В горах мое сердце… Доныне я там. По следу оленя лечу по скалам. Гоню я оленя, пугаю козу. В горах мое сердце, а сам я внизу.
Прощай, моя родина! Север, прощай, — Отечество славы и доблести край. По белому свету судьбою гоним, Навеки останусь я сыном твоим!
Песня тихо струилась, как лесной ручей, петляющий между корней вековых северных деревьев. А маршал, растеряв весь запас злости, махнул в сердцах рукой, тихо развернулся и побрёл прочь. В конце концов — не ему решать. Габриэлла шестнадцать лет не знала об отце, большую часть жизни её воспитывали монахини и сам Дорак. И что в результате? Как в зеркале, он видел в ней себя. Преломлённые юностью и женским естеством черты играли другими гранями, ярче и сильней. Она - его плоть и кровь, но душой не с ним. Своё сердце она отдала этому глупому мальчишке, так же, как когда-то Оливия безоговорочно и безоглядно пошла за ним, рискнув всем. И проиграла. А если и Габриэлла… Страшное осознание реальности новой потери оглушило, лишая разума. Гнев, первобытный и жгучий, чёрной дымной завесой обволакивал мысли. Алва сжал кулаки, едва не зарычав: закатные твари! Он не даст, не позволит северному кабану забрать дочь, которую он наконец нашёл. Помрачение закончилось также внезапно, как и началось. — Соберано, — негромкое слово, произнесённое хриплым низким голосом, вернуло Алву в реальность. Он поднес ладони к глазам и вздохнул. Морок спал, и он снова стал собой. — Касеры, в кухню, — мрачно бросил он управляющему. Тот лишь понимающе кивнул и направился в погреб. Рокэ благодарно улыбнулся: Суавес мог говорить, не произнося ни слова, и сейчас Ворон, как никогда, ощущал его бессловесную поддержку. Бросив через плечо хмурый взгляд на дверь, из-за которой доносился мелодичный смех и негромкий разговор, Рокэ ушёл. В кухне было на удивление людно. И маршал обрадовался. Во-первых, пить в компании верных слуг — значит укреплять их связь, что крепче любых клятв гарантировала честность. Пьяным лгать — это надо уметь. Простой люд редко на такое способен. А во-вторых, сейчас ему никак нельзя оставаться одному. — Соберано! — Кончита радостно всплеснула руками и засуетилась у плиты, несмотря на ночное время. Взгляд Алвы тут же выцепил незнакомое лицо и насторожился. В углу, в полутени от лампы, сидел молодой кэналлиец и с некоторой долей испуга поглядывал на Алву. — Хуан?! — Соберано, я не успел вас предупредить, — управляющий говорил на кэналлийском, — Это Серхио Каррада, он прибыл сегодня днём, но вы были во дворце. А после… — Не продолжай, — Рокэ посмотрел в глаза паренька. Тот явно чувствовал себя не в своей тарелке, но держался с достоинством, смело отвечая на пронзительный взгляд маршала. Взгляд не отводил, хотя вся поза и выражение лица излучали почтение и трепет подданного пред лицом государя. Рокэ довольно усмехнулся: — Вы — родственник рэя Каррады? — Да, соберано, рэй Каррада был моим отцом. — Был? — Отец. Скончался три месяца назад. В помещении воцарилась тишина. «Смерти стало слишком много», — грустно подумал Алва. Слуги тоже стояли хмурые и подавленные. Юноша стушевался и растерянно поник: — Прошу прощения, я наверное помешал. Простите, я сейчас же уеду в гостиницу. Я просто должен был передать то, что отец хотел подарить вам при встрече. Он часто вспоминал вас. Серхио наклонился к скамье, на которой сидел до этого, и взял какой-то увесистый предмет. Затем повернулся и с поклоном протянул Алве. Это оказалась большая, красиво переплетённая книга. Рокэ открыл её и замер: «Кэналлийская школа фехтования». Автор: Алонсо Каррада. Рисунки Алуэтта де Ла Гарда. В верхнем левом углу кривым мелким почерком было нацарапано: «Соберано, Рокэ Алва. С почтением». Ворон сглотнул и, с волнением перелистнув несколько страниц, пробежал глазами по строчкам. Рисунки, текст, пояснения. Всё было выполнено безукоризненно. Это был великий