вышел на передовую, подобно сторожевому псу клацая зубами на каждое поползновение щупалец и шепота старика, загоняя их обратно, в тихую мутную глубь подсознания. Гарри казалось, что он сейчас — самый обычный молодой мужчина, свободный и влюбленный, на свидании с самой замечательной девушкой. Без никаких «но». Без нелицеприятного багажа за плечами и мозгодробительного прошлого. Увы, этому ощущению не суждено долго просуществовать — оно, как карета из тыквы в сказке. Стоит пробить полуночи, и оно исчезнет, как дым. Но сейчас Гарри предпочитал не думать об этом. Вот после полуночи и посокрушается. А сейчас, здесь, напротив этих сияющих, чуть захмелевших глаз и лучезарной улыбки, хотелось просто жить. Без оглядки на все то, их чего состоит эта самая жизнь. Гарри наполнил опустевшие бокалы, когда убрали посуду. Гермиона облокотилась на спинку стула, накинув на плечи кардиган — ночь несла прохладу. Гарри поднял свой фужер, салютуя. — За тебя, — тихо сказал он и отпил, глядя исподлобья. Гермиона улыбнулась, ответив кивком и глотком из своего бокала. — Спасибо за это. Я в восторге, — чуть подавшись вперед, молвила она. — Тебе спасибо, что согласилась, один я бы выглядел здесь глупо, — поправив ворот куртки, усмехнулся Гарри, и Гермиона прыснула, прикрыв рот ладонью. — Я так и вижу эту картину, как ты сидишь тут в гордом одиночестве и пьешь из двух бокалов, — хихикнула она, стрельнув задорным взглядом. — Я могу, конечно, — подхватив ее веселый настрой, кивнул Гарри. — Но с тобой куда приятнее. — Романтическая атмосфера обычно рассчитана на двоих. — О, так ты считаешь атмосферу романтической, просто прекрасно, — Гарри облокотился на стол локтями, подавшись вперед. — Для полной романтики кое-чего не хватает, — повторив движение Гарри, сказала она, глядя с хитринкой. Их лица оказались на одном уровне, и Гарри мог бы сосчитать веснушки на ее носу, если бы было немного светлее. Улавливал интенсивнее ее аромат. И прекрасно понимал, на что она намекает. Подняв руку, настороженно коснулся щеки, не отрывая от нее пристального восторженного взгляда, огладил подушечкой большого пальца скулу, затаив дыхание. Скользнул чуть дальше ладонью, зарываясь в густые волосы на затылке и чуть притягивая к себе. Неимоверная дрожь проносилась по телу, словно он впервые касается объекта своего обожания. Сидит так близко и может позволить себе это делать. Где-то на задворках сознания сомнения, загнанные в угол, махали флажками и пускали сигнальные огни, но их слабое сопротивление не могло перекрыть гул нарастающего удовольствия и трепета. Ее губы совсем близко. В каком-то миллиметре. Их дыхания уже смешались, жар осязался на коже. Касание. Разряд. Лавина, сносящая так старательно по кирпичикам отстраиваемый самоконтроль и шаткие, как оказалось, принципы. Робкое движения языка, медленно и настороженно изучающего пространство ее рта, ответ, позволяющий и подчиняющий. Нежность губ, которые так приятно ощущать. Острота зубов, прикусывающих и дарующих разносящееся по венам желание большего. Тонкие пальцы Гермионы приласкали висок и щеку — и Гарри уже готов преданно пасть к ее ногам, как пес, которого треплют за ухом. Которому позволяют оторвать лакомый кусочек счастья. Казалось бы. Они не раз целовались в прошлом. И даже заходили гораздо дальше поцелуев. Гарри бессовестно пользовался этими воспоминаниями, создавая свою иллюзорную реальность. