******
— И что сие значит?! — холодно осведомился маршал, помахивая перед носами оруженосца и графа вскрытым письмом. Голос звучал спокойно, даже слишком спокойно, и Ричард мысленно вспомнил все молитвы, что учил в детстве. Габриэль же мрачно глядел на Рокэ исподлобья, не произнося ни звука. — Вы потеряли слух? Я спрашиваю?! Что это такое?! Вы вдвоём первый раз выбрались в город и что?! Семеро?!!! Семеро!!! Ладно Ричард! Вполне в его духе: сначала влезть в заваруху, потом подумать о последствиях. Но вы, граф! Я же поручил вам как раз следить, чтобы герцог избегал передряг, а не лезть радостно за ним. Что с вами случилось?! Рискую предположить, что это редкий вид болезни, «идиотус-окделлус», судя по всему, распространённой в Надоре! И весьма заразной. — Эр Ро… монсеньор! Это моя дуэль!!! Граф просто выступит секундантом! — выдавил Ричард, краснея до корней волос. — Ах вот как! — взвился Габриэль, возмущённо фыркнув, — Я желаю объясниться с маркизом не меньше Вашего! Я имею на это такие же права после его слов в наш… мой адрес! — Какие права! — возмутился Дикон, — это мой личный спор. — Ещё слово, и я вызову Вас! — рявкнул Альцедо, бешено сверкая синими глазами. — Как вам угодно, — Ричард гордо вскинул подбородок и вызывающе посмотрел на противника. — Тогда пожалуйте во двор! — Кхм… Прошу прощения, что прерываю ваш спор, — вкрадчиво произнёс маршал. Как бы ни было занимательно наблюдать эту перепалку забывшихся юнцов, дела армии ожидали внимания маршала. — Вы немало позабавили меня, пожалуй, я пересмотрю своё отношение к петушиным боям, это и правда увлекательное зрелище. Однако, — маршал прищурился, следя за дикой пляской эмоций на лицах молодых людей, — никаких семерных дуэлей не будет. Вы на сутки останетесь под домашним арестом. А с вашими противниками я поговорю сам. Думаю, что смогу найти для них достойные аргументы забрать вызов. Впрочем, — Алва возвёл глаза к потолку, сдерживая едкий смех, — я дам вам шанс: вы вдвоём против меня. Выиграете — деритесь сколько влезет с кем хотите, где хотите. Нет — вы оба сутки не покинете этот дом. Спорщики переглянулись и, вздохнув, кивнули. Спустя полчаса, потирая все места, в том числе и то, где спина теряет своё благопристойное название, на которые плашмя обрушилась шпага первого маршала, дуэлянты разошлись по комнатам. Алва лично запер двери, елейно пожелав спокойной ночи. — Думаете, это поможет? — озабоченно поинтересовался Хуан, наливая соберано вино. Рокэ довольно усмехнулся, устраиваясь с гитарой у камина. — Конечно нет! Мне интересно, что же они придумают, чтобы улизнуть. — Сумеют ли. — Ну разумеется, — ухмыльнулся маршал, — или я ничего не знаю о Ричарде и Габри. Приготовь завтра Моро и Соро. Пораньше. И разбуди, как только эти боевые петухи зашевелятся. — Как скажете, соберано.Когда молчат и ветер, и камни
9 ноября 2021 г. в 23:00
Дик уже полчаса слонялся около особняка его Высокопреосвященства.
Заходить и ждать Габриэля в приёмной он, естественно, не собирался. Во-первых, он оруженосец маршала, а не графа Альцедо. А во-вторых… Ричард Окделл у Квентина Дорака в приёмной? Ещё тот оксюморон. Да отец бы в гробу перевернулся, хотя, по словам Наля, если бы покойный мог видеть всё, что произошло с Ричардом за последнее время, он не то что в гробу, он бы весь склеп уже фамильный разворотил.
Летнее солнце, единолично расположившись на ярко-голубом небе, палило, раскалив светлые стены домов. Жара медленно и неумолимо проникала в дома и тела. Казалось, что Закат наступил для всех и сразу и прямо сейчас.
Дик, утомлённый ожиданием, спасался в тени близлежащего парка. Заняв наблюдательный пост на боковой аллее, откуда виден был вход в особняк, Ричард привалился спиной к стволу старой липы и прикрыл глаза. Было хорошо и лениво. Хорошо потому, что со стороны Данара наконец подул лёгкий ветерок, хоть немного освежавший, лениво — так как по этакой жаре и правда тянуло, как вепря: упасть в тень под каменный прохладный валун и не вставать до ночи. После утренней тренировки с него сошло столько воды, что при желании ею можно было вымыть все полы в доме маршала. А то и в королевском дворце. Непривычный к зною северный организм возмущался как мог, но кого ж это волновало. Всю последнюю неделю Дику казалось, что его коптят как выловленную из речки рыбу. При воспоминании о рыбе, которую в него в детстве силком пихали, Ричарда замутило. Он помотал головой, прогоняя неприятный образ, и снова прикрыл глаза. Сколько он так стоял, изображая статую, которой вполне подходило название «в ожидании», он не знал. Время, нарушив все законы, остановилось, и юный герцог в какой-то прострации то открывал глаза, убеждаясь, что в городском пейзаже не наблюдается изменений, то вновь погружался в поверхностный сон.
