"Что ищешь ты, ветер, в просторах небесных ..."

       Эстебан злился. Не то, чтобы для него это было в новинку. Но подобной ярости он не испытывал уже давно. Мало того, что его кумир взял к себе в оруженосцы строптивого сероглазого вепрёныша, от одного вида которого маркиз Сабве был готов забыть, что он ненавидит и презирает Людей Чести и бросить свою собственную к ногам холодного северянина. Мало того, что мелкий бывший граф, а ныне, как оказалось, маркиз и полноправный наследник Алвы заявил свои права на Окделла, открыто указав не без помощи папаши на место Колиньяра. Нет, судьба продолжала издеваться над оруженосцем эра Килеана. Начавший матереть, с выгоревшими до золотистого оттенка волосами, обласканный теперь самим королём и всем двором Ричард стал недостижимой мечтой для Эстебана. Оставалось заменять любовь ненавистью, мечтая увидеть умирающего Окделла, дабы никто и никогда уже не смог бы завладеть душой и телом неприступного Повелителя Скал. Хотя насчёт последнего маркиз явно погорячился, ибо в этом случае Эсти бы сам следом отправился в Закат.       В довершение всех бед, когда Эстебан на балу заметил, как его «цель» мило воркует с Первым маршалом, а тот проявляет искреннюю заинтересованность в том, что лепечет это глупое создание, в глазах потемнело. Это был его трофей, его ценный, утешительный приз. И теперь Эстебан, как никогда, горел желанием не просто очаровать, но влюбить в себя чистое создание. И всё ради того, чтобы потом сделать ей больно, чтобы не только его душа рыдала, истерзанная преступной невзаимной любовью. Причинить боль, чтобы заглушить свою. Низко, подло, омерзительно, зато станет легче.       Когда пара наконец разошлась, Колиньяр быстро осмотрелся и, не найдя Спрута поблизости, удовлетворённо хмыкнул: жертва осталась без охраны, значит надо во что бы то ни стало, заманить её подальше от чужих глаз. На удачу, девушка довольно быстро направилась к выходу из бальной залы. Эстебан тенью следовал за ней, не забывая по пути раскланиваться и ослепительно улыбаться дамам, чтобы не вызвать подозрения. Когда воспитанница графа Рокслея направилась в парк, маркиз едва не закричал от радости: наивная дурочка шла прямо в ловушку. Парк изобиловал живыми лабиринтами, укромными уголками и фонтанами, ещё вовсю радовавшими гуляющих игрой весёлых прозрачных струй, преломлявших отблески факелов и шутих.       Девушка шла довольно быстро, кутаясь в узорчатую шаль, но маркиз не удосужился поразмыслить, куда же она так торопится. Надо сказать, он не был высокого мнения об умственных способностях прекрасного пола, цинично полагая, что женщина — приложение к мужчине, и вся её задача — быть красивой и восхищаться своим мужчиной.       Пройдя приличное расстояние, она остановилась и прислушалась, видимо, разыскивая кого-то. Воспользовавшись этим обстоятельством, Эстебан тут же догнал беглянку и аккуратно дотронулся до локтя. Девушка вздрогнула и резко развернулась, одновременно выставляя вперед веер. К неудовольствию маркиза, в серо-зелёных глазах не наблюдалось страха, скорее удивлённое раздражение. Однако она сразу узнала его и напряжение спало с лица. Все же в последнюю их встречу он проявил галантность. — Маркиз? Несколько неожиданно? Вам что-нибудь угодно? — Всего лишь спросить, могу ли я быть вам чем-нибудь полезен, — он придал голосу самую мягкую интонацию и старался говорить вкрадчиво и обходительно. Барб улыбнулась и пожала плечами: — Право, мне неудобно вас утомлять, я ищу одного человека… — Кого же? — Маркиза Алвасете… — она осеклась, увидев, как резко изменилось лицо кавалера. Только что светившееся любезностью, оно буквально потемнело при одном упоминании о наследнике Ворона, — хотя, если вам это неприятно, я, пожалуй, продолжу поиски в одиночестве.       Эстебан опомнился и тут же спрятал недовольство. Не время, еще успеет спустить пар. — Нет, что Вы. Как я могу бросить даму? Давайте искать их вместе, кажется с ним был и господин Окделл. Как раз хотел его поздравить и порасспросить о подвигах в Варасте.       