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас. Ведь только сейчас все… нормально. Не под гнетом страха смерти, не от отчаяния и безысходности, не из-за вины или случайного стечения обстоятельств. А только потому, что они оба этого хотели. Без оговорок. Как простые, нормальные люди. На обычном человеческом свидании, в красивом романтичном месте, под звездами. Гарри увлекся, осмелев, и целовал уже глубже и настойчивее, хозяйничая и сминая податливые девичьи губы. Гермиона, кажется, совсем не против, захватывая ответно его язык в плен. В реальность вернуло настойчивое покашливание над ухом. Гарри оторвался от Гермионы, голодным взглядом окинув ее раскрасневшееся лицо. И поднял глаза на официанта, испытав острое желание уничтожить того силой мысли. Мерное блаженство разбавилось крупной горстью раздражения. Не будь здесь Гермионы, он бы не церемонился, успокаивая себя, а взорвался бы, выплескивая злобу на виновнике беспокойства. — Простите, господа. Ваш десерт, — только и произнес покрасневший до кончиков ушей парень, опуская блюда на стол. Гарри метнул в него уничтожающий взгляд и вернул себе самообладание, отпив из бокала. Возвращаясь к созерцанию прекрасной и сияющей Гермионы. — Отлично, я бы не отказалась от сладкого, — та с интересом покрутила причудливое украшение на тарелке, тоже попутно сделав глоток. Заиграла тихая мелодия, музыканты пока настраивали инструменты и играл фон. До этого они сидели в тишине, общаясь и глядя на созвездия. — Как дела на работе? — спросил Гарри, наблюдая, с каким удовольствуем Гермиона ковыряет крем-брюле. — Неплохо. Ничего интересного пока, после благотворительного вечера разбираемся с пожертвованиями и все пытаемся доказать, что наш законопроект достоин расширения. Хочу внести несколько поправок, но для этого нужно большинство голосов совета. — Долбанная бюрократия, — хмыкнул Гарри, доставая из кармана джинсов пачку сигарет. — Согласна, порой она доканывает, — усмехнулась Гермиона, отправляя в рот порцию сладости и жмурясь от удовольствия. — Это просто потрясающе, Гарри, попробуй. — О, обязательно. Но чуть позже, — бархатно сказал он чуть севшим голосом. Потянулся за сигаретой, но тут же отложил ее в сторону. — Так что да, пока возимся с бумажками. Смерть Фаджа навела шума и все головы повернуты в сторону мстителя. Потому немного сложно пробивать что-то отвлеченное в совет. Ты же слышал о Фадже? — спросила она, приподняв бровь. Дыхание сперло в миг, стоило Гермионе невзначай затронуть скользкую тему. Змея подозрительности и настороженности тут же подняла голову, тихо шипя. — Да, читал в «Пророке», — Гарри прочистил горло, не подавая виду и усаживаясь поудобнее. — Что, никак не найдут славные мракоборцы этого мерзавца? — Да его который год ищут. И вряд ли найдут, — нахмурилась Гермиона. — Почему ты так думаешь? — Потому что за столько лет ни одной зацепки, даже подозреваемых нет. Все Министерство гудит, а на деле только прикрываются поисками мстителя, отмахиваясь от других, неугодных им, вопросов. Да и к тому же, думаю, что он закончил, — подняв задумчивый взгляд, сказала она. Гарри казалось, что кто-то резко выключил функцию дыхания, перекрыв вентиль в легких. Он слегка сполз по спинке, принимая расслабленную позу и глядя с прищуром. Гермиона как ни в чем не бывало продолжила уничтожать десерт, совершенно восхитительно облизывая ложку, но Гарри сейчас не этим любовался, а обдумывал ее слова. Как выпытывать, чтобы не подставиться? — Мне кажется, что этот кровожадный маньяк вряд ли остановится. С чего бы? — все-таки не выдержав, достал сигарету и сунул в зубы, чиркая зажигалкой. — С того, что если бы ко мне прислушивались в мракоборческом, возможно и напали бы на его след, — фыркнула Гермиона, под «мракоборческим» явно подразумевая конкретного рыжего человека. — Мститель убрал всех, кто имел отношение к власти во времена войны и после нее. Фадж был последним