труд, и если о чём Рокэ и жалел — то лишь о том, что не успел навестить учителя. Рокэ бережно закрыл книгу и поднял глаза на Карраду. — Никуда ты не поедешь. Ты — сын рэя Алонсо, и мой дом всегда открыт для тебя, Серхио. У меня хватит места, поверь. Садись. Кончита, собери нам на стол. Хуан — разлей касеру. Помянем рэя. Это был достойный человек. Время шло к рассвету, но кухня не пустела. Разговор затянулся, и молодой Каррада клевал носом. Однако он стойко держался, отвечая на вопросы соберано. — Кто заботится о ваших сёстрах, Серхио? — О Марии и Елене печётся брат, Карлос. А Изабеллу забрала Алуэтта. Она на сносях, так что лишние руки не помешают, — улыбнулся юноша. — Алуэтта. Она вышла замуж за капитана Диего? — захмелевший Алва подпёр щеку рукой и задавал вопросы один за другим, а Каррада терпеливо отвечал. Диего де Ла Гарда, капитан «Сирены», быстроходного судна, наводящего страх и ужас на промышлявших в Померанцевом море браконьеров. Диего был зверем и чудовищем со слов пленённых им пиратов. Со стороны он выглядел таким же жутким. На лице, испещрённом шрамами, можно было играть в шашки. Резкий и грубый — он слыл в Кэналлоа нежным и любящим сыном, трепетно относящимся родителям и младшим кузинам. — Алуэтта вышла за это чудище? — хмыкнул Ворон и покачал головой. — Ну кто там у них чудовище, это ещё вопрос, — буркнул Серхио и поёжился. Рокэ пьяно посмотрел на него: — Что ты имеешь в виду. Я же помню. Алуэтта — такая милая сероглазая девочка, она мне всегда напоминала воробья. — Она?! — касера придала Серхио храбрости, он возмущённо фыркнул, опрокидывая в себя рюмку. — Она запорола кнутом конюха, который изнасиловал падчерицу. До смерти. А потом нашла старые, не отменённые законы, подтверждавшие ее правоту. И все развели руками. А Диего, он… Говорят, дома он носит туфли на железной подошве, чтобы она узнавала его шаги. Сестра спит с ножом под подушкой, один раз спросонья решила, что к ним влез вор и чуть не метнула. Хорошо муж успел подать голос. Теперь она — попечитель сиротских приютов. Знали бы вы как её боятся. Хотя для своих она, конечно, милая. Алва едва не расхохотался. Родной край никогда не перестанет удивлять и радовать. Как же вовремя пожаловал этот мальчишка. Дурные мысли покинули маршала, он вспомнил, что помимо этой треклятой Олларии есть Кэналлоа, где он — соберано, и обязан заботиться о своих подданных. — Я пожалую вам надел, вам и Карлосу. А сёстрам из казны будет отложено приданое. Кто из них следующая? Кстати, чем вы сами хотите заниматься? Вернётесь назад? Или будете пытать счастья здесь,? — Я думал пойти в армию… Рекрутом. — Глупо. Есть идея получше. Оставайтесь здесь. Как только начнется война, а это непременно случится, уж можете мне поверить, пойдёте порученцем к толковому полковнику. А пока будете осваиваться. Согласны, рэй Каррада? — Соберано, — поражённый Серхио преклонил колено перед своим соберано. Он знал, что Ворон никогда не отказывается от своих слов, даже брошенных в пьяном бреду. — Всё. А теперь спать. Алва несколько нетвёрдой походкой направился к дверям. В голове шумело, но это даже радовало. Хотя бы злость и тревога о возможных последствиях детской влюблённости немного померкла. Пусть Габриэлла приручает Вепря, а там, глядишь, от таких дел и «гуся» удар хватит. Даже пачкаться не придется. Хотя приглядеть за парочкой надо. Нутро подсказывало, что ничего хорошего ему, Алве, от их связи ждать не стоит.******