Барбра внимательно наблюдала за всеми пертурбациями на красивом, но отталкивающем лице, и ей всё меньше хотелось оставаться в компании этого человека. Маркиз не внушал доверия, от него исходил некий злой флёр, а своим ощущениям она привыкла доверять. В отличие от сестры, руководствовавшейся принципом — главное ввязаться, а там посмотрим, Дитмар прислушивалась к интуиции, а та настоятельно рекомендовала избавиться от общества маркиза как можно скорее. Но он уже поравнялся с ней и выставил локоть, предлагая ухватиться. Она сделала вид, что не заметила предложенной руки и стиснула веер, направляясь к главной аллее, где было больше людей, и риски остаться наедине с Эстебаном сводились к минимуму.       Эрэа ускорялась, не забывая оглядываться по сторонам и прислушиваться. Эстебан хмурясь, торопливо шел рядом. Несмотря на маленький рост, шагала красавица довольно быстро. Поравнявшись с боковой аллеей, переходившей в затейливый лабиринт, она замерла и прикрыла глаза, вслушиваясь в шум ночного парка, постояла с минуту и решительно направилась к лабиринту, откуда раздавались голоса и смех. Это шло вразрез с планами Сабве, и едва дойдя до очередного фонтана, он не очень вежливо схватил девушку за локоть. — Маркиз! Что вы себе позволяете? — левая бровь поползла вверх в недовольном удивлении, и Эстебан даже отшатнулся, настолько знакомым показалось это выражение. Он несколько раз сморгнул, прогоняя образ Первого маршала, возникший перед глазами. А эрэа продолжала одаривать молодого человека ледяным взглядом. «У Придда что ли уроки брала? Мороз по коже», — пронеслось у него в голове. — Прошу простить, но иначе мне никак не удаётся с вами поговорить, — он изобразил раскаяние, но судя по всему, ему не верили. Холод потоками изливался на него, и по спине даже пробежали мурашки. Азарт и злость возросли на порядок. Вот, значит, как. У милой кошечки есть еще и коготочки. Что ж! Прекрасно! Тем слаще будет сломить неприступную гордячку. — Итак, выкладывайте, о чём Вы желали поговорить, и я пойду своей дорогой, а Вы — своей. — О нас, разумеется! — воскликнул Эстебан, получая в ответ еще более удивлённое лицо. А затем… Затем последовало нечто невообразимое. Барышня вздохнула и рассмеялась. — Шутки, всё шутки. Хотя, что взять с юношей. Как известно, первые сорок лет детства у мальчиков — самые трудные. Всего доброго, маркиз. Благодарю за компанию, — она вознамерилась пройти дальше по дорожке, но Колиньяр преградил ей путь. Он пока улыбался, но в чёрных глазах затаились обида и злость. Смеяться над собой он не позволял никому и никогда. — И Вы вот так меня покинете? А Вы жестоки! Просто разбиваете мне сердце. — Тем более Вам следует избегать моего общества. Тогда сей внутренний орган останется в целости и сохранности. Пропустите, маркиз! — она начала злиться, Габриэлла могла в любой момент уйти в другое место, ищи её потом. Но Эстебан вновь не позволил ей пройти. — Вы переходите границы, — в голосе девушки зазвучала угроза, и Эсти даже восхитился. А девица-то не промах. Ишь как зыркает, Окделлу фору даст. При воспоминании о Ричарде настроение вновь упало примерно до уровня подземелья Гальтары, что заставило вспомнить об истинной цели незапланированной прогулки. Юноша вновь предпринял попытку завладеть вниманием строптивой красавицы: — И все же я прошу Вас остаться и дать мне шанс… — Господин Колиньяр! — стали в нежном голосе хватило бы на добрый десяток шпаг, — Дайте мне пройти, Вы ведёте себя неподобающе, навязывая мне свое общество. — А оно Вам так неприятно? — деланно расстроился Эстебан. — Теперь уже да. — А вот мне напротив, Ваше очень даже нравится. Вы так очаровательно злитесь, — это даже не было ложью. Румянец на скулах и яростный блеск миндалевидных глаз и правда превратил просто хорошенькую девушку в красавицу, и Эстебан невольно залюбовался. Это отрезвило Барб и она вновь надела маску холодного