"Что ищешь ты, ветер, в просторах небесных ..."

      Серовато-жёлтые страницы пахли плесенью и сыростью, когда-то яркие чернила давно поблёкли, но слова и цифры никуда не исчезли, старательно выведенные безвестным монахом имена и даты не оставляли сомнений. Рокэ долго всматривался в витиеватые буквы, словно не верил глазам: «Оливия дель Маре и Рокэ Алва». Сколько лет прошло с тех пор. Ворон перевёл тяжёлый взгляд на сидящего перед ним юного графа Васспарда, невольно восхищаясь выдержкой будущего Повелителя Волн. Мраморная статуя — балаганный паяц по сравнению с бесстрастным холодным лицом Валентина. Откуда у мальчишки эта книга, зачем он принес её, что ему нужно? Вопросы встали плотным рядом, как пехота перед атакой, не оставляя просвета и зазора. Ответы мог дать только сидящий напротив, и, если Алва правильно его просчитал, лучше всего спросить напрямую, а не заниматься игрой в сыщика. — Как к вам попала эта книга, юноша? — Случайно, — вопрос не застал его врасплох, словно именно его он и ждал. — На пути в Торку, на постоялом дворе, мне не спалось, набрёл на разрушенную часовню. Моё внимание привлекла крыса, показалось странным, что она роется там, где нет еды. Пошёл на шорох и обнаружил тайник. Ну а увидев знакомое имя, посчитал нужным забрать. Вот и всё, — сухо, по делу, как отчёт коменданта. — А что сподвигло вас отдать её мне? — Это личное. Считайте, что для меня это дело Чести — вернуть вам то, что касается лишь вас и ваших дочерей, — какая выдержка! Ровный тон не дрогнул ни на мгновение, граф не отвёл взгляда, когда при слове «дочери» глаза Алвы загорелись опасным злым огнем. — Дочери? Что вы имеете в виду? — якобы удивлено вскинул бровь Рокэ. — Только то, что мне стало очевидно не так давно. И то, что вскоре станет очевидно всем, — веско бросил Валентин. — Вот как? И давно вы пришли к такому умозаключению, граф? — с этим «спрутом» придется играть в открытую, слишком проницателен, слишком умён, не по годам.       И что он делает в оруженосцах генерала?! Он же на голову выше многих прожжённых дипломатов, ещё немного — и сам Дорак ему в подмётки годиться не будет. Что же ему надо, какую игру он ведёт? Или всё из-за Барб? — Это так важно? — лицо оруженосца генерала Рокслея не меняло выражения, однако серые глаза несколько потемнели, и в их глубине загорелся странный огонёк.       Абвении! И этот туда же. Надо срочно вытаскивать дочь из его щупальцев, если, конечно, не поздно. — Для меня важно всё, что я считаю таковым, — отрезал Алва, подавляя раздражение, — и я хочу знать истинные цели вашего благородного жеста. Весьма, признаюсь, благородного, равно как и неожиданного.       Валентин вздохнул и странно посмотрел в глаза Ворону. — Вас устроит, если я скажу, что всерьёз опасаюсь за безопасность ваших дочерей? Что я не желаю им зла, ибо они не должны быть втянуты в старинные распри. А также я твёрдо убеждён, что они имеют право на законных родителей, даже если один из них, как я полагаю, сейчас в Рассветных садах.       В кабинете повисло гнетущее молчание. Валентин спокойно ждал, ну ещё бы: он к беседе подготовился, а вот Алве приходилось лихорадочно анализировать происходящее. Надо признать, впервые за долгое время он оказался в тупике: выбрать единственно верное направление беседы никак не получалось. Мальчишка вёл на ход вперёд, и это выбивало из колеи. Пожалуй, придётся пока принять его правила. А впрочем… Играть — так по крупному. — Вам нравится эреа Дитмар, граф?       Вот оно! Попал! Ворон довольно ухмыльнулся про себя, заметив как дёрнулся Придд. По мраморному спокойному лицу пробежала тень растерянности, словно его поймали с поличным. Хотя почему словно, именно поймали за руку, как мелкого воришку с чужим кошельком. Убедившись в верности своих предположений, Рокэ расслабился. Он вновь оказался впереди и вернул своё реноме. — Судя по всему, вы знаете, кем является юная Барбра? И всё же… — И всё же не отступлюсь, — слова прозвучали неожиданно резко.       Алва с весёлым изумлением уставился на нахала. Пожалуй, он начинал ему нравиться. Пусть и стушевался после этой эскапады, вон даже побледнел, хотя куда уж дальше бледнеть. — Не отступитесь, значит, — хмыкнул Рокэ, подавляя смешок, — а если я скажу, что не желаю видеть вас рядом с моей дочерью. Кстати, вы так и не сказали, как вы узнали об этом.       