Ранний день, а может, позднее утро. Да к кошкам подробности, где он и что вчера или уже сегодня было. Голова Первого маршала раскалывалась от недосыпа, остатки касеры бродили по организму, вызывая дурноту. Во рту будто ночевал эскадрон Савиньяка, а веки отказывались открываться. В довершение всех бед в голове звенело и стучало. Усилием воли герцог стащил себя с кровати и обнаружил, что стук и звон доносятся с улицы, а не из его многострадального вместилища разума. Хотя насчёт последнего можно было усомниться. Зачем он напился вчера? Вот и проспал сам тренировку. Теперь этот злопамятный воздыхатель Габриэллы будет припоминать ему. Каррьяра! Да кто там лязгает?! В состоянии крайнего раздражения Рокэ распахнул шторы. И зря! Мстительное солнце резануло острым холодным лучом аккурат в правый глаз. Ворон выругался и приложил руку к глазам. Абвении! Во дворике шла тренировка! Серхио Каррада весело орудовал двумя шпагами, отбивая атаки одновременно двоих противников. Причем делал это легко, будто развлекался. Нападавшим на него Ричарду и Габри не удалось приблизится на ни шаг. Однако они не выглядели удручёнными, с радостным азартом раз за разом налетая на Серхио. Наконец ему, видимо, это надоело. Он быстро нанёс «смертельные» уколы каждому и опустил оружие. Затем посмотрел серьёзно на Ричарда и на ломаном талиг пояснил, что тот сделал неправильно. Судя по всему, говорить и объяснять на этом языке ему было сложно. Он бросил пару фраз Габри и занялся Окделлом, переходя на родной язык. Маркиза, все так же облачённая в мужской костюм, исполняла роль переводчика. Разом забыв про похмельные страдания, Рокэ с интересом наблюдал за тренировкой. С некоей долей досады он был вынужден признать, что будучи первой шпагой Талига, он был в это же время отвратительным учителем. Каррада-младший терпеливо и спокойно пояснял, показывая. Затем взял кисть Ричарда в свою и стал ею двигать, объясняя, как надо. Затем заставил его немного попружинить на ногах, убирая скованность. А оруженосец слушал внимательно и усердно повторяя, без тени возмущения или обиды. Каррада сопровождал пояснения и замечания словами поддержки и ободрения. Это возымело эффект. Рука Дика стала двигаться плавнее, а сам он словно стал мягче. Конечно, до воскоподобной гибкости самого Каррады или хотя бы Габри ему было далеко, и всё же сейчас он меньше походил на движущийся ржавый доспех. Рокэ перевёл взгляд на Серхио. Спокойный, сосредоточенный на ученике, не упускающий ни единого промаха и неточности, с одной лишь целью: научить, а отнюдь не поддеть. По всем этим позициям Алва проигрывал молодому рэю с разгромом. Рокэ красовался, Серхио учил. Учил! Конечно! И как он сразу не догадался. Серхио — прирожденный ментор! Если он сможет научить это надорское чудо фехтовать как Алва — к нему выстроится очередь из жаждущих обучаться. Какая ещё кошкина армия! Такой талант ни в коем случае нельзя бросать в бессмысленную бойню. А Моро придётся, похоже, учить играть на гитаре. Хмель слетел с него моментально. Алва с завистью смотрел, как Окделл и Алвасете тренируются. В душе разгоралось давно забытое волнение предвкушения поединка. Сколько лет он не встречал никого, с кем ему бы хотелось скрестить шпаги не насмерть, а просто для развлечения. И теперь его мечта стояла прямо во дворе его особняка и тратила время на нахальную парочку. Леворукий! И как он забыл? Память, гаденько хихикая, подкинула сопливую картинку вчерашнего вечера. Но сегодня она уже не казалась такой жуткой. Ну сидел, ну голову положил. Это ж Ричард, у него Дидерих, Веннен и Шеспьё в голове. Подумаешь, по голове погладила, он и сам порой любил потрепать жёсткие вихры, это действовало успокаивающе. Ерунда. Дети под присмотром, ничего не случится. Главное сейчас привести себя в порядок. Во двор он почти вылетел, уподобляясь родовому символу: синие глаза воодушевлённо сверкали, а движения вдруг стали по-юношески лёгкими и порывистыми. Троица как раз что-то эмоционально обсуждала, когда Первый маршал прервал их, немного нетерпеливо вынимая фамильную шпагу: — Не удостоит ли мастер и меня своим вниманием? Серхио удивлённо вскинул бровь, став невыносимо похожим на отца, а после поклонился и отсалютовал своим оружием: — Я к вашим услугам, соберано!