спокойствия. Презрительно окинув взглядом оруженосца цивильного коменданта, покачала головой и с сожалением бросила: — Понятно, почему подобных Вам называют «навозниками». Чуть заденешь, от вони не избавиться. — И она сморщила носик, наглядно показывая маркизу своё отношение. — Это уже оскорбление, — Эсти едва не задохнулся. Как смеет эта выскочка, без роду – без племени, давать ему отставку подобным образом. — Благодарю, я старалась. Надеюсь, впредь мы будем видеться крайне редко, — она рванулась вперед, но сильная рука схватила её за талию и дернула на себя. — А вы дерзки! Но мне даже нравится. Чем дольше держится крепость, тем приятнее видеть на ней свой флаг, — прошипел он ей прямо в лицо. — Вы понимаете слово «нет»? — закатные твари, даже ни намека на испуг! — Увы, я его даже не слышу, — самодовольно усмехнулся маркиз и потянулся поцеловать девушку, когда резкая боль заставила его отказаться от задуманного. Он отшатнулся, выпуская из рук добычу и схватился за нос. На роскошный кружевной воротник упали алые капли. А юное создание, как ни в чем ни бывало, вынула платок, подошла к фонтану, смочила кусок батиста в холодной воде и протянула ошалевшему горе-любовнику. Тот машинально принял его, обалдело глядя на совершенно спокойную барышню, но, опомнившись, с отвращением отбросил прочь пока она равнодушно рассуждала, будто не сама только что неплохо приложила превосходящего её чуть не вдвое противника: — Вы знаете, маркиз! Бергеры учат своих дочерей говорить «нет», а в случае непонятливости эров — бить. Кулаком. В лицо. И если девица умеет правильно складывать пальцы в кулак, её ответ выглядит весьма убедительно. Вы же убеждены теперь? Не так ли?       На эту наглость он даже не знал, что и сказать. Гнев и ярость клокотали в нем, как лава вулкана. Нахалка, дрянь, не пойми кем и от кого нагулянная, тварь. К сожалению, последние слова он произнёс вслух, чего делать совершенно не следовало. В пылу любовной баталии они не заметили, что за их бурным объяснением давно следят. Альберто, Ричард и Габри, скрытые в тени каштана, во все глаза наблюдали за сценой. Дикон и Берто рванули было на помощь, едва Эстебан начал свою «осаду», но были схвачены за плащи и водворены назад. — Стоять, — прошипел «маркиз», — я знаю эту барышню. Ставлю фамильную шпагу — сейчас этому недо-Франциску не поздоровится.       Когда нос Эстебана настиг маленький, но твёрдый кулачок, Салина восхищенно присвистнул: — Каррьяра! Вот это дорита! Она мне нравится! — Ричард же лишь округлил глаза, подобное он видел впервые. Однако он прекрасно знал Эстебана, и, вырвав полу плаща из цепких лапок Алвасете, решительно направился в сторону пары. Друзья, конечно, последовали за ним и, разумеется, услышали конец фразы.       Лицо «маркиза» Алвасете мгновенно приобрело злое и хищное выражение, пальцы схватились за рукоять шпаги, он прибавил скорости и на ходу выкрикнул: — По манерам и ответ. Веди вы себя как достойный дворянин — ответили бы как дворянину. А ваше поведение сродни портовому забулдыге. Хотя в Кэналлоа даже портовый грузчик знает, как нельзя себя вести с дамой. Браво, эрэа Дитмар! Вижу, господа Катершванц хорошо вас научили складывать пальцы. А вы, господин Колиньяр! Принесите сейчас же извинения даме! В противном случае, я буду вынужден вызвать вас. — Нет! — голос Ричарда прогремел подобно камнепаду, так что все вздрогнули и уставились на него разом. — Я вынужден напомнить, что господин Первый маршал запретил вам ввязываться в поединки. Как его оруженосец, я принимаю на себя ваши слова. Господин Колиньяр! Сию минуту извинитесь перед эрэа, или же… — Кошки с две я буду извиняться перед этой нахалкой, — «плюнул» Эстебан, высокомерно глядя на возмущённых молодых людей. Опять этот треклятый Зимородок. И Вепрь в придачу. И за что ему это наказание. — В таком случае, — Окделл тяжело посмотрел на бывшего однокорытника, прикидывая, что с ним сделает монсеньор за эту выходку, но отступать не