— Господа! — над ухом раздался противно знакомый голос, — Вам стоит говорить тише: разбуженный вепрь может испугаться и покалечить, не шумите.
Дик скривился: про тишину Колиньяр орал конечно же специально, и оруженосцу едва хватило сил сдержаться и не оборачиваться, надеясь, что этими комментариями всё и ограничится. Наивности юного Повелителя Скал возмутились даже камни мостовой, иначе истолковать раздражённое бормотание под ногами Ричард не мог. Ну и кошки с ними, будет он ещё на всякое булыжное ворчание смотреть. Как и следовало ожидать, Колиньяр не остановился, продолжая нарочито громко рассуждать об особенностях гербов и зверей, на них изображённых. Дик молчал, изо всех сил продолжая подпирать дерево. Да где Габриэль, кошка закатная! Шадди он там распивает с кардиналом, что ли? Он сердито отмахнулся от мухи, когда совсем рядом раздалось приторно-ехидное:
— Скучаете? Да, жара такая. Все лужи высохли, сочувствую, — ещё одна муха зажужжала прямо над головой и Окделл неожиданно также сладко улыбнулся, оборачиваясь к Эстебану:
— И вы были столь любезны, чтобы восполнить этот недостающий элемент в природе? Какая забота. Я тронут, маркиз. Вы, я погляжу, даже оруженосцев своих вперёд выслали, — Ричард хмыкнул и поймал назойливую муху в кулак. Жужжание прекратилось, и он наконец поднял глаза на бывшего однокорытника, удовлетворённо встречая удивление во взгляде. Дик медленно раздавил навозную муху и небрежно стряхнул труп насекомого прямо на начищенный сапог маркиза Сабвэ.
— Ой, простите, я так неловок, — как стало приятно и легко, словно что-то отпустило, исчезло, перестало командовать, раз за разом загоняя в ловушку глупых детских обид. Все так просто, как в холтийской борьбе, которой его недавно учил Суавес. Вместо того, чтобы вставать скалой на пути огромного разъярённого врага, стоит всего лишь вовремя отойти, позволяя собственной силе нападающего опрокинуть его. Надо же, и в общении с «навозниками» навыки весьма оказались кстати.
Тут только Дик заметил, что его персональный «лаикский кошмар» не один. За его спиной привычно кучковалась свита, он разглядел Заля, Манрика, Анатоля и ещё троих незнакомых людей.
Эстебан же тем временем отошёл от первого шока и уставился на Окделла. Выражение лица менялось по мере осознавания им неприятного факта: кабанчик подрос и отрастил клыки. Во взгляде Колиньяра сквозила и злость, и надменность, но появилось также нечто иное, чего раньше Ричард никогда не наблюдал. Не то заинтересованность, не то любопытство. Через мгновение эти робкие отблески скрылись за пренебрежительной ухмылкой:
— А вас неплохо натаскали на псарне герцога. Или вернее было бы сказать на птичьем дворе, — приятели захохотали, а Дик нервно обернулся на особняк: нет, вроде пока никто не вышел, лошадей не видно, а пара сопровождавших кэналлийцев так и продолжала сидеть в тени у ограды.
— Ждёте хозяина? — ядовито осведомился Эстебан.
— Или хозяев, — хохотнул Северин Заль, — Окделлы мыслят масштабно. Зачем довольствоваться только маршалом, когда можно получать внимание ещё и наследника.
Выдержка Дикона шла трещинами, крошилась хрупким весенним льдом под тяжёлыми сапогоми рейтар. Чёрт с ним, с Алвой, похоже, ему нравилась та грязь, что брызгами разлеталась вокруг него, сам же и подбрасывал туда дрожжей. Но Габри!
— Ваша осведомлённость, маркиз, поражает, — процедил сквозь зубы Ричард; изнутри жаркой удушающей волной поднималось бешенство, да такое, что камни под ногами разом замолчали. Проснувшийся в глубине души родовой символ хрипел и рвал землю, сверкая изогнутыми клыками, ещё немного — и он вырвется на свободу.
— Не смущайтесь, Ричард. Вы должны гордиться. Многие бы мечтали оказаться на вашем месте. Кстати, картина, надеюсь уже пишется? Вы же позируете?
— У вас столь бурная фантазия, маркиз, что это даже забавно. Вам бы не в оруженосцах служить, а эротические новеллы писать, может хоть так сумеете привлечь внимание дам высшего общества?
Дик вздрогнул: всё же упустил момент, когда граф покинул особняк.
Большая длинная тень упала на дорожку, обращая всеобщее внимание на себя.
Граф Альцедо, видимо, от отца унаследовал манеру эффектного появления, хотя они так увлеклись обменом любезностями, что не заметили, как всадник на красивом гнедом мориске вплотную приблизился к ним. Солнце, палившее прямо ему в спину, создавало вокруг золотистый мутный ореол. Лицо от этого оказалось несколько затемнено, но даже так можно было разглядеть презрительное, недовольное выражение синих глаз.