из старой гвардии. Может, конечно, мститель и продолжит, втянувшись в кровопролитие. Но цели своей он явно достиг. — Одна хрупкая Гермиона умнее целого отдела расследований, — расплылся вдруг в широкой улыбке Гарри, выпуская клубы дыма в сторону. Глаза его заблестели нездоровым светом, но он терялся в облаках никотинового смога. — Почему я не удивлен? — Потому что ты ужинаешь с лучшей ведьмой на курсе, — рассмеялась она, отодвигая пустую посуду. — С лучшей и самой умной ведьмой не только на курсе, но и в этом веке, — хмыкнул он, затягиваясь. Хищно оценивая ее исподтишка. — Ты преувеличиваешь и льстишь, — зардевшись, Гермиона убрала локон за ухо. — Ни разу. Пора бы тебе научиться принимать восхищение твоими успехами и заслугами. — О каких успехах речь? Это ведь только мое предположение, — поставив локти на стол и подперев кулаком подбородок, сказала она. — А какова же тогда версия мракоборческого? — осторожно спросил Гарри, затягиваясь поглубже. — Там считают, что мститель — последователь Темного лорда, подражатель. И пока их несостоятельная версия живуча, как докси, — ответила Гермиона, отпив вина из бокала. — Хотя тому и мало подтверждений. Ну да ладно, это не мое дело. Просто бесит, что погоня за мифическим карателем сделала неважными все остальные сферы работы в Министерстве. — Занимательно, — прищурился Гарри, небрежно туша окурок в пепельнице. — Выходит, что мститель не только подчистил власти, так еще и дал лишний повод Министерству не выполнять свои обязанности. — Выходит, что так. Вряд ли такую цель он преследовал, — хмыкнула Гермиона, делая глоток. — Да уж, действительно, вряд ли, — протянул Гарри, с интересом глядя на задумчивую Гермиону, тоже отпивая вино. Откладывая пищу для размышлений в один угол с воинствующими щупальцами. Музыканты заиграли старую, но знакомую песню, и Гарри поднялся на ноги, медленно огибая стол и протягивая Гермионе руку. — Потанцуем? — приподняв бровь, спросил он. Она улыбнулась и без колебаний вложила свои прохладные пальцы в его ладонь. На площадке танцевало несколько пар, покачиваясь в такт музыке, и Гарри бережно притянул Гермиону к себе, сокращая расстояние до минимума, прижимая к своей груди и скользя по тонкой талии. Гермиона податливо прильнула, обнимая за шею, и полностью отдалась в его власть. Гарри уткнулся носом в ее макушку, вдыхая полной грудью, блуждая по спине и медленно двигаясь. Стараясь отбросить ненужные сейчас размышления.Am I just fooling myself
Обманываю ли я себя, That she'll stop the pain?
Тем, что она остановит боль?
Мурашки крупной волной прокатились по телу, когда Гермиона запустила пальцы в короткие волосы, перебирая их на затылке. Уложив голову Гарри на плечо, доверчиво прижалась. Слишком близко. Слишком… беззащитно.Living without her
Но жизнь без нее I'd go insane
Сводит меня с ума
«Воистину». Скользнув по изящному предплечью, Гарри переплел пальцы с Гермионой, отчего она подняла искрящийся теплом солнечный взгляд, поглощающий боль и тоску. Обволакивающий и залечивающий язвы души, как мед. Она улыбнулась самими уголками губ, и Гарри, отдаваясь мыслями мелодии, прильнул к ним, оставляя совсем невесомый поцелуй, снова обнимая.She's like the wind…
Она, как ветер…
Ветер, который хочется осязать на коже, чувствовать рядом его присутствие. Улавливать полутона и запахи в нем, несущие блаженную прохладу. Гарри бы отдал все на свете, чтобы эта клятая песня не заканчивалась. Но у всего есть свой срок, не стоило об этом забывать. Никогда.Если ты все знаешь, зачем тебе боль? О пейотах койот все поет и поет, опиатами грезит пустыня. Это солнце, как мед, я впитаю, как йод. Даже если оно не остынет…