Валентин пожал плечами: — Я уже имел удовольствие сообщить, что для меня это очевидно. Лица, сходства в облике и жестах сестёр, сходство ваше с одной из них. Этот маскарад хорош, но у меня есть свои сёстры. И находясь рядом, как это было во время танцев, можно легко понять. Хотя, не скрою, какое-то время я сомневался. А насчёт вашего отказа. Что ж, значит, я приду ещё раз. И ещё. Ровно столько, сколько потребуется. — Вы так уверены в успехе? — беседа приобретала интересную окраску.       Маршал дёрнул за шнурок и приказал появившемуся тут же Хуану принести вина. Ричарда он звать не хотел. Во-первых, это был ненужный свидетель, а во-вторых, оруженосец собирался в Надор, вернее делал вид, что собирается, проводя все вечерние часы в библиотеке в обществе Габриэллы. Алва им препятствий не чинил, злорадствуя: через день они надолго расстанутся, пусть их воркуют, пока можно. Разлив вино, он откинулся в кресле и смерил Валентина долгим оценивающим взглядом. — Я верно понимаю: вы ничего не просите взамен, готовы к моему отказу, собираетесь «осаждать», рассчитывая на согласие. А позвольте спросить: а сама эрэа к вам благоволит? — пауза, элегантно выступившая на авансцену сей интерлюдии, встала в позу.       Молчание затягивалось. Придд умел смотреть не хуже Первого маршала: долго, не мигая, будто ввинчивался стальной змеёй холодного взгляда серо-зелёных глаз. Прекрасно! Дипломатия, дипломатия и ещё раз дипломатия! О! Господ из Дриксен и Гайифы ждёт пренеприятный сюрприз через три года. Что же он сейчас ответит? Ворон ждал, как ждёт зритель в партере кульминации действия. Наконец Валентин моргнул и с достоинством произнес: — Думаю, это стоит спросить у самой эреа. Не в моих принципах обсуждать даму за её спиной. — Ах вот как. Что ж, достойное и похвальное поведение, — Алва помрачнел: ответ свидетельствовал, что благосклонность дамы, или как минимум намёк на него, этот нахал уже получил. В противном случае, он подтвердил бы отказ.       Похвально, что он не хвастается победой в сердечной кампании. Плохо то, что если Барб всё для себя решила, как и сестра, он, отец, уже ничего не сможет сделать. Мать его дорит пошла много лет назад против воли опекуна ради него. Ждать покорности от её дочерей по меньшей мере — наивно. — Я всенепременно последую Вашему совету, граф, — бросил он, поднимаясь, — а пока, вот. Передайте эрэа это приглашение на праздник графини Арлетты Савиньяк. Она жаждет видеть у себя юную Дитмар. Думаю, если вы будете сопровождать её, это будет уместно. — Благодарю, что уделили мне время, — Валентин также встал и поклонился. Затем развернулся и спокойно покинул кабинет Первого маршала. — Квальдето цера! Я вообще что-то решаю здесь?! — рявкнул герцог, когда Хуан доложил, что визитёр покинул особняк через чёрный ход.       Рокэ было сел в кресло, но тут же вскочил. Выше этажом в библиотеке раздавался смех Габриэллы. Каррьяра! И кто сказал, что семья это благодать и счастье!       Он зло пнул ножку ни в чём не повинного кресла и кинул взгляд на приходскую книгу. Вот и как понимать эту выходку юного Придда. Змей холодный! Ладно ещё Габри. Эта хоть постоять за себя может. Но Барб. В груди кольнула ревность: он видел её мельком, даже не мог общаться, не вызывая кривотолков, а раскрывать все карты сейчас всё ещё опасно. Во дворце полно желающих нагадить Первому маршалу. И пожалуй, именно младшая стала бы самым уязвимым звеном. А этот моллюск ежедневно мог разговаривать, целовать руки, хорошо если руки. Проклятье! И где, спрашивается, справедливость?        А Варзов тоже хорош! Ну ничего, после Кэналлоа он к нему заглянет, на пару слов. А пока… Так. Ричард же собирался привезти из Надора ещё одну Окделл. Пока стоит подыскать сестре Ричарда и Барб приличную дуэнью и отселить девочку от спрута подальше. Точнее, перевезти поближе к себе. Ричард и Габриэлла смогут её навещать. А там и он заглянет на огонёк. И сделать это необходимо до отъезда, для чего, видимо, придётся задержаться. Он вздохнул и закрыл глаза ладонями. Леворукий свидетель, проще выиграть ещё одну варастийскую кампанию.       К кошкам, всё к кошкам, только тактика. Стратегия подождёт: завтра день рождения Арлетты. Надо подобрать достойный подарок. Он рассчитывал на графиню.