— Герцог Окделл, вам ещё нужно время закончить беседу с восторженными поклонниками? Или мы можем возвращаться?
Дик непонимающе уставился на Зимородка, который, не скрывая раздражения, пытался испепелить взглядом Эстебана. Маркиз, несколько обескураженный появлением нового действующего лица, пришёл тем временем в себя и смело посмотрел прямо в глаза юноше. Он старался казаться равнодушным, что, к слову, плохо ему удавалось, судя по превратившимся в тонкую ниточку губам и дёрганым движениям. Он переводил взгляд с Ричарда на Габриэля, и взгляд его медленно темнел, а в воздухе запахло грозой. Ветер стих совершенно, словно подчиняясь воле наследника дома Ветра, да и камни под ногами также не подавали признаков жизни. Безмолвная дуэль взглядов продолжалась. Эстебан и Габриэль метали друг в друга молнии, пока остальные свидетели драмы растерянно озирались по сторонам.
— Ну что вы, ваша светлость, — осклабился Сабве, тщательно скрывая волнение, — мы не смеем задерживать, вашу… Вашего… Господина герцога, — Ричард вспыхнул, что не укрылось от цепкого внимания «навозников». Удар наконец попал в цель. И они, как свора псов, оживились, тут же почуяв добычу. Вот только не учли, что сегодня — противник иного сорта.
— Да вы дурно воспитаны, маркиз. Хотя откуда вам знать о родовом воспитании. Говорить о присутствующем человеке в третьем лице и приписывать эорию принадлежность кому бы то ни было: какая пошлость. Беру слова про новеллы назад. Выше трактирных баек вам не подняться.
Герцог Окделл, вы закончили? Если нет — я с удовольствием подожду, но не здесь. Я не столь ярый сторонник грязевых процедур и вам не советую увлекаться ими.
— Не переживайте, граф! — запальчиво воскликнул Эстебан, мгновенно растеряв всю надменность. Он выглядел, как разозлённый молодой медвежонок, которого кусают пчёлы, а он только и может размахивать неуклюже лапами, ревя от злости.
— Не переживайте, уверен — господин Ричард тщательно вымоется перед вашей… сиестой… и…
Договорить он не успел. Наплевав на куртуазность и вышеназванное воспитание, Ричард с чувством и размахом ударил Колиньяра в нос. Зря навозник всё же отвлекся. Надорский вепрь вложил в удар всю накопленную ещё со времён «загона» злость, и, подпитываемая графскими колкостями, она вулканом прорвалась наружу.
Перед глазами Окделла всё плыло. Он наблюдал, как Эстебан падает назад, как алые струи текут по лицу, пачкая воротник и капая яркими слезами на песок. Как свита бросается помогать предводителю.
Манрик, оставив товарищей, с перекошенным лицом подлетел к Ричарду.
— Вы! Вы нанесли оскорбление!
— Именно так! Господин маркиз так просил, я просто не мог отказать ему. Что-то ещё? — Дик холодно смотрел на рыжего поварского выскочку.
— Мы! Вы! Мы все желаем удовлетворения! — гневно полыхнул зелёными глазами Констанс. В подтверждение слов тяжёлая перчатка метнулась к лицу Окделла, однако не долетела, ибо была поймана в воздухе и сейчас безвольно болталась на кончике шпаги графа Альцедо. Тот задумчиво, немного на птичий манер склонил голову на бок и разглядывал трофей, раскачивая его на острие.
— Блестяще! Верх благородства и доблести! Семеро! — он рассмеялся по-юношески задорно, но было в этом смехе что-то знакомо-зловещее.
— Что ж, герцог Окделл, договаривайтесь побыстрее о месте и времени, где эти господа, — он скорчил брезгливую мину, кончиком носа поводя в сторону возмущённых товарищей Колиньяра, отчего стал невыносимо похож на маршала, — эти господа смогут наконец компенсировать свою неудовлетворённость.
Компания возмущённо загудела! Следом полетела вторая перчатка, на сей раз уже в самого графа. Кажется, это был Заль. Предмет также не достиг своей цели. Выстрел, грянувший одновременно с броском, пресёк красивый стремительный полёт.
Воцарилась тишина. Ричард ошеломлённо поднял глаза на Габри, который невозмутимо убрал пистолет, спешился, нарочито медленно подошёл к перчатке и поднял её.
— Великолепно! По крайней мере у вас хватило смелости. Двое на семь. Это будет интересно. Ричард, думаю, нам пора. Всё, что могли, эти судари уже сделали. Полагаю, им известен адрес, чтобы передать вызов. Честь имею, господа. До скорой встречи.
С этими словами он вскочил в седло, наградил Эстебана уничтожающим взглядом, развернул коня и неспешно двинулся прочь. Дику ничего не оставалось, как последовать за ним.
И никто не заметил вновь промелькнувшее странное выражение в глазах Эстебана, что ещё долго смотрел на удаляющуюся спину Повелителя Скал.