собирался, — завтра, в Нохе, в семь утра. — Прошу прощения, — ровный спокойный голос Придда, выросшего будто джинн из багряноземельских сказок, прозвучал подобно погребальному колоколу, столько было вложено в него холодной, почти ледяной, ярости. Лёд обжигает не хуже пламени, а интонация Валентина могла сравниться с ледниками Горной Марки. — Не с вами, герцог, не завтра и не в Нохе. А здесь и сейчас. Со мной, — тяжёлая правая перчатка, с силой брошенная графом Васспардом, больно ударила по лицу Сабве. — Как оруженосец графа Рокслея, я отвечаю за честь госпожи Дитмар. В позицию, маркиз!       Эсти зло сплюнул, вытер рукавом кровь с лица и оскалился: — Я к Вашим услугам, граф! — и, выхватив шпагу, бросился на Валентина. Все свидетели машинально расступились, освобождая пространство. Эстебан атаковал быстро, агрессивно, вынудив графа занять глухую оборону. Они кружили вокруг фонтана, обмениваясь ударами. Пару раз кончик шпаги просвистел в опасной близости от лица Валентина, вызывая испуганный вздох Барб. Ричард, с тревогой наблюдавший за поединком, с досадой отметил, что Валентин уступает по технике Колиньяру. Закатные твари! Они же не договорились об условиях! А судя по лицу Сабве — первая кровь его не устроит. Он словно радовался возможности сорваться на Придде и атаковал, как если бы сражался насмерть.       Валентин же дрался без тени улыбки или злости на лице, но движения выдавали. Всегдашняя холодность покинула наследника дома Волн, скулы полыхали, как в горячке — верный признак того, что юноша переполнен ненавистью. Он яростно оборонялся, пару раз ему даже удалось контратаковать, но справиться со взбесившимся «медведем» было трудно. В какой-то момент Колиньяр прижал его к деревянному ограждению, но Валентин сумел оттолкнуть нападающего, так что маркиз некуртуазно выругался, завалившись в заросли туи. Это ничуть не смутило его, и он набросился на соперника с удвоенной яростью. Удары сыпались градом, лязг металла заглушал все прочие звуки, но громкий властный голос прорвался даже через звон оружия: — Прекратить немедленно! Или я арестую вас обоих за нарушение порядка, — спорить с начальником королевской гвардии никто не рискнул. Дуэлянты, тяжело дыша и с ненавистью глядя друг на друга, опустили шпаги. Лионель сердито окинул взглядом всю компанию и закатил глаза: — Прекрасно! И почему я не удивлён?! Ну с господами оруженосцами и маркизом мне всё ясно. Но как вы тут оказались, эрэа? — он с любопытством уставился на Барб, покрасневшую до корней волос. Она потупила взгляд и вздохнула. Затем резко вздёрнула подбородок и гордо заявила: — Я прошу вас не судить строго. Я ударила маркиза Сабве. Он ответил оскорблением, а граф Васспард вступился за меня. Это… Это я виновата. — Какого Леворукого! — взъярился Габри, чей синий взляд метал молнии не хуже его родителя. — Этот навозник распустил руки! — Тихо! — рявкнул Савиньяк, недоуменно разглядывая хрупкую девушку, — Я правильно понял, вы за что-то ударили господина Сабве? — Да, — тихо шепнула девушка, отводя взгляд. — И куда вы ударили его? — в тёмных глазах Лионеля заплясали огоньки веселья и ему стоило большого труда сдержать смех. — По носу. До крови, — буркнула Дитмар, ей было стыдно за то, что её выходка станет достоянием общественности. — Это правда? — Савиньяк выразительно посмотрел на Эстебана. — Да, — нехотя процедил тот, отворачиваясь. Ситуация попахивала сплетней: первый выпускник Лаик пострадал от кулака изящной эрэа. Насмешек будет не обобраться. — Он пытался её насильно поцеловать! — выпалил Альберто, который так и не сводил восхищённого взгляда с дориты. Лионель сразу посерьёзнел: — А вот за такие вещи, юноша, почтенные отцы Олларии спускают наглецов с лестниц — если повезёт. А то и вышвыривают прямо из окон. Ваше счастье, маркиз, что Вас заметил виконт Манро и сообщил мне. Я приказываю вам принести извинения эрэа. А потом вы оба отправитесь к вашим эрам. И упаси вас Создатель ещё раз попасться мне на глаза.