*******

      Особняк на площади Оленя переливался огнями, кареты одна за другой заезжали на подъездной круг, чтобы тут же, исторгнув из себя дам в пышных юбках и кавалеров в роскошных камзолах, освободить место для ожидающих своей очереди гостей. Хозяйка дома встречала прибывших в зале при входе, сразу у подножия мраморной лестницы. В алом с зо́лотом платье, украшенном рубинами и гранатами, с дорогим шитьем, она казалась королевой, с таким достоинством и благородством она принимала комплименты и поздравления.       Поздравив графиню гости расходились кто куда: мужчины шли в приёмную покойного графа, чтобы скоротать время за картами и умными беседами, дамы устремлялись в знаменитый салон. А молодёжи был отведён отдельный зал, где после застолья ожидались танцы. В доме царила лёгкая и тёплая атмосфера, поскольку официальные поздравления закончились ещё в обед, во дворце. А сейчас настало время для друзей настоящих. Эмиль уже поднял за здравие матушки не один бокал «Чёрной крови», чем заслужил мягкий укор от матери и отповедь Лионеля. Арно же, прискакавший в мыле за час до приёма из-за раскисших дорог, приводил себя в порядок. — Миль, дорогой, вы кажетесь взволнованным, — Арлетта нежно улыбнулась сыну. В отличие от Лионеля, младший близнец был более ласковым и нуждался в ответных эмоциях в детстве. Время прошло, но привычка осталась. Граф Лэкдеми тряхнул отросшими белыми прядями и ответил: — Если честно, не знаю. Наверное, просто осознал, что война всё же окончена, а я жив и могу видеть вас, матушка в добром здравии. — Из тебя плохой лжец, милый. Не волнуйся, я никогда не делаю выводов до знакомства. Те, кого ты пригласил, наверняка достойные эры. — Эрэа, одна из гостей… Юная воспитанница Рокслея, ты видела её на приеме. — О! Это та самая прекрасная Лорелея, из-за которой граф Васспард потерял своё хладнокровие? — деликатно рассмеялась графиня, прикрыв рот веером. — Право, я сама не прочь познакомиться с той, что вывела этого молодого человека из равновесия. Судя по рассказам Арно, он олицетворяет свой родовой символ. Или ты волнуешься, что он будет сопровождать её? Зря, по отзывам, он вполне прилично воспитан. Всё будет хорошо. Ну а за Арно вы с Лионелем проследите. — Благодарю вас, матушка, — Миль немного расслабился и решил поторопить Арно.       Цокот копыт кавалькады разогнал тишину вечера: три всадника в сопровождении эскорта влетели в ворота с изображениями скачущих оленей. Картинно легко спрыгнув с сёдел, двое из них тут же устремились по ступеням парадного крыльца, пока третий сопроводил лошадей до конюшни. Ричард всегда лично следил за лошадьми. И пусть сегодня вместо бешеного Моро был спокойный Соро, привычка оказалась сильнее. Лишь удостоверившись, что все они обихожены, оруженосец позволил себе присоединиться к эру и маркизе, которая, впрочем как и всегда, красовалась в образе сына Первого маршала.       Ричард зашёл как раз в тот момент, когда Рокэ вручал имениннице баснословно дорогой золотой браслет с белыми сапфирами и рубинами. Графиня журила герцога за расточительность, но больше для вида. В своё время маршал был частым гостем в их поместье, и она позволяла себе немного больше теплоты в общении с грозным Вороном, называя его Росио. Следом за герцогом графиню поприветствовал и «маркиз». Ричард же сдержанно преклонил колено, как и подобает юнцу на службе, и поцеловал руку в дорогих перстнях. Едва он занял место позади Алвы, как мажордом объявил: — Воспитанница генерала Рокслея, эрэа Дитмар и граф Васспард.       Троица в чёрном, как по команде, обернулась. Появившаяся на пороге Барб вздрогнула, но увидев отца и сестру, немного успокоилась. Валентин, на чью руку руку она опиралась, шепнул ей, не двигая губами: «Всё хорошо». Стало немного легче. Всё же в обществе родных и друга было проще. Арлетта же, очарованная искренней реакцией девушки, протянула вперёд красивую руку и произнесла: — Не бойтесь, дорогая! Сегодня здесь правлю бал я, а значит, вам ничего не угрожает, кроме разве что повышенного внимания кавалеров. — Не беспокойтесь, графиня, — раздался звонкий голос Габри, — думаю, от этого мы оградим прекрасную эрэа. Вы согласны со мной, Ричард?! — Маркиз, — одёрнул герцог Алва «наследника», — позвольте эрэа Дитмар самой решать, нужно ей это внимание или нет.       Атмосфера из официальной сразу превратилась в домашнюю. А точку в этикете поставил Арно, едва не скатившийся с лестницы: — Несусветная кляча, унар Ричард и унар Валентин! Здесь! — Арно! Как вы обращаетесь к гостям! — с притворной строгостью покачала головой Арлетта, всерьёз сердиться на младшего она не могла. — Простите, матушка, — весёлое лицо не хранило на себе печати раскаяния.       Он быстро поклонился маршалу и увлёк всю толпу за собой. Герцог и графиня проводили глазами молодняк и и переглянувшись, рассмеялись.

******

— А теперь фант у маркиза, — звонко объявил Арно, хитро глядя на Габри. — И что же я должен сделать, — лениво поинтересовался «воронёнок», как сходу прозвал наследника маршала виконт Сэ. — Дайте подумать, а давайте вы споёте что-нибудь для графини, вы же не для красоты прихватили ваш инструмент, что так бережно принесли провожатые? — Если честно, я думал, танцевать с этой дамой своего сердца, — с серьёзным лицом заявил «маркиз» и коварно зыркнул в сторону Дика, от чего тот сразу напрягся, — в обществе кавалера Талигойской розы шансов у такого, как я — никаких.       Раздался дружный смех, а Ричард вспыхнул и насупился. Нет, они конечно дали с Габриэллой слово друг другу ничем не выдавать своих чувств, но она, кажется, решила и вовсе уверить всех в обратном, без конца насмешничая не хуже эра. «Пользуется тем, что на неё сердиться невозможно», — обиженно подумал Окделл. Тем временем принесли-таки гитару, и всё внимание окружающих устремилось к «маркизу».       Поколдовав над инструментом, «менестрель по случаю» отвесил поклон и, присев у ног именинницы, заиграл. Нежная и изящная во внешней простоте, а оттого искренняя мелодия струилась в свете пламени каминов и свеч, переливалась вместе со сверкающим хрусталём люстр и алатских бокалов. А бесхитростные слова ласкали слух, вызывая обезоруживающее чувство теплоты. Песня о самой главной любви, любви к матери, лилась и лилась.       Арлетта взволнованно сжала веер, неотрывно глядя на исполнителя. Когда замер последний аккорд, она порывисто поднялась с места и обняла певца: — Прекрасно! Мо… мой милый, маркиз. Это восхитительно! Это истинный дар наследника дома Ветра. Благодарю вас, дитя моё. — Графиня, — несколько обескураженный столь бурным проявлением эмоций, произнес «наследник», — это слишком для скромного дилетанта. — Не скромничайте! Лучше сыграйте ещё, надеюсь, вы не откажете мне. — Вам?! Как я могу! Вам! Королеве наших сердец! Не так ли господа! Кто поспорит, что графиня Арлетта — королева этого вечера? — желающих спорить не нашлось.       В глазах Габри мелькнул озорной огонек. Тонкие пальцы взяли аккорд, а следом весёлая, немного дерзкая песня заполнила собой пространство зала:

Зачем же в гости я хожу, Попасть на бал стараюсь? Я там как дурочка сижу, Беспечной притворяюсь. Он мой по праву, фимиам, Но только Ей и льстят: Ещё бы, мне семнадцать лет, А Ей под пятьдесят!

Я не могу сдержать стыда, И красит он без спроса Меня до кончиков ногтей, А то и кончик носа; Она ж, где надо, там бела И там красна, где надо: Румянец ветрен, но верна Под пятьдесят помада.

      Смех раздавался то тут, то там, а более всего веселилась сама графиня. Похлопывая в такт песенке, пока Барб вместе с ещё двумя дочерьми друзей грустно кивали, соглашаясь и сочувствуя страданиям героине песни.

Изящных юношей толпа Вокруг Неё теснится; Глядят влюблённо, хоть Она Им в бабушки годится. К Её коляске — не к моей — Пристроиться спешат; Всё почему? Семнадцать мне, А Ей под пятьдесят.

      Как по команде, Арно схватил Ричарда и Валентина за руки и потащил их к креслу графини, роняя к ногам матушки. Юноши включились в игру, с обожанием устремив влюблённые взгляды на хозяйку. Даже Валентин на удивление подыграл однокорытникам, вызывая удивлённые восклицания Савиньяка.

Она в седло — они за Ней (Зовёт их «сердцееды»), А я скачу себе одна. С утра и до обеда Я в лучших платьях, но меня — Увы! — не пригласят. О боже мой, ну почему Не мне под пятьдесят!

      Песня завершилась вызвав бурю оваций и восклицаний. Арлетта смеялась, обращаясь к Алве: — Ваше воспитание даёт плоды, герцог! — Скорее наследственость заявляет о о себе, — развел руками Алва, подходя к госпоже Савиньяк и косясь на веселящуюся компанию. — Эмиль рассказал мне, — тихо добавила графиня, продолжая непринуждённо улыбаться, — я на излом остаюсь в Олларии. Думаю, что смогу помочь вам и поучаствовать в судьбе девушки. — Премного благодарен, графиня, — Алва с восхищением смотрел на Арлетту.       Понимание, участие и умение хранить тайны. И всё это при благородной красоте и уме. Редчайшее сочетание.       Откланявшись, он вновь перевёл взгляд на молодёжь, задержавшись на Барб. В голубом, с серебряным шитьём платье и жемчужной нитью в волосах, она смотрелась нежным цветком среди зарослей дикого кустарника. Неужели она и правда выбрала этого холодного моллюска? Алва с раздражением складывал факты. Увы, взгляды, жесты, то как она то и дело ловила взгляд Валентина в поисках поддержки, как расслаблялась, если он был рядом, и пряталась за маской холодности, стоило кому-нибудь отвлечь его. Из-за этих шпионских игр он вполуха слушал Лионеля и Эмиля, больше наблюдая за дочерьми. Вот Габриэлла опять что-то сказала Ричарду, а тот закатил глаза. «Так тебе и надо, вепрь Надорский», — мстительно радовался герцог. А вот Арно пригласил на танец Барб, и она соглашается под пристальным взглядом Васспарда. И пусть для всех на его лице нельзя ничего прочесть — Рокэ замечает полыхающий в глубине глаз огонь. Он на секунду встречается с Приддом глазами и словно спрашивает: не отступитесь, юноша? И читает ясный и чёткий ответ в обжигающих льдом серых глазах — «никогда».